- Уберите голову, герр лейтенант! - попросил Вальтер. - Карт не видно.
      Ханс соскочил в танк:
      - Вы что делаете, умники! А если бы англичане меня захватили, а?
      - Этого не могло произойти, командир, - весело сказал Отто. Посмотрите на их машину.
      Ханс приложился к наблюдательному прибору и не поверил глазам. Из открытых люков и смотровых щелей английского танка шел густой дым.
      - Что это значит? Они горят? - непонимающе посмотрел он на экипаж.
      - Нет, - сказал Отто. - Просто если трое англичан курят в танке и ни кто не вылезает, значит они там играют в карты.
      Ханс усмехнулся:
      - Они-то пусть играют. А вот вы, господа, можете поплатиться за азартные игры в зоне боевых действий. Кроме того, я могу предложить вам более полезное занятие.
      Ходатайствую о представлении к Железному кресту второго класса за взятие в плен английского офицера и солдат того, кто за пять минут придумает способ выяснить один вопрос.
      - Какой? - игроки побросали карты.
      - Какое нам устроить состязание между экипажами, чтобы выяснить, кто кому сдается в плен.
      Условия: не должно быть жертв и судей.
      - Сыграем в карты! - тут же предложил Вальтер.
      - Вальтер, не видать тебе Железного креста. Я не знаю, кто сядет с тобой играть по эту сторону Атлантики. Похоже, что ты уже успел снять понемногу денег со всех жителей старого света и Африки.
      - Может, поборемся? - выдал Отто, играя мускулами.
      - А откуда ты знаешь, что никто не свернет своему противнику шею? возразил Ханс. - Следующая версия?
      - Я думаю, - начал здраво-рассудительным тоном сельского жителя Карл, что соревнование должно проходить один на один и участвовать в нем должны вы, герр лейтенант. Вы единственный человек, которому мы все можем доверить и уже доверяем свои жизни. И выбирать состязание вам. Вам лучше знать, что вы лучше умеете.
      Вопрос застал Ханса врасплох:
      - Что я умею? Хм. Ну, можно попробовать перепить их командира. У нас есть шнапс?
      - Нет, - ответил Отто. - Только запас на крайний случай.
      - Так... - Ханс погрузился в размышления. - Про стрельбу мы говорили, но тут нужны судьи. Что еще я умею? Бегать. Тут мы, пожалуй, проиграем.
      Ханс уселся в углу и принялся думать.
      Странно, но именно этим он занимался меньше всего на войне. Если ты не фюрер, то ты всегда сможешь найти того, кто подумает за тебя, стоящего ступенькой выше. Ну, а если ты фюрер, то можешь заставить кого угодно делать за тебя что угодно. За тебя подумает кто угодно, но о себе можешь подумать только ты сам. Генералы думают за него, Ханса. Он думает за солдат. Главное, чтобы генерал успел подумать о нем, а он - о солдатах, до того момента, когда из всей компании останется в живых только генерал.
      Как-то незаметно прошли пять минут, и настало время что-то делать.
      - Ну? - спросил Вальтер у готовившегося вылезти командира.
      Ханс невозмутимо ответил:
      - Я ни чего не придумал и решил положиться на честность соперника, который, я надеюсь, сочтет ниже своего достоинства предложить состязание, в котором он заведомый победитель.
      Через считанные секунды они сошлись в третий раз на том же месте, что и до этого. Англичанин выглядел немного уставшим, но все равно веселым.
      Начал новые переговоры Ханс:
      - Уважаемый сэр Томас Пирс.
      Мы посовещались и решили, что предоставим Вам право выбирать вид состязания. Мы надеемся, что вы - истинные джентльмены и не предложите нам соревнование в том, в чем заранее имеете преимущество.
      - Странно, - иронично заметил британец, - но мы пришли к такому же выводу.
      Теперь была очередь поиронизировать Ханса:
      - Так, значит, и Вы ничего не придумали?
      - Нет.
      - В таком случае... Не просветите ли меня, сэр Томас Пирс, как принято разрешать споры в офицерском корпусе Его Величества.
