Допустим, Зюганов получит на треть процента больше… Ну и что? Может быть, просто кто-то в подсчетах чуть-чуть ошибся? К тому же специалисты уверяют, что и на прошлых, и на позапрошлых думских выборах имела место широкомасштабная фальсификация в пользу коммунистов и жириновцев, достигавшая и десяти, и двадцати процентов. Где гарантия, что то же самое не случится и на этот раз? Если какому-нибудь наперсточнику снова удастся охмурить г-на Рябова (а он, мы знаем, не очень-то и склонен разбираться с этими фокусниками), стало быть, разворачивать вспять огромную, только начинающую набирать скорость страну? Нет, это вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали.
      Не надо быть Штирлицем, чтобы заприметить в действиях и той, и другой стороны признаки подготовки к событиям несравненно более серьезным, нежели простое опускание бумаги в повсеместно расставленные ящики. Одна из очевидных примет – путь провокаций, выбранный коммунистической оппозицией. В числе первых, разумеется, денонсация Беловежских соглашений. Множество крупнейших мыслителей в последние недели так и сяк судили и рядили, кто выиграл, а кто проиграл от этого футбольного финта. Но ни один не обратил внимания, как бы это сказать, на медицинско-физиологическую сторону дела. Абсолютно уверен: в числе главных задач авторов этой затеи было – вывести Ельцина из себя. И они-таки этого добились: мы видели президента в состоянии аффекта. Выброс адреналина в кровь – не самое лучшее, что можно пожелать человеку, страдающему ишемической болезнью и перенесшему, как говорят, уже несколько инфарктов. Расшатать здоровье Ельцина, вызвать очередной сердечный приступ – без сомнения, вот к чему, среди прочего, стремятся его сегодняшние политические противники. При всей примитивности такого пути он может оказаться наиболее эффективным.
      В оставшееся до второго тура время можно нанести еще немало таких ударов. Под дых, по почкам, по печени… Как, вы готовы к ним, Борис Николаевич?
      Кстати, элементарная логика подсказывает (и об этом уже говорилось): Ельцину тут нужен был бы дублер, параллельный кандидат в президенты. Так, на всякий случай. Для страховки. Но элементарная логика – это не для нас.
      Ельцин отвечает коммунистам не менее жестко. Как известно, в ответ на думское решение по Беловежью в здание Думы был введен ОМОН. Якобы для поиска заложенной там мины. На самом же деле, полагаю, – чтобы напомнить депутатам о не столь уж отдаленных временах октября 1993-го…
      Как всегда в такие поры, президент особо привечает армию, внутренние войска, ФСБ. Посещает воинские части, раздает награды, очередные звания… Его противники, однако, не отстают от него. Давняя ельцинская ненавистница дальневосточная железная леди Горячева проговорилась недавно, что думцы ведут переговоры с силовыми структурами на случай возможного осложнения политической ситуации при поражении Ельцина на выборах. Вице-спикерша уверена, что добровольно, без сопротивления, Ельцин не отдаст власть своему преемнику, то бишь Зюганову. По мнению приморского прокурора, эти самые структуры должны быть безоговорочно переподчинены мымринскому уроженцу уже на следующий день после оглашения итогов голосования (победного, как она полагает, для Зюганова).
      Каково: вести переговоры с Минобороны, МВД, госбезопасностью за спиной у действующего президента, которому эти ведомства напрямую подчинены! Это ли не очередной крюк слева? И сильно ли это отличается от осени 1993-го?
      Многим, конечно, ясен главный дефект идущих ныне выборов – отсутствие выбора. В принципе мы должны снять шляпу перед людьми, пытавшимися составить так называемую третью силу. Они предпринимали отчаянные попытки добиться, чтобы народное волеизъявление оказалось действительно свободным, чтобы дело не ограничивалось выбором между Ельциным и Зюгановым. Чтобы он, этот выбор, не был вынужденным.
      Ясно, однако: третий, четвертый, пятый претенденты на президентское кресло должны быть реальными, хотя бы теоретически проходными. А вот с этим у третьей силы было как раз плоховато. Если сложить рейтинги Лебедя, Явлинского, Святослава Федорова, вроде бы получалось и ничего – что-то около 26 процентов. Но стали бы в случае чего сторонники высокоученого автора программы «500 дней», например, голосовать за бравого приднестровского генерала, с которого незабвенный Александр Сергеевич Грибоедов вполне мог бы списать своего полковника Скалозуба? Думаю, если и стали бы, то немногие. Точно так же, как поклонники Лебедя вряд ли в большом числе поддержали бы Явлинского. Так что арифметика тут мало что дает, сложение рейтингов вряд ли могло бы случиться.
