- Ну, что смотришь, парень, - спросил он, улыбаясь, - не знаешь, где здесь живет лесник Семен Макарович?
      На сердце у Скляного отлегло, это был пароль для встречи.
      - Семен Макарович уехал во Львов, будет через три дня, - ответил он. Здравствуйте, господин Шварцбрук, давно вас ждем.
      - Тише ты, как тебя зовут?
      - Иван, - сказал Скляной. - Пойдемте скорее в хату, там вас ждет лейтенант Крюгер.
      - А откуда ты знаешь мою фамилию?
      - Лейтенант сказал, он ведь воевал вместе с вами!
      Мишель остановился, внимательно глядя на "Ивана". Тот тоже встал.
      - Ну порядки здесь у вас! Не слишком ли много разговоров? - Он перешел на немецкий язык. - По-немецки понимаешь?
      - Научился, - ответил Скляной.
      - Ну, хорошо, идем, сейчас устроим сюрприз лейтенанту.
      - Какой сюрприз? - Скляной робко улыбнулся.
      - Увидишь, только не забегай вперед! Возьми мой рюкзак.
      Мирно беседуя, они дошли до хутора. В хате они увидели лейтенанта Крюгера, который все еще крепко спал, положив на стол свою лохматую голову.
      - Он что, пьян? - спросил шепотом Мишель.
      - Нет, просто не спал ночью.
      Мишель подошел к Крюгеру и потряс его за плечо. Крюгер вскочил на ноги.
      - Вы крепко спите, лейтенант, а спать не время!
      Крюгер таращил глаза. Перед ним стоял незнакомый человек. Рядом, скрывая усмешку, переминался с ноги на ногу Скляной.
      Крюгер быстро пришел в себя, рука его непроизвольно схватилась за пистолет.
      Но офицер крепко придержал руку.
      - Кто вы? - спросил Крюгер, пытаясь вырвать руку.
      - Я капитан Шварцбрук, если вам угодно, - улыбаясь, ответил офицер.
      Крюгер отскочил к стене, схватив со стола автомат.
      - Это не Шварцбрук. Иван, кого ты привел?! - закричал он.
      - Успокойте свои нервы, лейтенант. "Циклон распространяется на восток!"
      Услышав условный пароль, Крюгер не выстрелил. Скляной не очень понимал, что происходит.
      - Руки вверх! - скомандовал Крюгер. - Быстрее, быстрее! Вот так! А теперь выкладывайте: кто вы такой? Вы не капитан Шварцбрук. Я знаю его лично!
      Мишель улыбнулся.
      - Вы меня обрадовали, лейтенант Крюгер. Если бы вы не оказали мне такой встречи, вам пришлось бы плохо. Ваш радист уже внушил мне подозрение, признав во мне Шварцбрука.
      - Говорите ясней!
      - Разумеется, я не капитан Шварцбрук. Но таково решение командования. В Берлине появилось подозрение: не успели ли русские подменить вашу группу. Если бы и вы признали во мне Шварцбрука, то сами понимаете...
      Крюгер медленно опустил автомат.
      - Я шел на риск, конечно, но теперь все в порядке. Шварцбрук примкнет к нам по пути. А пока командование группой поручено мне.
      - Я ничего не знаю об этом!
      - В том-то все и дело. Узнаете. Ладно, откройте мой рюкзак, там есть фляга с французским коньяком. Мне его подарил перед отлетом генерал Кребс.
      Осведомленность и манера говорить несколько успокоили Крюгера. "Черт знает, что они там, наверху, могут накрутить? - подумал он. - Хотя, конечно, чтобы прикрыть от риска Шварцбрука, может быть..."
      - Неужели вы думаете, Крюгер, - продолжал Мишель, - что если бы я шел к вам не по своей воле, то наш разговор все еще продолжался бы? Вас уже давно бы схватили.
      Крюгер был в растерянности. Нет, конечно, он не поверил. Но стрелять тоже не решался. А вдруг это правда? Очень уж уверенно держит себя этот человек. И потом такой чистый берлинский выговор...
      - Но где гарантия, что вы говорите правду? И почему я должен передать вам командование группой?