      - Вообще-то, - британец задумчиво сдвинул брови, - обычно офицеры стрелялись на дуэлях. Это не подходит. До этого дрались на шпагах. Но тут сразу две проблемы.
      Во-первых - у нас нет шпаг, а во вторых - ни я ни вы не можем гарантировать, что не прикончим друг друга.
      - Припомните что-нибудь более безобидное, сэр Томас, - подбодрил его Ханс.
      - На ум приходят только рыцарские турниры средневековья, описанные Вальтером Скоттом, когда рыцарь должен был сбить противника с коня тупым копьем, но это...
      - Что?
      - Это невозможно. У нас нет ни коней, ни доспехов, ни тупых копий для состязания.
      Глаза Ханса загорелись:
      - Возможно, нам не удастся поставить здесь сцену из романа, но это не помешает нам разрешить наши судьбы.
      Вот наши кони! - Ханс указал сначала на свой танк, а потом на английский. - А наши каски вполне могут заменить нам шлемы рыцарей.
      - У вас тоже есть пехотная каска? - удивился британец.
      - Незаменимая вещь. В бою из люка выглядывать хорошо.
      - Точно! Ну а как же копья?
      - Копья... Копья... - глаза Ханса блуждали в поисках чего-то и вскоре нашли нужное.
      Он подался чуть в сторону и вытащил из песка германский флаг. Сняв полотнище с древка, он осмотрел двухметровый шест и произнес:
      - Вот и копья! Давайте померим длину.
      Они должны быть примерно однаковые.
      Англичанин снял свой флаг и приставил его древко к тому, что держал Ханс. Разницы не было.
      - Остаются только щиты, - вздохнул обрадованный Ханс. - Можете что-нибудь предложить?
      Британец задумался на секунду, а потом спросил:
      - Подождете минутку?
      - Конечно.
      Британец резво пошел к своему танку и, добравшись до него, начал копаться где-то за башней.
      Наконец он вылез оттуда, держа два предмета прямоугольной формы. По мере того как англичанин возвращался, Ханс все лучше мог различить зеленоватый цвет предметов и белые надписи на них. При ближайшем рассмотрении это оказались крышка и дно ящика от артиллерийских снарядов.
      - Подходит? - спросил британец.
      Ханс взял один из "щитов" и попробовал на прочность:
      - Отлично. Только крепления для рук сделаем.
      - Конечно! - согласился англичанин. - У нас есть только одна попытка, иначе горючее начнет таять слишком уж быстро. Поэтому все должно быть честно с самого начала. Кстати, надо провести линию разграничения.
      - Зачем? - не понял Ханс.
      - Как зачем! С одной стороны от нее поедет наш танк, а с другой стороны - ваш. И еще...
      Как мы будем располагаться на танках?
      - Раз нету седел, значит, будем стоять, - рассудил Ханс. - И лучше на крыше моторного отделения, чтобы не попасть под гусеницы, если упадешь. Ни под чужие, ни под свои.
      - Кто побеждает?
      - Тот, кто устоит на ногах.
      - А если упадем оба? - предположил британец.
      - Тот, кто получит меньше шишек! - сострил Ханс.
      Он погрузил конец "копья" в песок и повел линию в сторону своего танка:
      - До встречи на турнире, сэр Томас Пирс!
      - До встречи на турнире, сэр Ханс Майер!
      - улыбнулся в ответ англичанин.
      Ханс закончил линию у самого танка и, проверив правильность разметки, поднялся к башенному люку.
      - Договорились? - спросил его Вальтер откуда-то из глубины машины.
      - Да. Подайте мне каску.
      В люке появился обеспокоенный Отто, в руках у которого была пехотная каска, вымазанная снаружи грязью для лучшей маскировки. Он настороженно посмотрел на Ханса и спросил:
      - Деретесь или стреляетесь?
      - Нет. Устраиваем рыцарский турнир! - торжественно объявил Ханс.
      Отто от неожиданности чуть не провалился обратно в люк:
      - Что?
      - Не понял? Рыцарский турнир.