      Теперь, после первого тура, нам, думаю, стоит не только шляпу снять перед этими деятелями, но и в ножки им повалиться – чтобы они не упустили момент, когда следует стряхнуть с себя груз огорчений и обид и призвать своих избирателей голосовать за Ельцина. Иначе всем нам будет худо.
      О настоящих свободных выборах в России можно будет говорить разве что лет через 10 – 15. Когда всяческие экстремисты, в первую очередь красного цвета, будут вытеснены на дальнюю периферию политического спектра, где их постоянным уделом станут несколько процентов общего числа голосов, как во всех приличных странах.
      Что касается следующего – через пять лет – выборного цикла, в нем, пожалуй, опять повторится нынешнее бесхитростное силовое противостояние: партия коммунистов – против партии власти, хотя победа ельцинским наследникам, наверное, достанется уже меньшей ценой (это, конечно, при условии, что сейчас, во втором туре, Ельцину удастся одолеть Зюганова). Перемены в социальной структуре общества и естественное поредение боевых шеренг пламенных революционеров, надо полагать, сделают свое дело.
      По-настоящему свободные выборы мы получим лишь тогда, когда в обществе сложатся и окрепнут новые силы, новые слои, прежде всего средний класс. Что-то давно о нем и разговоры примолкли, а надо бы про этот класс не только говорить – надо бы его целенаправленно формировать. Он бы и мог стать реальной опорой и для третьей, и для четвертой, и для какой угодно силы.
 

***

 
      Итак, мой тогдашний прогноз был таков:
      «О настоящих свободных выборах в России можно будет говорить разве что лет через 10-15. Когда всяческие экстремисты, в первую очередь красного цвета, будут вытеснены на дальнюю периферию политического спектра, где их постоянным уделом станут несколько процентов общего числа голосов, как во всех приличных странах.
      Что касается следующего – через пять лет – выборного цикла, в нем, пожалуй, опять повторится нынешнее бесхитростное силовое противостояние: партия коммунистов – против партии власти, хотя победа ельцинским наследникам, наверное, достанется уже меньшей ценой (это, конечно, при условии, что сейчас, во втором туре, Ельцину удастся одолеть Зюганова). Перемены в социальной структуре общества и естественное поредение боевых шеренг пламенных революционеров, надо полагать, сделают свое дело».
      Этот прогноз сбылся лишь наполовину. В 2000-м Зюганов и Ко действительно не составили серьезной конкуренции ельцинским наследникам. Напряжения и драматизма, присущего 1996 году, в следующем выборном президентском цикле уже не было. Однако не пришли мы после этого и к свободным выборам. Напротив, отдалились от них. Помехой тут стали уже не обессилевшие красные, а как раз ельцинские наследники, которыми оказались совсем не те люди, которых ожидали многие, помнившие о Ельцине конца 80-х – начала 90-х годов. К власти пришли отнюдь не демократы, а кондовая, в значительной степени гэбэшная, бюрократия, от которой и ожидать-то чего-либо наподобие свободных выборов было верхом наивности.
      Вот так обстоит дело с прогнозами.
      Генерал идет на помощь Президенту
      Лебедь обещает «сделать всем хорошо»
      Как мы видели, на третье место в первом туре, набрав 14 с половиной процентов голосов, вышел генерал Лебедь. С одной стороны, вышел довольно неожиданно: такого высокого общероссийского рейтинга у него никогда не было. С другой – возможность подобного генеральского рывка многие интуитивно ожидали: было в десантнике нечто притягательное – недаром же в декабре на думских выборах он с блеском победил в тульском одномандатном округе, набрав около 43 процентов голосов и опередив десяток соперников, в том числе местного мэра (это при том, что Конгресс русских общин – а Лебедь шел в Думу еще и по общефедеральному списку этой организации – не преодолел пятипроцентного барьера). Популярность генерала росла. Потому и тянули его к себе на разрыв разнообразные политические силы.
