Вдруг я заметил Джила, который, сняв очки, молотил, словно боксерскую грушу, парня раза в два крупнее, чем он сам. Впрочем, и сам Джил продержался недолго. Просвистевшая в воздухе бутылка обрушилась ему на затылок, отправив его в продолжительный нокаут. Впрочем, обидчику ликовать не пришлось - сперва ему заехали ногой под ложечку, после чего паровой молот Барни довершил уничтожение.
      Шмяк! Барни вмазали по зубам ножкой стула. Тихоня Дейв тут же расцветил стулометателю глаз.
      Я поискал взглядом Патрика и Аманду, но тщетно. Должно быть, Патрик, прожженный проныра и решительный стратег, уже давно оценил обстановку и отважно смылся через черный ход. Возможно, даже не забыл прихватить с собой Аманду. Или - затаился в дамском гальюне. Пардон - туалете. Опять же с Амандой.
      Внезапно пронзительно задребезжали свистки и в дискотеку ворвались полицейские, размахивая литыми резиновыми дубинками. Хлоп, блип, керблям!
      - Всем выстроиться к стене! Живее!
      Вид у блюстителей порядка был недобрый, скажу я вам. У некоторых в руках блестели револьверы.
      Меня немилосердно извлекли из-за барабана и, если бы не Лайла, не миновать мне удара увесистой полицейской дубинкой по затылку.
      Ну и Содом! Мрак. Как будто дискотека подверглась массированной бомбардировке. Не сойти мне с этого места, если во всем зале уцелел хоть один стол или стул, а уж о бутылках, некогда гордо красовавшихся за стойкой бара, я и вовсе не говорю.
      Забившись с Лайлой в дальний угол, я обнял её за талию и притянул к себе. Перепуганная насмерть девушка трепетала, как зверек.
      - Не бойся, малышка, все будет в порядке.
      Откуда-то вынырнули Патрик с Амандой, конвоируемые угрюмым стражем закона. Вид у Патрика был неважнецкий. Плащ разорван, губа предательски вздулась и побагровела. Однако, приблизившись к нам, отважный ирландец нашел в себе силы улыбнуться. Я невольно устыдился собственной трусости. Молодчина, Патрик - дожно быть, бился, как лев.
      - Чем тебя так? - поинтересовался я. - Бутылкой или хуком справа?
      Патрик застенчиво улыбнулся.
      - Ни за что не угадаешь. Дверью! Я прятался за ней, а какой-то козел врезался в неё с такой силой, что я едва не лишился верхней челюсти.
      Аманда казалась бледной как мел и потрясенной, но внешних признаков повреждений я не заметил. Все мы нуждались в хорошей дозе спиртного.
      Я огляделся по сторонам. Барни зажимал носовым платком окровавленный рот. Джил сидел на полу, сокрушенно потирая затылок. Дейв выглядел как огурчик, хотя правая брючина была раскроена снизу доверху. Льюис растирал запястье и дул на ободранные костяшки пальцев. Несколько матросов валялись на полу: некоторые глухо постанывали и кряхтели, другие не подавали признаков жизни. Я пошарил глазами в поисках Сэма Райана, но не обнаружил его.
      Испанцы, сгруппировавшиеся возле остатков бара, также имели довольно потрепанный вид. Трое безжизненно распростерлись на полу, а остальные сидели или пытались встать, держась за головы и потирая ушибленные места. Один из них рыдал в три ручья. Может, оттого, что драка закончилась, не знаю.
      В залу вошел огромного роста детина в форме американского военного патруля. Приблизившись к нам, он угрожающе спросил:
      - Вы туристы?
      - Нет, мы здесь работаем, - ответил я. - В компании "Ардмонт Холидейз".
      - О'кей, вами займется местная полиция.
      Он зашагал прочь, высматривая, кого бы убить.
      Наконец, один из суровых испанских полицейских удостоил нас внимания и спросил на ломаном английском:
      - Вы туристы?
      Я ответил по-испански, отчего его жесткое лицо несколько смягчилось.
