– Ты напрасно боялась, что мы не доберемся до Чилара. Небесный Отец заботится о нас, не зря он послал нам встречу с людьми Донгама. Самого «жениха» я видеть совсем не желаю, но помощь его посланцев окажется нам очень кстати, – тихо, чтобы не услышали спящие поблизости гвардейцы, проговорила Батигар.

– Ты ошибаешься, – после недолгого молчания отвечала Чаг. – Встреча с этими людьми сильно ухудшила наше положение. Заруг послан Донгамом совсем не для того, чтобы вернуть кристалл Калиместиара в храм Дарителя Жизни. Я узнала его – это тот самый человек, который выпытывал у меня в пещере рыкарей тайну входа в наше родовое святилище. Кристалл нужен ему для каких-то своих целей.

– Ты узнала его, а он тебя?.. Так вот почему… Но он сказал, что служит Донгаму и, значит, Белому Братству. Это оно подбирается к кристаллу. Тогда, продолжая путь с их отрядом, мы, вне зависимости от того, сумеем или нет догнать Мгала, все равно похищенного не вернем. – Вздохнув, Батигар натянула плащ до самого подбородка. – Нам надо бежать от них при первой возможности…

– Куда? Куда можем мы бежать, не зная этих мест? – с тоской в голосе спросила Чаг. – Вдвоем из джунглей не выбраться, а вместе с гвардейцами нам от Заруга не уйти. У него толковый проводник и десять арбалетчиков, не говоря уже обо всех остальных.

– Погоди, но, если они не намерены возвращать кристалл в Исфатею, мы для них лишняя обуза, ненужные свидетели, – сообразила наконец Батигар. – Да ведь они… Им незачем доставлять нас Берголу или Донгаму. Они и не собираются этого делать. Этот твой Заруг смотрел на меня так плотоядно, а длиннорукий коротышка Уиф не спускал с тебя глаз… Клянусь жизнью, дела наши плохи, мы попали из омута в пламя…

– Тсс! – прошептала Чаг и стремительно выбросила руку в сторону. – А ну-ка…

– Замри, иначе я пущу в дело нож! – донесся до принцесс приглушенный шепот. – Я всего лишь проводник и не причиню вам зла.

– Зачем же тогда ты ползаешь здесь? Уж не ищешь ли ты тут дорогу? – саркастически поинтересовалась Чаг отпуская плечо Тофура.

– Дорог здесь нету, а Чиларские топи перед нами, искать их незачем. Я ползаю тут потому, что не привык спать под боком у людей, о которых ничего не знаю, но могу узнать без особого труда, подслушав их разговоры. Кроме того, до сих пор я не встречал принцесс и представлял их себе несколько иначе. Ты, как я погляжу, бывалая охотница?

– Разве принцесса не может быть охотницей?.. – начала Чаг, но тут справа от них раздался громкий шорох, мелькнули огни двух факелов. – Это Заруг с караульщиками обходит лагерь. Как объяснишь ты ему свое присутствие здесь?

– Не собираюсь ничего объяснять, это может дорого стоить всем нам. Прикрой меня своим плащом! Батигар, вели им убираться и держись уверенно – ты же принцесса! – шепотом скомандовал Тофур и, выдернув из-под Чаг полу плаща, накинул на себя.

Девушки на мгновение оторопели от подобной дерзости, но дозорные были уже отчетливо видны в свете факелов, и сестрам не оставалось ничего другого, как выполнить то, что велел им проводник.

Батигар приподнялась на локте и, гордо откинув голову с рассыпавшейся по плечам волной густых черных волос, гневно прищурилась, глядя на приближавшихся караульщиков. Чаг, будто отыскивая во сне удобное положение, перевернулась на левый бок, полностью закрыв любопытного проводника от пришедших.

– Уберите факелы! Неужели даже в лесу невозможно скрыться от чужих глаз? Или вы боитесь, что нас украдут? – полураздраженно, полукапризно обратилась Батигар к дозорным, а Чаг услышала у самого своего учащенно забившегося сердца биение другого сердца. Ощутила на своей шее жаркое дыхание и замерла от незнакомого ей раньше чувства близости мужчины.