      - Гарантией будет прибытие Шварцбрука через три дня, а пока, дорогой Крюгер, вам придется подчиниться.
      Но Крюгеру очень не хотелось расставаться со своей ролью командира.
      - Ваше имя и звание? - спросил он.
      - Обер-лейтенант абвера Фридрих Боле, а по документам старший лейтенант конвойных войск МВД Вилис Дутис. - Мишель достал из кармана кителя удостоверение.
      Крюгер внимательно осмотрел его. На фотографии был человек, называвший себя Боле.
      Микола Скляной тем временем достал из рюкзака большую флягу. Повесив автомат на плечо, он пошарил по полке, прикрытой занавеской, и обнаружил там несколько огромных, отлитых из зеленого стекла рюмок, оставшихся в хате с лучших времен.
      Три рюмки он поставил на стол. Гость сразу же подошел к столу и, взяв флягу, наполнил рюмки. Крюгер по-прежнему стоял у стены, держа автомат в опущенной руке. Микола не решился присесть к столу раньше лейтенанта и тоже остался стоять. Офицер сел на лавку спиной к Скляному и поднял рюмку.
      - Ну, кажется, можно поздравить меня с прибытием. Да что вы в самом деле? В конце концов я застал вас спящим, лейтенант, и мог сделать что угодно, чего же вы боитесь? Сразу чувствуется, что вы из фронтовой разведки. В абвере бывают и не такие комбинации!
      Но Крюгер не спешил. Он действительно не был искушенным и опытным разведчиком. Его роль в операциях в основном всегда сводилась к диверсиям. Если нужно было подорвать мост или железнодорожную линию, тут Крюгер не стал бы ни у кого спрашивать совета. А в этой ситуации он никак не мог разобраться.
      - Иван, - обратился он, наконец, к Скляному, - пойди и немедленно запроси Центр. Передай такую радиограмму... - он задумался. - Как бы это сформулировать? Дай бумагу. - Он черкнул несколько цифр на листке. - Вот.
      - Слушаюсь, господин лейтенант!
      - Я буду здесь. - Крюгер взглянул на прибывшего офицера.
      Тот спокойно поставил на стол рюмку.
      - Первую радиограмму должен передать я, - сказал Мишель. - Кроме того, отныне, как командир группы, только я буду передавать радиограммы. - Он встал из-за стола.
      - Ни с места! - закричал Крюгер, снова подымая автомат. - Извините, господин обер-лейтенант, сначала вы проверяли меня, а теперь я проверяю вас. Я не выпущу вас живым до того, как мне ответит Центр. Иван, отправляйся немедленно!
      Скляной, словно обрадовавшись возможности убраться из этой комнаты, где с минуты на минуту того и гляди начнется перестрелка, быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
      - Учтите, лейтенант, что ответственность за промедление с началом операции вы берете на себя.
      Крюгер молчал. Через некоторое время он сам спросил у Мишеля:
      - Вы давно из Берлина?
      - Вылетел сегодня ночью. Слушайте, сколько времени уйдет на этот ваш запрос?
      - Я думаю, не больше часа.
      - А сколько идти до группы?
      - Об этом мы поговорим позже.
      Мишель прикидывал: если час уйдет на запрос и еще хотя бы час пути до группы, то все будет в порядке, за это время чекисты уже успеют оцепить район. Хорошо, что он последовал совету Карла и после приземления установил связь с советской контрразведкой. Группа не выйдет отсюда. Но теперь в опасности Либель. Нельзя проваливать группу в открытую. Они могут успеть сообщить. Надо любой ценой вывести из строя рацию. Но как? Этот рыжий бандит наверняка будет стрелять, если начать сопротивляться. Надо чем-нибудь отвлечь его внимание.
      Он сделал настороженное лицо и поднял руку.
      - Внимание, Крюгер, вы слышите? - И вдруг Мишель сам, к своему удивлению, услышал сдавленный женский крик, доносивший откуда-то, будто из-под земли...
      Однако Крюгер спокойно ответил:
      - Боюсь, что вскоре в этом доме еще кто-нибудь закричит.
      Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
      РАДИСТ УЗНАЕТ ПОЧЕРК
      Дежурный радист приемной радиостанции абвера под Берлином принял вахту по связи с группой "Циклон-Юг" ровно в полдень. Проверив точность настройки на диапазон, обер-ефрейтор Тоске нацепил наушники и, приняв удобную позу, приготовился слушать. Рядом с ним уже шестой час непрерывно по собственной инициативе дежурил обер-лейтенант Либель. Он вызвался и здесь помогать Мельтцеру. Вахта постоянной связи с группой была похожа на рыбную ловлю в незнакомом месте. Не известно, в какой именно момент клюнет. Пока что из эфира доносился только обычный треск и шорох атмосферных разрядов. Днем помех было больше. Тоске для развлечения постарался представить радиста группы. Россию он видел только на картинках и в кино, поэтому она представлялась ему длинным рядом серых деревянных изб. Радист "Циклона" с автоматом на плече должен был, наверное, скрываться в подвале именно такого дома. Вот, прислушиваясь к шагам наверху, он включает питание рации, берется за ключ...
      Тоске вдруг и в самом деле услышал тонкое, искаженное дневными помехами попискивание, условные позывные "Циклона". Он откорректировал волну и, подождав вызова, ответил трижды условными сигналами. Да, это был "Циклон-Юг". Радист группы мог бы передавать и другие сигналы, но дежурный на радиостанции Центра все равно узнал бы его.
      У каждого радиста при работе на ключе есть свой "почерк", такой же определенный, как и тот, которым человек пишет на бумаге. Всех своих клиентов, засевших где-то в русском тылу, Тоске отлично узнавал по почерку, да, это, безусловно, "Циклон-Юг".
      - "Циклон-Юг" вызывает, - сказал обер-ефрейтор Либелю. - Приготовьтесь записывать.
      - "Циклон-Юг", - сказал радист, - просит подтвердить изменения в плане операции. Следует ли передавать командование прибывшему вместо командира. Выйду на связь через пятнадцать минут, пятнадцать минут. Я "Циклон-Юг". Сняв наушники, Тоске посмотрел на Либеля. - Вы все поняли?
      - О да! - ответил Либель. Он взял бланк с записью и зашагал по коридору.
      В соседнем с аппаратной кабинете у большого стола сидел, о чем-то разговаривая с офицером радиостанции, подполковник Мельтцер. Либель подошел к подполковнику.
      - Ну, наконец-то "Циклон-Юг" отвечает. Вот радиограмма.
      - Что там? - спросил Мельтцер.
      Либель прочел так, как он записал, слово в слово: "Циклон" просит подтвердить изменения плана операции, следует ли передать командование прибывшему".
      - Дайте-ка радиограмму, - Мельтцер два раза прочел бланк расшифровки. - Что это значит? Разве ему раньше не было дано распоряжений? Какие изменения? - Мельтцер в недоумении перевернул бланк и посмотрел на него с обратной стороны.
      - Я, кажется, догадываюсь, господин подполковник, - заговорил Либель. - Мне Шварцбрук говорил еще по дороге сюда, что они не очень ладили в свое время с лейтенантом Крюгером. Видимо, Крюгер сомневается в его полномочиях. Кроме того, лейтенант, вероятно, имеет в виду время начала операции. Он почему-то не согласен начинать раньше на сутки. На- . верное, не успел подготовиться.
      - Ах, вот оно что. Черт бы побрал всех этих карьеристов! Нашли время и место для выяснения отношений. И это хваленые фронтовые разведчики! С нашими такого не бывает. Либель, запишите текст ответной радиограммы:
      "Все полномочия переходят к прибывшему командиру группы. Операцию начать немедленно. Доложить об исполнении". Кроме того, спросите у них, когда они смогут доложить о начале операции.
      Либель быстро записывал.
      - Вы, наверное, смертельно устали, обер-лейтенант, - сказал Мельтцер. - Сдайте радиограмму и поезжайте отдыхать. Вы за минувшие сутки как следует поработали.
      - Я хотел бы остаться здесь с вами, господин подполковник.
      "Парень явно хочет взять реванш", - подумал Мельтцер.
      - Ну хорошо, обер-лейтенант, можете остаться. Что это вы носите пистолет в боковом кармане?
