- Как здесь?
      - Так, как ты и предполагал, - обронил Маронко. - Ты из банка? Молодец, подстраховался.
      В папке лежали документы о переводе на счет Организации семи миллионов долларов. Именно столько составили выплаты Цезаря в "черную кассу" за три месяца. Вот теперь к нему никто придраться не сможет.
      - Что в офисе?
      Сашка ощерился.
      - Так, как ты предполагал. Половина бригады Хромого здесь, на этаже. Но это ерунда, потому что Васька-"гвардеец" тоже не спит.
      - А где твои...?
      - Приедут к четверти двенадцатого. Я решил, что нечего нам начинать знакомство с прилюдного разбора внутренних дрязг. Как ты полагаешь, пятнадцати минут хватит, чтобы достичь гармонии и полного согласия?
      ВДВ в своем углу фыркнул, наклонился к Соколову и сказал якобы на ухо ему, но так, что услышали все:
      - Это дело пятнадцати секунд. Вместе с удалением трупа.
      Хромой заметно вздрогнул. Похоже, он только теперь обратил внимание на то, что в кабинете слишком много решительно настроенных людей Цезаря. Маронко в глубине души позлорадствовал, поменявшись с ним ролями.
      - Думаю, до скандала не дойдет, - ответил Маронко. - Учитывая недвусмысленное предупреждение Андрея.
      - И кого же вы тут собрались ликвидировать? - усилием воли сохраняя высокомерие, уточнил Хромой.
      - Тебя, - откровенно сказал Сашка.
      Секунда - и люди мгновенно вскочили с мест. Шалаев с бешеным лицом выхватил из-за пазухи пистолет с глушителем, его люди подскочили к Слону, уткнув дула ему в шею. Но секундой раньше беззвучно сорвались со стульев Яковлев и ВДВ. Эти вооружились куда более впечатляюще - под плащами прятали "калашниковы".
      Шалаеву стоило только руку поднять и нажать на спусковой крючок - и приступы дикой боли в кишечнике у Маронко прекратились бы. Вместе с жизнью. Но он замешкался на долю мгновения, и Яковлев нахально уселся на стол прямо перед Маронко, полностью загородив его своей спиной, а ВДВ отошел к окну, на точку, откуда простреливалось все помещение. Еще миг - и бригадиры Вахо заняли свои места в диспозиции. Все, игра окончена.
      - Шалаев, брось пушку, - лениво посоветовал Сашка. - Просто разожми пальцы, и пусть она упадет. То же самое должны сделать твои люди. Одно-единственное иное движение - и мои люди открывают огонь. Сам понимаешь, ты подохнешь, но цели не добьешься.
      Лиц Маронко из-за спины Яковлева не видел, но через несколько секунд услышал тяжелый перестук - они выполнили приказание. Валера слез со стола.
      - Извините, Сергей Иванович, - бросил он через плечо, - я сам понимаю, что нехорошо к шефу задом поворачиваться.
      Юморист.
      - Хромой, - продолжал Сашка, - Положи руки на стол и не делай резких движений. Если хватит мозгов не возникать, останешься жив.
      Как ни в чем ни бывало, скинул плащ, повесил его в шкаф. Огляделся, нашел три свободных стула, поставил их справа от Маронко. На ближний уселся сам, пододвинул пепельницу, закурил.
      - Тебе не ясно? И твоим сторонникам лучше сделать то же самое.
      Хромой медленно, с окаменевшим лицом положил ладони на столешницу. Шевельнул бровями, глянув на Белого и его советника. Те последовали примеру.
      - Вот и замечательно, - констатировал Сашка.
      Забавно, между прочим, играть в этом спектакле главную роль, абсолютно не зная текста. Но Маронко умело сохранял вид, будто его заранее предупредили. Яковлев с бесстрастной физиономией застыл у стены, ВДВ прошел вдоль заговорщиков, обезоружив всех. Отобранные стволы бросал на пол и ногой откидывал в угол, к бригадирам Вахо. Сашка вопросительно посмотрел на Маронко, и истолковать этот взгляд двояко было невозможно. Стоит только шевельнуть пальцем, и Хромого не станет... Рано. Маронко чуть-чуть сдвинул брови, показывая "нет". А вслух заметил, будто подводя черту:
      - Саша, Борис, убедительная просьба: свою антипатию друг другу держите в узде. И конфликты решайте один на один, а не на совете. Желательно без оружия.
