17 февраля по прибытии в Петербург на региональную конференцию «Демвыбора России» Чубайс все разъяснил журналистам еще более определенно. В интерпретации корреспондента РИА «Новости» это звучало так. После недавней поездки в Швейцарию у Чубайса была встреча с группой «ключевых российских предпринимателей – банкиров и бизнесменов, обладающих большими, даже уникальными возможностями влиять на политическую и экономическую ситуацию». Эти люди, сказал Чубайс, прекрасно понимают, что с приходом к власти Зюганова в стране произойдет катастрофа, поэтому они готовы сделать все, чтобы этого не случилось. Речь, в частности, идет о создании центра по консолидации «всех имеющихся ресурсов» для недопущения победы на выборах кандидата-коммуниста. Чубайс, по его словам, принял предложение взяться за организацию такого центра и возглавить его.
      По признанию Чубайса, ранее, уйдя в отставку, он планировал заняться совсем другим – деятельностью в сфере экономики и производства, но теперь его планы коренным образом изменились.
      – Сегодня каждый здравомыслящий человек, – сказал Чубайс, – должен сделать все, чтобы не допустить прихода к власти в России коммунистов или фашистов.
      При этом Чубайс особо подчеркнул: «группа поддержки демократического кандидата на президентских выборах», которую он возглавил, не обязательно будет поддерживать Бориса Ельцина – «есть и другие демократические кандидаты, которых она могла бы поддержать». Иными словами, получалось, что Борис Николаевич несколько поторопился, зачислив Чубайса со товарищи исключительно в свои помощники.
      То, что президент с этим сообщением поспешил, вроде бы подтверждалось и другим обстоятельством: в тот момент в ДВР все еще продолжалась активная дискуссия, на кого именно стоит сделать ставку. Как уже говорилось, лидер партии Егор Гайдар убедил единомышленников, что не следует «суетиться» – выдвигать на пост президента его самого, Гайдара, или кого-либо другого от ДВР: это бесполезно и бессмысленно. Отпал в качестве потенциального кандидата и Черномырдин, поскольку вроде бы сделалось окончательно ясно: стать кандидатом он не согласится ни при каких обстоятельствах. Остановились на том, что сейчас необходимо четко обозначить условия, при которых ДВР поддержит того или иного кандидата, и продолжить переговоры с наиболее вероятными претендентами на эту роль. Таковыми были Борис Ельцин и Григорий Явлинский.
      И все же несмотря на публичное уточнение Чубайса – о том, что он и его друзья-бизнесмены не обязательно будут поддерживать на выборах действующего президента, – Ельцин продолжал гнуть свое. 21 февраля на встрече с руководителями СМИ он вновь заявил, что Чубайс будет работать в его предвыборной команде. Дескать, уже в ближайшие часы у него состоится встреча с бывшим первым вице-премьером, на которой они обсудят тактику избирательной кампании.
      По всему было видно, что Ельцин твердо решил привлечь Чубайса к работе своего предвыборного штаба, более того, по-видимому, считает, что он должен сыграть в этой работе центральную роль. В общем-то оно и понятно: вряд ли он смог бы найти другого человека с такой целеустремленной энергией, с таким организаторским, менеджерским потенциалом.
      Однако и Чубайс, со своей стороны, продолжал отрицать однозначную жесткую привязку собственной персоны к персоне Ельцина. 24 февраля на заседании политсовета ДВР (на нем снова обсуждалась возможность поддержки Ельцина или Явлинского) он заявил, что «не создавал и не создает штаба по ведению избирательной кампании Бориса Ельцина», не является и «заместителем Олега Сосковца по избирательному штабу Ельцина». По словам Чубайса, два дня назад он сказал об этом «лично Ельцину с глазу на глаз» во время их встречи. Анатолий Борисович в очередной раз повторил, что члены группы из ведущих российских предпринимателей, которую он возглавил, прежде всего намерены не допустить, чтобы на июньских выборах победил лидер КПРФ. По словам Чубайса, «в случае, если президентом станет Зюганов, этим людям придется либо бороться против существующей власти, либо эмигрировать, поэтому они постараются сделать все, чтобы этого не произошло». «Я, со своей стороны, – добавил Чубайс, – постараюсь направить все ресурсы, которыми располагают эти люди, на то, чтобы Зюганов никогда не стал президентом».
