- Что ж, поздравляю с собственной берлогой, - лениво сказал Патрик.
      - В жизни ещё не переселялся с подобной прытью.
      - Уверен, что тебе здесь понравится. Сидя вот так на балконе, любуясь на море и попивая пивко, забываешь обо всем на свете. Кстати, - он глотнул пива, - полагается ведь отметить твой переезд. Все-таки, это большое событие.
      - А ведь кто-то собрался сегодня лечь пораньше, - со смехом напомнил я.
      - Ерунда. Я свеж, как огурчик. Час сна в автобусе вернул меня к жизни. Давай пригласим девочек и закатим вечеринку. Что ты на это скажешь?
      - Я скажу: "Давай!".
      - Так и знал, - вздохнул Патрик. - Что ещё от тебя было ждать?
      Он прошагал в гостиную и снял телефонную трубку.
      - О, уже включили! Молодец, Карло... - Патрик набрал номер. - Это очаровательная Джин? Привет, малютка! Наш сорви-голова уже перебрался в новое гнездышко, номер 26, и просит тебя вместе с Энн заглянуть на новоселье. Ты чем занимаешься? О, представляю... Давай, вытирайся, обсыхай и скачи к нам. И прихвати, пожалуйста, свои пластинки... Мы потом чего-нибудь состряпаем. А где Энн? Хорошо, сейчас позвоню. Пока.
      Набирая другой номер, он сказал мне:
      - Представляешь, я вытащил её из душа. Стоит нагишом, а вода с неё капает на пол... Как подумаю, так вздрогну... О, привет, Энн. Это я. Что делаешь? Отложи это на завтра и приезжай к нам на междусобойчик. Расс переехал в мой дом, в квартиру 26, и жаждет угостить тебя ужином. Хорошо, ангел, не задерживайся.
      Он положил трубку и радостно потер руки.
      - Патрик! - взвыл я. - Я не умею готовить!
      - Ерунда, я состряпаю такую паэлью - пальчики оближете. Давай сбегаем в супермаркет за креветками, цыплятами, перцем и прочей снедью, а остальное я беру на себя.
      Вечеринка, задуманная как скромные посиделки на четверых, превратилась в торжество на двадцать персон. Все из-за Патрика. По-моему, все население Магалуфа и Пальма-Новы состояло у него в друзьях. Только в супермаркете он ухитрился наприглашать ко мне владельца местного таксопарка с женой, хозяина супермаркета, также с супругой, вышедшего на пенсию англичанина-агента по продаже недвижимости, проживающего в Магалуфе, и ещё одну вдовушку, державшую сувенирную лавку.
      - Надеюсь, ты не против, Расс? - осведомился он, когда мы выходили из супермаркета. - Все они замечательные люди и тебе будет полезно поближе познакомиться с ними.
      Меня уже давно разбирал смех.
      - Я нисколько не возражаю, но как насчет еды? Как ты надеешься накормить такую ораву?
      - Запросто. Просто приготовлю побольше, вот и все. Паэлью легко делать.
      Уже на стоянке машин Патрик пригласил хорошенькую девушку, работающую в компании по прокату автомобилей, и её подружку - владелицу парикмахерской в одном из отелей. Нам пришлось вернуться в супермаркет, чтобы закупить новую порцию креветок и цыплят.
      Еще восемь приглашенных были соседями Патрика по дому, которые встретились нам по дороге или сами заглянули - узнать, что за шум.
      Вечеринка удалась на славу. Никто не напился, разошлись гости сравнительно рано. Патрик оказался прав, говоря, что встреча пойдет мне на пользу - почти весь вечер я разговаривал только по-испански, и к концу его уже болтал, как сорока.
      Кроме того, я ощутил себя частью местного сообщества. Каждый из соседей пригласил меня заскочить на чашечку кофе или стаканчик вина, а владелец супермаркета даже пообещал предоставить десятипроцентную скидку на любые покупки. Вдовушка сказала, что будет рада видеть меня в своей лавке она не добавила, но тонко намекнула, что будет ровно в сто раз больше рада, если приведу к ней сотню туристов, - присовокупив затем, что мои услуги не останутся незамеченными.
