И так ведь обстояло дело со всем, что необходимо человеку для жизни. Чтобы раздобыть необходимое, аккурат целую жизнь и надо было потратить, ни на что другое ни сил, ни времени уже не оставалось.
      Увы, увы, все позабыли.
      Не устает удивляться этой забывчивости Гайдар, в 1001-й раз напоминая беспамятным о пустых магазинных прилавках 1991-го (такое ощущение, что он и его слушатели обитали тогда на разных планетах). Социологи с ученым видом констатируют: «Массовое сознание большинства россиян не исторично, а ситуативно»: «чем дальше отстоит от нас то или иное событие, тем меньше оно воспринимается как источник нынешнего неблагополучия».
      Между тем никакого повода для удивления тут нет. Феномен русского беспамятства давно и хорошо известен. «Мы ленивы и не любопытны», – произнес когда-то Пушкин. «Этим он хотел сказать, – пишет Анатолий Федорович Кони, – что в большинстве случаев у нас не существует вчерашнего дня. От этого завтрашний день такой неясный, туманный. Мы не знаем вчерашнего дня не только в нашей жизни, но и в жизни общественной, и то, что могло воспитать в нас чувство долга, что могло дать нам темные и светлые картины прошлого, все это исчезает в туманной дали».
      Некрасов, когда его спрашивали, почему он не закончит свою поэму «Кому на Руси жить хорошо», отвечал, что по плану он хотел бы дальше представить мрачные картины времен крепостного права, но ему некогда собирать фактический материал, да и трудно, так как у нас «даже и недавним прошлым никто не интересуется». «Постоянно будить надо, – говорил Некрасов, – без этого русский человек способен позабыть и то, как его зовут».
      Дело, однако, не только в забывчивости. Мы ведь знаем: великую реформу Александра II, давшего волю крестьянам, многие из них восприняли как настоящую беду. «Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь», – вспоминает чеховский Фирс. «Перед каким несчастьем?» – недоумевает его собеседник. «Перед волей».
      Так и нынче. Многие не знают, что делать со свалившейся на них свободой. Раньше во всем порядок был. Говоря словами того же Фирса, «мужики при господах, господа при мужиках». Здесь – райком, там – партком… Отсидел свои восемь часов – иди гуляй. Пришла получка – получи свои 120 рэ (неважно, заработал ты их реально или нет)… «А теперь все вразбродь, не поймешь ничего». Хочешь жить – умей вертеться. Это как же такое – вертеться? Не-е-е, нам это не надо. Лучше назад, в прежнее время.
      Кто говорит, тяжело даются реформы. Много совершается глупостей. Но основное-то направление – правильное, это ведь как дважды два ясно. Если вы хотите делу помочь, не уставайте тыкать в глупости и ляпсусы. В преступления, наконец. Нет, такая критика, такая оппозиция не устраивает: это, дескать, слишком мелко для фигуры моего масштаба. Стараются поддеть оглоблей все целиком направление, развернуть в обратную сторону. Кличут на подмогу доброхотов…
      И многие, видим, на тот клич отзываются. А как вы думали? Испокон века известно, каким способом привлекать и вести за собой народные массы. Лучше всего это делать зажигательными речами. Про свободу, про равенство, братство. «Толпа слепа, и ловок демагог…» – констатирует гётевский Мефистофель, с презрением наблюдая за вековечной человеческой заморочкой. А уж большевики это оружие – демагогию – освоили в совершенстве.
      Смешным нынче кажется и второй посыл, удержавший Ельцина от решительных мер против партии коммунистов, – посыл, согласно которому демократия несовместима с запретами. Абсурдна сама постановка вопроса, что демократические нормы распространяются на организацию, которая, как показала вся ее история, НЕ ПРИЗНАЕТ ДЕМОКРАТИИ и, придя к власти, немедленно ликвидирует ее.