      Эти заявления Чубайса, неоднократно повторявшиеся в те дни, придавали импульс бодрости, уверенности всем, кто с ужасом смотрел на вполне реальную перспективу возвращения коммунистов во власть. Думалось: уж если Чубайс возглавил противостояние большевикам, так легко они эту власть не получат.
      На пресс-конференции 26 февраля Егор Гайдар заявил об окончательно определившейся на тот момент позиции его партии в отношении наиболее приемлемого кандидата в президенты. Точнее говоря, эта позиция так и не определилась: по словам Гайдара, решение о поддержке того или иного кандидата ДВР примет «в ближайшие месяцы» и скорее всего выбирать будет по-прежнему между Ельциным и Явлинским.
      – Очень трудно себе представить, – сказал Гайдар, – как после всего, что было сделано президентом за последние полтора года, ДВР и его единомышленники могли бы поддержать кандидатуру Бориса Ельцина. Но ясно, что если ценой неподдержки будет очередной коммунистический эксперимент, то мы можем поддержать его.
      Гайдар разъяснил, какие именно требования ДВР предъявляет Ельцину и Явлинскому: действующий президент прежде всего должен создать условия для прекращения войны на Северном Кавказе и освободиться «от самых одиозных фигур в своем окружении»; что касается Явлинского, ему следует «решительно исключить» любую возможность сотрудничества с коммунистами и изъять из экономической программы «Яблока» все меры, которые могут привести к развалу денежной системы страны.
      Гайдар вновь, причем в категорической форме, опроверг все еще циркулирующие слухи о том, что Чубайс намерен работать в ельцинском предвыборном штабе.
      Между тем сам Чубайс для себя, по-видимому, все-таки давно уже решил, что единственный человек, который может остановить Зюганова, – это Ельцин. Между ним и Гайдаром – двумя соратниками и близкими друзьями – постоянно шёл острый спор по этому поводу. Гайдар утверждал, что к кандидатуре Ельцина следует обратиться в самом крайнем случае, если будут исчерпаны все другие варианты, а они пока не исчерпаны. Чубайс возражал, что нельзя терять время, его и так осталось слишком мало…
      Чубайса прячут от избирателей
      Недавно я спросил Чубайса, как все-таки обстояло дело с вот этим новым, предвыборным союзом между ним и Ельциным: действительно ли он, Чубайс, ничего не знал о том, что президент привлекает его к своей избирательной кампании, когда он громогласно объявил об этом в Екатеринбурге 15 февраля? А если все же такой союз в тот момент уже был заключен, кто был его инициатором – он или Ельцин?
      – Нельзя сказать, будто я не знал, что Ельцин собирается выступить с таким заявлением, – ответил Анатолий Борисович, – что без меня меня женили. Мне об этом было известно. Инициатива исходила от президента, потому что я тогда вообще не имел возможности что-то предлагать: собственно говоря, я в ту пору был никем. Ко мне пришла Татьяна Борисовна с неким посланием от президента…
      А чем объяснить, что Чубайс долго отрицал, что участвует в избирательной кампании Ельцина? И что Гайдар отрицал то же самое?
      По словам Чубайса, все объясняется просто: это был один из элементов пиар-стратегии. Было ведь очевидно, что его публичное участие в избирательной кампании Ельцина дает больше минусов, чем плюсов – в электоральном смысле. Поэтому они это дело всячески затуманивали.
      Думаю, помимо прочего, туман напускался еще и потому, что «Демвыбор», как уже говорилось, вообще долго не мог решить, кого ему поддерживать на выборах.
      Интересуюсь у Чубайса: включаясь в избирательную кампанию Ельцина, беря на себя в ней центральную роль, не тяжело все-таки было преодолеть обиду за недавнюю отставку?
      – Нет, – отвечает Чубайс.
      – Вы не обидчивый человек?
      – Да нет, не в этом дело. Дело в том, что я совершенно четко провожу черту между тем, что касается меня лично, и тем, что происходит в стране, какова в ней ситуация. Мало ли, какие у меня обиды на Бориса Николаевича или у него на меня. Есть вопросы поважнее. Тем более, что в тот момент я ясно понимал, что мы стоим в миллиметре от большой крови… Кстати, на пресс-конференции, которую я провел после увольнения, я сказал, что думаю о Борисе Николаевиче. Естественно, не о наших личных отношениях, а о его реальной роли в истории страны. Моя позиция и тогда, и теперь была и остается той же самой: это выдающаяся историческая личность… Хотя, конечно, обидно, когда тебя увольняют, но это другая тема. Это другая тема.