      Таким образом, Маронко сделал вид, будто все присутствующие стали свидетелями очередной ссоры Хромого и Цезаря, едва не вылившейся в перестрелку. А заговора вроде как не существовало. Хромой пока нужен. Очень нужен. Еще счастье, что Сашка это понимал.
      - Между прочим, люди Цезаря первыми схватились за стволы, - осторожно, тщательно следя за своим тоном, произнес Хромой.
      Верно замечено. Сашка опередил его.
      - Я потому и жив до сих пор, что всегда стрелял первым, - презрительно отозвался Сашка. - И плевать я хотел на то, по правилам это или нет.
      Повинуясь его кивку, ВДВ, Яковлев и бригадиры Вахо убрали оружие и вернулись по местам. Маронко, как ни в чем ни бывало, осведомился:
      - Все? Личные проблемы решили? Тогда можно и в самом деле начинать. Борис, извини, ты хотел что-то сказать, но твои измышления мы заслушаем чуть позже. Саша, представь нового человека совету.
      - Без проблем. Арсений Викторович Павлов, специалист по контрабанде и антиквариату. Постоянно проживает в Санкт-Петербурге. Представляет мои интересы в Питере, Прибалтике, Карелии с нашей стороны, а с той - по всей Европе. Уполномочен в мое отсутствие самостоятельно решать все вопросы на месте. Вор. Последнее обстоятельство подчеркиваю: кровь не по его части.
      Арсений привстал, вежливо наклонил голову. Сашка быстро перечислил ему имена присутствующих.
      - Во избежание недоразумений поясняю тем из вас, кто еще не в курсе. Арсений не союзник, а бригадир Саши, - сказал Маронко.
      - Оригинально, - произнес Белый. - Цезарь же "завязал". А тут получается, что вроде как он вернулся. Причем ни у кого не спросив разрешения. И даже состав команды увеличивает.
      После того, как у него отобрали оружие, он заметно успокоился и расслабился. Наверное, планы Хромого не слишком его привлекали, просто не видел другого выхода, кроме как подчиниться. Тон его был недовольным, но не вызывающим.
      - Нет, Толя, он не "завязывал". Просто маневр. В свое время он привлек излишне пристальное внимание и Петровки, и служб госбезопасности. Поэтому я подверг его и его команду длительной консервации. Для успокоения общественности объявил о прекращении криминальной карьеры моих сыновей. В конце весны обстановка с правоохранительными органами улучшилась, зато изменилась ситуация внутри Организации. Именно по этой причине я держал в секрете расконсервацию ясеневской группировки. Три месяца им удавалось работать, не выдавая себя. Но после событий первого сентября сохранять тайну и дальше невозможно. Да и нет особой необходимости.
      - Три месяца, - задумчиво повторил Белый. - А как насчет обязательных для всех нас выплат в "черную кассу"? Все это хорошо, но если он не платил...
      Маронко протянул ему папку.
      - Если не доверяешь документам, можешь наведаться в банк.
      Белый пролистал бумаги, задержавшись лишь на том бланке, где указывалась сумма. Кивнув, показал Хромому, потом вернул документы.
      - У меня вопросов нет.
      - Собственное говоря, это все, что я хотел сообщить вам, - сказал Маронко. - Далее планировал обсуждение Сашиного крупного проекта, но с ним придется обождать до приезда его людей. В оставшееся время можем выслушать Бориса. В твоем распоряжении пять минут.
      Бросив быстрый взгляд в сторону нахально развалившегося на стуле Сашки, Хромой сделал глубокий вдох.
      - Да. Но только не рассказать. Об этом и так все осведомлены в подробностях. Хотелось бы узнать кое-что. Например, почему Ученый вместо достижения мира провоцирует войну с Гончаром. Да, да. Тот проект, который я предложил летом, вам не понравился. Противно, решили вы. А воевать - не противно! Положить пол-Организации - запросто! Вы что, не понимаете, во что выльется этот налет?! Вот я и хотел бы выслушать нашего лидера. Пусть он сам объяснит, почему ему так нравится война.