Краем сознания она отметила, что факельщики отошли в сторону, а Заруг с Батигар продолжают о чем-то спорить, и все же присутствие наглого проводника, даже имени которого принцесса не знала, волновало ее сейчас значительно больше, чем их разговор. Дыхание полупридавленного ею мужчины жгло, и девушка чувствовала, как невидимый в темноте румянец заливает ей лицо, уши и шею. Но это было бы еще полбеды. Проклятый проводник пошевелился, и колено его оказалось между ее ног. Левая ладонь змеей скользнула под расстегнутую перед сном кожаную куртку и властно и требовательно легла на живот принцессы. Чаг внутренне содрогнулась, обещая себе жестоко расправиться с негодяем, как только уйдет дозор. Однако Заруг и Батигар продолжали пререкаться, рука мужчины становилась все смелее, а потом упругие губы вдруг коснулись основания шеи Чаг. Еще мгновение назад пылавшая гневом девушка ощутила неведомый ей дотоле трепет, ее охватила странная истома, сладкая слабость. Ей хотелось отбросить от себя похотливого мерзавца, и в то же время принцесса понимала, что, если бы он отстранился от нее, вздумал убрать свои руки и губы, она возненавидела бы его несравнимо сильнее. Он не просто мял и тискал, он ласкал ее, теперь-то она вполне осознала значение этого слова, и ей хотелось, чтобы он делал это и дальше, чтобы он был смелее, решительнее, чтобы он…

– Ау, сестренка! Ты никак и правда заснула? – тихонько окликнула ее Батигар. – А где наш новый знакомец? Он, часом, не провалился сквозь землю?

– Нет, – ответил, появляясь из-под плаща, Тофур. – и вы не пожалеете об этом. Я сумею быть вам полезен.

Чаг молчала, не в силах разобраться в своих чувствах, и Батигар, заметив странное состояние сестры, мягко сказала:

– Надеюсь, что не пожалеем. Но может быть, ты продемонстрируешь нам свою полезность завтра, а сейчас дашь наконец поспать?

– Когда понадобится, я буду близко, – пообещал Тофур и растаял во мгле.

Стихли заунывные заклинания, отгремели барабаны, и батракалы потянулись в круг костров, где аппетитно дымились горшки с остро пахнущей похлебкой, стояли высокие кувшины и блюда с кушаньями, приготовленными из водорослей и рыб. Усаживаясь у костров, мужчины начали переговариваться, зачерпывать глиняными чашами похлебку, которую, по словам Му-Хао, в поселке готовили только на тризны и свадьбы.

Ритуальные жертвы были принесены, положенные заклинания пропеты, однако северянину почему-то казалось, что обряд еще не завершен, и когда Му-Хао подал ему чашу с похлебкой, он, пригубив густой зеленоватый бульон, окончательно убедился в том, что закончилась только первая часть церемонии.

– Похоже, эта похлебка заменяет батракалам вино, во всяком случае она горячит кровь, – пробормотал он, отметив про себя, что Гиль уже проглотил содержимое своей чаши и, не чинясь, наполнил ее заново, а Эмрик пьет маленькими глоточками лишь для того, чтобы не обидеть Му-Хао.

Маслянистый бульон, в котором плавали какие-то бурые волокна, был горьковат и не особенно приятен на вкус, но, хлебнув его, батракалы оживились: глаза разгорелись, голоса стали громче, жесты непринужденнее. Тут и там послышался смех, а на разрисованных диковинными узорами телах, несмотря на ночную прохладу, выступили капельки пота.

Мгал сделал еще глоток, затем еще и, заново наполнив глиняную чашу, впервые удивился, почему он не видел ни одной женщины. То есть не то чтобы удивился – раз их не было, значит, так положено для совершения обряда, – но ощутил странное беспокойство и подумал о том, что давно уже руки его не лежали на девичьих бедрах, не сжимали круглые, как яблоки, груди. Последний раз он спал с женщиной – болтливой миловидной толстушкой – в какой-то безымянной деревеньке, где Гиль вместо платы за ночлег и пищу ухитрился излечить сына хозяина постоялого двора от глухоты. Было это дней тридцать, а то и сорок назад… Северянин потянулся так, что хрустнули суставы, и решил: когда они придут в Чилар, он первым делом отправится в Веселый квартал, который существует в каждом большом городе…

Короткая барабанная дробь заставила Мгала забыть о своих грезах и оторваться от чаши. По лицам окружающих он понял, что сейчас должно произойти завершение ритуала.

– Люди, Избранные Наследовать! – пискляво возгласил поднявшийся от одного из костров старик. – Все вы знаете наши законы. Не пренебрегайте своим долгом, позаботьтесь о том, чтобы народ наш процветал и благоденствовал, чтобы кровь наших великих предков не остывала, чтобы новые охотники пришли в наши богатые дичью угодья!..