      Данные социологов
      (25 февраля 1996 года)
      В конце февраля ВЦИОМ по заказу телепрограммы «Итоги» канала НТВ провел очередной опрос на тему «Если бы президентские выборы состоялись сегодня…» На первом месте по-прежнему Зюганов – 18 процентов голосов опрошенных. 10 процентов у Жириновского. На третье место поднялся Ельцин – 8 процентов. Столько же – у Явлинского. У Лебедя – 7 процентов. Далее идут: Святослав Федоров (6), Черномырдин (4), Гайдар (3), Горбачев (0,5).
      В пересчете на тех, кто решил участвовать в выборах (их 63 процента), цифры получаются такие: Зюганов – 24 процента, Жириновский – 12, Ельцин – 11, Явлинский – 9, Лебедь – 8, Святослав Федоров – 7, Черномырдин – 5, Гайдар – 4, Горбачев – 0,6.
      По мнению ВЦИОМа, шансы Ельцина на выход во второй тур теперь можно считать реальными, хотя в самом этом туре он пока не сможет выиграть у Зюганова.
      Что касается деятельности на посту президента, наиболее резкую негативную оценку вызывает его политика по отношению к Чечне.
      Дума отменяет Беловежские соглашения
      Коммунисты желают возродить Советский Союз
      О намерении коммунистов поднять в Думе вопрос о денонсации Беловежских соглашений было известно давно. Реальные контуры оно стало обретать к середине марта. Эта акция казалась зюгановцам весьма удачным предвыборным ходом: как же, ведь столько людей испытывает ностальгию по почившему в Бозе Советскому Союзу!
      Если бы хоть кто-нибудь из авторов этой замечательной идеи способен был хотя бы на два хода просчитать последствия ее реализации!
      Планы Зюганова и Ко вызвали в Кремле великое раздражение. 14 марта в интервью Российскому телевидению Ельцин заявил, что в случае, если Дума денонсирует Беловежские соглашения, он вынужден будет «принять крайние меры». Коммунисты идут на этот шаг, сказал президент, «понимая, что мы серьезно набираем очки – государства, входящие в СНГ, объединяются; для коммунистов это неприятный и неожиданный поворот».
      Никакого серьезного объединения в рамках СНГ, разумеется, не произошло ни тогда, ни после. Однако некие телодвижения в этом направлении по инициативе Ельцина в ту пору действительно делались. Перехватить эту инициативу в преддверии выборов и стремились коммунисты.
      Тут стоит напомнить, что марксисты-ленинцы участвовали во всех формальных шагах (не говоря уже о неформальных), которые привели к ликвидации СССР: голосовали 12 июня 1990 года на I съезде нардепов РСФСР за «Декларацию о суверенитете России», а 12 декабря 1991 года в Верховном Совете РСФСР – за ратификацию Беловежских соглашений… Однако в дальнейшем, уповая на забывчивость наших граждан, делали вид, что они тут ни при чем, что это кто-то другой – прежде всего Ельцин – виноват, что Союз перестал существовать. И вот, дескать, этот могильщик великой страны снова желает стать российским президентом.
      Соглашения денонсированы
      15 марта нижняя палата с подачи коммунистов, несмотря на предупреждения Ельцина, приняла-таки постановление, согласно которому решение Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года о денонсации Договора об образовании СССР признавалось утратившим силу. «За» проголосовали 250 депутатов (коммунисты, фракция народовластия, аграрии), «против» – 98 (Яблоко», НДР и другие демократы).
      С этого дня, 15 марта 1996 года, СССР как бы считался восстановленным. По крайней мере, частично – в думской интерпретации.
      Вряд ли думцы предвидели реакцию – в самой России, в СНГ, в дальнем зарубежье, – которую вызовет это их постановление. Если бы предвидели, еще и еще раз подумали бы…
      Что касается реакции Ельцина, ее нетрудно было предугадать. Отвечая в этот же день на вопросы журналистов, он сказал, что у него, «кроме возмущения, ничего нет».
      Впрочем, дал он и более развернутую оценку думскому решению. По его словам, последствия этого решения непредсказуемы. В частности, становится непонятным статус всей России, а значит, и самой Думы. «Что такое Россия? Что такое Госдума? – риторически вопрошал Ельцин. – В случае признания такого решения они не существуют».