      Вряд ли, однако, Лебедь самостоятельно получил бы столь высокий процент. С определенного момента – по-видимому, с того самого, когда генерал согласился в той или иной форме союзничать с президентом (а соответствующие переговоры с Явлинским, напротив, провалились), – Кремль стал оказывать Лебедю мощную финансовую, информационную, административную поддержку. Собственно говоря, бывшие помощники президента в книге «Эпоха Ельцина» прямо об этом пишут:
      «Тогда (после провала переговоров с Явлинским. – О.М.) основное внимание было переключено на Лебедя… Здесь все выглядело гораздо проще. И сразу после согласия генерала ему на подмогу были брошены серьезные организационные и информационные ресурсы. Это не замедлило сказаться на росте рейтинга генерала и позволило Лебедю занять третье место в первом туре с результатом, на который он вряд ли рассчитывал».
      Кандидатом в президенты Лебедя выдвинул тот самый Конгресс русских общин. Произошло это 11 января. В интервью «Интерфаксу», которое генерал дал по этому поводу 15-го числа, он изложил наметки своей президентской программы.
      Главным в этой программе было – «навести порядок». Порядок, порядок и порядок! В той обстановке разброда и безвластия это подкупало многих. Порядок, естественно, предполагалось навести при помощи государства: «В драматические периоды нашей истории государство объединяло силы общества для выхода из кризиса». Но как это сделать, если государство разъедено коррупцией, в основном, по словам самого Лебедя, «обслуживает интересы чиновничества» и вообще находится «на грани краха»? Генерал уверен, что ему удастся найти некий «ясный и вразумительный способ востребования ответственности за последствия каждого шага» «на всех этапах строительства новой экономики». Чиновника, берущего взятки, он предлагает считать «государственным преступником», «ибо именно он расшатывает основы общества».
      Больше всего к порядку «приучены» люди в погонах, поэтому им, как считает Лебедь, должна быть отведена особая роль в управлении страной: «Сейчас надо спасать Родину, а это священная обязанность военных».
      При этом, однако, из вполне понятных соображений генерал обкладывает пуфиками неизменно связываемый с его именем тезис о необходимости «жесткой руки»: «Жесткая рука» сегодня нужна России. Но это, в моем понимании, не означает руку зубодробительную. Это умная, властная, распорядительная рука, где-то даже добрая».
      В дальнейшем ему еще не раз придется обращаться к этой теме, разъяснять, как он относится к Пиночету и другим подобным персонажам.
      В то, что генерал сумеет ужесточить борьбу с преступностью, взяточничеством – по крайней мере, попытается это сделать, – верилось довольно легко. Хуже обстояло дело с лебедевскими уверениями, будто он способен построить какую-то «новую экономику». Экономические воззрения генерала представляли собой tabula rasa, чистый лист, на котором писали Сергей Глазьев и другие подобные деятели.
      Лебедь – разумеется, с подачи Глазьева – сразу же заявил, что он «резко отрицательно» относится к «жесткой финансовой политике» правительства Черномырдина: дескать, именно из-за этой политики, которая «пошла еще от Бориса Федорова» (на самом деле, как всем хорошо известно, она составляла основу гайдаровских реформ), людям по несколько месяцев не платят зарплату…
      Конечно, предвыборные словеса в защиту «нищих российских граждан» – дело вполне обычное и понятное, однако не худо было бы при этом называть истинные, а не придуманные (кем-то подсказанные) причины невыплаты зарплат. Таковыми была все та же коррупция и некомпетентность чиновников разного уровня, директоров предприятий, прочих управленцев (по-новомодному – менеджеров)…
      Вроде бы к тому времени уже стало избитым местом ругать приватизацию, однако Лебедь не избегает и этого соблазна – тоже обрушивается на нее. «Приватизация не была одобрена ни разогнанным Верховным Советом, ни ушедшей Государственной думой, – уверяет генерал. – Она проводилась в жизнь под нажимом Черномырдина и Чубайса, указами президента и постановлениями правительства».
      Казалось бы, так ли уж трудно заглянуть хотя бы в подшивки газет соответствующего времени и убедиться, что приватизация, да и вообще реформы начала девяностых осуществлялись с полного благословения Съезда народных депутатов и Верховного Совета, на основе принятых ими законов и прочих юридических документов, а не «под нажимом Черномырдина и Чубайса»?