      - Нет, - сказал я. - Мы сотрудники компании "Ардмонт Холидейз". А сюда просто зашли потанцевать.
      Поочередно удостоив нас внимательным взором, он произнес:
      - Хорошо, встаньте пока рядом с туристами.
      Так мы и стояли, разбитые на три группы: местная молодежь, американские моряки и туристы. Что ж, по меньшей мере, нам ничего не угрожало. Что можно сделать с невинными туристами, случайно оказавшимися на месте происшествия?
      Увы, я жестоко просчитался.
      - Эй, парни, топайте за мной!
      Американцы побрели вслед за полицейским; живописная процессия - одни прихрамывали, другие плевались кровью, третьи помогали ковылять наиболее пострадавшим товарищам.
      Проходя мимо нас, Барни ухмыльнулся, обнажив окровавленную десну, в которой там, где ещё недавно помещалась пара здоровых крепких зубов, теперь зиял изрядный пробел.
      - Пока, жебята! Жад был пожнакомишша. Шпашибо жа вшо...
      - Топай, топай, - подтолкнул его военный полицейский, для вящей убедительности двинув великану дубинкой в ребра.
      Бедный Барни.
      Гигант, ухмыльнувшись напоследок, исчез за портьерой. Так уходят военные моряки - окровавленные, но непокоренные, с гордо поднятой головой. А вот Сэма Райана по-прежнему видно не было. Должно быть, его унесли во время боя.
      Настал черед испанцев. Осатаневшие полицейские быстрехонько вытолкали их за дверь, подгоняя дубинками и возгласами:
      - Vaya, rapido. Пошли, мол, и живо.
      Парнишка, который уже успел обрыдаться, вопил:
      - No fui yo! No es culpa mia! Не виноват, мол, чего пристали.
      Впрочем, в ответ он удостоился только увесистого пинка под зад и не слишком доброжелательного пожелания заткнуться.
      Когда последнего из аборигенов вытолкали вон, я впервые с начала сражения заметил Дюка Стаффорда. Красавчик скорчился в три погибели на колченогом табурете, прижимая пропитанный кровью платок к распухшему носу. Заприметив меня, он испепелил меня взглядом, а в следующую секунду сполз с табурета, проковылял к одному из блюстителей правопорядка и что-то ему сказал.
      Полицейский выслушал его, внимательно посмотрел на меня, потом кивнул и устремился в нашу сторону.
      - Сейчас что-то будет, - уголком рта шепнул я Патрику.
      Приблизившись к нам, полицейский спросил меня по-испански:
      - Вы пришли сюда вместе с этими американцами?
      - Э-ээ, да, но не совсем...
      - Пройдите со мной.
      - Послушайте, сеньор...
      - Venga! - рявкнул он. - Идите за мной!
      Мы и пошли. А что, скажите на милость, нам оставалось делать?
      * * *
      Что ж, по крайней мере, путешествовали мы в сносных условиях - на заднем сиденье лендровера. Провинившихся янки засунули в военный транспортер, а испанцев затолкали в полицейский грузовичок.
      Дверь лендровера захлопнули, заперли, после чего нас повезли в неведомом направлении в сопровождении двоих вооруженных полицейских.
      - Уничтожу Стаффорда, - тихонько прошипел Патрик. - Кастрирую при первой же встрече.
      - Не пугайтесь, девочки! - успокаивающе произнес я. - Нам ничего не сделают. Просто порасспросят о том, о сем - и отпустят.
      Так оно и вышло. Правда, продолжались расспросы битых два часа.
      Возможно, вам никогда не выпадала честь быть задержанным и препровожденным в мрачное серое и давящее на психику здание, в котором размещалось полицейское управление Пальмы. Если так, то не огорчайтесь и утешьтесь другой, более приятной забавой - покатайтесь, например, верхом на акуле или пощекочите за задницу тарантула.
      Нам и вправду было там не до смеха.
      - Интересно, куда нас посадят? - задумчиво произнес Патрик, оглядывая сырые и голые стены комнатенки, освещаемой лампочкой яркостью в полсвечи.
      - Что? - переспросил я.
      - В какую темницу нас заточат? В яму со змеями?