      (Несколько позже, подчеркивая абсурдность принятого Думой решения, депутат Сергей Юшенков выступит с предложением созвать Верховный Совет СССР, с тем чтобы он, следуя этому решению, распустил Думу. А другой депутат, Сергей Шахрай, продолжая ту же линию, предложит пересмотреть договор царской России о продаже Аляски Североамериканским Соединенным Штатам.)
      По словам президента, денонсацией Беловежских соглашений коммунисты рассчитывают поднять шум и сорвать президентские выборы. Но из этого ничего не получится. Он, президент, не позволит, чтобы таким «безответственным актом» был остановлен процесс развития демократии в России.
      Ельцин сообщил журналистам, что по его распоряжению были собраны послы стран СНГ, которым разъяснили, что никаких последствий это решение Государственной думы иметь не будет – на этот счет они могут быть спокойны.
      От думского постановления открестились Александр Лебедь, Святослав Федоров, Григорий Явлинский – депутаты, собирающиеся баллотироваться в президенты. «Беловежские соглашения имели широкомасштабные политические последствия, – говорилось в их совместном заявлении. – Новые независимые государства стали элементом международного правового и политического порядка. Односторонние попытки изменить этот порядок не могут привести ни к чему другому, кроме взрыва напряженности в мировом масштабе и резкого ухудшения отношений между нашими братскими народами».
      Не хотят возвращаться в стойло
      Несмотря на успокоительные речи, обращенные к послам СНГ, волна возмущения прокатилась по странам Содружества и Балтии. Первые отклики пришли уже 15 марта. «Решение российской Государственной думы о денонсации Беловежских соглашений следует расценить не иначе, как провокационную акцию, направленную против суверенитета стран – участниц Содружества Независимых Государств», – говорилось в заявлении президента Армении Левона Тер-Петросяна. «Постановление Государственной думы России может подорвать хрупкие ростки взаимного доверия и начавшиеся интеграционные процессы в Содружестве Независимых Государств», – отозвался об известии из Москвы президент Грузии Эдуард Шеварднадзе. Лидер Народного Руха Украины Вячеслав Чорновил назвал решение Госдумы «чисто пропагандистским трюком». Власти Казахстана категорично заявили, что возврат к прежнему Союзу невозможен…
      На следующий день гневные или, напротив, презрительно-спокойные отклики бывших «братьев», которых насильно пытаются вернуть в «единую семью братских народов» (ох уж эти навязшие в зубах совковые пропагандистские клише!) продолжали приходить в российскую столицу. Несмотря на вчерашнее решение российской Государственной думы, «Азербайджан остается верен избранному курсу, взятому на политический суверенитет и самостоятельное государственное развитие», заявил корреспонденту РИА «Новости» заместитель председателя Национального меджлиса – парламента Азербайджана Яшар Алиев. Как «прямое покушение на независимость и суверенитет Молдавии» расценил МИД этой страны решение о денонсации Беловежских соглашений, принятое Госдумой России. Вчерашнее решение Госдумы – это внутреннее дело России, сказал на пресс-конференции в Ташкенте председатель олий мажлиса (парламента) Узбекистана Эркин Халилов. Он напомнил, что Узбекистан провозгласил свою независимость еще до Беловежских соглашений, а 31 декабря 1991 года в республике был проведен референдум, на котором свыше 98 процентов граждан высказались за независимость.
      Президент Украины Леонид Кучма заявил, что решение российской Думы лишь подогревает желание бывших советских республик вступить в НАТО. «С правовой и юридической точки зрения такие решения не имеют для нас никаких последствий», – сказал украинский президент.
      В таком же духе отозвались о думском решении и другие страны СНГ и Балтии. «Достаточно однозначная реакция почти всех государств, сформированных на базе бывшего Советского Союза, – заявил по этому поводу Егор Гайдар, – продемонстрировала обществу иллюзорность существующих надежд, что можно так вот попросту взять и восстановить СССР».
      Отрицательно реагировали на постановление Госдумы и ведущие страны Запада. Госсекретарь США Уоррен Кристофер в ходе визита на Украину заявил, что решение российской Думы о восстановлении Советского Союза – крайне безответственное. Соединенные Штаты, по его словам, встревожены им не меньше, чем Украина. Кристофер напомнил, что Украина и другие страны, образовавшиеся на месте СССР, – это суверенные независимые государства, и любые попытки в одностороннем порядке изменить существующее положение будут отвергнуты международным сообществом. Министр иностранных дел ФРГ Клаус Кинкель, комментируя постановление Думы, предостерег своих западных коллег, сказав, что в создавшейся обстановке Западу надо проявлять «осторожность и бдительность».
