Правда, такие предложения могли содержаться в предварительных наметках экспертов, представленных Ельцину. Но вряд ли, повторяю, они вошли в окончательный вариант плана.
      Еще одна линия предположений: после 16 апреля, после Ярыш-Марды для всех сделалось очевидно: ельцинский план мирного урегулирования в Чечне терпит полный провал; время идет, а война не то что бы не прекращается – напротив, становится все ожесточенней. Надо было что-то делать. Предпринимать нечто решительное…
      Некоторые уже высказывали догадку, что вскорости после 31 марта, осознав всю слабость, невразумительность, неэффективность принятого плана, Ельцин вынужден будет сделать некий нетривиальный шаг. Таким шагом мог бы стать, например, полный вывод войск из Чечни. Однако на ум невольно приходит и другое: а может быть, в качестве «нетривиального шага» было выбрано нечто противоположное?.. Но нет, непохоже, чтобы уничтожение Дудаева в этих обстоятельствах стало сознательным выбором Ельцина.
      Конечно, всем давно уже сделалось ясно: с Дудаевым трудно о чем-то договориться. Его требования были известны: полный вывод российских войск, полная независимость Чечни.
      Дудаев желал, чтобы к власти в России пришли коммунисты. Не потому, что он так уж их любил, – из тактических соображений. Вполне в его силах было в любой момент, хотя бы накануне 16 июня, сколь угодно резко обострить ситуацию в России. В этом смысле он представлял серьезную опасность для предвыборной кампании Бориса Ельцина…
      Главное, однако, для Ельцина, как представляется: всячески демонстрировать, что он-то, президент, искренне желает мира, искренне стремится к нему, а уж если противник отталкивает протягиваемую руку, это от него, от Ельцина, не зависит…
      Впрочем, не исключено, что Дудаева по своей инициативе, никого не спросясь, ликвидировали спецслужбы. Это вполне в их стиле. В любом случае, по словам охранников чеченского лидера, в последние дни за ним велась настоящая охота…
      …Летом 1992-го у нас с Дудаевым был разговор насчет того, как он относится к возможности покушения на него.
      – Говоря честно, ничего я не боюсь, – сказал генерал. – И никого, кроме Всевышнего. От всего не перестрахуешься. И если какому-то дураку вздумается выстрелить, от этого тоже не уйдешь. Это все ерунда – охрана, защита, бронированные машины, спецаппаратура… Шлепали и президентов Соединенных Штатов…
      Он удостоился большей чести, чем все американские президенты, на которых только совершались покушения: на Дудаева потратили несколько самонаводящихся ракет – говорят, его убили с пятой попытки.
      Нетрудно видеть, что убийством Дудаева ни одна из поставленных целей не достигается. Война, конечно, не прекратится. Напротив, теперь, с уходом вождя, у чеченцев развязываются руки. Отныне они, пожалуй, в полной мере смогут применять наиболее для них подходящую, наиболее эффективную тактику боевых действий. Меня всегда поражало, зачем они вязнут в селах, строят там укрепления, позволяют себя окружать, вступают в лобовые столкновения с регулярными войсками. Селения эти разрушаются авиацией, артиллерией… Страдают мирные жители. В конце концов ополченцы выскользают, но на месте селений остаются руины. Да и сами боевики несут потери… Для чего все это делается? Неужели, допустим, Аслан Масхадов, опытный, умный военный, не видит бессмысленности всего этого?