      - Нет, в обыкновенную камеру со щипачами и громилами.
      Патрик поежился.
      - Боюсь, что ты прав.
      - Хватит каркать! - прикрикнула Аманда. - И без вас тошно.
      Как ни странно, девушки больше не выглядели напуганными. Должно быть, потому, что, в отличие от нас, не имели представления об испанской полиции. И я не собирался просвещать их на сей счет.
      Двадцать томительных минут спустя тяжелая дверь приоткрылась и в каморку вошел пузатый полицейский в мешковатом мундире, заляпанном неровными жирными пятнами. Остановившись перед нами, он заложил пальцы за ремень, немного постоял, покачиваясь на носках и на пятках, потом буркнул по-английски, указывая на меня:
      - Ты первый!
      Мое сердце судорожно забилось. Покосившись на Патрика, я произнес с наигранной веселостью:
      - Если я не вернусь, передай всем, что я пал смертью храбрых. Все свое состояние завещаю тебе. Прощай, друг.
      - И выпивку тоже? - выкрикнул он вдогонку мне.
      Я проследовал за Педро-Пузаном по длинному мрачному коридору. Не сойти мне с этого места, если в темных углах не попискивали крысы или какие-то другие мерзкие твари. Хотя, готов допустить, что это были давно не смазывавшиеся дверные петли. Миновав несколько обитых железом дверей, мы наконец остановились перед одной из них. Постучав, а потом подув на ушибленные костяшки пальцев, Брюхан пропустил меня вперед. Я ожидал, что окажусь в полутемном подвале, к стенам которого прикованы тощие, как скелеты, заключенные, извивающиеся под пытками инквизиторов. На самом деле, меня ввели в светлый и довольно уютный кабинет.
      За крупным письменным столом восседал невысокий плюгавый и тощий, как глист человечек с черными как смоль волосами и тонюсенькими усиками. Вперив в меня пытливый взгляд, он указал на стул. Я сел, чувствуя себя на толику счастливее.
      - Ваша фамилия? - спросил он, изготовившись писать.
      - Тобин. Т, о, б, и, н. Рассел Тобин.
      - Адрес и род занятий?
      Я сказал.
      Человечек приподнял голову.
      - Как случилось, что вы пришли на дискотеку вместе с американцами?
      Я выложил все без утайки.
      - Вы видели, кто ударил американца ножом?
      - Нет, - ответил я машинально, даже не подумав.
      - Но вы при этом присутствовали?
      - Было темно и очень многолюдно. Я ничего не видел.
      Я не собирался ни в чем признаваться. Свидетелей у них было и так хоть пруд пруди, а мне вовсе не улыбалось торчать у них в течение месяца, дожидаясь вызова в суд. Чутье подсказывало мне, что нужно все отрицать. Мне предстояло жить и работать на Мальорке и, чем меньше меня ожидало общения с полицией, тем приятней обещала быть моя жизнь. Тем более, что один из злополучной четверки испанцев, захваченный в плен Барни, уже находился в руках местных блюстителей порядка.
      - Значит, ничего полезного вы мне не сообщите? - заключил инспектор.
      Меня так и подмывало выкрикнуть, что зачинщик - Дюк Стаффорд, который устроил всю эту кутерьму в рекламных целях, но я сдержался. Стаффорд ещё свое получит. Отныне за его заведением будет глаз да глаз. Любой чужестранец, занимающийся в Испании собственным бизнесом, остается чужестранцем. Один неверный шаг - и его вышибают под зад коленкой.
      - Хорошо, вы можете идти, - вздохнул инспектор и перевел взгляд на Педро. - Приведите второго мужчину.
      Когда дверь за Брюханом и Патриком захлопнулась, я заговорщически прошептал Лайле и Аманде:
      - Учтите - про драку с ножом ни гу-гу. Вы ничего не знаете - ясно? - Я боязливо оглянулся по сторонам. - Нас наверняка подслушивают. Если вас заметут как свидетелей, нам всем конец. Усекли?
      Девушки с готовностью закивали.