      Впрочем, как и положено в предвыборную пору, Лебедь успокаивает: если он станет президентом, «не будет ни глобального передела собственности, ни безумной национализации. Россия устала от революций, перестроек и переделов». Вообще всем будет хорошо: «В экономической сфере мы стоим за опору на собственные силы (ну, чем не корейское чу-чхе? – О.М.), защиту интересов отечественных трудящихся и товаропроизводителей, за оживление всего нашего научно-технического потенциала с учетом собственных традиций и с использованием собственных конкурентных преимуществ. Мы намерены пресечь политику обесценивания текущих доходов и сбережений граждан, на которых сегодня лежит основное бремя инфляции…»
      Вполне в духе «государственничества» и «патриотизма» Лебедь отрицает частную собственность на землю: «Земля – последнее, что у нас осталось дорогого. Если ее сейчас бросить на продажу, то через полгода-год появятся громаднейшие латифундии, а мы останемся ни с чем…»
      Вполне коммунистический подход. Наверное, этот и другие подобные лебедевские тезисы и давали коммунистам надежду, что в конце концов, несмотря ни на что, им-таки удастся привлечь генерала к сотрудничеству и союзничеству.
      «Чеченская гангрена должна быть прооперирована»
      Особое место в программе Лебедя, естественно, занимает проблема Чечни. Здесь он чувствует себя гораздо увереннее, чем в сфере экономики, особо не нуждается ни в чьих подсказках: как-никак прошел Афганистан, Приднестровье… Впрочем, признает, что не чужд колебаний в этом вопросе:
      «Я до недавнего времени говорил, что надо из Чечни вывести войска и решать проблему политическими и экономическими методами. Сейчас я считаю, что заблуждался. Заблуждение базировалось на том, что чеченцы – это воины и мужчины. После того как они начали воевать с женщинами и грудными младенцами (по-видимому, имеются в виду Буденновск, Кизляр, Первомайское. – О.М.), мнение, естественно, изменилось. Гангрена должна быть прооперирована».
      Уже через три недели (выше, напомню, цитировались генеральские тезисы, высказанные им 15 января) Лебедь вновь изменил свое мнение о путях решения чеченской проблемы, вернулся к прежним своим взглядам, от которых вроде бы отрекся. В интервью «Итогам» 4 февраля он заявил: «Это проблема, прежде всего, экономическая, потом – политическая, а уже потом – военная. Ключи от решения проблемы лежат здесь, в Москве». По мнению генерала (впрочем, тогда оно вообще было весьма распространенным), война идет из-за нефти – «там просто бьются вокруг нефтепровода через Чечню, в обход Чечни…». Не случайно, мол, всплыли «эти два населенных пункта – Буденновск и Кизляр»: «это как раз по маршруту» – намечаемому маршруту нефтепровода. Так что военная операция в Чечне – дело ненужное.
      Еще одно подтверждение того, что на Северном Кавказе все решается, как уверен Лебедь, не военным путем, а какими-то тайными закулисными соглашениями, – странности операции в Первомайском: «Ну как можно было прорвать тройную блокаду (имеется в виду тройное оцепление села, занятого боевиками, которое организовали федеральные силы. – О.М.), и не просто ее прорвать, а уйти, уведя с собой более шестидесяти заложников? Значит, здесь что-то другое… Значит, был оставлен коридор. Кто его оставил, почему его оставил, по договоренности с кем? Тут интересные вопросы». На вопрос ведущего, знает ли он, Лебедь, ответы на них, генерал ответил уклончиво: «Отчасти». Поделиться же своим знанием отказался.
      Чечня неизменно присутствовала в планах Лебедя. Проблему этой северокавказской республики он обещал решить окончательно и бесповоротно. Впрочем, как и большинство других ключевых проблем. Подчас эти его обещания звучали достаточно комично: «Война в Чечне – прекращу, преступность – уберу, социализм восстановить – восстановлю, капитализм построить – построим…»
      Лебедь – преемник Ельцина?
      Во время своей избирательной кампании Лебедь, естественно, как и положено кандидату-конкуренту, не стеснялся критиковать Ельцина. По его словам, Ельцин уже не сделает для России больше, чем смог сделать. Теперь президент «должен поставить красивую точку в своей политической карьере».
      Однако по мере того как становилось ясно, что Борис Николаевич свою карьеру заканчивать не собирается, а, напротив, обретает все больше шансов продолжить ее, тон генеральских высказываний о президенте начал меняться, становиться более благосклонным по отношению к главе государства. Тем паче что и сам Ельцин принялся подавать ему некие знаки, как бы в желании привлечь генерала на свою сторону.