      Большевики, как известно, и само слово-то «демократия» не употребляли, а только лишь – с эпитетом «буржуазная». Буржуазная демократия – и этим все сказано. И сразу всем понятно, как к ней относиться и что с ней делать.
      «Говорить о чистой демократии, о демократии вообще, о равенстве, о свободе, о всенародности… это значит издеваться над трудящимися и эксплуатируемыми», – поучал нас товарищ Ульянов-Ленин. Буржуазную демократию надо, естественно, изничтожить и заменить диктатурой пролетариата. Какая у нас была диктатура, какого пролетариата – это мы хорошо знаем. Лысые, усатые и бровастые «пролетарии» преподали нам всем прекрасный исторический урок.
      Изменилось ли в чем-то существенном отношение нынешних красных к демократии? Если и изменилось, то только в худшую сторону, в сторону еще большей нетерпимости. Ибо вполне очевиден дрейф нынешних марксистов-ленинцев в направлении национализма. Национал-социализм – это то, что в дурном сне не могло бы присниться идейным прародителям Зюгановых, Лукьяновых, Купцовых. Прародители, как известно, числили себя по интернациональному департаменту.
      Все последние годы – годы реформ – коммунисты были на передовой линии борьбы с этими реформами и в парламенте, и вне его стен. Главный их принцип – «Чем хуже, тем лучше!». Сделать все возможное, чтобы реформы шли спотыкаясь, через пень-колоду, чтобы они в максимальной степени ухудшили жизнь людей, а после все свалить на самих реформаторов – такова была их главная тактическая идея. Еще один принцип – постоянно противодействуя реформам, поддерживать в обществе предельное напряжение. Это напряжение, как известно, едва не обернулось гражданской войной в октябре 1993-го. Впрочем, еще и раньше в том году первомайская демонстрация – традиционный языческий ритуал всех коммунистов – тоже привела к безумным кровавым столкновениям, человеческой гибели…
      Зюганов уверяет, что он за «мирно-эволюционный» путь, «против насильственных методов решения проблем». Но можно ли мирно и эволюционно одолеть те программные задачи, которые ставят перед собой большевики? Можно ли, например, мирно отнять собственность у сорока миллионов человек, являющихся ныне акционерами или хозяевами 118 тысяч приватизированных предприятий? Можно ли мирно лишить работы пятьдесят миллионов человек, занятых сегодня в частном секторе? А ведь всяческое утеснение и в конечном счете сведение к нулю этого сектора было и остается главной задачей коммунистов. Как известно, классики марксизма, когда их обуревало желание наикратчайшим образом выразить суть своего учения, сводили все к одной-единственной формуле – уничтожение частной собственности.
      Мирно и эволюционно отобрать собственность не удастся. Стало быть, – снова кровь. Большая кровь. Возможно, гражданская война.
      Никакие заверения нынешней дежурной смены коммунистических вождей, что они, мол, готовы временно сохранить многоукладную экономику, не следует принимать всерьез. Ибо за этой сменой придет другая, за другой – третья и т.д., для которых никакие словеса их предшественников – даже если предположить, что в них была крупица искренности, – не будут иметь силы. Все будет делаться так, как того потребуют интересы удержания власти. А в условиях экономического хаоса, который неизбежно наступит, если призрак коммунизма вновь материализуется на нашей несчастной земле, и тем паче в условиях реставрированной командно-административной экономики, чья эффективность, как известно, близка к нулю, единственный способ остаться у кормила – всяческое удушение свободы, прямые репрессии…
      Одним словом, антидемократический, насильственный, репрессивный характер коммунистического режима определяется не тем, что Ленин – плохой, Сталин – плохой, Зюганов – плохой (хотя и ничего хорошего об этих деятелях не скажешь), а самой сутью, самой природой этого режима. Истина сия уже бессчетное число раз констатировалась. Но как-то все ускользают эти констатации от нашего просвещенного внимания. Как-то все каждый раз теплится надежда: а вдруг в этой новой дежурной смене окажутся приличные ребята? Ведь смотрите, как на словах-то они пекутся о народе, о человеке-труженике, о молодых, о старых, о малоимущих, как обещают снизить цены, налоги, обуздать преступность…
      Хорошо бы нам раз и навсегда усвоить: где коммунисты, – там экономический крах, тотальная несвобода, террор, насилие. Независимо от персоналий. Это так же непреложно, как законы Ньютона. Среди первых поколений большевиков тоже ведь не одни вампиры были, тоже имелись там наивные романтики, искренне верившие в коммунистическую утопию. Ну и что? Много ли от этого изменилось? Преобразилась ли природа коммунизма? Ни в малейшей мере!