      - Ой, как интересно! - Лайла захлопала в ладоши.
      - Нет, мне это не в лом, - поморщилась Аманда.
      Женщины!
      Минут десять спустя вернулся Патрик, сияя, как новенькая песета, и идиотски ухмыляясь.
      - Ха! Представляете - его двоюродный брат живет в Дублине!
      Ну и везет же этому прохвосту!
      - Все вы ирландцы одним миром мазаны, - проворчал я.
      - Угу. Мы уж почесали языки про старый добрый Дублин. Старина инспектор хочет как-нибудь махнуть туда. Славный малый.
      Настал черед Лайлы. Двадцать минут проползли в томительном ожидании. Господи, подумал я, похоже, она влипла. Неужели брякнула, что видела, как упал Сэмми? Я уже мысленно представлял себе, как меня ведут обратно и инспектор грозно вопрошает: "Почему вы утаили от меня то, что рассказала эта милая девушка? Что ещё вы скрываете?" Я уже слышал, как он скомандовал: "Педро, прикуй этого негодяя к стене и принеси каленое железо. Ты у меня запоешь, английский мерзавец!"
      Дверь открылась. На пороге возникла Лайла, улыбавшаяся точь-в-точь, как Патрик.
      - А меня угостили кофе, - похвасталась она.
      - Странно еще, что он не пригласил тебя на ужин, - пробурчал я.
      - Как раз пригласил, - фыркнула она. - И был страшно разочарован, когда я ответила, что мы завтра улетаем домой.
      Я облегченно вздохнул и расслабился.
      - Тебе не плохо? - озабоченно спросила Лайла. - Ты весь вспотел.
      Аманда отсутствовала примерно столько же, а вернулась, восторженно сияя, как последний Патрик.
      - Он просто лапочка. Такой внимательный и заботливый. Спросил, приедем ли мы с Лайлой сюда на следующий год. Я пообещала, что мы постараемся.
      Когда лендровер подвез нас к тому месту, где я оставил свою машину, было уже около трех утра. Автомобиль Патрика стоял неподалеку.
      - Устала? - спросил я Лайлу.
      Она рассмеялась.
      - Нет, нисколько. Я слишком возбудилась, чтобы теперь уснуть.
      - Прокатимся?
      - С удовольствием.
      Я повернулся к Патрику.
      - А у вас какие планы? Спать?
      - Со временем, - ухмыльнулся этот котяра. - Но вы можете нас не ждать. Покатайтесь.
      - Девушки до полудня пробудут в Пагуэре. Мы уговорились с Лайлой встретиться потом у "Сан-Винсента" и поваляться на пляже. Хотите присоединиться к нам?
      - Конечно! - радостно воскликнула Аманда.
      - Разумеется, - улыбнулся Патрик. - Значит, около двенадцати увидимся.
      Мы распрощались и Патрик с Амандой отчалили, держась за руки. Я распахнул перед Лайлой дверцу "мерседеса".
      - Куда прикажете, мадмуазель?
      - Куда скажешь.
      - Есть хочешь?
      Она чуть призадумалась.
      - Пожалуй, да. Что-то я вдруг проголодалась.
      - Я знаю одно местечко, где тебя совершенно задаром угостят роскошным сандвичем с курицей и чашкой ароматного кофе впридачу.
      - Чего же мы ждем - поехали!
      Я, улыбаясь до ушей, запустил мотор и покатил в Пальма-Нову.
      * * *
      Случилось так, что мы напрочь позабыли про сандвич с кофе. Когда я вышел из ванной, уже готовый топать на кухню, чтобы заняться стряпней, Лайла стояла у раскрытого балкона, любуясь на предрассветный залив. В комнате было темно, но лунный свет призрачно озарял её волосы.
      Я подкрался сзади и обнял Лайлу за тонкую талию. Она подставила мне щеку для поцелуя, а потом повернулась и прижалась ко мне всем телом.
      - Как здесь красиво, - промурлыкала она. - Такая яркая луна. И воздух напоен каким-то неземным ароматом. - Она глубоко вздохнула, закрыла глаза и принюхалась. - Господи, и почему я должна улетать в этот дурацкий Лондон? Расс, я не хочу отсюда уезжать.