      По-видимому, это делалось не в последнюю очередь ради подтверждения президентского статуса Дудаева. Да, фактически ополченцы контролируют большую часть чеченской территории, но ему также нужно было, чтобы какой-то минимум населенных пунктов находился под его контролем «де-юре», чтобы там официально была его власть. Ради этой же цели придумывались «фронты» и «направления» в структуре дудаевских войск – южное, юго-западное, восточное… Дескать, ведется правильная война между двумя государствами, с линией фронта, с флангами, с тылом…
      Теперь потребность во всей этой мишуре, во всех этих детских играх отпала. Война становится полностью партизанской. Точнее, партизанско-диверсионной. Нет ни тыла, ни передовой. Ополченцы действуют небольшими мобильными группами, как правило, вне населенных пунктов…
      Российские генералы по-прежнему тупо стремятся захватить «территорию противника», войска несут огромные потери, особенно в горах. А после оказывается, что противник – в тылу, с флангов… Он блокирует дороги, перекрывает коммуникации, устраивает засады (как 16 апреля под тем же Ярыш-Марды)… Появляется там, где его совсем не ждут и где он вроде бы не должен быть, – в тех районах, где местная администрация подписала с войсками мирное соглашение.
      «Это невозможная ситуация – ни войны, ни мира», – стонет в Госдуме наш выдающийся полководец, собиравшийся покорить Чечню силами одного полка. Так австрийские генералы у Толстого искренне возмущались, что война ведется не по правилам, в сражениях не соблюдаются диспозиции, то бишь заранее расписанные сценарии. На самом деле «ни войны, ни мира» – это и есть та самая партизанско-диверсионная война. Самое неприятное, с чем может столкнуться регулярная армия, особенно руководимая бездарными военачальниками.
      Долго ли такая война продлится? Да сколько угодно. В Северной Ирландии она идет, как известно, уже более двадцати лет.
      Очень занимает нашу прессу в последние дни вопрос о том, кто станет реальным преемником Дудаева. Думаю, абсолютно никакого значения это не имеет. Руководитель чеченского сопротивления вовсе не обладает чрезмерной властью. Боевые отряды действуют в значительной степени автономно. Возглавляющие их полевые командиры – вот ключевые фигуры всего движения. Их коллективный голос – главный при принятии любых важных решений.
      В печати уже приводились слова Шамиля Басаева, сказанные им еще при жизни вождя: «Кто такой Масхадов?! Кто такой Дудаев?! Я подчиняюсь лишь одному Аллаху!»
      Сегодня российские военные вроде бы могут ликовать: убит главный враг. Однако, если подумать, поводов для их ликования немного. Ведь на их головы в первую очередь и обрушится месть. Культ мести, как известно, силен среди чеченцев. Тысячи людей сегодня воздают «федералам» за убитых близких. Без всякого сомнения, к этому прибавится и месть за первого чеченского президента. Она сплотит всех чеченцев, которые держат в руках оружие. Среди тех же, кто его не держит, усилится ненависть к русским…
      Конечно, у чеченского сопротивления больше не будет, по крайней мере в ближайшие годы, харизматического вождя, каким был Джохар Дудаев. Но мученическая смерть общепризнанного лидера, бывает, объединяет сильнее, чем даже сам он, будучи живым.
      Можно ли сегодня, после убийства Дудаева, ожидать со стороны его приверженцев диверсий и терактов, в том числе на территории самой России? Разумеется, можно. В рядах ополченцев немало смертников, отчаянных голов, которые потеряли в этой войне всех близких, вообще все, что у них было в жизни. Их уже ничем не остановишь, они будут стрелять и взрывать до тех пор, пока сами не отправятся к Аллаху. Убийство Джохара Дудаева, конечно, удесятерит их желание мстить русским за все, что они совершили на их земле.
      Однако вряд ли авантюрные диверсии буденновско-кизлярского типа будут общей линией, принятой руководством сопротивления. При всем том, что российские полководцы провели операцию в Первомайском исключительно бездарно, варварски, вероломно, после нее стало ясно: набеги в глубь России, захват заложников – все это для чеченцев абсолютно бесперспективно. Генералы – такие, как Барсуков и Куликов, – готовы не моргнув глазом уничтожать террористов вместе с заложниками. Судьба последних их нисколько не интересует.