      Аналогичные предложения сделали и обе подружки (из агентства по прокату автомобилей и парикмахерской), хотя не уточнили, какого рода награду имеют в виду. Я взял себе на заметку, что нужно будет потом порасспросить об этом Патрика.
      Патрик был в ударе. В фартуке шеф-повара он выглядел совершенно неотразимым. Сновал, как челнок на кухню и обратно, подкладывая гостям свежие порции дымящейся ароматной паэльи.
      Наконец, выпроводив последних друзей, Патрик вернулся к нам, улыбаясь во весь рот.
      - Ну что, как наш прием? Держу пари, что завтра вся Мальорка будет гудеть, а Рассел Тобин вмиг станет местной знаменитостью.
      - Не знаю, зачем ты снимаешь фартук, - пожала плечами Энн. - Кто же будет мыть посуду?
      - Мне кажется, киска, тебе он больше к лицу, - ухмыльнулся Патрик.
      Энн и Патрик ушли от нас примерно в час ночи. На прощанье Патрик пригласил меня заскочить к нему завтра в восемь утра.
      - Мы поедем в Пальму, в центральную контору, - сказал он. - Нам нужно будет уточнить списки приезжающих и выполнить ещё сотню всяких дел. Спасибо за вечер и - спокойной ночи.
      Мы с Джин ещё немного посидели на балконе, потягивая кофе и любуясь ночным морем. После шумного вечера охватившее меня ощущение покоя и умиротворения было просто невозможно описать; лишь мягкий шорох набегающих на песок волн нарушал тишину.
      - Устал? - спросила Джин.
      - Немного. Но чувствую себя замечательно. С прошлого лета не был на солнце и не дышал таким вкусным воздухом. Все тело приятно покалывает.
      - Знаю - божественное ощущение. Погоди еще, пока начнешь плавать одного этого кажется достаточным в компенсацию за нашу работу, а тут тебе ещё и деньги доплачивают.
      - Я безмерно счастлив, что приехал сюда.
      - Я тоже.
      Джин метнула на меня жгучий взгляд. Я знал, чего она хочет. Я встал, протянул руки, привлек её к себе и нежно поцеловал. Сердце её под тонкой блузкой колотилось, как у зайчонка. Внезапно она отстранилась и тихо спросила:
      - А как кровать? Удобная?
      - Не знаю... Еще не опробовал.
      - Рискнем?
      * * *
      С той ночи я не видел Джин целый месяц. Уже на следующий вечер, в десять часов, прилетели её первые клиенты, и для Джин начался туристический сезон.
      Почти каждый день я звонил ей; несколько раз мы назначали свидания, но в последнюю минуту наши встречи срывались из-за каких-то неожиданностей. По словам Патрика, у них с Энн дела обстояли не лучше. Однажды, через неделю после нашей памятной вечеринки он позвонил ей, поговорил, потом положил трубку и, пожав плечами, сказал:
      - Не приедет, одна туристка заболела. Сейчас сидит и ждет приезда врача. Увы, мой друг, такова наша курьерская участь. В конце концов, нам ведь платят не за то, чтобы мы спали с девушками.
      * * *
      Однако вернемся к вечеринке. На следующее утро мы с Патриком поехали в Пальму, и в девять часов уже сидели в центральной конторе. Обставлена она была со вкусом, в кадках и кашпо красовались тропические растения - я с удивлением отметил, что уже привык к ним.
      Три машинистки уже были за работой, резво барабаня по клавишам. Войдя, Патрик послал им воздушный поцелуй и довольно игриво пожелал доброго утра.
      Сидевший за заваленным бумагами столом худощавый молодой испанец при виде нас приподнял голову.
      - Доброе утро, Альберто, - жизнерадостно поздоровался Патрик и кивнул в сторону двери с табличкой "Управляющий". - Он там?
      - Да. Вы к нему?
      - Да, - вздохнул Патрик.
      Альберто заговорщически подмигнул нам, встал, постучал в дверь и вошел. Пару секунд спустя он вернулся и важно кивнул.
      - Заходите.