      - Как я тебя понимаю.
      - Слишком уж скоротечны эти поездки. Совершенно выбивают из колеи. В следующий раз попробую задержаться подольше.
      - Непременно. Вот уж когда повеселимся на славу.
      Она рассмеялась.
      - Как сегодня?
      Мы замолчали, прильнув друг к дружке и прислушиваясь к ласковому шепоту моря.
      Наконец, Лайла снова вздохнула и сказала:
      - Я устала. Уложи меня в постель.
      Я заглянул ей в глаза.
      - В какую? Твою?
      Она медленно помотала головой и улыбнулась, уже засыпая на ходу.
      - Нет, дурашка. В твою, конечно же.
      Глава шестая
      Продрав глаза ровно в восемь утра, я едва не задохнулся от счастья, обнаружив рядом обнаженную женщину поразительной красоты; руки Лайлы были небрежно закинуты за голову, пышные волосы разметались по подушке. Я осторожно, чтобы не потревожить её, присел и залюбовался.
      Лайла была и впрямь достойна всяческого восхищения. Безукоризненная фигурка, стройное, гибкое, божественно пропорциональное тело. Мягкие губы те самые, которые казались мне столь жадными и ненасытными ещё четыре часа назад - были полуоткрыты, уголки чуть приподняты в загадочной улыбке. Она казалась спокойной и умиротворенной. Во мне заговорил мужчина. Пригнувшись к ней, я поцеловал её правую грудь. Лайла вздохнула и шевельнулась, её спина еле заметно изогнулась, но в следующее мгновение девушка расслабилась и безмятежно задышала, снова погрузившись в объятия Морфея.
      На этот раз я атаковал уже её левую грудь, осыпав её жадными поцелуями, а потом впился в нежный розовый сосочек. Лайла, вздрогнув, открыла глаза, улыбнулась, узнав меня, и промурлыкала:
      - Эй, торопыга, я ведь ещё сплю.
      - Можешь не просыпаться, я уже подыскал занятие себе по душе.
      - Я заметила.
      Лайла снова закрыла глаза, заложила обе руки за голову и, улыбаясь, притворилась, что спит. Продержалась она недолго. Не прошло и минуты, как из её груди вырвался протяжный стон, потом её ножки вытянулись в струнку, а сама она выгнулась дугой, и её тело стало извиваться - сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
      - Ой... Тобин, - задыхаясь, проговорила Лайла. - Мне же нужно... а-ах! ... на работу!
      - Разумеется.
      Глаза её были закрыты, вся она очутилась во власти удовольствия.
      - О-оо, - застонала она. - Расс! Ра-аааа-сс! Прекрати! О Боже... О Господи! Я больше не могу! Боже, какое счастье! А-аааааа!
      Она обхватила мою голову и изо всех сил прижала к своей груди, пока все её тело билось и содрогалось в сладостных судорогах, а из горла вырывались бессвязные животные звуки - то ли поскуливание, то ли всхипыванье. Когда наконец дрожь прекратилась, Лайла блаженно вздохнула и звонко рассмеялась, хлопая ладошами по кровати.
      - Ну, бандюга, ты у меня попляшешь, - заявила она. - Из-за тебя я не попаду на работу.
      - Это ещё почему?
      Она повернула голову и метнула на меня озорной взгляд. В глазах плясали бесенята, но я разглядел кое-что ещё - неприкрытую страсть.
      - Потому что я тебя хочу, - прошептала Лайла, обнимая меня и привлекая к себе. - Только теперь я хочу тебя всего! Иди ко мне!
      * * *
      В Пагуэру она выехала только в одиннадцать. Откровенно говоря, учитывая все обстоятельства, поразительно, что она вообще смогла уехать.
      * * *
      В полдень внутренний дворик отеля "Сан-Винсента", в котором разместился открытый бассейн, был охвачен той непередаваемой смесью грусти и веселья, что всегда царит в последний день отпуска таких людей как Дорис, Элла и им подобных. Рассевшись за столиками под бело-синими зонтами вокруг бассейна, они шутили и громко смеялись, наслаждаясь последними часами солнца и морского воздуха.