      Тон его не шел ни в какое сравнение с обличениями поначалу. Очень даже вежливо и сдержанно прозвучали претензии.
      - Пожалуйста. Она мне не нужна. В начале лета перед нами встала задача не только сохранения мира, но и достижения явного лидерства. Не так ли? Ты предложил одно решение, Саша - альтернативное. Его вариант оказался верным, поскольку позволил достичь обеих целей.
      - Ты хочешь сказать, что это - поддержание мира?! Налет на ставку измайловского блока - гарантия от ответного нападения?!
      - Ага, - откликнулся Сашка. - Там больше некому воевать. Гончар потерял одним махом двадцать пять миллионов баксов, часть людей, союзников и основную статью дохода. Я уже молчу о том, что он третьи сутки подряд не может утрясти с Хирургом вопрос о сохранении хотя бы видимости хороших отношений, - Сашка зло усмехнулся. - Кстати, Борис, не рассчитывай на то, что тебе удастся заняться торговлей органами хотя бы втихаря. У Гончара отобрали наркотики, и чтобы спасти положение, он теперь сам умоляет Хирурга взять его в долю. Даже на лидерство не претендует.
      - Ну, он быстро наверстает упущенное, - покачал головой Хромой. - Там сумасшедшие деньги крутятся. А кто же займется наркотой?
      - Мы, - Сашка широко ухмыльнулся. - Ради них я его и разгромил. И с органами у него ни фига не выйдет. Он рассчитывает переправлять товар за границу через Солдата, а тому жизни на неделю осталось. Солдат стоит следующим номером в моей показательной программе.
      - Вот бы еще знать, что ты исполнишь на "бис"... - вполголоса пробормотал Хромой.
      - Что закажут. Скорее всего, "исполню" того, кто начнет слишком много себе позволять.
      Намек Хромой понял. Скривился, но нашел в себе силы сдаться красиво.
      - Цезарь, если ты представишь доказательства, что сможешь справиться с наркобизнесом, я признаю свою неправоту.
      Сашка принял протянутую руку дружбы. Или ее видимости.
      - Мои аргументы явятся с минуты на минуту. Но есть и еще один довод. Борис, сколько ты платил Солдату за провоз через границу крупных партий? Подумай, насколько выгоднее тебе станет соблюдение своих обязательств перед Организацией, когда я ликвидирую Солдата. Граница-то станет моей.
      Хромой приподнял брови, соглашаясь. Слон расслабился. Сашка сыграл на самой большой слабости соперника - на тяге к деньгам. Естественно, только из-за нее Хромой рвался реализовывать собственное дело. Как только цены на провоз снизятся, ему станет выгоднее заткнуться. Кроме того, он перестанет качать права, помня о существовании Цезаря.
      Яковлев подался вперед, что-то шепнул Сашке. Тот кивнул.
      - Борис, маленький вопрос. Этим летом за нашей спиной ты вел переговоры с Хирургом. Меня, в общем-то, не волнуют причины, которые побудили тебя нарушить запрет - это и так всем ясно. Я готов даже поверить, что ты добивался союза с ним из благих намерений: обогатить Организацию, отвести угрозу войны и так далее. Это неважно. Меня интересует другое. Когда тебя спросили, уверен ли ты в согласии Ученого, ты ответил утвердительно. Каким образом ты пытался добиться этого, если знал, что он категорически против?
      На несколько секунд повисла гнетущая тишина. И среди молчания, тихо, с ясной злобой Сашка произнес:
      - Хромой, предупреждаю один раз. Один. Если с головы Светы хоть волос упадет - пеняй на себя. Я не буду убивать. Просто поставлю тебя раком. При свидетелях. Хочешь?
      - Ты...
      - Ты меня понял.
      - Я даже не знаю, кто это такая, - попытался вывернуться тот.