      Чеченцы не могут себе позволить столь крупные потери, какие понес, допустим, отряд Радуева во время кизлярско-первомайской операции. У них не так много людских резервов, как, например, у палестинцев. Или курдов…
      Политическим руководителем чеченского сопротивления назначен Зелимхан Яндарбиев. Главнокомандующим боевых формирований стал Шамиль Басаев. Иными словами, он взял на себя военную часть функций Дудаева. В этом и заключается – если рассуждать цинично-прагматически – главный довод против убийства того или иного лидера: ну убьешь, а дальше что? Ему на смену может прийти тот, кто окажется для тебя еще хуже…
      В свое время российские власти совершили немалую глупость, чуть ли не официально объявив Дудаева бандитом, объявив его во всероссийский розыск и т.д. Следуя этой линии, Ельцин упорно отказывался идти с ним на какие-либо контакты, хотя ежу было ясно, что это единственный способ добиться мира в Чечне. Наконец согласился на переговоры, но – только через посредников. Этих посредников искали и уговаривали чуть не целый месяц. А чего бы, кажется, плюнуть на все, взять бы да набрать номер чеченского лидера, поговорить без чинов, забыв про всяческие обиды. Ведь сколько человеческих жизней было бы сохранено!
      Сегодня есть полная возможность не повторять прежние глупости. Кто бы ни был объявлен руководителем Ичкерии – Яндарбиев, Идигов, Масхадов, Басаев, Закаев, Гелаев, – не отталкивайте его категорично и безапелляционно. Садитесь, ведите с ним переговоры! Заканчивайте эту чертову войну!
      Увы… Как заявляют лидеры чеченского сопротивления, никаких переговоров они вести с Москвой не станут, пока не будут найдены убийцы Джохара Дудаева.
      Снова беспросветный тупик?
 

***

 
      Эта запись была сделана по горячим следам событий, когда информации о случившемся – гибели чеченского президента – было еще немного. Позже картина сделалась яснее…
      Все планы рушатся…
      Скажу еще раз: казалось бы, ликвидация Дудаева должна быть однозначно воспринята российскими властями как крупный успех, крупная победа. Однако в тех конкретных обстоятельствах для такого восприятия были кое-какие препятствия. В Кремле настроились на замирение с Дудаевым, это сделалось одним из центральных пунктов предвыборной ельцинской программы – и вот тебе на! Все планы рушились. Все надо было отстраивать заново. Яндарбиев? Он считается еще более решительным сторонником чеченской независимости, чем Дудаев. Более непримиримым по отношению к России. Да и вообще не очень понятно, насколько тверда только что обретенная им власть. Насколько весома эта фигура на фоне других чеченских лидеров. Не заменит ли в ближайшее время Яндарбиева на президентском посту тот же Шамиль Басаев (уж его-то авторитет среди полевых командиров непререкаем)? Тогда на переговорах и на достижении мира вообще можно будет поставить крест. Лучшим вариантом для Москвы был бы начальник штаба ичкерийских боевиков Аслан Масхадов, однако его выход на первые роли пока что маловероятен… В любом случае несравненно легче иметь дело с одним признанным лидером, чем с несколькими соперничающими друг с другом претендентами на освободившийся трон.
      В общем, все говорило о том, что в данной политической ситуации гибель Дудаева – это для Москвы скорее минус, чем плюс. Собственно говоря, тут особенно и рассуждать было нечего: уже 23 апреля по каналам ИТАР-ТАСС было распространено заявление правительства Ичкерии: в связи с гибелью Дудаева оно отвергает план мирного урегулирования в Чечне, предложенный Ельциным.
      В этом заявлении были отражены преобладающие настроения, установившиеся в те дни среди чеченских полевых командиров. Зелимхан Яндарбиев на своей первой, тайной пресс-конференции, проведенной 25 апреля в одном из чеченских сел, прямо сказал об этом: полевые командиры оказывают на него давление, требуя отомстить за смерть Дудаева. По словам Яндарбиева, мирные переговоры с Москвой откладываются до тех пор, пока не будут найдены виновники гибели его предшественника.