      А коли все это так, коли коммунистический режим – антипод демократии, ее аннигилятор, уничтожитель, в таком случае скажите Бога ради, какой смысл в полном объеме прилагать демократические нормы к тем, кто изо всех сил стремится установить или возродить его, особенно на нашей истерзанной этим режимом земле? (Ведь нигде же он так славно не погулял, как в России!)
      Они ни в чем не раскаялись и ничему не научились. Все разговоры об этом начисто опровергает хотя бы недавняя телеполемика между неким «местечковым адвокатом» (он сам так назвался) по фамилии Иванов, представлявшим КПРФ, и лидером «Демвыбора» Егором Гайдаром. По-видимому, среди партийных товарищей этот Иванов слывет сильным полемистом – потому-то Зюганов и уступил ему свое место перед телекамерой. На самом деле полемические приемы, которые продемонстрировал этот провинциальный стряпчий, соответствуют разве что уровню одесского Привоза. Главное тут – мгновенная реакция по принципу «Сам дурак!». Самоуверенный, наглый, нахрапистый, соединяющий в одной фразе старое агитпроповское «по указке дяди Сэма» с жаргонно-блатным «кодла» – и это лучшее, что есть в современной компартийной верхушке!
      Глядя на этих нынешних Ивановых, только и думаешь: «Господи, Господи! Неужели нас ждет близкое пришествие таких вот людей на вершину власти? За что такая напасть? Чем уж мы так прогневили Бога, что он второй раз за одно столетие насылает на нас такую всесветную беду? Неужто мы не вправе воспротивиться этому?»
      К запрету и ограничению коммунистической деятельности в разные времена прибегали несравненно более прочные демократические режимы, чем нынешний российский. Вспомним хотя бы США, ФРГ… Финляндию…
      В других странах – например, во Франции, в Италии – меры предосторожности находили излишними и как следствие получали немало хлопот на свою голову. Тут, однако, надо вспомнить, что еврокоммунизм – совсем не то, что наш российский коммунистический фундаментализм. (Не следует, конечно, смешивать с нашими красными и тех «розовых», которых с некоторых пор привечают в Восточной Европе и в Балтии.)
      Так и получается, одни мы такие храбрые и безоглядные. Наша демократия – новорожденный теленок, еще только пытающийся утвердиться на тоненьких, колеблющихся тростинках-ножках. Между тем мы широким жестом позволяем вольготно жить и здравствовать кому угодно – крайним националистам, расистам, фашистам… И, разумеется, коммунистам. Вот мы какие! Никого не боимся! Никто нам не страшен! Что для немца карачун, русскому – здорово! Ой ли?
      Оглянемся-ка вокруг. В очередной раз поучимся уму-разуму у того, у кого он есть. Экстремистские организации пользуются демократическими правами главным образом там, где они обладают ничтожным влиянием – поддержкой считанных процентов или даже долей процента населения. В этих странах подобное спокойное отношение ко всякого рода политическим бузотерам действительно как бы призвано демонстрировать полноту демократического ландшафта, оно словно бы свидетельствует: смотрите, у нас одинаковое отношение ко всем, без малейшего исключения.
      Нам ли, однако, становиться сейчас в ряд таких стран? Мы ведь и близко к ним не принадлежим.