      Из бокового люка появился Карл:
      - Как в книжках?
      - Примерно. Так что, Карл, готовь боевого коня. Видишь линию? - Ханс указал на прочерченную борозду.
      - Да, - подтвердил Карл.
      - Разверни машину и поставь справа от линии... Рядом с ней... И поверни ее к англичанам.
      - Чушь какая! Ничего получше не придумали? - проворчал Карл. - Шею себе свернете оба!
      - Карл, ты раздумал добраться до своих?
      - спросил его Ханс.
      Тот не нашел ответа и исчез внутри "коня". Уже через пару минут два грохочущих "огненных скакуна" были готовы к схватке. Перекрикивая гул мотора, Отто обратился к Хансу, прилаживавшему к "щиту" две веревочные петли для левой руки:
      - Как бы я хотел увидеть этот бой со стороны, герр лейтенант.
      - Я тоже, - ответил Ханс. - Но давай не будем рисковать. Не хочу испытывать их терпение во второй раз. И, потом, разве ты не хочешь быть со всем экипажем вместе в такой момент?
      - Конечно, хочу!
      - Тогда полезай внутрь и помоги Карлу, - отправил его Ханс и решил перейти к приданию себе наиболее рыцарского вида.
      Бинокль пришлось убрать, а очки переместить с фуражки на каску. Еще раз были проверены ботинки, застегнуты на случай падения карманы. Закрепив ремешок каски на подбородке, Ханс заметил, что рядом с "копьем", прислоненным к башне, все еще лежит знамя. В голове мгновенно сработал запущенный механизм ассоциаций и Ханс понял, что у него появился плащ. И хотя стояла жара, в которую даже рубашка с короткими рукавами казалась доспехом, он накинул большой флаг себе на плечи и завязал на шее.
      Легкий ветер трепал его новую обновку, придавая ее хозяину большее сходство с штурмующим море парусником, нежели с крестоносцем. Ханс продел левую руку в первую петлю "щита" и обхватил ею вторую.
      Держится надежно. Снаружи плоская и ровная поверхность. Хорошо.
      Прихватив "копье", он решил сказать пару слов своему сопернику и вновь пошел к месту встречи.
      Механики заглушили моторы, экономя топливо и давая возможность командирам объясниться перед боем.
      Англичанин увидел Ханса и тоже поспешил навстречу. Он подхватил идею с плащом и теперь, кроме "сплющенного" английского пехотного шлема, его костюм дополнял национальный флаг Великобритании за спиной.
      Нагруженные бутафорским арсеналом, они остановились, как и раньше, совсем рядом и оглядели друг друга. Англичанин снова улыбнулся и показал "копьем" куда-то в сторону:
      - Смотрите!
      Ханс повернулся и увидел в небе маленькую точку.
      - Самолет? - спросил он.
      - Думаю, да. Интересно, что подумает его пилот, когда нас увидит? пробормотал скороговоркой британец.
      - Он решит, что мы - мираж, - засмеялся Ханс, - и пролетит стороной!
      - Скорее всего так и будет! - подтвердил британец.
      Потом они оба замолчали, еще раз оглядели друг друга и Ханс произнес:
      - Желаю вам удачи, сэр Томас Пирс.
      - Желаю удачи, сэр Ханс Майер, - ответил англичанин.
      - Заводи! - крикнул Ханс механику и услышал у себя за спиной ту же команду на английском.
      Две фигуры в развевающихся плащах разошлись в разные стороны под нарастающий рев танковых двигателей, к которым вскоре прибавился и гул самолета. Ханс забросил на броню "копье", влез сам и принял боевую позу. Твердо опершись ногами о металл, он закрылся "щитом" и, подхватив древко от флага, обозначил его как оружие, взяв правой рукой и оставив впереди две трети шеста. Левой рукой Ханс опустил очки. Вроде все. Пора!
      Убедившись, что англичанин тоже занял свое место, Ханс ударил пару раз "копьем" по корпусу и издал боевой клич:
      - Да здравствует Германия!
      Танк рванулся вперед.