      Сашка, не глядя, протянул руку; Яковлев вложил в нее конверт. Не вставая, Сашка через весь стол швырнул компромат Хромому, плотно сжав губы.
      - Извините, господа, всем не показываю. Это сугубо личное дело.
      Маронко видел содержимое конверта. Ничего особенного. Фотографии Светки с матерью в обществе крестного, план ее района, нарисованный рукой Хромого, некоторые замечания. Хирурга едва не убили первого сентября, и он, чтобы заслужить хорошее отношение сторожей, выдал Хромого.
      Хромой только раскрыл конверт, все понял, побледнел. Опустил глаза, на скулах заиграли желваки. Сашка следил за ним тяжелым взглядом. Он убьет Хромого, внезапно понял Маронко. Не дожидаясь высочайшего разрешения. Собственными руками. Пока ненависть только копится, но пробьет час - и Цезаря ничто не остановит.
      Осторожно постучав, в кабинет заглянула секретарша.
      - Сергей Иванович, к вам два слегка покалеченных господина. Уверяют, что вы назначили им встречу, но фамилий называть не желают.
      - Проводите их сюда. И подайте всем кофе.
      Секретарша быстро посчитала гостей босса, мимоходом включила кондиционер, чтобы вытянуть сигаретный дым, заволокший кабинет. Пропустила внутрь посетителей и удалилась.
      Эйфель с лицом, украшенным пластырными наклейками, и Стефан с рукой на перевязи - а нечего драться с конвоирами, тогда не придется жаловаться на вывихи - вошли, спокойно заняли свободные стулья рядом с Сашкой. О чем-то тихо пошептались. Секретарша внесла поднос с чашечками, обошла всех присутствующих. Когда за ней плотно закрылась дверь, Сашка сказал:
      - Это и есть мои аргументы. Полагаю, Эйфеля и Стефана никому представлять не требуется? Уточняю лишь одну деталь: как и Арсений, они со своими бригадами входят в мою команду.
      Хромой, видимо, прикинул в уме численность ясеневской команды с учетом новых людей и совсем сник.
      - Господа, - негромко начал Маронко. - В результате одной, но успешной операции измайловский блок, несколько лет угрожавший нам войной, расколот. Часть его перешла на нашу сторону. Как вам известно, один из этих людей обеспечивал в блоке транспортное сообщение, второй руководил сетью распространителей небольших партий наркотиков. Принимая во внимание эти возможности, сохраненные после отказа от сотрудничества с Гончаром, Саша предлагает нам самый грандиозный за все время существования Организации проект. План этот предполагает интеграцию усилий не только его, но также моих и Вахо. Не исключен и прямой выход на зарубежных партнеров, прежде всего американских.
      Вот и пробил тот час, ради которого они хранили тайну эти три жутких месяца. Цезарь создал свою Сеть и предлагал Организации и Вахо войти в нее на правах союзников. С начала лета идея не слишком изменилась, лишь Ячейки обрели имена конкретных людей. Он по пунктам перечислял направления деятельности, распределяя их между бригадирами. И это, фактически, был уже не план.
      Вахо предлагалось взять на себя работу с поставщиками сырья. Ему проще, чем кому бы то ни было, найти общий язык с южанами-плантаторами. Переработку планировалось вести на заводах UMF - там несложно создать несколько мощных химических лабораторий. Обеспечение полной секретности деятельности новых цехов могли бы взять на себя Хромой и Белый. Готовый товар разойдется по каналам Стефана и Алияра, что-то через Арсения уйдет в Европу. Создано также банковское объединение, через которое можно "отмывать" средства - слишком рискованно пропускать их через банк UMF, существует риск провала. Саша брал на себя общую, так сказать, безопасность, и в помощь просил Слона.
      Итак, баланс подведен. Ценой невероятных усилий удалось довести до конца одну из самых сумасшедших авантюр Цезаря. Вахо сделка понравилась, он уже мысленно прикидывал, как бы все грамотно поставить. Слон давно сделал свой выбор - он с Цезарем работал охотно. Мнения Белого и Хромого, по хорошему, можно было и вовсе не учитывать - все равно при голосовании им не получить численного перевеса. Однако они, поколебавшись, наступили на горло самолюбию и присоединились к большинству. Шаткий, временный, но мир заключен. А использовать передышку с толком - это уже проще...