      В тех же самых социально благополучных государствах, едва только влияние экстремистов возрастает либо же они начинают производить различные шумовые эффекты, сразу же принимаются экстренные меры по их стреноживанию. А как же иначе? Мы же, как представляется, вновь готовы покорно идти навстречу своей судьбе, проявлять полное смирение перед тем, что считаем неодолимым роком. И при этом мудро рассуждать и философствовать.
      Удивил меня Егор Тимурович Гайдар, который в недавней беседе со мной высказал смелый прогноз, что вот, мол, если даже коммунисты придут к власти, долго они не удержатся, демократия все равно победит. Оговорился, правда: «Другое дело, сколько это будет еще стоить нашей стране».
      А и в самом деле, сколько будет стоить стране очередной коммунистический эксперимент? Останется ли после него хоть что-нибудь от страны?
      Думаю, в упомянутом прогнозе Гайдар-ученый возобладал над Гайдаром-политиком, Гайдаром-патриотом, тем самым, который поздним вечером 3 октября 1993 года призывал нас по телевидению идти к Моссовету, чтобы защитить российскую демократию от красно-коричневой чумы.
      По-моему, никаких бесстрастно прогностических «если» в наших сегодняшних обстоятельствах быть не должно. КОММУНИСТЫ НЕ ДОЛЖНЫ ПРОРВАТЬСЯ К ВЛАСТИ.
      Сама по себе победа большевиков на выборах в Думу – это, конечно, еще не катастрофа. Каков бы ни был расклад сил в новом думском составе, – конституционные полномочия нижней палаты парламента, как известно, весьма ограниченны.
      Опасность таится в другом. Результаты прошлых думских выборов, как мы знаем, сильно повлияли на общую обстановку в стране, хотя уже тогда было ясно, что сама по себе Дума мало на что способна. В частности, под влиянием этих результатов Ельцин отшатнулся от демократов. А правительство «метнулось в сторону финансовой безответственности». Следствием чего стали известные события: резкое падение курса рубля, огромная инфляционная волна осени и зимы 1994 – 1995 годов, резкое снижение жизненного уровня…
      Эффект от нынешних выборов может быть еще заметней, ибо они прошли в преддверии выборов президентских. В такой ситуации коммунистический триумф при голосовании 17 декабря – дурной знак. Он придает силы большевистским фанатикам, разворачивает в соответствующую сторону колеблющихся. Вносит смятение и растерянность в ряды тех, кто привык держать нос по ветру. В том числе и во властных кабинетах. В том числе и в прессе (омерзительно было смотреть, как в эти дни представители «свободной печати», радио, телевидения хороводились вокруг Зюганова и иже с ним, с каким холуйским подобострастием задавали им «удобные» вопросы, как старались доказать всему миру, что эти «пролетариелюбцы» – «с человеческим лицом»).
      Вот в чем главная опасность этого триумфа. Вот почему его нельзя было допускать.
 

***

 
      Перечитывая эти строки, снова думаешь: ведь с каким великим трудом страна выбиралась, выкарабкивалась из десятилетий коммунизма! Вряд ли и сейчас, спустя годы после описываемых событий, можно сказать, что окончательно выкарабкалась. Хуже того: уже и новое поколение появилось, которое плохо себе представляет, что такое РЕАЛЬНЫЙ коммунизм, и, отталкиваясь от мерзостей сегодняшнего дня, – а кто ж отрицает, что он, этот день, с верхом наполнен всякого рода мерзостями? – вновь ставит своей жизненной целью борьбу за коммунизм идеальный. Идеал этот в принципе недостижим. Борьба «молодого, незнакомого» племени ведет в тот же тупик, где мы уже побывали. Но ребята этого не понимают. Жалко их. Жаль впустую растрачиваемой молодости, напрасно расточаемых сил. Коммунистическое «светлое будущее» не может быть альтернативой мерзостям нынешнего времени.