      - Я положил его туда еще днем, во время поисков Шварцбрука, да так и забыл.
      Через полчаса поступила новая радиограмма "Циклона".
      - Вот теперь это похоже на стиль Шварцбрука! - воскликнул Либель, подавая бланк Мельтцеру.
      "Циклон распространяется. Первая сводка будет дана завтра утром".
      Подполковник взял телефонную трубку.
      - Это подполковник Мельтцер, из абвера, соедините меня с генералом Кребсом. - Прикрыв рукой трубку, он сказал Либелю: - На этот раз первым доложу я, а не Клетц. - И, подтянувшись, отрапортовал в телефонную трубку: - Докладывает подполковник Мельтцер, господин генерал. "Циклон распространяется". Первая сводка будет получена завтра утром... Благодарю вас, господин генерал!
      Либель с большим трудом довел машину от радиостанции до Берлина. На набережной Тирпиц, у штаб-квартиры абвера, он высадил Мельтцера, а сам поехал домой. Что происходит сейчас там, у Мишеля? "Циклон-Юг" не должен провалиться немедленно. Если группа исчезнет, то это вызовет серьезное подозрение. С другой стороны, положение Мишеля в группе тоже рискованное. Одно только успокаивало Карла Либеля: у Мишеля рядом друзья. Они помогут.
      Либель приехал домой, лег в постель и усилием воли заставил себя уснуть. Неизвестно, что еще впереди. Нужно быть свежим, готовым ко всему. За долгие годы работы во вражеском тылу он привык управлять своими чувствами.
      ...А на далеком хуторе в Прикарпатье в этот час события приобретали новый оборот.
      В тот момент, когда послышался крик, Мишель лихорадочно обдумывал свой следующий шаг. Этот Крюгер из тех головорезов, что может в любую минуту выпустить в него всю обойму своего "вальтера".
      Напряжение росло. Выручил Скляной. Он ворвался в хату с шифровкой. Расшифровав радиограмму Центра, Крюгер, улыбаясь, спросил Мишеля:
      - Простите, господин обер-лейтенант, не имеете ли вы отношения к группенфюреру господину Эрнсту Боле{1}?
      - Я его близкий родственник, - сухо ответил Мишель.
      - Вам уже приходилось бывать в России?
      - Конечно!
      - В таком случае я очень рад нашему знакомству. И еще раз прошу прощения за неласковую встречу.
      - Пустяки, служба прежде всего. Однако кто это там так кричит?
      - Это хозяйка хутора, старуха, мы заперли ее в погребе. Иван, я же приказал тебе ее ликвидировать!
      - Минутку, лейтенант, теперь командовать буду я. Старуха может нам еще пригодиться. Иван, приведи ее сюда. Надеюсь, вы не говорили при ней по-немецки?
      - Я ее даже не видел, - ответил Крюгер.
      "Старуха" оказалась женщиной лет около пятидесяти. На ней был тот самый кожух, который она ссужала несколько часов назад Скляному. Увидев людей в советской военной форме, она сразу же заговорила.
      - Где же это видно, паны офицеры, чтобы совать людей в подвал. Змей! Она погрозила кулаком Скляному. - Дезертир проклятый. Добрались до тебя!
      Мишель засмеялся.
      - Наш товарищ поступил, конечно, неправильно. Но он не дезертир, гражданка. Вы что, одна здесь живете?
      - Совсем одна, - ответила женщина, - мужа в сорок первом году забрали в армию. Два сына было.
      Один в партизаны ушел, другой не знаю куда. - Она замолчала, опустив глаза.
      - Он служил в полиции? - спросил Крюгер.
      - Кто же его знает, где он служил. Полгода уж нет. Одна с хозяйством управляюсь. Да и хозяйства осталось: корова, лошадь да куры.
      - Не так плохо для этого времени, - сказал Мишель. - Вы хотите, чтобы муж и сыновья вернулись?
      - А как же не хотеть?
      - Тогда надо помочь нам. Вы должны запрячь лошадь и проводить нас до станции.
      - Нет такого права, чтобы лошадей отбирать! - закричала женщина.