      Обеспокоенность решением Госдумы выразил Генсек ООН Бутрос Бутрос Гали.
      Первое реальное дело коммунистов
      В сущности, денонсация Беловежских соглашений была первым реальным делом зюгановцев. Не риторикой, не предвыборной демагогией, а реальным, практическим шагом, который они предприняли, пользуясь своим доминирующим положением в Госдуме.
      – Для меня здесь важно то, что, по сути дела, это первый случай, когда зюгановцы, российская коммунистическая партия приняла официальное государственное решение, – сказал в интервью РТР Анатолий Чубайс. – Это уже не речь на митинге, это не программа партии, это решение одного из высших государственных органов, которое было продиктовано коммунистами. Иными словами, впервые страна, весь мир получили возможность не просто услышать то, что задумано, что обещается, что произносится, а увидеть то, что делается коммунистами как партией, которая сегодня реально руководит Госдумой… Это показывает, а что же будет делаться и что будет происходить в действительности, если вдруг коммунисты окажутся у власти в июне 1996 года… Впервые лозунги, призывы, обещания восстановить Союз, великое государство оказались облечены в форму практического решения, которое в действительности ведет ровно к противоположному результату. Все то, что нарабатывалось все эти годы, с трудом, с ошибками, но тем не менее нарабатывалось шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком по выстраиванию взаимоотношений между Россией и Белоруссией, Россией и Казахстаном, другими бывшими союзными республиками по формированию таможенного союза, десяткам других направлений – все это сегодня поставлено под вопрос… То же самое будет с любыми другими решениями. Когда эти люди хотят восстановить связи между государствами, они их разрушают. Когда эти люди пытаются защитить пенсионеров, они их наказывают. Когда эти люди пытаются поднять зарплату, в действительности они снижают уровень жизни и т. д.
      Ельцин: "Разогнать Думу и запретить КПРФ!"
      Контратака президента
      Словесной перепалкой, однако, дело не ограничилось, хотя на слуху у широкой публики была лишь она. Что происходило помимо нее, в то время мало кто знал. О том, какие тучи вновь нависли в те дни над Россией, стало известно лишь позже. В середине марта 1996 года страна в очередной раз прошла по краю пропасти…
      Коржаков и Ко давно подбивали Ельцина на силовое разрешение вопроса об удержании власти. Отмена прокоммунистической Думой Беловежских соглашений вроде бы предоставляла удобный повод для этого. Ельцин в «Президентском марафоне» приводит тогдашний совет своего главного охранника: «С трехпроцентным рейтингом бороться бессмысленно, Борис Николаевич. Сейчас упустим время за всеми этими предвыборными играми, а потом что?»
      Не уверен, что Ельцин (или его литзаписчик Юмашев) здесь точно цитирует Коржакова. Тот скорее говорил не о трехпроцентном рейтинге (правда о низком рейтинге от президента скрывалась), а о том, что выборы несут с собой большую степень неопределенности, так что лучше их просто-напросто отложить.
      «Чего греха таить: я всегда был склонен к простым решениям, – признается Ельцин. – Всегда мне казалось, что разрубить гордиев узел легче, чем распутывать его годами. На каком-то этапе, сравнивая две стратегии, предложенные мне разными по менталитету и по подходу к ситуации командами, я почувствовал: ждать результата выборов в июне нельзя… Действовать надо сейчас!».
      Главные действия намечались такие – запретить компартию, распустить Думу, перенести президентские выборы на более поздний срок… При этом Ельцин четко осознавал, что он снова, как в 1993-м, «выходит за конституционное поле». Оправданием для него, как он считал, было то, что наконец-то он решает «одну из своих главных задач», поставленных им перед собой «еще в начале президентства», но так до сих пор и не решенных, – «навсегда покончить с компартией в России».