      Подведены окончательные итоги выборов
      29 декабря Центризбирком обнародовал окончательные итоги выборов. В Думу прошли лишь четыре избирательных объединения – те самые, которые с самого начала захватили лидерство: КПРФ, получившая 22,3 процента голосов (за нее проголосовали почти 15 с половиной миллионов человек), ЛДПР – 11,18 процента (7, 7 миллиона), «Наш дом – Россия» – 10,13 (чуть более 7 миллионов), «Яблоко» – 6, 89 (4, 8 миллиона).
      В результате по партийным спискам коммунисты получили в нижней палате 99 мест, жириновцы – 50, НДР – 45, «Яблоко» – 31.
      В одномандатных округах КПРФ обрела еще 58 депутатских мандатов. 20 мест оказалось у родственной ей Аграрной партии.
      Иными словами, в целом избиратели предоставили марксистам-ленинцам 177 депутатских кресел. Это хоть и не контрольный, но – самый внушительный пакет думских «акций».
      По сравнению с Думой предыдущего, первого, созыва коммунисты значительно прибавили: в 1993-м за них проголосовали лишь 12,4 процента избирателей (6,7 миллиона человек), что дало им 32 «партийных» места. В тот выборный цикл последователи Ленина – Сталина оказались только третьими, пропустив вперед Жириновского и «Выбор России». Всего КПРФ получила 46 мест. Ее союзнице АПР досталось тогда 55 мандатов. Так что по сравнению с 1993 годом в декабре 1995-го альянс коммунистов и аграрников заметно увеличил свое присутствие в Думе…
      «Яблоко» добавило к своему партийному списку 14 одномандатников, НДР – 10. По 9 мест получили в одномандатных округах не преодолевшие пятипроцентный рубикон «ДВР – Объединенные демократы» и возглавляемая Николаем Рыжковым «Власть – народу!», 5 – Конгресс русских общин (одно из этих пяти мест досталось генералу Лебедю)… 77 мест обрели независимые кандидаты.
      Таков был в общих чертах расклад сил в нижней палате парламента.
      После думских выборов стало вполне очевидно: представитель коммунистов будет главным фаворитом и на предстоящих в скором времени выборах президентских.
      Впрочем, прямые соцопросы, проводившиеся в то время, не вполне подтверждали этот грядущий фаворитизм – Зюганов еще не был явным лидером. Намеченные на лето выборы президента в то время представлялись чем-то далеким, мало кто задумывался о них всерьез.
      На что невозможно было не обратить внимание, так это на крайне низкий, почти нулевой, рейтинг действующего президента.
      Данные социологов
      (20 декабря 1995 года)
      На вопрос социологов ВЦИОМа, за кого бы они проголосовали, если бы выборы президента состоялись в следующем месяце, 7 процентов ответили – за Жириновского, 6 – за Зюганова, по 5 – за Черномырдина и Явлинского, по 4 – за Лебедя и Святослава Федорова, по 2 – за Ельцина, Руцкого, Гайдара, Тулеева и Бориса Федорова (при этом, надо отметить, Черномырдин и Гайдар уже заявили: они не собираются баллотироваться в президенты). 24 процента сообщили, что не намерены участвовать в выборах. Опрос проводился 6 – 12 декабря.
      "Яблоко" подыгрывает зюгановцам
      Явлинский помогает Селезневу стать спикером
      Вскоре после начала работы нижней палаты парламента коммунисты закрепили победу, которую они одержали в декабре на думских выборах.
      16 января состоялись выборы спикера Думы. Кандидатов было трое: Геннадий Селезнев (КПРФ), Иван Рыбкин (независимый кандидат, поддержанный «Нашим домом – Россией») и Владимир Лукин («Яблоко»). В первом туре никто из них не набрал необходимых 226 голосов. Селезнев получил 216, Рыбкин – 166, Лукин – 56. Так что во второй тур вышли Селезнев и Рыбкин.