      Когда расходились, Маронко сделал Слону знак задержаться.
      - Что ты об этом думаешь?
      - Парни молодцы, - кивнул Слон. - Да это и с самого начала ясно было. Сдается мне, Цезарь либо раздавит Хромого, либо убьет. Конечно, меня вроде как не касается, но... Сергей, парень стал бы тебе куда лучшей сменой, чем Хромой.
      - Он молодой, зарвется.
      - Не такой уж и юнец. Двадцать шесть годков. Зато долго править будет.
      Маронко не ответил. Нельзя сказать, чтобы он совсем не думал об этом. Думал. И последнее время возвращался к этой мысли чаще, чем обычно. Может быть, потому и помог ему в критическую минуту. Сейчас Сашка займется налаживанием деятельности Сети, накоротке сойдется с Вахо - лишний плюс при обсуждении кандидатуры лидера... Нет, пока рановато. Пусть научится держать себя в руках, там видно будет.
      - Шура, ты седьмого поедешь с ним в Питер.
      - Тайно прикрыть?
      - Нет, зачем... Вполне открыто. Возьмешь человек двадцать пять, скоординируешь свои действия с Сашей. Он сам говорит, что один рискует не справиться. Поддержишь.
      - Без базара.
      - Мы продумали детали, надо не только ликвидировать Солдата, но и подхватить его бизнес. Кое-что отойдет Саше, остальное входит в сферу моих интересов. Полагаю, ты сможешь присмотреть за обстановкой, пока я подберу постоянного представителя из местных.
      - К Новому Году вернусь?
      - Вероятно, раньше.
      Слон только коротко кивнул.
      К чему приводит самоуверенность.
      Утро седьмого сентября началось как обычно. Леонид Александрович Глазков явился в офис "Северной Звезды" ровно в десять часов. Секретарша приняла дорогой кожаный плащ, аккуратно повесила его на плечики в специальный шкаф и заварила душистый чай с травами. В дождливую погоду у шефа начинало ныть поврежденное лет десять назад колено, и от ломоты он спасался так называемым адмиральским чаем - с добавлением приличной дозы отличного коньяка или настоящего ямайского рома. И то, и другое Леониду Александровичу доставляли прямо от производителей из Франции и с Карибских островов.
      Босс слегка расслабился, внутренности согрелись, ноющая боль в колене отпустила. Он неторопливо пролистал подготовленные умницей-секретаршей документы. Аллочка сама научилась определять, что шефу интересно, а что он все равно выбросит в корзину. Но на стол подавала все, только рассортированное по разным папочкам. Неспешно ставя подписи или отбрасывая бумаги в сторону, шеф прихлебывал из большой фарфоровой кружки, которую специально изготовили по его заказу в Японии. Почему там, а не в Китае потому что японский фарфор, более грубый и массивный, импонировал ему. Не любил он излишнюю утонченность, которая требовала нежного обращения.
      Работа рутинная, но Глазков получал от нее истинное удовольствие. Находясь в офисе, он превращался в солидного человека, настоящего бизнесмена, уважаемого во всем мире. "Северная Звезда" занималась морскими перевозками, имела небольшой собственный флот грузовых судов. Месяц назад начались переговоры о регулярных перевозках сырой нефти. Вот где доход так доход! А почет-то какой...
      Однако без четверти одиннадцать его сладостные мечты безжалостно прервал бесцеремонный посетитель. Глазков услышал шум, возмущенный голос Аллочки в приемной, но выходить и вообще как-то проявлять интерес не стал. А для себя решил, что откажет посетителю, что бы тот ни предложил. Не любил нахалов. Нет, чтобы записаться на прием, как все нормальные люди... Селектор ожил:
      - Леонид Александрович, к вам человек из Москвы. Фамилию называть отказывается.
      Занятно. Так вели себя посланцы Гончара, но об их визите он бывал предупрежден за день как минимум. Что-нибудь срочное?
      - Пусть войдет, - разрешил Глазков.