Старик, преклонный возраст которого не вызывал у Мгала сомнений, несмотря на рост и довольно гладкое лицо, продолжал вещать что-то высокопарное, но тут внимание северянина привлек Му-Хао, который, поднявшись со своего места у костра, тоже приготовился сказать речь.

– Братья охотники! – начал маленький человечек, тело которого по случаю праздника было разрисовано желтой и оранжевой красками. – Вы слышали, что сказал мудрый Му-Хог! Сегодня мы должны исполнить наш долг и принести нашему народу новые жизни. Вы знаете, что и как надо делать, и пусть не удивляет вас, что я обращаюсь к чужеземцам, пришедшим из-за леса. Им незнакомы обычаи Избранных Наследовать, но они должны признать их справедливость. – Му-Хао сделал паузу, поглядел на сидевших вокруг костра соплеменников и продолжал: – Мы приняли пришедших из-за леса как гостей, хотя многие сидящие в Кругу Совета требовали предать их смерти. Неразумные речи эти недостойны повторения, гости наши спасли нас от ахаба. Они угодны Зажигающему Небесный Светильник, который не позволил Подводному Старцу забрать их от нас. Попросим же их поделиться с нашими женщинами своей мужской силой, влить в кровь нашего народа свое здоровье, ловкость и мощь. О-хой! – завершил он свою речь пронзительным криком.

Мгал отхлебнул из чаши и прищурился, поглядывая на другие костры. Он уже понял, что должно было последовать за этой речью, и, вспоминая все сказанное Му-Хао, признавал справедливость и разумность происходящего. Смущала его лишь молодость Гиля, но, в конце концов, это был иной, чуждый им мир со своими бедами и радостями, со своими законами, и раз мальчишка попал в него, то… Во всяком случае, не такой уж он маленький…

Вновь зазвучали барабаны, старик тоже закончил свою речь, и, повинуясь резкому призывному крику, на крышу самого большого здания поселка высыпала толпа женщин. Серо-голубые тела их были раскрашены еще сильнее, чем у мужчин, на шее, запястьях, щиколотках и талии светились удивительные браслеты и ожерелья, лица прикрывали искусно сделанные маски.

Барабанная дробь стала тише, в ней появился какой-то сложный ритм, и, подчиняясь ему, вынырнувшие из темноты женщины, пританцовывая и извиваясь, начали разбредаться между кострами. Гибкие серо-голубые тела их, расписанные яркими красками, отливали в отблесках пламени красной медью, движения были размеренными и возбуждающими. Подобно гигантским ночным бабочкам, они порхали от костра к костру, то нависая над сидящими у огня мужчинами, то снова отдаляясь, причем каждый раз при их приближении из костров вырывались снопы зеленых искр, а в воздухе расплывался дурманящий сладковатый аромат. Танцовщицы неприметно кидали в огонь какое-то снадобье, и догадаться о его назначении было нетрудно. Ноздри мужчин начали жадно раздуваться, мышцы затвердевать, дыхание стало чаще. Изгибы женских тел становились все призывнее, движения все более страстными и откровенными.

Один за другим мужчины начали подниматься. Неловко, словно завороженные, вступали они в круг танцовщиц, но постепенно движения их делались раскрепощеннее, и Мгал, ведомый той же, что и охотники, силой, не заметил, как сам вдруг оказался на ногах. Перед ним в странном тягучем ритме покачивала массивными бедрами и плавно поводила руками женщина с высоким гребнем из алых перьев на голове и наполовину закрывавшим лицо изогнутым клювом. Слева от него по-змеиному извивалась худощавая, но, все же соблазнительная девушка в маске мисла – маленького хитрого хищника с раскосыми глазами. Справа выразительно поглаживала свой плоский живот женщина с торчащими из волос рожками, в маске, изображавшей неизвестного северянину зверя. Высокие груди ее были разрисованы змеями, кусающими крупные темные соски, на которых каким-то чудом держались принятые Мгалом за сверкающие драгоценные камни светящиеся жуки.