      Уолтер Пейн оказался маленьким плюгавым человечком, из тех, что дюжинами просиживают в английских пабах, а по субботам гоняют в травяной хоккей. Плохо подстриженные волосы свисали набекрень, прикрывая один глаз. Тонкий въедливый рот, как мне показалось, скривился при нашем появлении ещё больше. Я терпеть не могу таких типов, и возненавидел Пейна с первого взгляда.
      Он с мрачным видом поднялся, вяло пожал мне руку и проскрипел:
      - Рад с вами познакомиться, Тобин.
      Махнув, чтобы мы садились в кресла, он воткнул в рот трубку и порылся в кипе бумаг.
      - Хорошо, - сказал он наконец. - Ну что, обосновались в Магалуфе? Номер нравится?
      - Э-ээ, дело в том, что я остановился не в гостинице. Я переехал на квартиру.
      Воцарилось оскорбленное молчание. Пейн пожирал меня крохотными глазками. Потом хрюкнул:
      - Почему?
      - Дело в том, что номер мне не понравился, и я решил переехать.
      - Когда? - рявкнул Пейн.
      - Вчера.
      - Кто вам разрешил?
      Ну что ж, подумал я, настала пора определиться, на каких условиях отныне и впредь мы будем вести разговор. Уступишь такому субъекту хоть полдюйма и - пиши пропало. Я решил не уступать мистеру Уолтеру Пейну ни пяди. В конце концов, я ведь всегда мог просто врезать ему по физиономии, а следующим самолетом улететь в Лондон. При одной мысли об этом, на душе у меня просветлело.
      - Никто мне не разрешал, мистер Пейн. Просто мне не понравился предоставленный мне номер, вот и вся недолга. Филип Ардмонт сказал мне ещё в Лондоне, что у меня есть выбор - гостиничный номер или квартира. Я предпочел квартиру.
      - Но вы отдаете себе отчет, что должны хотя бы поставить мистера Ардмонта в известность? Ведь ему придется покрывать часть ваших расходов на проживание. Кроме того, нам необходимо официально объявить руководству отеля "Пальма", что вы не будете проживать там.
      - На все это потребовалось бы десять дней, - сказал я, незаметно подталкивая ногой Патрика.
      - Вполне возможно. Бумаги пришлось бы отослать в Лондон, а потом дождаться их возвращения. Но ведь это совсем не важно...
      - Для меня - очень важно. К тому времени понравившуюся мне квартиру уже могли бы сдать кому-то другому.
      - Все равно, Тобин, у нас есть определенные традиции, собственный кодекс правил, которым вы обязаны следовать. Мы не можем допустить, чтобы каждый из шестнадцати курьеров устанавливал свои порядки...
      - Послушайте, мистер Пейн, - процедил я. - Давайте не будем передергивать. Я вовсе не анархист, который пытается подорвать четкую систему правил, выработанную Ардмонтом. Вся моя вина состоит в том, что я переехал. Давайте сделаем вид, что я по-прежнему живу в отеле, а минуту назад впервые уведомил вас о своем намерении перебраться в отдельную квартиру.
      Пейн метнул на меня уничтожающий взгляд. Руки его мелко задрожали.
      - Мне не нравится ваше поведение, - выдавил он, помолчав. - Вы плохо начинаете, молодой человек.
      Патрик прокашлялся.
      - Уолтер, это моя вина...
      - Ничего подобного, - перебил я. - Он сказал, что я должен сперва получить разрешение Ардмонта, но я поддался порыву и не послушался.
      Пейн поджал губы и обвел нас взглядом.
      - Хорошо, Тобин, пришлите мне все сведения о вашей квартире, и я подам заявку по установленной форме. - Он придвинул мне какие-то бумаги. - Вот списки расселения на ваших первых туристов, которые прилетают в субботу. После того, как всех расселите, верните эти списки сюда в понедельник вместе с недельным отчетом. Хорошо, на этом у меня все. Можете быть свободны.
      Выйдя на улицу, Патрик присвистнул и рассмеялся.
      - Здорово ты его отбрил. Мне показалось, что он подавится от злости.
      - Жуткая скотина. Мне уже приходилось с такими сталкиваться, но я твердо решил, что раболепствовать ни перед кем не стану.