      Наглец распахнул дверь настежь и закрыл ногой. Да-а, никакой это не посланец. Громила двухметрового роста, с вьющимися иссиня-черными волосами до плеч, в шикарном плаще из тонкой кожи, при одном взгляде на который у Глазкова потекли слюни: такой же хотел. Посетитель выдвинул стул, поставил его напротив Глазкова, уселся, закинув ногу на ногу. Извлек пачку "Кента" родного, с маху определил хозяин кабинета - прикурил от золотой антикварной зажигалки. Не новый русский, явно. И для наглости есть основания в виде как минимум десяти миллионов баксов. Это было заметно с первого взгляда. А ведь молодой - лет двадцать пять. И, несмотря на волосы, не кавказец - черты лица европейского типа. На француза похож. Для Италии или Испании слишком белокож. Хотя по ухваткам русский. И не просто русский, а москвич - этих повсюду по бесцеремонности узнают.
      - Кажется, мы до сих пор только понаслышке знакомы были? издевательски ощерился парень. - Ну, кто ты, я знаю. А мое прозвище Цезарь.
      Глазков аккуратно поставил дорогую кружку на стол, борясь с желанием разбить ее о голову наглеца, а потом вызвать охрану и вышвырнуть его на улицу. Вместо этого он тоже достал свои сигареты, закурил и встретил взгляд Цезаря с той же презрительностью.
      - Короче, мужик, у меня к тебе масса претензий, но я, так и быть, подожду с ними. А кое-что, может, и прощу. Сейчас мне от тебя нужно одно. У меня в Польше стоит контейнер с товаром. Так и быть, я даже заплачу тебе за провоз его через границу. А если успеешь обернуться за два дня, то за срочность добавлю. Тебе, правда, это время придется побыть под замком чтобы не глупил. Товар получу и выпущу. За шкуру не переживай - если сработаешь без дураков, то и не пострадаешь. Спроси у своего кореша Гончара, как я держу слово.
      Глазков выпустил ароматный сигаретный дым в лицо гостю.
      - Нет.
      - Что значит нет? - искренне удивился тот. - Ты извозчик? Значит, обязан возить. Я же не просто так обратился. Денег дам.
      - Иди ты на хрен со своими деньгами. На таможню даже не суйся. Твой товар остановят по всей границе от Белоруссии до Карелии. Это я тебе обещаю. И получишь его только тогда, когда выплатишь то, что взял у Гончара.
      - Ты хорошо подумал?
      - Убирайся.
      К его немалому удивлению, Цезарь легко поднялся и пошел к двери. Распахнув ее, обернулся.
      - Зря ты мне отказал, поверь. Подумай еще разочек: может, все-таки хочешь подкалымить?
      - Пошел вон, - спокойно ответил Глазков.
      Тот удалился. В приемной уже столпились, помимо собственно охраны, несколько бригадиров, изумленно посмотревших в спину посетителю. Глазков отхлебнул чаю, даже не успевшего остыть. На сердце стало радостно - как хорошо он ответил Цезарю! И внутренний голос, не подводивший никогда в жизни, в этот раз промолчал. Хотя решение, принятое Леонидом Александровичем, было роковым.
      Великолепное настроение сохранилось на весь день. На всякий случай он навел справки. Четыре москвича, один из которых по описанию походил на Цезаря, прибыли в город накануне и остановились в гостинице "Астория". В двенадцать часов сегодняшнего дня выбыли. Предварительно Цезарь долго и настойчиво узнавал у администрации автомобильный путь до Калининграда. Ну и пусть. Вся таможня там кормилась из рук Глазкова.
      Да, в Москве, может, Цезарь и считается крутым. В Петербурге он - ноль без палочки, что Глазков и продемонстрировал ему, выставив за дверь в присутствии секретарши и своих бригадиров. Вот как с ним надо обращаться, а не миндальничать. Если бы Гончар держал себя пожестче, не потерял бы двадцать миллионов. Даже закрадывалось сомнение: а Цезарь ли приезжал в июле? Может, на самом деле был Шалик? Потому что тот человек вряд ли бы оставил без внимания отказ от сотрудничества. Или у него сроки поджимали. Глазков, если бы ждал срочный товар, тоже бы плюнул на неувязки - разбор никогда не поздно устроить, а вот деньги имеют способность уплывать, если вовремя не ухватишь.