      Английская машина тоже понеслась в атаку, поднимая тучи песка. Ханс уже перестал обращать внимание на стремительно увеличивавшийся в размерах самолет и сконцентрировался на атаке. Прижав "копье" к себе правой рукой, он наблюдал, как два железных коня несутся навстречу друг другу. Столкнуться они не могли, но сердцебиение у Ханса резко участилось. Он готовился к удару. Удару англичанина и своему. До момента истины остались считанные метры, когда он поднял "копье"
      точно на уровень центра щита и отвел его влево. "Копье" англичанина медленно пошло вправо, нацеливаясь в щит Ханса.
      Танки разогнались почти до максимальной скорости, значительно превосходившей скорость лошади. Ханс почувствовал, как пот заливает глаза. Протереть их он не мог. Время словно замедлило свой ход, когда танки сошлись корпусами. Ханс видел, как его "копье" ударило в "щит" британца и тут же почувствовал ответный удар, сбивший его с ног. Перед тем как приземлиться на песок, Ханс увидел проносящийся мимо танк без седока. Где-то между мыслью "Ничья!" и радостной улыбкой его затылок встретился с песком, мягким только на первый взгляд. Тупая боль от сильного удара разлилась по всей голове. Ханс попытался встать, но стоило ему подняться на колени, как горячая волна взрыва ударила в спину и, подхватив его, бросила дальше. Мир вокруг исчез во мраке.
      Темнота медленно рассеивалась. Ханс пришел в себя и приподнялся на локтях. Он лежал на земле посреди огромного поля цветов. Земля была мягкой и прохладной, а от буйства красок вокруг рябило в глазах. В нос ударила смесь поразительно ярких ароматов. Он сделал глубокий вдох.
      "Господи, как же хорошо!" - подумал Ханс, оглядывая зеленые просторы вокруг. Растения вокруг были самого разного, подчас диковинного, вида и запаха. Их ароматы кружили голову, а формы и цвета вызывали изумление. Цвета и запахи загадочного леса манили его, но ноги словно налились свинцом, поэтому встать и подойти к диковинкам, чтобы рассмотреть их вблизи, было невозможно. И он снова опустился на сырую землю, положив руки под голову. Вокруг было очень тихо. Ни звука, только запахи. Дивные запахи странных цветов. Сразу захотелось жить. Прожить всю жизнь, вдыхая ароматы сказочных растений и прохаживаясь по райским садам.
      "Так я в раю? Или я его так себе представляю? Где я? Что я? Что со мной было? Пустыня. Африка. Война.
      Боль..."
      Боль была страшная. В ушах гудело. Болел ушибленный нос. Голова гудела. Губы в песке. Он же хрустел и на зубах. Жарко. Жарче, чем обычно. Жарко, как в аду.
      "Ну, вот я и дома!" - Ханс приоткрыл глаза.
      Был день. Что-то около полудня. Очков на глазах не было. Каска тоже исчезла. На шее не было узла, державшего флаг, служивший плащом. Слегка побаливавшая левая рука уже не держала на себе щита. Он поднял глаза и увидел, что совсем не далеко густым черным дымом исходит его танк. Значительно ближе стоял англичанин, живой и невредимый.
      "Обманули!" - ударило в голову Хансу, когда он вспомнил, что произошло.
      Забыв про боль, он в прыжке свалил не успевшего обернуться англичанина и, схватив его за горло, начал душить, обильно осыпая проклятиями:
      - Обманул! Свинья! Подлец! Убью!
      Британец не пытался отбиваться, а лишь усиленно жестикулировал, указывая куда-то в сторону.
      - Не проведешь! - Ханс врезал ему по лицу.
      В ответ англичанин только замотал головой, пытаясь убедить Ханса в том, что не обманывает. Не ослабляя хватки, Ханс посмотрел в указанном направлении и понял, что был не прав. Второй танк дымился совсем недалеко от первого. Машины успели проехать еще немного после встречи и навечно замерли по обе стороны прочерченной линии. Ханс слез с англичанина и уселся на песок:
      - Что? Что случилось? Я помню, что я упал.