      Второй тур провели в тот же день. Он снова не выявил победителя: за Селезнева проголосовали 219 депутатов, за Рыбкина – 51.
      17 января все началось сначала. Вновь были выдвинуты те же кандидаты. На этот раз в результате тайного голосования спикером стал представитель коммунистов Геннадий Селезнев, получивший 231 голос (Рыбкин – 150, Лукин – 50).
      Все решило голосование фракции «Яблоко». В первом туре все члены этой фракции проголосовали за безнадежную кандидатуру своего выдвиженца Владимира Лукина. Во втором, согласно принятому фракционному решению, они не участвовали в голосовании. 17 января «яблочники» вновь проголосовали за Лукина, отобрав тем самым необходимые голоса у Рыбкина, который считался представителем антикоммунистического блока. Хотя при сложении голосов, отданных за Рыбкина и за Лукина, требуемых 226 голосов все равно не получалось, тем не менее была общая уверенность: в случае, если бы с самого начала установилось примерное равенство голосующих за Селезнева и за Рыбкина, у последнего были бы все шансы вновь стать во главе Думы.
      Сами «яблочники» объясняли свое голосование тем, что они, мол, и против коммуниста, и против «представителя партии правительства», то бишь Ивана Рыбкина. Почему против коммуниста, понятно, а Рыбкин их не устраивал, поскольку он, дескать, будучи председателем прошлой Думы, «блокировал работу парламента по предотвращению гражданской войны на Кавказе», в качестве члена Совета безопасности при президенте участвовал в принятии всех «чеченских» решений. Нарекания «яблочников» вызывала также «организационная деятельность» прежнего спикера, ее чрезмерное обюрокрачивание.
      Наверное, эти нарекания были в значительной степени справедливы, и все же в той ситуации вряд ли они имели решающее значение. Главным было – остановить победный порыв коммунистов, выигравших думские выборы и нацелившихся повторить свой триумф на выборах президентских. Явлинский и Ко словно бы этого не понимали.
      «От этого позора отмыться будет трудно»
      Думские маневры Явлинского и его команды вызвали подлинный скандал. Многие демократические деятели выступили с резкой критикой этих маневров.
      Публично осудил действия «Яблока» и Ельцин. 19 января на пресс-конференции по случаю завершения встречи руководителей стран СНГ он заявил, что на этих выборах «Ивана Рыбкина провалили потому, что «Яблоко», работая под демократическими лозунгами, соединилось с коммунистами». «Если бы оно не поддержало коммунистов, Селезнева бы не избрали», – добавил президент.
      В ответ Явлинский «на голубом глазу» продолжал уверять, что «Яблоко», мол, голосовало так, как голосовало, поскольку его не устраивал ни Селезнев, ни Рыбкин, у «Яблока» был свой кандидат – Лукин – и голоса фракции отдавались именно этому кандидату; а то, что пост спикера в конце концов заполучили коммунисты, так это, дескать, логичный результат их победы на выборах 17 декабря.
      В действительности дело, по-видимому, объяснялось не столько высокими идейными мотивами, сколько закулисной торговлей по поводу распределения руководящих думских должностей.
      «…При выдвижении кандидатов на пост спикера, – писали «Известия», – «Яблоко» неожиданно выставило своего человека – Лукина. Хотя, по словам представителей НДР, ранее была достигнута договоренность о совместной поддержке единого кандидата. Вряд ли, делая такой шаг, Явлинский не понимал, что тем самым кладет голоса своей фракции в копилку коммунистов. Пусть и не напрямую. Судя по распространяемой в Думе информации, действия лидера «Яблока» явились следствием договоренности, достигнутой им на закрытых переговорах с Зюгановым. Лидер коммунистов согласился заменить в качестве кандидата в спикеры Купцова на Селезнева. Явлинский дал согласие поддержать такую замену в обмен на сохранение фракцией Комитета по бюджету и Комитета по международным делам».