      - Мы не отбираем. Вы поедете с нами, - спокойно и настойчиво сказал Мишель. - А со станции возьмете лошадь обратно.
      - Не поеду, хоть стреляйте, не поеду.
      Крюгер поднял пистолет. Но "обер-лейтенант Боле" задержал его.
      - Учтите, гражданка, ваш муж и сын - советские солдаты, ваш долг помочь нам.
      Женщина постояла молча, потом слезы потекли у нее по щекам. Она повернулась и, вытирая глаза концом платка, пошла запрягать лошадь.
      НА ЧЕТВЕРТОМ КИЛОМЕТРЕ
      Майор Мельниченко приказал водителю остановить машину. Навстречу по дороге строем по три двигалась небольшая колонна немецких военнопленных. Впереди, сзади и по сторонам шло несколько советских солдат-автоматчиков. Немцы были оборванные, грязные, обросшие трехнедельными бородами. За спинами у многих топорщились бурые от грязи вещевые мешки. Позади конвоя шагал высокий старший лейтенант в форме войск МВД и рядом с ним рыжий широкоплечий сержант с автоматом и трофейным "парабеллумом" на боку. Еще дальше, шагах в тридцати, тащилась крытая брезентом телега с высокими бортами, управляла которой женщина в рваном кожухе. Рядом с ней тоже сидел автоматчик - остроносый парень в меховой кубанке.
      Майор вышел из машины, два офицера и водитель остались на месте.
      - Стой! - скомандовал майор. - Начальник конвоя ко мне!
      Старший лейтенант, придерживая прыгающую на боку полевую сумку, подбежал к нему и старательно взял под козырек.
      - Старший лейтенант Дутис, - представился он.
      - Что за команда?
      - Конвоируем на ближайшую станцию группу военнопленных в количестве двадцати восьми человек!
      - Документы.
      Рыжий сержант насторожился и подошел поближе. Старший лейтенант, открыв полевую сумку, достал бумаги.
      - Так вы из хозяйства товарища Медведева? - Он с интересом посмотрел на старшего лейтенанта. - Сами что, из Латвии?
      - Так точно, товарищ майор!
      - Почему вам не дали транспорт?
      - На этих вояк, товарищ майор, транспорт расходовать? Пешком пройдутся. А мы люди привычные.
      Майор внимательно просмотрел документы, вернул их старшему лейтенанту. Он прошел вдоль колонны и направился к телеге. Старший лейтенант и рыжий сержант сопровождали его.
      - Разрешите колонне следовать дальше, товарищ майор, путь далекий, попросил старший лейтенант.
      - Добро, пусть идут. Что в телеге?
      - Оружие, товарищ майор, трофеи! Сержант, ведите колонну, я нагоню. Рыжий неуверенно повернул назад.
      Майор приоткрыл край брезента. Взглянул на вороненые новенькие автоматы и снова закрыл. Достав портсигар, он предложил старшему лейтенанту папиросу. Старший лейтенант охотно взял, но не закурил, а сунул в карман.
      - А это что за женщина? - Майор указал на хозяйку хутора, сидевшую на телеге.
      - Местная жительница, товарищ майор, хозяйка ближнего хутора, помогла нам. Будет сопровождать нас до станции, чтобы забрать свою лошадь.
      Молчавшая до сих пор женщина, услышав, что разговор идет о ней, вдруг соскочила с козел.
      - Вот вы мне скажите, пан офицер, - обратилась она к майору. - Где есть такой закон, чтобы отбирать лошадей? Разве советские солдаты так поступают?!
      Майор смутился.
      - Лошадь вам вернут, не беспокойтесь. - Он повернул к машине.
      Группа уже проходила мимо машины. Пленные в упор разглядывали сидевших в ней офицеров.
      Майор и старший лейтенант вместе дошли до машины. Когда взревел мотор, старший лейтенант тихо сказал:
      - Юго-запад, от хутора пять километров. В пещере радист, а на самом хуторе... Счастливого пути, товарищ майор! - добавил он громко, увидев, что к ним снова подходит рыжий.
      - Желаю успеха, старший лейтенант! - Майор дал знак ехать.