      То же самое подтвердил известный дагестанский политик председатель Союза мусульман России Надир Хачилаев, совершивший тогда поездку в Чечню: «После предполагаемой гибели Дудаева настроения в среде полевых командиров относительно переговоров с Россией изменились. Может быть, мне показалось и это чисто эмоциональная реакция, но настроение такое – никаких переговоров».
      «Его убили свои»
      В качестве реакции на заявление ичкерийского правительства и на соответствующие настроения чеченских полевых командиров последовали твердые заверения российского президента и других представителей Кремля: мир в Чечне будет достигнут в любом случае – «с Дудаевым или без него».
      Одновременно, чтобы снять ответственность с российской стороны, ее функционеры принялись открещиваться от этого подвига. Как заявил руководитель Рабочей группы при президенте по урегулированию ситуации в Чечне Эмиль Паин, «задача физического уничтожения Дудаева российскими властями никогда не ставилась». Словно бы подтверждая этот тезис, командующий Объединенной группировкой федеральных сил в Чечне генерал-лейтенант Вячеслав Тихомиров уже 24 апреля сообщил корреспонденту ИТАР-ТАСС по телефону из Ханкалы (на ленте агентства эта информация появилась в 16-00), что «федеральные войска никакого отношения к гибели Джохара Дудаева не имеют». По словам генерала, «ни авиация, ни артиллерия в ночь с 21 на 22 апреля в районе села Гехи-Чу боевых действий не проводили».
      Наиболее весомыми в ряду подобных утверждений стали, пожалуй, слова председателя российского правительства Виктора Черномырдина, сказанные им на пресс-конференции вечером 25 апреля: «Министры обороны и внутренних дел заявили, что никаких активных действий в районе гибели Дудаева их войска не проводили».
      Спрашивается, кто же тогда убил Дудаева? Вроде бы остается один-единственный вариант – убили свои же, друзья и соратники ичкерийского лидера. На это как будто и решила нажимать кремлевская контрпропаганда. 25 апреля в середине дня РИА «Новости», со ссылкой на «хорошо информированные круги российских спецслужб», открытым текстом сообщило, что Джохар Дудаев был убит «членами своего ближайшего окружения». Убийство было совершено скорее всего с помощью мощного взрывного устройства. По мнению российских спецслужб, говорилось в сообщении, главный мотив убийства Дудаева заключался в том, чтобы не допустить каких-либо уступок с его стороны на переговорах по урегулированию в Чечне. В последнее время Дудаев давал понять о своей готовности к таким уступкам. Что касается версии, будто Дудаев был уничтожен с помощью ракеты, наведенной по радиолучу, то один из специалистов-электронщиков пояснил корреспонденту РИА «Новости»: пеленг и тем более перехват спутниковой радиосвязи, которой пользовался Дудаев, практически невозможен.
      Несколько позже в этот же день опять-таки РИА «Новости», ссылаясь уже на «высокопоставленный военный источник», вновь распространило версию об убийстве Дудаева «людьми из его ближайшего окружения». На этот раз предполагаемые мотивы убийства выдвигались несколько иные: мол, с некоторых пор у Дудаева «возникли серьезные финансовые разногласия с полевыми командирами» – в последнее время, по данным военных, лидер чеченских сепаратистов сократил выдачу валюты наемникам за их услуги, а также стал нерегулярно выплачивать причитающиеся деньги полевым командирам, что не могло не вызвать недовольства с их стороны. Готовность Дудаева приступить к мирным переговорам с руководством России также подрывали его позиции среди «непримиримых». Уже к апрелю Дудаев, мол, «стал терять контроль над обстановкой». В этих условиях, как считает военный источник, «не исключено, что близкие к Дудаеву лица решили избавиться от него». Они организовали дистанционный взрыв фугаса, от которого, очевидно, и погиб лидер мятежников. Заодно таким способом был инсценирован «ракетно-бомбовый налет со стороны федеральных сил».