      14 июня, выступая во время своей избирательной кампании в Екатеринбурге, завершая эту кампанию, президент произнес загадочную фразу – заявил, что знает имя своего преемника, человека, который станет хозяином Кремля в 2000 году. Естественно, сразу же пошли толки и догадки, кто бы это мог быть. Большинство быстро склонилось к одной фигуре – генерала Лебедя. В обоснование такой версии на все лады расписывались замечательные качества бывшего приднестровского командарма – прямота, честность, твердость… Все то, что притягивает людей, истосковавшихся по порядку.
      Впрочем, многие хоть и соглашались, что президент подразумевал под своим преемником именно Лебедя, не склонны были чересчур серьезно относиться к самому слову «преемник»: подозревали, что Ельцин просто хочет привлечь в союзники политика, который скорее всего – это уже видно – наберет в первом туре достаточно много голосов, окажется на четвертом, а может быть, и на третьем месте. Если во втором туре образуется связка Ельцин – Лебедь, она вполне может перевесить другую вполне вероятную связку – Зюганов – Жириновский.
      Версию о том, что своим преемником действующий президент числит именно его, охотно подхватил и сам Лебедь. Опуская бюллетень в урну 16-го числа, он так прокомментировал екатеринбургский пассаж Ельцина о престолонаследнике: «Я имею сильное подозрение, что это я».
      Стоит также отметить еще два любопытных заявления, сделанных генералом там же. Первое – насчет возможной фальсификации выборов: «Мы – страна неустоявшейся демократии, у нас фальсификация неизбежна. Она будет, но маленькая, цивилизованная – четыре процента».
      Второе заявление – опять насчет «жесткой руки», насчет Пиночета (этот крест в те дни Лебедю постоянно приходилось тащить). Генерал в очередной раз отверг аналогию между ним и бывшим чилийским диктатором, как и вообще возможность установления в стране жесткого режима на манер пиночетовского: «Россия все свои жесткие режимы пережила и очень дорого за это заплатила. Никаких жестких режимов – только человеческий». По словам Лебедя, чтобы установить порядок в стране, необходимо, чтобы «государство забрало у бандитов и чиновников зря отданные им функции». «Построить рай невозможно, но не допустить ада – следует обязательно».
      Как всегда, генерал сыпал неотразимыми афоризмами.
      По мере того, как становилось ясно, что в первом туре Лебедь действительно выйдет на третье место, слова Ельцина о преемнике (имея в виду генерала) представлялись все менее фантастичными, все более вытекающими из трезвой оценки реальности. Уже вечером 16-го, когда выборы еще продолжались, один из ведущих сотрудников аналитической группы Чубайса политолог Вячеслав Никонов заявил корреспонденту ИТАР-ТАСС: «Третье место в ходе сегодняшнего голосования действительно станет серьезной заявкой на президентство в 2000 году… Если его займет Александр Лебедь, это подтвердит намек Бориса Ельцина на то, что он уже знает, кто будет президентом на следующих выборах».
      Этой все более проявляющейся ясности насчет того, кто станет третьим, разумеется, соответствовало все более возрастающее уныние в лагере «Яблока» (именно его лидер больше других претендовал на бронзовый приз). В то время как результат Явлинского – «восемь плюс-минус два процента» – был здесь вполне ожидаем, «рывок на выборах Александра Лебедя», как сказал член «яблочной» думской фракции Алексей Захаров, для многих «стал полной неожиданностью».
      «Я выбираю новую идею»
      Неизбежен ли был союз Лебедя с Ельциным перед вторым туром? Думаю, скорее да, чем нет. Формы этого союза могли быть разные. Но поскольку люди, близко знавшие генерала, отзывались о нем как о человеке принципов, по этим принципам и можно было судить, каков окажется его выбор. Сам Лебедь несколько позже так этот выбор объяснил: «У нас есть две идеи: есть старая, потасканная, изжившая себя, стоившая нам очень большой крови, бесчисленных страданий и жертв, идея; есть новая идея – идея, к сожалению, на сегодняшний день очень скверно реализуемая, но она есть. Можно и нужно сделать так, чтобы мы начали, наконец, жить. Весь земной шар, за малым исключением, живет, а мы почему-то, победители величайшей из войн, существуем… И вот я выбираю новую идею».