      Мишель оглянулся на Крюгера, тот был совсем рядом. "Черт бы его побрал, этого рыжего бандита! - подумал Мишель. - Как не вовремя он подошел! Нужно было еще сказать майору о Роденштоке, который остался на хуторе для связи со Скляным. Это может теперь спутать все карты. Конечно, лейтенанту вряд ли удастся уйти". Мишель готов был побежать следом за машиной. Может быть, придумать какой-нибудь благовидный предлог и вернуться на хутор самому? Нет, нельзя оставлять группу. Она может изменить маршрут.
      - Ну что? - спросил он Крюгера. - Натерпелись страха?
      - Чепуха, надо было захватить машину.
      - И поднять тревогу на всю окрестность? Нет, лейтенант, у вас мало опыта в таких делах. Вот вы говорили, что следует пристрелить женщину, а видите, в ее сопровождении мы выглядим гораздо убедительнее.
      Крюгер молчал.
      - Теперь я совершенно уверен в надежности своих документов. Интересно, как там этот ваш Иван? Он верный человек?
      - Вы, кажется, могли убедиться в этом, - ответил Крюгер и, ускорив шаг, обошел группу. Он зашагал впереди.
      Оставшись один позади строя, Мишель достал папиросу, которой его угостил майор, разорвал гильзу и незаметно вынул из нее записку. "Захват группы намечен на четвертом километре". Мишель сунул бумажку в карман. Сколько еще до этого четвертого километра?
      Дорога виляла между холмами, поросшими лесом. Откуда-то издалека донеслось еле слышное гудение паровоза. Навстречу прошла колонна грузовиков. Сидевшие в них советские солдаты кричали пленным:
      - Гитлер капут!
      Какой-то молодой боец, перегнувшись через борт, крикнул Крюгеру:
      - Эй, сержант, подбрось-ка нам парочку, мы с ними потолкуем!
      Крюгер сжал кулаки.
      "Уже недалеко, - подумал он. - Судя по карте, мы выйдем как раз к тоннелю. Здесь до ночи должна остаться первая диверсионная группа". Теперь он покажет этому берлинскому обер-лейтенанту, на что способен Крюгер. Первый же эшелон, взорванный внутри тоннеля, прерывает движение по этой дороге не меньше чем на десять дней. Пока русская контрразведка будет искать диверсантов в этом районе, грянут взрывы у моста через Днестр и еще дальше в русском тылу.
      А в это время майор Мельниченко с младшим лейтенантом Черниковым и старшиной Лобановым уже подъехали к хутору, где скрывался Скляной со своей рацией. Поставив машину перед хатой, они вошли во двор.
      - В хате, наверное, никого нет, - сказал лейтенант, - нечего даже заходить.
      - А где же хозяйка? - поинтересовался Лобанов, взглядывая в дверь.
      - Они взяли ее с собой. Это ведь она обращалась ко мне. Надо перехватить радиста в пещере.
      Пробираясь сквозь кусты, они двинулись к тому месту, где еще утром находился лагерь группы, оставив у машины водителя. Все они хорошо знали эти места. Еще перед войной здесь была погранзона той самой заставы, которой командовал тогда еще старший лейтенант Мельниченко.
      Наконец шедший впереди старшина Лобанов дал знак остановиться.
      - Вон за теми кустами та самая пещера, товарищ майор. Это я как сейчас помню, - сказал старшина.
      - Тогда так, - майор передал свою плащ-палатку старшине, - обходи сверху, а мы с младшим лейтенантом пойдем прямо. Мы его вызовем, тут и возьмем. Только учтите, товарищи, брать надо живым, чтобы ничего не успел. Понятно?
      Бесшумно раздвигая кусты, старшина пополз вправо. Немного погодя так же неслышно вперед двинулись майор и младший лейтенант. За кустами виднелось темное отверстие пещеры.
      - Давай, - майор тронул за плечо младшего лейтенанта.
      Черников застонал так убедительно, что майор вздрогнул и с тревогой посмотрел на товарища. Младший лейтенант улыбнулся и застонал еще раз так, будто жить ему осталось полминуты. Кусты у входа в пещеру дрогнули. На площадке появилась согнутая фигура Скляного с автомагом, прижатым к животу.