      Возвращаясь домой, он весело насвистывал. Месяц назад переехал, поменяв четырехкомнатную квартиру на Суворовском проспекте на "пятерку" на Невском. И думал: что бог ни делает, все к лучшему. Новая квартира нравилась ему куда больше прежнего жилья.
      Телохранитель услужливо распахнул дверцу "мерседеса", выпуская босса наружу. Второй в это время проверял подъезд: не мешало подстраховаться от киллера. Но того, что произошло, никто не предвидел.
      Охранник у машины внезапно упал под ноги Глазкову. Тот замешкался всего лишь на долю секунды - и арбалетная стрела навылет пронзила грудную клетку. Вторая вошла в затылочную впадину, когда он уже оседал на асфальт. Выскочивший из подъезда на помощь хозяину телохранитель не дошел до него двух шагов, получив стрелу в глаз. Водитель, не помня себя, рванул с места, как ошпаренный, оставив три трупа на произвол судьбы.
      Переполох поднялся ночью. Началось с того, что Аркадию Миронову, носившему забавное прозвище Кокаин - полученное, кстати говоря, за весьма серьезное дело, а не за дурную привычку, позвонила мадам Глазкова. Кокаина она знала как заместителя мужа в "Северной Звезде", не имея понятия о криминальной стороне деятельности супруга. С рыданиями сообщила, что Глазкова и его охрану обнаружили в луже крови перед подъездом застреленными из арбалета.
      Бригадиров Аркадий собрал через полчаса. В экстремальной ситуации было не до колебаний, братва тут же признала его новым лидером. И первое, что он сделал - постарался выяснить все детали убийства. Авторство сомнений не вызывало, многие слышали, что Цезарь предлагал накануне какой-то гешефт, а Солдат послал его на хрен. Отомстил.
      Но Аркадий тоже не лыком шит. Разослал разведчиков по всему городу, подключил даже знакомых ментов. Не вдаваясь в подробности, естественно, просто дал приметы. Проверили Арсения - тот свалил в Польшу еще первого числа, в его квартире никто не проживал. А Цезарь, конечно, ни в какой Калининград не поехал, перебрался на арендованную хату. К восьми утра даже точный адрес удалось узнать. Аркадий послал бригаду на улицу Трефолева, но люди вернулись ни с чем: Цезарь ушел всего за несколько минут до их прибытия. Соседи попались разговорчивые, охотно поделились наблюдениями. Четверо москвичей уехали на такси, вещей с собой не имели. Значит, еще вернутся. Аркадий распорядился поставить засаду.
      В одиннадцать утра Цезарь позвонил в офис, спросил уже не Глазкова, а "Кто там вместо него? Вот его и дайте". Повторил предложение, сделанное Солдату. Похоже, примерно в тех же выражениях. Аркадий не стал ему хамить, попытался выманить на личную встречу. Цезарь жестко оговорил условие: Аркадий вместе с пятком бригадиров по выбору москвичей сдается в заложники, товар в целости и сохранности прибывает в Россию, после чего можно и поговорить. И так продумал сдачу, что грохнуть его казалось невозможным. Плюнув на дипломатию, Аркадий отказался, решив, что рано или поздно Цезаря все равно выловят. Из города он не уедет, пока свое не получит, а коренные жители отыщут его быстро.
      В девять вечера ситуация кардинально изменилась. Засаду обнаружили раньше, чем люди Аркадия спохватились. Результат - пять трупов поплыли по Екатерингофке. О чем сволочной Цезарь не замедлил доложить. Как и о том, что у него нет больше настроения вести переговоры.