      - Ты молодчина. Я уверен, что отныне он тебя зауважает... хотя, с другой стороны, наверняка станет вынашивать планы мести.
      - Бога ради. Работать я буду на совесть, если же Ардмонт захочет меня уволить - упираться не стану. И уж тем более не стану огорчаться из-за какого-то занюханного сморчка.
      - Ты попал в точку. Этот замухрышка страдает острым комплексом неполноценности. Он и раньше был довольно желчным и противным, а теперь стал просто невыносим. Наши курьеры его на дух не переносят. Ладно, пес с ним... Давай уж воспользуемся нашим приездом и заглянем в гараж. Пора подыскать тебе какой-нибудь драндулет.
      Я остановил свой выбор на "мерседесе". Не слишком шикарном, но вполне приличном. Пятилетней давности. Внутри и снаружи автомобиль сверкал, да и движок был в прекрасном состоянии.
      - Отличный выбор, - похвалил Патрик. Особенно его привлекло широкое заднее сиденье. - Да, брат, тебе есть, где развернуться. В моей особенно не повольничать. Только, бога ради, не забывай, что здесь правостороннее движение. А теперь, езжай в свои отели проверять списки, а я займусь своими старичками. Перед обедом жду тебя в своей берложке - попьем пива.
      В Магалуф я добрался без приключений - мне уже приходилось ездить по правой стороне в Португалии, когда я снимался в телероликах. В списке моей первой партии оказалось шестнадцать персон. Десятерых из них требовалось поселить в "Сан-Винсенте", а остальных - в "Польенсе". Прилет банды ожидался в субботу вечером, в пять минут одиннадцатого. Я тщательно изучил список, высматривая одиноких девиц. Из всех кандидатур мое внимание привлекла семья Мак-Лейш, в составе которой числилась одна мисс, а также некие мисс Томпсон и мисс Лаундес. Семья забронировала себе номера в "Сан-Винсенте", а обе одинокие мисс - в "Польенсе". Возраст в анкетах не указывался, но все старше двадцати одного года.
      Сидя на балконе с Патриком и потягивая пиво, я наблюдал за накатывающимися на пляж волнами.
      - Еще месяц, - произнес Патрик, - и пляжи начнут заполняться. Еще два месяца - и на них яблоку будет упасть негде. Начиная же с июля... - он мечтательно вздохнул, - ...весь берег будет усеян шоколадными телами. Обнаженные грудки, выставленные напоказ бронзовые попочки... Эх! Да, кстати, чуть не забыл - нужно починить бинокль. Прошлым летом я так засмотрелся на одну красотку, что уронил его и разбил линзу.
      - Да, Патрик, похоже, нас ожидает жаркое лето.
      - Это как пить дать - по-другому здесь не бывает. Только смотри - по возможности, держись подальше от замужних. Очень опасная публика для нашего брата. - Патрик усмехнулся, словно вспоминая былые дни. - Пару лет назад прилетела сюда одна англичаночка с тремя детьми; я сначала даже не поверил, что это её дети, уж больно молодой она мне показалась. Сопровождала её только няня, а муж должен был прилететь через неделю. Познакомились мы с ней в баре и, похоже, сразу приглянулись друг другу, хотя я уже знал про мужа и детей, а поэтому не настаивал на продолжении знакомства. Мы попрощались, я вернулся домой, и вдруг - стук в дверь. Заявляется моя дамочка, которой захотелось посидеть со мной и попить кофе. Что делать - не выставлять же её за дверь? Словом, десять минут спустя мы уже катались по ковру, сплетясь в клубок, как пара бездомных кошек; потом же, когда она кончила, я испугался, что у меня на руках окажется бездыханное тело. В жизни не видел столь бурного оргазма. Оказывается, бедняга за всю жизнь ни разу не кончала! А ведь троих родила! Представляешь, её муж даже не подозревал о том, что женщины тоже способны испытывать удовольствие от секса.
      - В семье не без урода, - вздохнул я.
      - Он кончал за десять секунд и тут же погружался в блаженный сон. Ну да ладно. Словом, она пристала ко мне, как прилипала к акуле. Нянька присматривала за детишками, а ошалевшая мамаша преследовала меня по пятам. Мы встречались утром, днем и вечером, а по ночам она скреблась в дверь и снова требовала своего. Я уже имел довольно бледный вид, а тут еще, в один прекрасный день она призналась, что больше никогда не сможет спать со своим мужем.