      - Кто здесь? - прерывающимся от испуга голосом спросил он. - Кто здесь? Стрелять буду!
      Он не успел еще окончить последнюю фразу, как сверху, развернув в воздухе плащ-палатку, на него прыгнул старшина Лобанов.
      В ту же секунду выскочивший из кустов майор ударом ноги отбросил в сторону выбитый из рук радиста автомат. Черников бросился в пещеру.
      Оглушенный внезапным ударом, Скляной лежал ничком.
      - Не пришиб ли ты его, старшина? - сказал майор.
      Они вдвоем перевернули Скляного. Лицо его было бледно. Он, словно рыба, вытащенная на берег, ловил ртом воздух.
      - Жив, подлюга, - констатировал Лобанов. Младший лейтенант вынес из пещеры рацию, упакованную в ранец.
      - Здесь все в порядке, - сказал он, - еще не успели развернуть.
      - Когда очередной сеанс связи? - спросил майор. Скляной поднял на него непонимающие глаза.
      Майор повторил вопрос. Радист молчал.
      - Ошалел слегка, - заметил Лобанов, - во мне ведь без малого шесть пудов будет. - Он приподнял Скляного и посадил, прислонив спиной к дереву.
      - Ну, давай, давай, - обратился к диверсанту он, - не ферштеешь, что ли? Некогда здесь с тобой!
      - Рус, русский я, - вдруг выдохнул Скляной. - Русский. - И добавил торопливо: - Вечером связь в двадцать один час. Граждане, все скажу, только... - Оцепенение его прорвалось вдруг слезами.
      Чекисты терпеливо ждали. Наконец Скляной замолчал, шмыгая носом и утираясь рукавом.
      Радист покорно поднялся. Сотни раз за последние годы в страшных своих снах он видел этот момент. В своем воображении он убегал, отстреливался, погибал... Но все прошло значительно проще. Заплетающимися ногами он двинулся вперед. Как же это? На секунду блеснула мысль: "А может быть, и эти из абвера, проверяют?" Но, взглянув на сопровождавших его офицеров, на выражение лиц, по выгоревшей форме, по каким-то еще едва уловимым приметам Скляной понял - эти настоящие...
      ...Каково же было удивление чекистов, когда, подойдя к хате, они не нашли своей машины. У самого порога они наткнулись на распростертое тело сержанта-шофера. Черников и Лобанов склонились над ним. Сержант был мертв, он получил смертельный удар чем-то тяжелым в затылок.
      - Кто это сделал? - сурово спросил майор у Скляного.
      Микола упал на колени.
      - Я не виноват, господин майор, клянусь богом. Это, наверное, лейтенант Роденшток - он оставался на хуторе для связи.
      ...Роденшток гнал машину на предельной скорости. "Козел" прыгал на ухабах. В голове диверсанта уже сложился ответный план действий. Когда Роденшток увидел подходившую к хутору машину с советскими офицерами, он подумал, что это случайность, и затаился на сеновале.
      Однако, услышав слова майора о пещере и о том, что к нему "обращалась хозяйка", Роденшток понял их по-своему. Стрелять он побоялся и решил действовать осторожно.
      Спустившись с сеновала, он выждал, пока водитель не вышел из машины, и, подкравшись к нему сзади, ударил растерявшегося сержанта прикладом автомата по голове. Теперь быстро нагнать колонну! Взять с собой командный состав группы - и к фронту. Можно было бы, конечно, удирать и одному, но Роденшток решил, что вдвоем или втроем будет вернее.
      Навстречу Роденштоку шла колонна грузовиков. Проскочив мимо них на полной скорости, лейтенант заметил, что последняя машина разворачивается. Он хотел свернуть, но шоссе вошло в узкую теснину между двумя холмами, мелькнул мимо чудом уцелевший километровый столб с цифрой "четыре". И в этот момент он увидел впереди группу. Позади нее все так же медленно тянулась телега.
      "Общую тревогу подымать нельзя, - мелькнуло у Роденштока. - В машине поместится еще три-четыре человека. Кого же взять? Конечно, Боле, Крюгера и еще двоих в советской форме".
      Поравнявшись с телегой, он остановился.