      Действия «Яблока» при выборах председателя Думы стали очередным примером его предательства по отношению к российскому демократическому движению, совершаемого всякий раз в какой-то решающий, если не сказать критический момент.
      В тех же «Известиях» прозвучало предсказание, что «происходивший в Госдуме 16 – 17 января мучительный процесс избрания председателя парламента можно с большим основанием считать примерным сценарием предстоящих президентских выборов». Примерным сценарием предстоящих выборов этот процесс стал еще и потому, что на президентских выборах Явлинский повел себя точно так же, как и при выборах спикера Думы, хотя сам автор приведенной цитаты вряд ли именно это имел в виду.
      Помимо всего прочего, Дума теперь, после того как спикером стал Селезнев, превращалась в предвыборный штаб коммунистов.
      Как писала одна из газет, «Яблоко» достигло поставленных целей (получило некие преференции при распределении думских комитетов. – О.М.), но заплатило за них позором, отмыться от которого будет трудно».
      II. Фальстарт Ельцина
      Гиря на шее Президента
 

***

 
      Одной из главных причин непопулярности Ельцина в ту пору была Чечня. Общество в большинстве своем реагировало на кровавую бойню совершенно здраво и адекватно.
      Как подумаешь: что с ним, с обществом, случилось потом, при Путине? Как быстро могут меняться преобладающие общественные настроения!
      Позорное поражение в годовщину Великой Победы
      (Из написанного в те дни. 31 декабря 1995 года)
      В уходящем году Россия, как и весь мир, отмечала полвека победы в Отечественной войне (за рубежом предпочитают термин «Вторая мировая»).
      В этом же году мы пережили позорное поражение. Я имею в виду Чечню.
      Собственно говоря, никто «наверху» не предполагал, что война на Юге так затянется. Мы ведь помним хвастливые заявления Грачева после разгрома чеченской «оппозиции» (промосковской «оппозиции» режиму Дудаева): дескать, если бы дело чеченского умиротворения было поручено ему, он бы с ним справился за два часа с одним парашютно-десантным полком.
      Вот ему и поручили…
      Никто в ту пору не допускал даже мысли, что праздник Великой Победы будет испорчен канонадой войны неправедной, несправедливой. Проигранной еще до того, как она началась. В декабре-то 1994-го казалось: до 9 мая времени эвон еще сколько! Но так случилось, что две войны сошлись, стали рядом друг с другом, сравнились. «Армия 45-го не убивала женщин и детей» – такой приговор чеченскому походу произнес в «Литгазете» накануне славной и горькой даты – 50-летия Победы – бывший фронтовик академик Никита Моисеев.
      В последний раз наш великий полководец, он же министр обороны, попытался добиться стремительной победы в Чечне аккурат в прошлую новогоднюю ночь. Бросив на штурм Грозного мальчишек Майкопской мотострелковой бригады. То ли по пьянке (отмечал свой день рождения), то ли на трезвую голову, но при затуманенном рассудке послал их на верную смерть. Они и погибли почти все…
      В 1941-м провалился гитлеровский блицкриг. В 1995-м лопнул блицкриг, задуманный российскими генералами.
      Отчего же не удалась скоропалительная виктория? Объяснения быстро отыскались: не учли то да се, недооценили противника, разведка плохо сработала… Ну да, наверное, и это было. Однако главное, конечно, заключалось в ином. В несправедливости, а потому и непопулярности этой войны, единственная причина которой – бездарность, а может быть, и корыстная незаинтересованность высокопоставленных чиновников, не сумевших (или не захотевших) решить проблему мирным способом.
      Была, впрочем, и еще одна причина.
      В Афганистан мы вперлись, не озаботившись тем, чтобы полистать историю этой страны, хотя бы малейше познакомиться с национальным характером его народов. Не удосужились узнать тот широко известный всему миру факт, что никому еще не удавалось поставить эти народы на колени (хотя желающих было немало). Точно так же и в Чечню полезли, ничего не зная (или начисто позабыв) о кровавой истории покорения этого края Россией.