      - Ну и дела.
      - Да вот, представь себе.
      - Ну и как ты спасся?
      - Я сказал ей, что должен уехать на одну неделю - на противоположный край острова. Не знаю - как, но она догадалась, что я пытаюсь от неё избавиться, и больше ко мне не подходила. А вскоре прикатил её муж здоровенный белобрысый малый. Меня так и подмывало отозвать его в сторонку и дать парочку полезных советов.
      - А ещё подобные истории были?
      - О, да, - расхохотался Патрик. - Прошлым летом, например, в отеле "Пальма" жила одна молоденькая немочка. Кровь с молоком. Она просто обожала это дело: сверху, сзади, сбоку, вверх ногами... Днем и ночью. Зарегистрировалась она как мисс Герта Холштайн, так что я был только счастлив помочь ей. Потрясающая фигурка... пышная упругая грудь, длиннющие ноги... Так вот, пару дней спустя заявляется какой-то субъект, годный ей в отцы. Или даже в деды. Лет под семьдесят, весьма импозантный, прикатил в "роллс-ройсе" с собственным шофером, и тоже поселился в "Пальме". В тот же вечер моя валькирия прискочила на наш обычный сеанс и даже словом о нем не обмолвилась. На следующий день, когда я её встретил, у неё под глазом багровел синячище размером с мельничный жернов. А чуть позже ко мне домой заглянул шофер - детина с габаритами Мохаммеда Али, но раз в восемь злее. Он сказал, чтобы я оставил эту дрянь в покое и никогда не пускал её к себе. В противном случае... Ты знаешь, я изрядно струхнул.
      - Прекрасно тебя понимаю, - кивнул я. - А ты случайно не узнал имя этого старикана?
      - Его звали Гюнтер. Какой-то промышленный магнат. Богатый, как Крез. Похоже, Герта от него сбежала, а он прикатил сюда, чтобы уговорить её вернуться в родимое гнездышко.
      - Что ж, намек понял. Постараюсь держаться подальше от мужей и дедушек.
      - Бойся также ревнивых любовников, - хохотнул Патрик.
      - Как, ещё и этих? Неужели у тебя и по этой части есть опыт?
      - Да, сижу я как-то в придорожной пивнушке теплым ясным вечером, никого не трогаю, мирно читаю газету, и вдруг заваливается парочка и устраивается за соседним столиком. Девчонка - просто отпад: умопомрачительно роскошная блондинка с крутым бюстом и загореленькая, как... как твоя шляпа. А с ней какой-то мозгляк, почти точная копия Уолтера Пейна. Они вдрызг разругались, и девица заявила ему на шведском английском, чтобы он шел в задницу и оставил её в покое. Этот зануда - ну, вылитый Пейн - начал скулить и ныть, чтобы ему дали последний шанс, что он исправится и так далее. Но девчонка настояла на своем, и он уполз, поджав хвост.
      Ну, тут я к ней подкатываю и говорю, как, мол, ужасно так заканчивать свой отдых. И не хочет ли она пропустить рюмашку, чтобы забыть о случившемся. С удовольствием, говорит. И выпила раз, другой, третий... Последнюю рюмку - уже у меня дома. Закончила она отдых на самой высокой ноте, отбивая на пружинах моей кровати "Турецкий марш" Моцарта. На следующий день я отвез её в аэропорт и уже прощался, когда подкатывает этот самый любовничек и начинает вопить и визжать, как будто зацепился яйцами за колючую проволоку. Врывается полиция, слетаются управляющие, гиды, и - на следующий день вся Мальорка узнает, что я трахнул девицу этого козла в её последнюю ночь на острове. По счастью, мне удалось подмигнуть знакомому начальнику смены, которого я знаю, как родного брата, а он, в свою очередь, подмигнул начальнику полиции, который и на самом деле приходится ему братом, и девицу препроводили на посадку. Я незаметно улизнул в туалет, а крикун-рогоносец остался в полном одиночестве, недоумевая, куда все подевались. Кончилось все удачно, но несколько неприятных минут я пережил.