Барабаны продолжали свой негромкий треск, зеленые сполохи от брошенных в огонь возбуждающих снадобий вспыхивали все чаще. Танцоры и танцовщицы по двое, по трое исчезали из очерченных кострами кругов света. Две юркие, похожие на зверьков девушки увлекли в темноту Гиля. Эмрик, обняв каждой рукой по паре женщин, танцующей походкой удалился во тьму. Му-Хао, скинув юбку, подхватил на руки девушку в хохлатой птичьей маске и собирался, кажется, исполнить свой долг перед племенем не отходя от костра. Примеру его последовало еще несколько охотников, и мрак наполнился любовными стонами, вздохами и всхлипываниями. Руки оглаживающих Мгала танцовщиц становились все более нетерпеливыми, их груди, бедра, колени касались его тела все чаще и требовательнее, и северянин, в котором боролось два желания – обладать этими миниатюрными женщинами, похожими на преждевременно повзрослевших девчонок, и досмотреть церемонию до конца, – уступил, позволив избравшим его девушкам увлечь себя в стонущую, изнывающую от страсти темноту, в которой, споря со звездами, сияли светящиеся украшения занятых любовью танцовщиц.

Они успели отойти от костра всего на десять шагов когда девушки, потеряв терпение, обрушились на северянина. Их руки, губы, груди стиснули его со всех сторон, запах натертых травяными составами тел стал густым и манящим, маски, в которых больше не было нужды и которые только мешали, полетели в сторону, с шелестом упали плетеные юбки. Мгал почувствовал, как ладони наполняются трепещущей женской плотью, губы захватывают разгоряченную танцами и желанием кожу, и его тело, оплетенное множеством жарких тел, начинает любовный танец, который доставит краткое удовольствие участникам и долгую радость народу батракалов, в жилы которого вольет новую силу, новую кровь, новую жизнь.

Зеленоватый туман висел над Чиларскими топями, подобно пологу, скрывая дальние острова, протоки и часть поселка батракалов. Мгал лениво подкинул в единственный уцелевший после ночной оргии костер пучок сухих водорослей и обратился к Эмрику:

– Му-Хао не ошибся, предсказывая туман. По его словам, он продержится трое суток. Придется нам искать проводника, я в этом зеленом киселе даже стороны света определить не могу.

– Судя по тому, как жадно батракалы разглядывали наше вооружение, недостатка в желающих проводить нас до южного края топей не будет, – отозвался Эмрик, прихлебывая из высокого кувшина. – Впрочем, приняли нас душевно, и я готов задержаться тут, пока не выглянет солнце.

– Если здешние женщины и в обычные дни так рьяно заботятся о продолжении рода, то надолго тебя не хватит, – усмехнулся северянин. – Однако мы должны спешить, чтобы не встретить в Чиларе посланцев Бергола и прочих охотников за кристаллом Калиместиара.

– О, вот вы где! А я вас по всему поселку ищу! И спросить не у кого, будто повымерли все! – приветствовал друзей Гиль.

– Тебе тоже не спится? Мы думали, сегодня ты будешь отсыпаться до вечера. Присаживайся, подкрепляйся, – предложил Эмрик.

Гиль смущенно улыбнулся:

– Я бы и проспал до вечера, если бы не обнаружил, что потерял где-то Жезл Силы.

– Потерял Жезл Силы? – эхом отозвался Мгал, не веря собственным ушам. – Как же тебе это удалось?

– Девчонки набросились на меня, словно бешеные, и, когда мы отошли от костра, мне было не до Жезла, а потом я заснул… – Вид у юноши был такой виноватый, что северянин смолчал.

– Почему ты думаешь, что потерял Жезл Силы? – поинтересовался Эмрик.

Гиль смутился еще больше:

– Проснувшись среди ночи, я едва сумел отыскать свою одежду…

– Но плащ, куртку, сапоги и штаны ты нашел. Нож тоже… – Эмрик стремительно обернулся к Мгалу: – При тебе ли кристалл Калиместиара?

Северянин, которому передалась тревога товарища, торопливо ощупал пояс:

– Кристалл тут. Я не расстаюсь с ним ни днем, ни ночью. Во всяком случае, он со мной, – добавил Мгал, поймав насмешливый взгляд Эмрика. – Ты полагаешь, что Жезл Силы украден?

– Я уверен в этом. Девчонки, избравшие Гиля отцом своих детей, не посмели бы прикоснуться к Жезлу без прямого указания старейшин. Жезл Силы – вещь могущественная и потому в их глазах священная, случайно или на память о приятно проведенной ночи ее не прихватишь. А вот и Му-Хао, он-то нам все и разъяснит.