      Порой мне кажется, что наши политики и генералы не читали ни «Рубки леса» Толстого, ни его «Набега», ни тем более гениального «Хаджи-Мурата». Не читали Костомарова, других русских историков… Если бы почитали, узнали бы, откуда есть пошла «конституционная законность», которую они нынче восстанавливают огнем и мечом. А пошла она двести с лишним лет назад из желания русских царей обрести вольготный доступ к своему стратегическому союзнику – Грузии, для чего требовался сущий пустяк – покорить «дикие» и «воинственные» горские племена. Вот, стало быть, при каких обстоятельствах начали «восстанавливать» ту самую «конституционную законность».
      Короче, только при абсолютном невежестве можно вести себя по отношению к чеченскому народу так, как ведут себя эти деятели.
      Даже советские энциклопедии и словари, при всей их лживости, не посмели написать про Чечню, что она добровольно вошла в состав России (как они написали, допустим, про Ингушетию). «БЫЛА ПРИСОЕДИНЕНА» – вот и все, что отважились процедить сквозь зубы.
      Однако нынешние покорители Чечни, подозреваю, не ведают даже этого, тупо долдоня про «незаконные бандформирования», про «кровожадных убийц и террористов»…
      В сущности, мы словно по мановению волшебной палочки вернулись к худшим временам коммунистического режима, когда все, самые идиотские, решения принимал единолично Генсек (в данном случае он именуется президентом) при раболепно поддакивающем Политбюро (теперь оно называется Советом безопасности)…
      Мы вернулись также к худшим временам войны с Гитлером, когда бездарные полководцы во главе со Сталиным вымащивали путь к победе тысячами и десятками тысяч солдатских тел вопреки ими же школярски повторяемому суворовскому девизу брать не числом, а уменьем…
      Мы вернулись к временам безудержного вранья официальной пропаганды, когда казенные врали с утра до вечера слали и слали в эфир высосанную из пальца «информацию» о наших замечательных победах и ничтожных потерях – в полном соответствии с заветами Геббельса: чем наглее ложь, тем скорее в нее поверят.
      Господи, какими же наивными были наши прекраснодушные взаимоуверения, что мы далеко ушли от всего этого маразма, что возврата к нему нет! Маразм этот, видимо, прочно сидит в наших генах. И не одно поколение должно смениться, чтобы наш, как говорят биологи, наследственный аппарат освободился бы от него.
      Если сравнивать, однако, нынешний кровавый эпизод нашей истории с аналогичными случавшимися в прошлом, – а они, повторяются, увы, регулярно, – кое от чего нам все же удалось уйти, кое в чем, как это ни странно звучит, мы сумели хоть на миллиметр, но продвинуться вперед по цивилизованному пути.
      Что я имею в виду? Какое продвижение вперед? Прежде всего то, что в целом реакция российского общества на чеченскую авантюру кремлевских властителей была адекватной: общество не приняло, отвергло ее. Когда еще такое бывало? Во время позорной финской кампании 1939 года? Во время удушения Венгрии, Чехословакии? Во время войны в Афганистане? Конечно, и тогда было немало людей, отвергавших действия кремлевских безумцев, но масштабы тогдашней и нынешней реакции, разумеется, несопоставимы. Более или менее адекватная реакция общества стала пробуждаться разве что во время тбилисских и вильнюсских событий. Но это было именно только пробуждение, только начало… Сейчас реакция обрела черты зрелости. Уже через несколько дней после ввода войск в Чечню 64 процента опрошенных Фондом «Общественное мнение» заявили, что они против этого ввода. Такие же цифры сохранились и в дальнейшем. По данным ВЦИОМа, в октябре 1995-го за вывод войск были 40 процентов опрошенных и плюс к этому за то, чтобы добиваться мирного решения проблемы, – 25. То есть те же шестьдесят с лишним процентов выступали против войны.