      Странность подобных сообщений заключалось в том, что еще рано утром 24 апреля «Радио России» процитировало слова министра обороны Павла Грачева: «Разведывательные подразделения федеральных войск уточняют результаты ударов, нанесенных по предполагаемому месту нахождения Джохара Дудаева». В этот же день, согласно утверждению «Независимой газеты», некий «высокопоставленный сотрудник российского Генерального штаба» также заявил, что по месту расположения Дудаева был нанесен ракетный удар с воздуха. Так что говорить о какой-то инсценировке вроде бы не приходилось. Правда, в дальнейшем эти заявления министра и анонимного генштабиста на какое-то время постарались забыть, замолчать. В прессе развернулась полемика между специалистами, часть из которых с упоением доказывала, что у российских Вооруженных Сил, в частности у авиации, нет таких ракет, которые могли бы нанести столь точный удар…
      Но Министерство обороны упорно не желало, чтобы у него так запросто отобрали этот подвиг – уничтожение главного врага: ведь именно военнослужащие этого министерства сделали то, чего никак не могли сделать спецслужбы (вечное соперничество между армией и спецслужбами тут снова дало о себе знать). И в конце концов разговоры о том, что Дудаева убили свои, сошли на нет. Хотя и вокруг версии, что это все-таки акция федеральных сил, оставалось достаточно тумана.
      Была ли эта акция чем-то сверхординарным (запеленгован телефонный разговор Дудаева, по радиосигналу этого телефона была наведена какая-то особая сверхточная ракета и т.д.)? Опять-таки из Ханкалы, в противовес тому, что говорил генерал Тихомиров, пришла несколько иная информация: в ночь с 21 на 22 апреля в районе села Гехи-Чу авиация все-таки «работала», но «работала» «в режиме свободного поиска»; такой режим не был чем-то необычным, характерным лишь для той ночи, – он применяется военными периодически, «в зависимости от оперативной обстановки – в местах скопления боевиков».
      В общем, мало-помалу истинная картина гибели Дудаева делалась ясна. Все очевиднее становилось: он действительно погиб в результате ракетного удара с воздуха. Однако никакого сверхточного оружия при этом скорее всего не применялось. По-видимому, ликвидация ичкерийского лидера произошла достаточно случайно, в ходе обычной, рутинной операции, какие федеральная авиация проводила регулярно, без какой-либо особой надежды на столь ошеломительный успех.
      Как бы то ни было, дело было сделано. Соответствующие награды – в обстановке секретности – надо полагать, вручены. Поводов для гордости имелось более чем достаточно. «Армия наглядно продемонстрировала, что при необходимости она способна самостоятельно решать любые нестандартные задачи в условиях, когда предназначенные для этого спецслужбы оказываются бессильны», – писал в те дни один из авторов «Независимой газеты».
      Вслед за Дудаевым – Яндарбиев
      На этом, однако, «чеченские» сенсации не закончились. 29 апреля где-то около часа дня ИТАР-ТАСС передало сообщение, что вслед за Дудаевым убит и его преемник на посту президента Ичкерии Зелимхан Яндарбиев.
      В течение дня приходили все новые и новые известия о деталях случившегося. Наконец к вечеру сложилась более или менее полная картина. Утверждалось, что накануне в Урус-Мартановском районе, в том самом селе Шалажи, где прежде, как утверждалось, не ступала нога боевика, состоялось совещание полевых командиров, на котором командующим всеми боевыми отрядами был избран Шамиль Басаев. Не вполне ясно, означал ли этот шаг, что свежеиспеченному президенту Чечни Зелимхану Яндарбиеву оказано недоверие, но сразу после окончания совещания по дороге из Шалажи в Урус-Мартан он был убит.