      В половине второго ночи домой к Аркадию неожиданно прозвонился из Москвы Гончар, союзник Солдата. Он уже знал о смерти авторитета, желал узнать подробности. "Цезарь", - желчно сказал Аркадий. "Понятно, что не Петр Первый", - ответил тот. Узнав, как именно произошла ссора, пришел в ужас: "Да вы идиоты! Вся Москва знает, что в таких случаях надо прикусывать язык и соглашаться на его условия! Убедились, почему? Кретины, думаете, я стал бы платить, если б не знал, на что он способен?! Ослы, он же пятьдесят человек в Питер привез! Сказать зачем, или своими куцыми мозгами допрете?! Немедленно снимайтесь с хат, пока не перерезал, как свиней!"
      Аркадий быстро сообразил, что те четверо просто отвлекли на себя внимание, пока остальные готовились к резне. Цезарю нужен был повод - и он получил его, спровоцировав Солдата на открытую ссору. Предупреждение Гончара явно запоздало: начав обзванивать своих людей, обнаружил, что ни по одному телефону отвечать не желают. Махнув рукой, быстро собрал сумку, бросил в нее имевшуюся дома наличность, жене сказал, что позвонит, и ушел.
      Его встретили на лестнице. Гады, даже свет отключать не стали. Две фигуры в камуфляже и масках. Ни слова не сказав, загородили дорогу. Блеснул десантный нож. Аркадий выхватил пистолет, но воспользоваться не успел: ударили сзади, под ребра. Того, кто зашел с верхнего этажа, он не видел.
      На следующий день питерцы вдруг обнаружили, что крупнейшей группировки города и области больше не существует. Личный состав был уничтожен на девяносто процентов, осталась такая мелочь, с которой даже данники считаться не желали. Бандитов убирали тихо, стараясь обходиться без стрельбы, прямо по квартирам. Ножи, арбалеты, веревки, цианистый калий - но не пули. Семьи не трогали - смысла нет. Все равно показания сводились к одному: ночью их будили люди в безликой камуфлированной форме и масках, семьи заталкивали в комнату, связывали, затыкали рты. Нужного клиента ликвидировали и уходили, не взяв ни копейки.
      Каналы провоза контрабанды перехватил вовремя подсуетившийся Арсений, за спиной которого черной тенью угадывался Цезарь. "Общак" Солдата нашли только одиннадцатого сентября; к некоторому неудовольствию москвичей, ценности хранились в золоте, наличных денег было мало. Поручив Арсению реализовать гору драгметалла, вернулись в столицу.
      На состоявшемся в Москве разборе Цезарь не присутствовал. За него держал ответ Ученый, явившийся в сопровождении Ювелира, одного из крупнейших воров в законе. Он пояснил, что Цезарь предложил Солдату обычную сделку, провезти груз за определенную сумму. Тарифы на услуги были установлены давно, Цезарь предложил даже переплату за срочность. Солдат из-за каких-то личных счетов отказался. Его убрали, с тем же предложением обратились к преемнику - тот же результат. Поскольку у Цезаря поджимало время, он ликвидировал всю команду, поставив на канал своего человека. А что вы хотите - у него в Польше лежало двадцать два миллиона долларов, а Солдат уперся, как баран перед скотобойней. Ну что, Цезарь деньги там гнить оставит, так получается? Самое интересное, что именно так все и выглядело. То, что Цезарь сам доводил противников издевками до белого каления, доказать было нельзя. Вполне обычная для Цезаря картина. Солдат без объективных причин отказал в сделке, за что ответила вся команда. Подумав, решили, что Цезарь имел основания для резни.
      Гончар плевался, но вынужден был согласиться. На месте Цезаря он поступил бы точно так же, даже имея дело с близким другом, не то что с конкурентом. И желчно позавидовал: мальчишка, а бешеные бабки лопатой гребет.
      Хэппи-энд.
      Около палаты сегодня дежурил Вадик Пересмешник. Сидел на стуле, привалившись к стене. Охрану Саша поставил в первый же день - так, на всякий случай. Хотел исключить всякие печальные стечения обстоятельств. Поздоровавшись с дежурной медсестрой, Саша стукнул пальцами по стеклу бокса - около Светки сидела Серегина жена. Обернулась, узнала, открыла дверь. Прошел мимо молчаливого Вадика; Серегина жена тут же выскользнула наружу, оставив его наедине со Светкой. Саша подставил стул поближе к кровати.