      - Понятно, урок усвоен, - кивнул я.
      - Дело, конечно, непростое. Эти чертовы женщины постараются сбить тебя с пути истинного. Было время, когда я считал, что только мужчины волочатся за женщинами. Теперь, бегорра, я узнал жестокую правду. Бабы любят это точно так же, как и мы, а ухищрения, к которым они прибегают, чтобы добиться своего, заставят позавидовать Тартарена с Мюнхгаузеном. Может, конечно, все дело в местном воздухе, и солнце с морем просто сводят их с ума. Или близость к природе заражает их романтическим духом. Как бы то ни было, стоит даже самой старой и сухой ведьме провести здесь пару дней, как она совершенно преображается и начинает гоняться за всеми встречными мужчинами. Сотни раз я наблюдал эти удивительные сцены.
      - Что ж, теперь, когда ты столь подробно предупредил меня о грозящих опасностях, я постараюсь держаться начеку, - пообещал я.
      - Вот и умница. Хорошо, давай перекусим, а потом я задам тебе несколько вопросов по поводу того, как ты собираешься вести себя в некоторых щекотливых случаях.
      - О'кей.
      Мы встали и отправились на кухню за бутербродами. Патрик спросил:
      - Например, возьмем такой случай: ты отвозишь всех туристов в аэропорт, и вдруг выясняется, что рейсы на Лондон отменяются из-за погодных условий. Уже час ночи, а номера в отелях заняты новой сменой. Твои действия.
      Я разразился смехом.
      - Джин уже рассказала мне про этот кошмар.
      Патрик фыркнул.
      - Да, бедняга до сих пор просыпается по ночам в холодном поту, вспоминая этот ужас. Намазывай масло, а сам мотай на ус.
      Глава одиннадцатая
      Неделя промелькнула, как один день. За всю жизнь я ещё так не наслаждался.
      Я почти не расставался с Патриком. Каждый день он возил меня на экскурсии. Мы посетили Кала д'Ор - прелестный уединенный грот на юго-восточном побережье, Кала-Мильор - живописный курорт на восточном берегу, утопающий в сосновых рощах, Плайа-Эсперанца - изумительный песчаный пляж на берегу бухты Польенса, на севере Мальорки. Мы побывали в Манакоре, знаменитом центре по производству искусственного жемчуга; посидели в пещерах Драка, послушав оркестр, который играет на огромной плавучей платформе; заехали на фабрику кожи в Инке и на винный завод в Санта-Марие. Когда настал субботний вечер, я буквально валился с ног от усталости. Мы с Патриком сидели на моем балконе и пили холодную водку - осторожно, конечно, поскольку мне предстояла ночь испытаний, а я уже и без того клевал носом.
      - Нет, так не годится, - проквакал я, в очередной раз очнувшись от забытья. - Туристы будут томиться в аэропорту, в то время как я тут бессовестно дрыхну, храпя, как простуженный гиппопотам.
      - Неделя у тебя выдалась слишком утомительная, - спокойно произнес Патрик - возмутительно бодрый и свежий. - Да и к такому воздуху ты ещё не привык. Зато за каких-то шесть дней ты познакомился со всем островом.
      Я взглянул на часы. Было уже восемь вечера. Через час нужно выезжать в аэропорт. Мысль эта привела меня в трепет. Черт побери, моя первая группа! А впрочем, чего волноваться? Шестнадцать человек - со всеми надо поздороваться, проверить багаж, загрузить всех в автобус, жизнерадостно пролаять чего-нибудь ободряющее в микрофон, развезти всю кодлу по отелям и все. Ничего страшного. В полночь я уже буду спать без задних ног.
      - Похоже, дождь наклевывается, - задумчиво произнес Патрик, посмотрев на небо.
      После захода солнца с моря наползли темные и мрачные тучи, подгоняемые довольно холодным ветром; мне пришлось даже нацепить свитер, чтобы выйти на балкон. Я молился, чтобы не хлынул дождь. Клиенты будут очень огорчены. Против ветра они возражать не станут - это неизбежные издержки столь раннего отдыха, - но вот дождь в программе не числился.