      - Я тоже упал. Мы, черт возьми, сшибли друг друга!
      - А потом?
      - Самолет, который прилетел, похоже, принял нас обоих за своих врагов и накрыл бомбами.
      - Меткий.
      - Точно.
      - Все погибли? - спросил Ханс, надеясь, что он не прав.
      - А ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то оставался в живых в такой ситуации?
      От досады Ханс ударил кулаками по песку:
      - Черт!
      Англичанин отряхнулся и сел рядом.
      - Извини, - коротко бросил Ханс. - Я думал...
      - Понимаю тебя, - ответил британец. - Хорошо понимаю, черт возьми.
      Хансу захотелось взвыть. Взвыть волком.
      Одиноким и бездомным хищником. Беспомощным. Только что он потерял троих лучших друзей. Он слишком долго был на войне, чтобы начать плакать, поэтому собрался с силами и, вскочив с песка, закричал:
      - Будь проклят этот мир! Будь проклят мир, ради которого нужна эта война. Кто будет жить в этом чертовом мире. Кто? - крик перешел в хрип. Кто, если все хорошие люди погибнут на войне?
      Раздался голос англичанина:
      - Пока вы приходили в себя, я уже кое-что обдумал. Я считаю, что мира не будет.
      - Почему? - удивился Ханс. - Все войны кончаются.
      - Кончаются, чтобы начаться снова. Вот ведь вы, сэр Ханс Майер, не хотите войны?
      - Сыт по горло.
      - И ваши солдаты не хотели войны. Но они погибли. И мы рано или поздно погибнем. А те, что хотят войны будут продолжать посылать на смерть тех, кто ее не хочет. Все просто. Рано или поздно мы научимся убивать друг друга достаточно быстро, чтобы население земли сокращалось.
      Когда-нибудь останутся только те, кто хочет войны, а остальные все будут мертвы.
      - И что тогда? - поинтересовался Ханс.
      - Не так уж это и важно, - с усмешкой сказал британец. - Вы представьте, какие у них будут лица, когда выяснится, что больше некого убивать.
      - Лично я здесь не из-за них... - серьезно ответил Ханс.
      - А из-за кого?
      - Разве не понятно? - Ханс пристально посмотрел на британца.
      - Моя страна воюет с твоей страной. Я защищаю свою страну. Мне плевать на политику. Теперь особенно. - Ханс подобрал фуражку, неизвестно как оказавшуюся рядом.
      Она, похоже, подгорела. Голова еще болела, но приняла головной убор без нового приступа. Пройдя вперед, Ханс остановился неподалеку от догорающего танка. Ствол деревянного макета пушки уже слегка обуглился. Приложив руку к фуражке в армейском приветствии, он попрощался с мертвыми друзьями и вернулся назад.
      - Спасибо вам, сэр Томас Пирс, - произнес он серьезным, но не официальным тоном. - Вы оказали мне помощь, хотя имели больше оснований этого не делать.
      - Не за что, - ответил британец. - Давайте только перейдем на "ты". Зовите меня Том.
      - Хорошо, Том, - Ханс присел на песок. - Сигареты остались?
      - Остались, Ханс.
      Было уже около четырех, когда Ханс, попросив еще сигарету, услышал:
      - Последняя.
      - Тогда не надо.
      - Да ладно, - отмахнулся Том. - Бери.
      Ханс вытянул последнюю сигарету из пачки и закурил.
      - Оставь, - коротко попросил Том.
      - Хорошо, - так же коротко ответил Ханс.
      Они просидели несколько часов под палящим солнцем и за это время произнесли ровно столько слов, сколько выкурили сигарет. Конечно, когда есть с кем разговаривать, то лучше поговорить, но еще лучше подумать. Подумать вместе. Каждый из них знал, что другой думает о том же, о чем и он.
      Вовсе не обязательно было говорить, чтобы вспоминать лица друзей, улицы родного города или просто пошлые анекдоты. В пустыне страшно говорить. Она глотает любой звук, как бешеная акула проглатывает свою пищу, не разбирая, кто есть кто. Звуки исчезают в бездне песка, а мысли продолжают гулять в голове, изредка радуя идеями и просветлениями разума.