      Правда, вся эта информация исходила от промосковского правительства Чечни, возглавляемого Доку Завгаевым. Источник, прямо скажем, не очень надежный, далеко небеспристрастный, но тем не менее…
      Всеми овладела какая-то растерянность и недоумение: за одну неделю убиты два главных ичкерийских лидера; ничего даже отдаленно похожего федералы не могли добиться за все предыдущие полтора года войны. Создавалось ощущение, что кто-то неведомый, действуя весьма энергично и целенаправленно, стремится во что бы то ни стало сорвать мирные переговоры по Чечне и тем самым нанести ощутимый удар по избирательной кампании Ельцина.
      Слухи о его смерти сильно преувеличены
      Однако уже на следующий день сообщения о гибели Яндарбиева были опровергнуты. Один из лидеров чеченской диаспоры президент благотворительного фонда «Единение» Хож-Ахмед Яриханов сообщил «Интерфаксу», что преемник Джохара Дудаева жив и здоров. По его словам, в ночь на 29-е машина с Яндарбиевым действительно попала в засаду в Урус-Мартановском районе, при этом погиб один из его охранников, но сам он не пострадал.
      В ночь на 1 мая Яндарбиев предстал уже собственной персоной на подпольном чеченском телеканале. Он вновь заявил, что борьба за независимость будет продолжаться «до последнего чеченца».
      А днем 1 мая новый ичкерийский президент появился перед журналистами на пресс-конференции, которую он провел вместе с Асланом Масхадовым где-то на юге Чечни. Среди прочего здесь было заявлено, что ни о каком расколе в рядах чеченской оппозиции нет и речи – все это, как сказал Яндарбиев, «стопроцентная выдумка российских спецслужб, направленная на то, чтобы расшатать монолит наших рядов».
      Что касается перспективы мирных переговоров, новый чеченский лидер подтвердил свою крайне жесткую позицию: «Их условием должен быть полный вывод войск. Без решения этого вопроса встреча, может быть, и состоится, но переговоры могут не состояться».
      Так что гибель чеченского писателя и политика откладывалась. Смерть от руки киллеров – по-видимому, российского происхождения – настигнет его лишь восемь лет спустя, в феврале 2004-го в Катаре.
      Реакция Москвы на жесткие заявления воскресшего Яндарбиева была достаточно спокойной. «Чтобы по достоинству оценить слова Зелимхана Яндарбиева по поводу переговоров, надо знать – это его личная точка зрения или консолидированная позиция сепаратистов», – заявил 2 мая пресс-секретарь Ельцина Сергей Медведев. Он заметил, что со стороны дудаевцев было много высказываний ультимативного характера, так что очередной ультиматум ни у кого не должен вызывать удивления. «В любом случае урегулировать обстановку в Чечне можно только путем переговоров. Так считает президент, и он будет придерживаться своего плана урегулирования в Чеченской Республике, одобренного Советом безопасности», – заверил пресс-секретарь.
      Генерал-майор авиации
      С Дудаевым мы встретились в июле 1992-го. Обстоятельства этой встречи были довольно забавны. Чеченскому президенту меня рекомендовал его хороший московский знакомый, а потому встречать меня в Грозном, по всем приметам, должны были «на высшем уровне», в соответствии со всеми канонами знаменитого кавказского гостеприимства.
      И в самом деле, в грозненском аэропорту прямо к трапу – самолет прилетел поздно ночью – подкатила шикарная BMW. Двое чеченцев – сотрудники аппарата Дудаева – доставили меня в гостиницу «Кавказ», прямо в центре города, напротив президентского дворца. Заехать за мной пообещали в восемь утра. День должен был начаться с «культурной программы» (все как у людей).