      - Ты не очень нервничаешь? - осведомился Патрик. - Я с удовольствием съезжу с тобой, если хочешь...
      - Спасибо, Патрик, я постараюсь справиться сам. Все твои наставления я уже давно выучил наизусть. Если сегодня что-то не выйдет, значит, я не гожусь для этой работы.
      - Неожиданность может подстеречь тебя в любую минуту. Ладно... если что - ты знаешь, где меня искать.
      - Спасибо, друг, не знаю, что бы я без тебя делал.
      - Не за что. Ученик ты, по-моему, прилежный. Главное - справиться с первой группой, а потом все пойдет как по маслу.
      Без четверти девять я, подчиняясь инструкциям, облачился в форменный пиджак фирмы "Ардмонт" и покатил в отель "Польенсу", где, как было условлено, меня должен был поджидать наш автобус. Когда я приехал, автобус уже был на месте. Я залез в него и поздоровался с водителем.
      - Привет, Расс, - откликнулся он. - Дождь будет.
      Увы, он оказался прав. Мы ещё не выехали из Пальма-Новы, а дождь ливанул как из ведра. Стихия обрушилась на нас водопадом. Ослепительные зигзаги молний прорезали темное небо, каждую минуту гремел гром. Всю дорогу я ругался, на чем свет стоит.
      Приехав в аэропорт, я сразу устремился в справочную - уточнить время прибытия. Мне сказали, что рейс немного задерживался из-за сильного встречного ветра. Минут на пятнадцать, не больше. Я обзвонил гостиницы и предупредил, чтобы ждали нас чуть позже. Потом зашел в бар и выпил три чашечки кофе.
      В десять я снова заглянул в справочную. Из-за болтанки прибытие моего рейса откладывалось ещё на десять минут. Посадка ожидалась в половине одиннадцатого.
      Я бесцельно слонялся по зданию аэропорта, не зная, куда себя деть. Минуты ползли мучительно медленно. Десять пятнадцать... двадцать... двадцать пять... тридцать.
      Наконец, объявили, что самолет рейсом из Лондона приземлился.
      Я проверил, что наш автобус, стоявший напротив таможни, ещё не угнали, и вернулся в здание аэропорта. От будок паспортного контроля потянулись первые пассажиры. Выглядели они ужасно - бледные, зеленые, потрясенные... Неужели это и есть мои клиенты?
      Несколько минут спустя зал таможенного контроля заполонила добрая сотня совершенно несчастных и измученных людей. Чувствовалось, что они перенесли мучительный полет. Многие были в летах. Мужчины сразу усадили своих дам в кресла и хлопотали над ними, как наседки. Две стюардессы склонились над старушками, которым, судя по всему, было совсем плохо.
      Я протиснулся в зал таможенного контроля, предъявив вместо визитной карточки свой фирменный пиджак. От толпы отделился сухощавый старик.
      - Скажите, это вы курьер "Ардмонта"?
      - Да, сэр...
      - Моя фамилия Лич. Мы только что прилетели из Гэтвика... У нас был кошмарный полет. В самолет угодила молния и... Словом, моя жена сидит вон там, вместе со стюардессами. Ей очень плохо. Нам нужно как можно быстрее добраться до гостиницы.
      - Да, сэр. Мы сделаем все, что возможно. Багаж сейчас подадут.
      В следующий миг меня обступила толпа клиентов, взывающих о помощи мистер и миссис Мак-Лиш, мистер и миссис Андерсон, семьи Карстеров, Эдвардсов...
      Я всем пообещал одно и то же, молясь про себя, чтобы не задержалась выдача багажа. Как назло, проклятый багаж где-то застрял.
      Я подошел к одной из стюардесс. Она мило, хотя и озабоченно улыбнулась.
      - Да, нам пришлось туго, - призналась она. - в одну из воздушных ям мы провалились на добрых полтысячи ярдов. Почти всех вывернуло наизнанку - мы ведь только-только их накормили. Раненых нет, но бедняжкам очень плохо.
      - Да, сочувствую.
      - Скверная история. Сколько здесь ваших?
      - Шестнадцать человек.
      - Удачи вам.
      - Спасибо.