      - Странно, - сказал Ханс. - Только что у нас что-то было, а теперь этого нет.
      - Маятник, - произнес Том.
      - Что?
      - Это маятник. Африканский маятник. Здесь все и ничего - это одно и то же. Сегодня побеждают одни, а завтра победят другие. Маятник качается. Итальянцы вошли в Египет, а потом мы гнали их до самого Триполи. Появился ваш Роммель.
      Мы отступили до Тобрука, но потом отступили вы. Теперь вы снова здесь... Чертова скачка... От победы до поражения. Не успеваешь найти что-то, как тут же это теряешь. Такова и вся жизнь.
      Внезапно британец встал и произнес:
      - Извините, мне пора.
      Приятно было пообщаться с вами, сэр... то есть с тобой, Ханс, но меня ждут в части.
      - Уходишь? - Ханс посмотрел на его из-под козырька фуражки. - Даже не знаешь, где твоя часть.
      - Да.
      - А как же присяга?
      - Что? - переспросил Том.
      - Присяга, Том, - подтвердил Ханс. - Ты же присягнул на верность своему королю и Британии.
      - Ну и что?
      - А я присягал на верность Германии.
      - К чему ты это клонишь? - Том вернулся в исходное положение, растянувшись на склоне дюны.
      - Я думаю, что мы не разошлись с самого начала не только потому, что не хватало горючего.
      - А почему?
      - Потому что мы не могли отпустить друг друга просто так. Потому что мы обещали, каждый своей Родине, что не отпустим друг друга. И не отпустили, хотя могли бы.
      - Хочешь заставить меня остаться? - спросил Том.
      - Нет, - покачал головой Ханс. - Ты сам не уйдешь. Тебе не дадут уйти те, кто лежит сейчас в обломках твоего танка. За что они погибли, как ты думаешь?
      - Сложно сказать.
      - Они погибли за победу, Том. За свою победу. Кто-то из нас должен победить, иначе все их смерти будут напрасными. - Ханс внезапно стал каким-то серьезным и мрачным:
      - Пора выяснить, кто победитель.
      Он встал и нащупал правой рукой кобуру с пистолетом. Достав свой "Вальтер", он передернул затвор и произнес:
      - К барьеру, сэр Томас Пирс. Англия хочет видеть своих героев!
      Том прищурился, видимо рассуждая, всерьез ли говорит немец. Наконец, он тоже достал оружие и поднял его вверх:
      - Хорошо. Делаем по двадцать шагов.
      - Кто стреляет первым?
      - Ты, - уверенно ответил Том.
      - Нет ты! - так же уверенно заявил Ханс.
      - Не кажется ли вам странным, сэр Ханс Майер, - грозно произнес Том, что вы одновременно хотите и стрелять и не стрелять. И застрелить и быть застреленным.
      - Вы тоже, сэр Томас Пирс, - заметил ему Ханс.
      - Может нам тогда лучше обоим застрелиться?
      - Нет. Нельзя. Это ничья.
      Мы оба проиграем. А кто-то ведь должен выиграть!
      - А может ли кто-то выиграть вообще? - вопрос Тома повис в воздухе.
      - У вас нет бинокля, сэр Томас? - неожиданно спросил Ханс, убирая пистолет.
      - За чем вам? - удивился тот.
      - Видите ли... - Ханс обошел его, глядя куда-то вдаль. - Я, похоже, заметил что-то вроде танка или бронемашины вон там, - он указал рукой вперед.
      - Мой бинокль был в танке, - вспомнил Том.
      - Мой тоже, а жаль, - Ханс погрустнел. - Не вижу опознавательных знаков.
      Том посмотрел в указанную точку и увидел вдали клубы пыли и песка, скрывающие внутри что-то неопределенное.
      - Знаешь, Ханс, - он вдруг снова заговорил мягче. - Я, кажется, понял, когда кончился век рыцарей, в которых мы так неудачно играли.