      Витторио, толстенький официант с бородавкой на носу, который обслуживал всю отъезжающую братию, буквально сбился с ног, не успевая таскать из бара нагруженные подносы.
      - Эй, Витторио, ещё один джин с тоником для миссис Фартинг, - крикнула ему вслед Элла, когда изрядно взмокший толстячок в очередной раз устремился к бару. - Эх, - вздохнула она, щурясь на солнце. - Как мне уже завтра будет недоставать всего этого. В нашем Манчестере все не так. Беда с этими отпусками - после них совершенно не хочется возвращаться домой. Я уже заранее знаю, что несколько дней буду ходить сама не своя. С другой стороны, нельзя же всегда отдыхать, верно?
      Она обращалась как бы в пустоту, но Альберт Фитч тут же поддержал:
      - А почему бы и нет, Элла. Или ты ощущаешь себя дома только тогда, когда дрожишь от холода?
      - Нет, Альберт, дело не в том. Просто я не могу долго пребывать в праздности. Я должна что-то делать, а не просто валяться на пляже целыми днями напролет.
      - Странно устроены эти англичане, - произнес Фред Стейли. - По-моему, они чувствуют себя хорошо только тогда, когда чувствуют себя плохо. Неужели страдания и лишения доставляют вам удовольствие?
      Дорис Черепахоу наклонилась к Вилли Рэндаллу.
      - Вилли, ты любишь страдать? - пробасила она.
      Вилли, который по самые уши погрузился в эротический журнальчик, вздрогнул и встрепенулся.
      - Что? - переспросил он.
      - Я спрашиваю, любишь ли ты страдать? - громко повторила Дорис.
      - А, да... - захихикал Рэндалл, не имея ни малейшего представления о сути беседы.
      - Сейчас он вовсе не страдает, - вступила в разговор его жена. - Но, если он не отложит свою мерзкую порнуху, я ему не завидую. Вилли, немедленно выкинь эту дрянь и поговори с нами.
      - О, с удовольствием, дорогая, - осклабился он. - О чем мы будем говорить?
      - Сперва отдай мне журнал, - усмехнулся Джордж Дарнли, отнимая его у Вилли. Открыв наугад какую-то страницу, он звонко шлепнул себя по коленке. - Чтоб меня разорвало! Вы только посмотрите на эту бабенку! В жизни не видел такой жо...
      - Джордж!
      - Желтой повязки для волос, - поспешно поправился Дарнли. - У неё изумительная повязка для волос... И больше ничего. - Он плотоядно гоготнул. - Кстати, вспомнил анекдотец про дочку жокея, которую переимели все конюхи. Представляете? Лошадиное дерьмо...
      - Заткнись, мерзавец, все это знают, - напустилась на Джорджа его благоверная, для вящей убедительности лягая супруга по лодыжке.
      - А-ууу-ыыыыиии! - взвыл Дарнли, громко хохоча.
      Глэдис, совершенно неотразимая в черном бикини (на добрую дюжину размеров меньше, чем ей требовалось), внезапно вскочила.
      - Я хочу всех вас сфотографировать! - звонко выкрикнула она. Соберитесь в кучку, пожалуйста. И ты, Расс, встань между Эллой и Дорис.
      - Не вздумай, Расс! - предостерегла меня Элла. - Если Дорис попадет в кадр, таким заморышам, как ты, там места не останется. Если на то пошло, даже я там не помещусь.
      - Очень остроумно, - фыркнула Дорис. - На твоем месте я также не стала бы купаться в этом бассейне. Ты устроишь цунами, под которым погибнет вся Европа.
      Я протиснулся между ними и скорчил гримасу, как будто оказался зажат между двумя тектоническими плитами - тем временем хохочущая Глэдис беспрерывно щелкала затвором. Вернувшись на свое место, я заметил, что из отеля выходит Патрик. Вид у него был потрясающий - даже легкий порыв ветра опрокинул бы беднягу на спину.