      Впрочем, ситуацию с генеральскими принципами вряд ли стоит считать такой уж однозначной. Случись победить Зюганову, он, возможно, и от него не стал бы нос воротить.
      Тем не менее реально после первого тура ситуация, как мы знаем, явно складывалась в пользу Ельцина. О том, что Лебедь войдет в связку с ним, первым, если не ошибаюсь, – уже утром 17 июня – заявил в интервью радиостанции «Эхо Москвы» как раз один из близких Лебедю людей – бывший военный комендант Тирасполя полковник Михаил Бергман: «Александр Лебедь, несомненно, поддержит во втором туре президентских выборов кандидатуру Бориса Ельцина».
      Определил Бергман и место Лебедя в команде президента: «Если Борис Николаевич трезво подойдет к этому делу, Лебедь должен заняться преступностью и армией… Ельцин обязан предложить ему сейчас пост во главе силовых структур. Лебедь с этим справится с честью».
      Ну и, разумеется, полковник абсолютно уверен в будущем президентстве генерала: «Нет никаких сомнений, что в 2000 году Лебедь станет президентом России. На его кандидатуру должны поставить все, потому что это – честный, порядочный, принципиальный человек».
      Непосредственно в штабе Лебедя после первого тура рассматривали уже более конкретные варианты его союза с Ельциным. Варианты эти, естественно, не афишировались, но по некоторым сведениям (по сведениям «осведомленных источников из окружения Лебедя»), наиболее вероятным считалось назначение генерала первым вице-премьером, курирующим силовые структуры. Второй вариант, менее вероятный (под него требовалось бы внести изменения в Конституцию), – предоставление ему поста вице-президента. В любом случае речь шла о «легитимном введении генерала Лебедя в высшие эшелоны власти».
      Соответственно, в лебедевском штабе готовилось несколько обращений к избирателям, проголосовавшим за Лебедя в первом туре, с призывом отдать свои голоса во втором туре за Ельцина.
      Встреча Ельцина с Лебедем ожидалась уже 17-го во второй половине дня…
      Назначение состоялось
      Реально президенту и генералу понадобились две встречи. Первая, как и ожидалось, произошла 17 июня, вторая, короткая (в основном все, видимо, уже было решено на первой и в промежутке между встречами) – утром 18-го.
      Конечно, сам факт перехода Лебедя в лагерь Ельцина вовсе не означал, что и все его избиратели – те самые проголосовавшие за него в первом туре 14 с половиной процентов – разом кинутся вслед за ним в этот лагерь. Но ясно было, что какая-то их часть, особенно преданная ему, несомненно, последует за генералом. Социологи строили разные прогнозы. Директор ВЦИОМа Юрий Левада «навскидку» называл «половинную» цифру – 7-8 процентов. Что ж, они тоже, как уже говорилось по другому поводу, на дороге не валяются. Так что генерал шел на рандеву с президентом не с пустыми руками.
      Можно предположить, что в обмен на свою поддержку – и на голоса готовых последовать за ним избирателей – Лебедь намеревался получить один из тех самых постов, о котором говорили в его штабе. Однако Ельцину вряд ли хотелось назначать генерала первым вице-премьером, курирующим силовые структуры. Учреждать такой пост – значило бы создавать опасный прецедент. Как известно, эти структуры находятся в прямом подчинении президенту, передавать их кому-либо другому или хотя бы разделять с кем-то свою власть над ними – такого желания у Ельцина, по-видимому, не было.
      Что касается восстановления поста вице-президента – об этом, думаю, Ельцин и вовсе не хотел слышать: слишком свежа еще была память о другом генерале, оказавшемся волею судеб и его, Ельцина, волей на этом посту…
      По словам Лебедя, Ельцин предложил ему на выбор либо пост секретаря Совета безопасности, либо – министра обороны. Генерал отказался от обоих постов. В интервью радиостанции «Свобода», которое Лебедь дал в тот же день, 17-го (чем, по-видимому, вызвал немалое недовольство Ельцина и его окружения), он назвал секретарство в СБ «кабинетной работой», а пост главы Минобороны посчитал «должностью с ограниченным кругом полномочий». «Необходимо что-то к чему-то добавить», – сказал Лебедь.