Маленький охотник, успевший надеть новую юбку и смыть с тела ритуальную раскраску, подсел к костру:

– Народ мой еще отдыхает. Отчего сон покинул вас? Вы оправдали наши надежды, и от лица охотников сидящих в Кругу Совета, я приглашаю вас оставаться в нашем поселке так долго, как вы сможете. Если же вы решите остаться у нас насовсем, мы будем безмерно рады и постараемся исполнить все ваши желания. Поверьте, вы ни в чем не будете нуждаться.

Друзья переглянулись.

– Спасибо за приглашение. К сожалению, уже сегодня мы должны продолжить путь. Мы благодарим вас за сердечный прием и просим послать с нами охотника, который помог бы нам добраться до конца топей. – Мгал натянуто улыбнулся. – В этом тумане не мудрено заблудиться, а времени у нас мало. Проводник, рискнувший пойти с нами, выберет из нашего вооружения то, что покажется ему наиболее ценным.

– О-хой! Я готов проводить вас до границы джунглей, хотя предпочел бы, чтобы вы пожили в нашем поселке подольше. Что же касается благодарности за приют и проводника, то мы уже выбрали из вашего снаряжения вещь, которая нам более всего необходима. – Му-Хао указал на Гиля, за широким кушаком которого еще вчера красовался Жезл Силы.

– Мне кажется, – скрежещущим голосом начал Мгал, – что ты и твои соплеменники несколько поторопились, сами назначив цену за проводника и гостеприимство…

– Погоди! – Эмрик, поднявшись, опустил руку на плечо товарища и подмигнул Му-Хао: – Мой друг еще не вполне очнулся от грез, навеянных вашими великолепными женщинами. Позволь нам обсудить создавшееся положение и позаботься пока о том, чтобы мы могли выступить в путь не мешкая.

Маленький охотник сделал едва заметное движение плечами и, отойдя от костра, скрылся в одном из подземных помещений поселка.

– Что это значит? – хмуро спросил Мгал, вперяя Эмрика тяжелый взгляд. – Без Жезла Силы нам до Чилара не дойти, неужели это непонятно?

– Раз уж он оказался у батракалов, нам остается лишь примириться с этим. Причем понять их можно более того, этот не вполне дружелюбный поступок наших хозяев способен сослужить нам добрую службу.

– Вот как? Поясни.

– Понять побудительные причины не трудно. – Эмрик подпер рукой голову и устремил задумчивый взгляд на костер. – Во-первых, батракалы – пигмеи и из-за своего маленького роста не могут жить среди нормальных людей. Детские луки, легкие копья, крохотные стрелы, летящие на короткие расстояния, ставят их в крайне невыгодное положение. Жезл Силы может компенсировать все эти недостатки и заставить двуногих и четвероногих соседей батракалов считаться с ними. Во-вторых, теперь мы связаны с нашими хозяевами кровными узами, и племя вправе требовать от нас поддержки и лучшего из того, чем мы владеем… В-третьих, потеря Жезла Силы не должна тебя печалить, поскольку, по скромному моему разумению, скоро он станет столь же бесполезен, как лук, лишенный стрел. Он мечет огненные стрелы, это верно, но, чтобы метать их, кто-то должен постоянно пополнять их запас, не так ли? Мы, во всяком случае, этого делать не умеем.

– Ты прав, однако запаса упрятанных в него огненных стрел хватит, возможно, на то, чтобы мы смогли выбраться из Чиларских топей?

– Вероятно. И все же это не делает обладателей Жезла всесильными. Слухи о его сокрушительной мощи рано или поздно выведут на нас соглядатаев Белых Братьев и Черных Магов. А искусный удар копья или меча порой бывает столь же смертоносен, как и огненная стрела Жезла. И наконец, последнее, – продолжал Эмрик, воспользовавшись молчанием Мгала. Если мы сумеем остаться друзьями батракалов, они, я уверен, будут считать себя врагами наших врагов и остановят преследователей, если те объявятся поблизости. С Жезлом Силы они сделают это без труда. Позволь мне поговорить с Му-Хао, и его соплеменники обеспечат нам безопасный тыл, а это не так уж мало.

Мгал посмотрел на заметно воспрянувшего Гиля, потом на Эмрика, который, казалось, нисколько не сомневался в своей правоте, и неохотно кивнул:

– Попробуй выжать из Му-Хао обещание разделаться с нашими преследователями, если они забредут в здешние места, и, кто знает, быть может, впоследствии окажется, что этой ночью мы приобрели больше, чем потеряли.