      И тут дернула меня нелегкая сказать дудаевским помощникам, что я еще должен связаться со Звиадом Гамсахурдиа и выяснить, когда он меня примет (едучи в Грозный, я решил совместить два дела – побеседовать и с чеченским президентом, и с грузинским экс-президентом, который в качестве изгнанника жил в то время в чеченской столице). Трудно описать, какое впечатление произвело на встречающих меня чеченцев мое сообщение насчет Гамсахурдиа. Это был настоящий шок. «Как – Гамсахурдиа! – бормотали они в растерянности. – Здесь один хозяин – чеченский президент». Они не в состоянии были допустить даже мысли, что, приехав на встречу с президентом Дудаевым, я мог себе позволить одновременно думать еще о чем-то другом – о встрече с каким-то Гамсахурдиа.
      Естественно, ни в восемь, ни позже никто за мной не приехал. Никто даже не позвонил. Ни о какой «культурной программе» уже не было и речи. Поговорил с бывшим грузинским президентом (он принял меня без промедления). После сам себе организовал «культурную программу» – погулял по городу, тогда еще целому, не разрушенному.
      На следующее утро стал названивать помощнику Дудаева Мовлену Саламову. Звонил из автомата (в гостинице телефон не работал). Около двенадцати явился в дудаевскую приемную на один из верхних этажей президентского дворца и прождал там… до десяти вечера. Мимо меня в кабинет Дудаева проходили все кому не лень, все, кто только появлялся в приемной, а меня он все не принимал и не принимал: слишком сильно я перед ним провинился.
      Наконец около десяти я вошел в обширный кабинет чеченского руководителя. Дудаев сидел в левом углу на диване, а напротив справа, отдельной группой, располагались человек двадцать его приближенных. Как я понимаю, все – или почти все – будущие полевые командиры будущего чеченского сопротивления. Жаль, что в ту пору я никого из них не знал в лицо, а то, не исключено, разглядел бы и Басаева, и Масхадова, и Яндарбиева… Все два часа (около того), что мы разговаривали с Дудаевым, они молча, терпеливо слушали наш разговор. Лишь к концу его стали проявлять некоторое нетерпение, так что Мовлен Саламов подскочил ко мне и прошипел злобно: «Вы опоздаете на самолет!» Но Дудаев жестом отстранил его: дескать, ничего, дай поговорить. Видно, разговор был ему небезынтересен.
      А начал он его с нескрываемым злорадством: «Ну что, устали ждать?» Стало окончательно ясно, что инициатор наказания, которому я подвергся, – именно он. Я ответил, что ожидание для меня дело привычное, такова моя профессия. И в самом деле, помнится, в Вильнюсе беседы с Ландсбергисом мне пришлось дожидаться примерно столько же. Правда, тогда у литовского руководителя были извиняющие обстоятельства. Это была мартовская ночь 1990 года, на Вильнюс, принявший незадолго перед этим акт о независимости Литвы, со стороны Каунаса двигался российский механизированный полк – несколько десятков то ли танков, то ли БТРов или БМП (вся информация поступала в республиканский Верховный Совет от людей, не очень разбирающихся в военной технике). Все были уверены, что Кремль решил скинуть своевольную литовскую власть…
      Я спросил Дудаева, как он считает, действительно ли Чечня созрела, чтобы существовать независимо, отдельно от России. Ни малейших сомнений на этот счет у моего собеседника не было:
      – Безусловно. Прежде всего она достигла зрелости по состоянию своего человеческого потенциала, уровню его развития. Главное, что характерно для нашего народа, – осознание того, что самостоятельность является единственным приемлемым вариантом его будущего. Ни один народ на земле не прошел такую проверку на зрелость, как чеченский народ. Природные ресурсы, научно-технический потенциал, производственный потенциал, географическое положение, особенности исторического развития – все это в совокупности также создает предпосылки для нашей независимости. Если нам не будут мешать, наша республика, без сомнения, в ближайшем будущем совершит мощный скачок и в области экономики, и в области гражданского строительства, обеспечения демократических и правовых норм жизни.