      Напомню: Дума денонсировала Беловежские соглашения 15 марта. А подготовку к ответным силовым акциям Кремль начал уже через день. По воспоминаниям одного из главных участников тех событий – бывшего министра внутренних дел Анатолия Куликова, в воскресенье 17 марта рано утром ему позвонил Коржаков и пригласил к одиннадцати в Кремль на встречу с президентом. Среди приглашенных были и другие высокие чины – министр юстиции Валентин Ковалев, генпрокурор Юрий Скуратов, директор ФСБ Михаил Барсуков, председатель Конституционного Суда Владимир Туманов… В кабинет все заходили поодиночке. Куликов оказался у президента после Скуратова.
      «Ельцин показался мне взбудораженным, – вспоминает Анатолий Сергеевич. – Пожал руку и без лишних разговоров объявил: «Я решил распустить Государственную думу. Она превысила свои полномочия. Я больше не намерен терпеть этого. Нужно запретить коммунистическую партию, перенести выборы». «Мне нужно два года, – он несколько раз, как заклинание, повторил эту фразу: «Мне нужно два года», – и я такое решение принял. Во второй половине дня вы получите указ».
      Первой реакцией Куликова была реакция военного служаки, привыкшего беспрекословно подчиняться начальству:
      «Борис Николаевич, – сказал я, – вы – президент и верховный главнокомандующий и можете принимать такие решения. Мы все обязаны им подчиниться. Я прямо сейчас отдам все необходимые распоряжения на этот счет».
      Однако вслед за этим последовала и вторая реакция.
      «Но если вы не возражаете, – сказал министр президенту, – я бы хотел продумать и доложить вам сегодня, к 17 часам, свои соображения более подробно».
      Ельцин не возражал.
      После посещения президентского кабинета был еще некий сбор в кабинете Коржакова для уточнения «деталей замысла». На нем бурно обсуждали принятое Ельциным решение. Среди прочего, чтобы предотвратить развитие событий по сценарию 1993 года, когда здание Верховного Совета оказалось набитым людьми, которых так и не удалось оттуда выкурить, решили, по предложению Куликова, объявить депутатское прибежище на Охотном Ряду заминированным, эвакуировать всех оттуда и взять здание под охрану.
      Приехав в свое министерство, Куликов собрал коллегию, рассказал о решении президента и приказал «готовить расчет сил и средств». То есть машина очередного серьезнейшего гражданского конфликта – по крайней мере, в том, что касается МВД, – была запущена на полный ход.
      Бунт на корабле
      В полдень в кабинет к Ельцину были приглашены его помощники Илюшин, Сатаров, Краснов, Батурин, а также депутат Госдумы Сергей Шахрай, по существу также игравший тогда роль президентского помощника. Ельцин сообщил им о своих намерениях, дал поручение подготовить соответствующий указ и обращение к народу. Реакция помощников на президентские планы была отрицательной, однако Ельцин не стал слушать их возражений и выпроводил из кабинета.
      Помощники принялись за работу, однако – неслыханное дело! – к 17 часам вместо указа и обращения из-под их перьев вышел совсем другой документ, в котором доказывалась пагубность и бесперспективность ельцинских намерений. Документ назывался «Контрдоводы и альтернатива». Привожу его текст с некоторыми сокращениями:
      «1. Правовых обоснований жесткого варианта практически нет.
      2. Такой вариант – реакция на решения Думы не адекватными реальной опасности средствами.
      Оба постановления Думы (о денонсации Беловежских соглашений. – О.М.) вполне могут быть отменены Конституционным Судом…
      К тому же весьма вероятно, что Совет Федерации осудит постановления Думы и предложит Президенту принять меры либо сам обратится в КС.
      3. Судя по всему, принятие постановлений – это заранее спланированное провоцирование Президента на силовые действия…
      4. Ответные шаги по постановлениям вызовут, скорее всего, отторжение и у многих некоммунистических слоев. Мотив: Президентом приняты неадекватные меры. Кризиса нет. Дума просто сама себя высекла. Короче, действительно на угрозу конституционному строю постановления не тянут.
      Тем более Президент РФ сам сказал, что юридических последствий постановления Думы не имеют.
      5. Нельзя назвать оптимистическими прогнозы относительно реакции законодательных собраний регионов (и провинции вообще). Если не через СМИ, то через законодательные собрания может быть организовано сопротивление исполнению Указа. Тем самым нависает угроза гражданской войны. В этом случае придется открыто вводить президентское правление и отменить действие Конституции РФ.
      Альтернатива:
      Письмо Президента в Совет Федерации.
      Понедельник (напомню, этот документ писался в воскресенье 17 марта. – О.М.) – работа среди членов СФ.