      - Когда же? - заинтересовался Ханс.
      - Когда придумали опознавательные знаки. С тех пор мы все у них в плену, - ответил Том.
      - Не знаю, как мы все, а вот я, пожалуй скоро окажусь в плену... - с грустью сказал Ханс. - Похоже, это ваши.
      Уже можно различить... Это ваш броневик... - Он обернулся и раскрыл рот от удивления.
      Том расстегнул форменную тропическую рубашку с лейтенантскими погонами и снял ее. За рубашкой последовала фуражка. Сперва Ханс не понял, что задумал британец, но потом до него дошло.
      Он снял свою фуражку и сбросил рубашку.
      Теперь со стороны могло показаться, что это два загорелых спортивных бегуна остановились передохнуть. Временно они оба перестали принадлежать к какой-либо армии. Том протянул Хансу правую руку:
      - Вот и нет опознавательных знаков.
      Счастливого пути, сэр Ханс Майер!
      - Счастливого пути, сэр Томас Пирс! - пожелал в ответ Ханс.
      Перекинув рубашку через плечо, он скрылся за ближайшей дюной раньше, чем сэр Томас Пирс снова стал лейтенантом армии Соединенного Королевства.
      Ханс уходил все дальше и дальше в пустыню, пока ему не вспомнились его же собственные слова. Словно эхо отдаленного крика настиг его беззвучный вопрос, исходивший из-под развалин того, что еще недавно было и домом и оружием для него и его друзей:
      "Так кто победил, Ханс? - почти услышал он громкий голос силача Отто. Ты или он?"
      Ханс обернулся и ответил:
      - Мы... Мы оба...
      * * *
      Пожалуй, мы опустим описание масштабных батальных сцен в песках Ливии и Египта, которые будут иметь место после прощания двух молодых людей. Все эти бои уже неоднократно приносили гонорары авторам научных военно-исторических трудов. Лишенный снабжения и резервов, измотанный Африканский корпус, взяв неприступный Тобрук, войдет в Египет, где и начнется череда поражений, которые не сможет предотвратить даже гений фельдмаршала Эрвина Роммеля. Мы не будем останавливаться на подробностях отступления немецких войск через всю Африку и их капитуляции в Тунисе в мае сорок третьего года. Заметим лишь, что самый легендарный немецкий солдат Эрвин Роммель, отозванный в Германию, будет принужден к самоубийству и отравится осенью следующего года. Гитлер, подозревая своего лучшего фельдмаршала в причастности к заговору фон Штауфенберга, предложит ему выбрать между петлей и ядом. Спасая семью от смертного приговора народного трибунала, Роммель принял яд.
      Объявлено же было, что он умер от ран. Среди тех, кого это известие шокировало осенью сорок четвертого, был и один из офицеров Африканского корпуса - Ханс Майер, который так и не вернется из отпуска в пустыню.
      Судьба еще побросает его по Европе прежде, чем наступит последняя военная зима.
      * * *
      - Попал! - наводчик просто выскочил из башенного люка "Тигра", перекрывая криком эхо выстрела.
      Рядом на крышу башни сел Ханс. Он закурил и молча разглядывал свою жертву - застывший на выезде из деревушки союзнический танк. Ханс уже увидел много таких, ведь шло наступление. Не нужно было быть генералом, чтобы догадаться, что это последнее наступление, на которое у германской армии еще оставались силы. И хотя по радио говорили, что именно здесь, в Арденнах, решается судьба мира, Хансу что-то подсказывало, что здесь, на заснеженных просторах Бельгии и Франции, все закончится так же, как закончилось в жаркой Африке, о которой теперь напоминали только полученные там раны и памятная нарукавная лента солдата африканского корпуса. Однако он сражался. И сражался еще яростнее, потому что чувствовал - за его спиной смотрят на поле боя его погибшие товарищи. И не только они.
      Все, кто ради победы пожертвовал жизнью, смотрели на битву живых.
      В начале наступления все шло хорошо.