      Движущаяся лента изрыгнула первые чемоданы с саквояжами. Их тут же оттаскивали. Слава богу, таможенники вошли в наше положение, и никого не задерживали.
      Я зорко высматривал наклейки с эмблемой "Ардмонта" и посылал за багажом носильщиков, одновременно препровождая туристов в автобус.
      Вот вам и наставления. В них не было ни слова о болтанке, молниях и воздушных ямах, о несчастных клиентах, перепачканных собственной рвотой и мечтающих только об одном - как бы лечь и тихо умереть. Зато идиотские наставления вменяли мне в обязанность пересчитать весь багаж и проставить свои инициалы внизу каждой эмблемы. Ха, представляю, как бы сказал этим злосчастным мученикам, чтобы они подождали ещё полчасика, пока я поставлю свои метки на все шестьдесят семь сумок, баулов и чемоданов.
      К чести своей с погрузкой всего багажа и всех клиентов в автобус я справился за пятнадцать минут. Покончив с этим делом, я влетел в автобус и скомандовал шоферу:
      - Вайа - быстрей!
      Пройдя по проходу, я обратил внимание на миссис Мак-Лиш. Выглядела она страшнее смерти - бледно-зеленая, осунувшаяся; её голова покоилась на плече мужа. Он возвел на меня мученические глаза и прошептал:
      - Нет ли у вас случайно бумажного пакета?
      О, Господи!
      Несколько пакетов у нас было припасено, на всякий случай. Для детей, например. Я прошел к переднему сиденью и прихватил несколько штук, однако уже на обратном пути раздал пару пакетов по просьбе мистера Андерсона и миссис Эдвардс. Вручив пакет мистеру Мак-Лишу, я отвернулся, чтобы спросить, не нуждается ли в помощи кто-нибудь еще. И тут это случилось... Послышался сдавленный звук, и на мои брюки что-то выплеснулось. Я быстро повернулся. Бедная миссис Мак-Лиш - она лишь немного не донесла до рта бумажный пакет. Муж был облит с головы до ног, да и мне досталось. Что, черт побери, советовали делать в подобных случаях эти проклятые инструкции? Я ломал голову в поисках решения, когда кто-то участливо протянул мне кипу бумажных салфеток. Я поделил их пополам с Мак-Лишом, который сидел с раздавленным видом, совершенно убитый случившимся.
      - Извините, пожалуйста, - проскулила его жена.
      Мак-Лиш потрепал её по руке и принялся вытираться.
      - Ничего страшного, дорогая. Ты не виновата. Скоро мы уложим тебя в постель.
      Не знаю, что сработало - звук, зрелище или запах, - но в следующую минуту разразилась настоящая буря. Слева и справа послышались вскрики и стоны, а в ноздри шибанул тошнотворный кисловатый запах... Словом, до приезда в "Сан-Винсент" вывернуло наизнанку ещё восьмерых. Более гнусного получаса я не проводил ещё за всю жизнь, начиная с самого рождения.
      Выскочив из автобуса, я взбежал по ступенькам отеля и проорал ночному портье:
      - К чертям книгу регистрации - расселите их побыстрее! Соберите всех носильщиков и коридорных. Через пять минут все должны лежать в постелях!
      Шум, гам, суета, но в считанные минуты всех десятерых постояльцев "Сан-Винсента" препроводили к лифтам. Мак-Лиш на прощание пожал мне руку.
      - Не знаю, как вас благодарить. Без вас мы бы пропали. Извините за все.
      - Ну, что вы. Ложитесь побыстрее. Утром я вас навещу. Если вам нужен врач, или понадоблюсь я - уведомите портье. Он даст вам мой номер.
      Остальных я напутствовал примерно так же.
      В "Польенсу" автобус домчал вихрем. Там повторилась в точности такая же сцена. Проводив глазами последнего туриста, я с облегчением вздохнул и вернулся в автобус. Бедняга водитель, помогавший мне перетаскивать багаж, тоже промок до нитки. Я наградил его щедрыми чаевыми, а он в ответ рассыпался в благодарностях.
      - Ле эстой муй аградесидо, - сказал я. Очень, мол, за все признателен.
      Он пожал плечами и улыбнулся.