      Увидев Роденштока, диверсанты остановились.
      - Что произошло, Роденшток? - спросил Мишель, подходя к нему.
      - Нас предала старуха. - Лейтенант старался говорить как можно тише. Пусть люди идут дальше. Садитесь. Скажите им, что мы поедем вперед.
      - Это невозможно, - ответил Мишель.
      Сзади на шоссе послышался рокот приближающихся грузовиков. Роденшток бросился к захваченной машине, собираясь удрать в одиночку.
      Диверсанты забеспокоились. Рыжий Крюгер в недоумении обернулся. Надо было что-то предпринять и сделать это немедленно.
      Мишель решился.
      - Предатель! - крикнул он по-немецки и, выхватив пистолет, выстрелил лейтенанту в затылок.
      Колонна смешалась в беспорядочную толпу, диверсанты бросились к телеге с оружием. Мишель вскочил на подножку машины, вырвав автомат у солдата, сидевшего в телеге.
      - Ни с места, прекратить панику! - срывая голос, закричал он по-немецки и в этот миг увидел, как раздвинулись кусты по сторонам дороги. На шоссе, замыкая группу в тесное кольцо, выходили советские автоматчики. Из кустов глядели стволы пулеметов.
      - Бросить оружие, - приказал по-немецки чей-то властный голос.
      Один из первых швырнул на асфальт свой автомат лейтенант Крюгер.
      ...В условное время, в девять часов вечера, дежурный радиостанции абвера под Берлином услышал позывные группы "Циклон-Юг"... Радист быстро записывал: "Сегодня днем на дороге к Черновицам уничтожена машина с группой советских офицеров во главе с полковником. Через тоннель в сторону фронта за три часа прошло два эшелона с техникой, готовимся к операции No 1, сообщу в шесть часов утра".
      Радист немедленно передал шифровку в отдел "Заграница". Принял ее обер-лейтенант Либель. Когда он доложил об этом подполковнику Мельтцеру, тот сразу же позвонил генералу Кребсу.
      - Благодарю, подполковник, - сказал генерал. - Прошу вас и впредь немедленно информировать меня. Кроме того, составьте список отличившихся в подготовке операции. И пожалуйста, не передавайте это дело в руки СД. "Циклон-Юг" - это наша заслуга. - Затем Мельтцер позвонил Клетцу. Поздравляю вас, господин оберштурмбаннфюрер, операция "Циклон-Юг" началась. Да. Можете не беспокоиться, я уже доложил об этом генералу.
      Положив трубку, Мельтцер сказал Либелю:
      - Вы получаете сутки отпуска, дорогой обер-лейтенант, кроме того, можете рассчитывать на награду.
      - Благодарю вас, господин подполковник, я готов на все для моей родины.
      Либель вышел на вечернюю берлинскую улицу, освещенную заревом пожаров.
      Прошло только тридцать шесть часов с того момента, когда он отправился встречать капитана Шварцбрука на станции Зоссен. И вот одержана первая победа в очередном сражении без выстрелов.
      Получив радиограмму "об успешных действиях группы", полковник понял, что произошло за линией фронта. Теперь радист группы "Циклон-Юг" будет трудиться не за страх, а за совесть, передавая радиограммы под диктовку советских контрразведчиков.
      Не исключена, конечно, возможность того, что СД попробует проконтролировать. Ну что же, он постарается помочь и контролерам разделить участь диверсантов из группы "Циклон-Юг".
      Он остановился на перекрестке. Прямой как стрела проспект уходил на восток. Может быть, это только показалось ему, что в потемневшем небе уже видны зарницы приближающегося фронта. Сколько пройдет еще месяцев и дней, пока над поверженной германской столицей взовьется знамя Победы, водруженное советскими воинами! Много дней, тысячи часов, подобных только что пережитым. Но эти тридцать шесть не прошли даром - сегодня он помог приблизить день победы над фашизмом.
      Либель быстро зашагал по улице. Сутки отпуска, щедро подаренные Мельтцером, будут как нельзя более кстати. Впереди много дел. Операция "Циклон" ведь еще только начинается. Но и он сам пока еще не использовал всех возможностей своей группы.