      Плохая погода в середине декабря мешала воздушным армадам американцев, сметавшим все на своем пути. Без воздушной поддержки пехота "янки", застигнутая врасплох, отступала, а танки горели. Так продолжалось, пока погода не переменилась. Небо наполнилось эскадрильями штурмовиков, охотящихся за всем, что движется, и наступление стало захлебываться. Теперь уделом его экипажа была не атака, а охота. Скрываясь от самолетов, они выслеживали американские танки и уничтожали их из засады. Потом позиция менялась и все начиналось сначала. Ночью можно было позволить себе выехать на дорогу, чтобы перебраться на другое место. Горючего снова не хватало, как и всего остального, но Ханс уже привык.
      Он относился к этому равнодушно, как и к большинству происходивших вокруг событий. Не разделял он и радостной улыбки своего наводчика.
      Радист подергал его за сапог:
      - Герр гауптман*, штаб требует установить, какой части принадлежит танк.
      - Слышал? - спросил Ханс у наводчика. - Покопайся в карманах у янки.
      - Так точно, - парень ловко соскочил на землю и, вооружившись пистолетом, побежал к подбитому танку.
      Долго ждать не пришлось.
      Оставляя глубокие следы на снегу, наводчик домчался до танка и с неподдельным энтузиазмом начал исследовать карманы вражеского танкиста, так и не вылезшего из люка. Вскоре он вернулся держа в руках какой-то документ.
      - Это не американец. Это англичанин, герр гауптман.
      - Да? - удивился Ханс.
      - Томас Пир... Как это читается, герр гауптман? - наводчик даже не успел поднять головы, а бумаги уже были в руках Ханса.
      Ханс не поверил тому, что прочитал, и побежал к танку сам.
      - Что случилось? - спросил удивленный радист.
      - Не знаю, - пожал плечами наводчик.
      Он не спеша пошел за своим командиром, наблюдая за тем, как тот склонился над убитым врагом. Изо рта Ханса вырывались в морозный зимний воздух клубы пара - он говорил что-то, но было слишком далеко, чтобы расслышать что именно. Наводчик остановился у него за спиной, ожидая.
      - Вот он и закончился, Том. Вот он и...
      - Герр... - заикнулся наводчик.
      - Что? - оборвал его Ханс.
      - Смотрите! - наводчик показал на борт танка.
      На броне под толстым слоем снега что-то было нарисовано. Ханс смахнул снег рукой и не поверил своим глазам. Там красовался нарисованный крестоносец в доспехах, с копьем и на лошади, несущийся в атаку.
      - Странно, - произнес Ханс. - Почему так?
      - Что почему?
      - Почему я жив, а он мертв? - Ханс уставился на наводчика.
      - Наверное, потому что вы его убили?! - удивился тот.
      - А почему...
      Ханса прервал громкий крик радиста, прыгавшего на башне их "Тигра" и активно махавшего руками:
      - Самолеты! Скорее возвращайтесь! Пора уходить!
      Не медля ни секунды, они вдвоем понеслись обратно. Вымазанный белой краской "Тигр" загрохотал мощным двигателем и пополз прочь. Если бы наводчик Ханса не так спешил, то он заметил бы кое-что необычное. В руку мертвого британца была вложена развевавшаяся на холодном ветру песочного цвета лента, на которой между двумя белыми вышитыми пальмами было написано слово "АФРИКА"*.
      май-октябрь, 1999.
      __________ Отто Скорцени - командир парашютно-диверсионного отряда, прославившийся акцией по освобождению Муссолини и диверсиями в тылу американцев зимой 1944-45 г.г. (Прим. авт.)
      Оберст - чин в немецкой армии, соответствующий полковнику.
      (Прим. авт.)
      "трешка" - имеется в виду немецкий танк Pz Kpfw III, часто упоминающийся в литературе как просто Pz III.(Прим. авт.)
      Гауптман - чин, соответствующий капитану.(Прим. авт.)
      "Африка" - нарукавная лента участника сражений Африканского корпуса до сих пор считается среди солдат символом доблести и рыцарского поведения на поле боя. (Прим. авт.)