      «Добавили» ему два довеска. Во-первых, еще одну должность – помощника президента по национальной безопасности и, во-вторых, – дополнительные полномочия в соответствии с его собственными предложениями. Вроде бы невелика фигура – помощник президента, но в такой комбинации – «помощник по нацбезопасности» – в памяти сразу же всплывала аналогичная должность помощника президента США, действительно весьма важная…
      Указ о назначении Лебедя на эти два поста был подписан Ельциным непосредственно во время второй встречи с генералом – 18 июня. На короткой импровизированной пресс-конференции сразу после нее и президент, и генерал успели сказать много высоких слов, призванных в самом лучшем виде представить перед избирателями их действия и побудить избирателей Лебедя голосовать во втором туре за Ельцина.
      Ельцин:
      – То, что я подписал указ… по назначению его секретарем СБ и помощником президента по вопросам национальной безопасности – это не просто назначение, а это объединение двух политиков. Это объединение двух программ, то есть как бы его программные действия обогащаются программными действиями президента РФ. Те, кто проголосовал за Александра Ивановича, я считаю, они дали наказ президенту выполнять именно то, что они увидели хорошего в программе Александра Лебедя. Поэтому я должен откорректировать несколько свою программу соответственно и включить туда такие вопросы, как вопросы армии, реформы в армии, вопросы безопасности, вопросы борьбы с преступностью, борьбы с коррупцией и ряд других вопросов… И сам Александр Лебедь, не будучи избранным президентом, на своей новой должности сможет реально влиять на реализацию своей программы.
      Лебедь:
      – Одиннадцать миллионов человек мне поверили, что я способен навести в стране порядок и обеспечить их безопасность. Я офицер, мне остается выдержать свое слово. Поэтому, придя к финишу третьим, я возлагаю на себя эти многосложные, многотрудные обязанности. Глубоко убежден, что не менее 80 процентов моих избирателей меня поймут правильно и пойдут за мной. Я в этом глубоко убежден.
      Среди прочего, выяснилось, что одновременно с назначением Лебедя уволен министр обороны Павел Грачев – как сказал президент, «в соответствии с поданным рапортом».
      «Спасти Россию от потрясений!»
      Видимо, чувствуя, что у его сторонников все-таки остается какое-то недоумение по поводу его поступка, какие-то вопросы к нему, Лебедь не скупится на объяснения. 18 июня во второй половине дня он устраивает пресс-конференцию, на которой пытается убедить журналистов – а через них и своих избирателей, – что заключенный им союз с Ельциным – это шаг, который позволит ему выполнить некую важнейшую в данных обстоятельствах миссию, спасти страну от кровавых потрясений.
      – Сегодня, сейчас, – говорит он, – необходимо устранить опасность обострения социального и политического противостояния, способного потенциально перерасти в вооруженный конфликт, необходимо удержать все стороны этого противостояния от желания применить силу, необходимо создать реальный механизм контроля над военной силой… Народ России не должен больше страдать от разборок политиков… Свой выбор я сделал, сделал его окончательно… Я солдат, я навоевался, я профессионально ненавижу войну, я сделаю все для того, чтобы на земле России войны больше не было.
      Но в России уже идет война. Естественно, Лебедя спрашивают и о ней – как он собирается покончить с бойней на Северном Кавказе? Генерал уже бессчетное число раз говорил об этом, а потому отсылает спрашивающих к своей предвыборной программе: там-де все четко сказано. Единственное, что добавляет (как всегда, афористично): «Чечня – это язва на теле России». И еще: «Драться хватит. Больше не будем».
      (Кстати, здесь стоит сказать, что чеченская оппозиция отнеслась к назначению Лебедя секретарем российского СБ и к тому обстоятельству, что именно ему Ельцин поручил решать чеченскую проблему, можно сказать, с осторожным оптимизмом. Министр печати и информации Ичкерии Мовлади Удугов заявил «Интерфаксу» 19 июня: «Хотя обстановка в республике на сегодняшний день уже не связана с какими-то конкретными политиками, тем не менее руководство оппозиции считает, что новые люди, такие, как Лебедь, которые не были замешаны с самого начала и в дальнейшем в этой войне, имеют больше возможностей для политического маневра с целью ее прекращения».)
      Вновь всплывает вопрос о Лебеде как о ельцинском преемнике. Не следует ли воспринимать его нынешнее назначение как «поэтапную передачу власти» от Ельцина к Лебедю?