      – К сожалению, – добавил Дудаев, – метрополия не только не осознала своей ответственности за все, что сотворено с этим народом, но и делает все, чтобы усугубить тяжесть его положения после выпавших на его долю испытаний.
      На вопрос, когда у него впервые возникла мысль заняться той деятельностью, которой он теперь занимается, Дудаев ответил, что готовился к ней всю свою сознательную жизнь.
      – Несправедливость насилия, его тягостный пресс, давящий на мою душу, на душу моего народа, да и не только моего, я осознал еще у ту пору, когда рос в землянке с рождения, в сибирских условиях, в голоде, в нужде, в репрессиях… Самое страшное было – это ощущение полного бесправия и незащищенности ни со стороны закона, ни со стороны государства. Наоборот, твое уничтожение как человека, как личности ставилось целью.
      До новой чеченской войны оставалось более двух лет. Что Дудаев думал в тот момент по поводу возможного вооруженного конфликта с Россией? Как собирался действовать в случае, если он возникнет?
      – Сколько можно! – воскликнул чеченский президент, отвечая на соответствующий мой вопрос. – За триста лет Россия уже столько навязала нам военных конфликтов! Чего только мы не натерпелись от нее. И чего только не продолжаем терпеть. Сюда вводились войска. Осуществлялась прямая агрессия… Наши сыновья гибли и гибли… Наш народ был поставлен на грань физического уничтожения… Но в дальнейшем любое вооруженное вмешательство России в дела Чечни будет означать новую кавказскую войну, смею вас заверить. Причем войну жестокую, учитывая наличие современного оружия и фактор колоссального перемешивания населения на огромных территориях бывшего Союза, в том числе и чеченцев, их нахождения во всех концах земного шара. За последние триста лет нас научили выживать. Причем выживать не индивидуально, а в качестве единой нации. Да и другие кавказские народы готовы вспыхнуть, как порох… Кавказ своеобразен. И стоит начать с Чечни, как вспыхнет сильнейший пожар. Соседние народы не останутся в стороне. А ведь есть безмозглые головы, которые усиленно провоцируют эту войну.
      Предсказание Дудаева насчет широкого распространения войны по кавказской территории, которое тогда казалось не очень обоснованным, сегодня, при Путине, похоже, начинает сбываться. Помимо Чечни, стрельба, взрывы слышны уже в Ингушетии, Дагестане, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии…
      Еще один дудаевский прогноз, тоже тогда казавшийся довольно странным:
      – На своей территории мы воевать не собираемся. Хватит трехсот лет кровопролития на этой земле. Нас хорошо научили переносить эти войны туда, откуда они исходят. Это будет война без правил.
      Тогда это обещание представлялось неким хвастовством. Но сегодня, вспоминая многочисленные теракты едва ли не по всей России – взрывы в метро, в поездах, в самолетах, на рынках, в жилых домах, на улицах российских городов, Норд-Ост, Беслан, – понимаешь, что именно подразумевал чеченский лидер под войной без правил и за пределами чеченской территории (хотя ее-то собственную территорию огонь войны обуглил и опалил в первую очередь).
      Острый вопрос – о роли ислама в Чечне. Его главенствующая роль в этой республике при Дудаеве, а особенно после него, общеизвестна. Однако сам он, судя по его ответу, относился к исламу довольно сдержанно.
      – Я бы хотел, – сказал он мне тогда, – чтобы Чеченская Республика была конституционным светским государством. К этому мы стремимся, этот идеал преследуем. Религия как духовная среда должна играть исключительно важную роль в духовном обогащении народа, в развитии морали и человечности. Если же религия берет верх над светским конституционным устройством – появляется испанская инквизиция, исламский фундаментализм в ярко выраженном виде… Ни одной религии, оказавшейся во главе государственных структур, не удается выдерживать чисто религиозную целевую программу, вытекающую из ее существа… Неизбежно возникает противостояние, противоборство.