      Вторник – заявление СФ с оценкой решения ГД и о невозможности в создавшейся ситуации проводить выборы Президента РФ.
      4. На основе решения СФ Указ Президента о переносе выборов Президента на 2 года и о прекращении деятельности КПРФ + Обращение к народу».
      Как видим, у помощников все же не хватило духа полностью отвергнуть «план Коржакова». В качестве альтернативных шагов они лишь предложили, заручившись соответствующим решением Совета Федерации, отложить выборы президента и запретить деятельность КПРФ. Думу же трогать поостереглись.
      Свою записку помощники передали Ельцину то ли вечером 17-го, то ли утром 18 марта.
      Министр сомневается, министр возражает
      В промежутке между 11-ю и 17-ю часами 17 марта министр внутренних дел также стал обдумывать ситуацию. У него тоже появились вполне естественные сомнения:
      «Приказ мы выполним, но что станет со страной? Запрет компартии всколыхнет всю Россию, и на улицу выйдут сотни тысяч ее сторонников. Обязательно выйдут и те, кого доняли «сильные» ходы Бориса Ельцина. Общество, уставшее от перманентного политического кризиса, от военных потерь, от ежедневного чувства безнадежности, уже не связывает своих надежд с первым российским президентом и не встанет на его защиту. В обстановке хаоса возникает кровавый облик братоубийственной гражданской войны. Впереди тысячи погибших и искалеченных соотечественников. Распад Федерации. Изоляция страны. Невосполнимые потери в экономике.
      Вывод один: этого делать нельзя! Нельзя ни в коем случае!»
      Куликов принялся искать, как он пишет, «союзников и сторонников». Выяснилось, что примерно такого же мнения о ельцинских планах и другие высокопоставленные чиновники – Скуратов, Туманов… А кто «за»?
      «Что-то говорило мне, – вспоминает Куликов, – президента кто-то здорово накручивает. На это указывало излишнее возбуждение Олега Сосковца и Александра Коржакова. Делая вид, что решение президента для них столь же неожиданно, как и для остальных, они немного переигрывали. И было понятно: Сосковец провалил первоначальный этап предвыборной кампании, а его штаб не был в состоянии привести Ельцина к победе. Война, которую затевал президент, могла списать все эти промахи, а Коржаков, который, как оказалось потом, чуть ли не выращивал из Сосковца будущего российского президента, действовал с ним заодно. Ради власти этих людей – сегодняшней и будущей – в принципе и была придумана вся эта комбинация. Ельцина попросту провоцировали, играли на его слабых струнах. И в какой-то момент он поддался на уговоры, приняв, как это он сам говорил впоследствии, вот эту «стратегию».
      На прием к Ельцину к 17-00, не спросив разрешения у самого президента, Куликов пригласил генпрокурора и председателя Конституционного Суда. Сцена последовала тяжелая:
      «Президент… был мрачен: лицо землистого цвета, неприветлив… Я коротко доложил: «Борис Николаевич, работа по выполнению вашего решения идет, расчеты производятся. Но мы, – я указал на Юрия Скуратова и Владимира Туманова, – считаем его ошибочным». Предлагаю высказаться своим коллегам – они говорят в принципе то же самое.
      Президенту страшно не понравилось, что мы пришли втроем. Вроде как я подбил остальных на групповое неповиновение. Говорит мне с упреком: «Но вы же утром мне ничего не сказали». Уточняю: «Борис Николаевич, я ничего и не мог вам сказать. Поэтому попросил принять меня в 17 часов и выслушать предложения. Так вот – наше предложение заключается в том, что этого делать нельзя. Я готов объяснить, почему». Начал с того, что до выборов еще много времени, что рейтинг еще можно поднять. Но самая главная опасность заключается в том, что в стране возможен социальный взрыв, а вот сил, для того чтобы контролировать ситуацию, у нас нет и не предвидится… Они в Чечне. Они еще воюют. Сказал, что нам проще всего было щелкнуть каблуками, а потом все свалить на президента. Но мы решили не скрывать своих опасений.
      Ельцин меня прервал: «Министр, я вами недоволен! Указ последует. Идите! Готовьтесь и выполняйте!».
      Вскоре Куликов узнал, что против ельцинских планов настроены и люди, которым поручено непосредственно подготовить президентский указ. Позже ему стало известно также, что к команде несогласных присоединился Виктор Черномырдин…