      Изможденно махнув мне вялой ручонкой, Патрик плюхнулся на ближайшее плетеное кресло. Я подошел к нему, улыбаясь до ушей, и поприветствовал:
      - Привет, Самсон. Кто обстриг твои волосы?
      Патрик устало закрыл глаза и прошептал:
      - Рассел, старый дружище... Я стою одной ногой в могиле... Если сегодня мне суждено отдать Богу душу... распорядись, чтобы на моем надгробии высекли слова: "Он умер от слишкой большой радости... общаясь с высокими пылкими брюнетками".
      - Поделом тебе, кобель неуемный.
      - Я знал, дружище, что могу рассчитывать на твое понимание и сочувствие. - Он приподнял лапку, которая тут же беспомощно плюхнулась на колено. - Друг, никогда ещё за всю свою бурную жизнь...
      - Никогда ещё за твою никчемную жизнь... Продолжай.
      - Я никогда... ни разу... - Он потряс головой и громко застонал. - Это было невероятно... немыслимо.
      - Тебе нужно выпить, старина. Ды дотрахался до потери пульса. Тяпни бренди.
      - Меня спасет только срочное переливание крови.
      - Хорошо, тогда выпей "Кровавую Мэри" - с настоящей кровью.
      - Невероятная бабенка!
      - Это ты уже говорил - раз десять. Ты это будешь теперь до вечера повторять или, наконец, расскажешь хоть что-нибудь? Мне, конечно, глубоко наплевать на твою жалкую сексуальную жизнь, но уж лучше помучиться сейчас, чем потом месяцами выслушивать скучнейшие скабрезные подробности.
      Я перехватил Витторио, который из последних сил тащил поднос, уставленный несколькими тоннами коктейлей, и заказал пару стаканов холодного пива.
      - Я даже не ложился, - пожаловался Патрик. - Точнее - ни на секунду не сомкнул глаз.
      - Не двигайся, старина. Ты истечешь кровью.
      - Уже, да? - Он растянул губы в мученической улыбке. - И все же, я умираю не зря. Но, кто, черт возьми, мог предположить, что в ней столько...
      - Ты имеешь в виду Аманду?
      - Кого же еще. Представляешь - мы занимались этим на рассвете прямо в море...
      - Пф - а где же еще!
      - А десять минут спустя - на пляже.
      - Обычное дело.
      - И в квартире.
      - Это уже банально. Нашел чем хвастать.
      - Какое счастье, что они сегодня улетают домой. Еще пара таких ночей и тебе пришлось бы катать меня повсюду в инвалидной коляске.
      - Интересно, - фыркнул я. - А кто бы катал меня?
      Патрик, ухмыляясь, открыл глаза.
      - Как - и тебя? Бегорра, и что за дьявол вселился в этих пташек? Должно быть, от жары все они с ума посходили. Клянусь, что у меня дома, в Ирландии, такого просто быть не может.
      - В Ирландии пташки, должно быть, вечно с ног падают, целыми днями напролет копая торф в ваших непролазных болотах.
      - Картофель, - поправил Патрик. - Эх, какие женщины!
      Подоспел Витторио и поставил перед нами на столик два высоких запотевших стакана с ледяным вспененным пивом. Смахнув пену и одним глотком опорожнив свой стакан наполовину, Патрик блаженно вздохнул и, опустившись пониже в кресле, вытянул вперед ноги.
      - Рассел, тебе никогда не казалось, что жизнь слишком прекрасна? спросил он. - И что в любую секунду весь этот рай может разлететься вдребезги из-за какой-нибудь ерунды? - Он снова вздохнул и смежил очи. Подумать только - прекрасная уютная квартирка, приличная работа, солнце, тепло... и бесконечный поток совершенно сногсшибательных девиц. Должно быть, я слишком долго вел праведную жизнь, раз меня так награждают.
      - Ничего, наслаждайся, братишка. Тебе недолго осталось. Продолжай в том же духе - и к четвергу откинешь копыта. Кстати, о чуде - вот и наши куколки...
      Из прохлады отеля вынырнули Лайла с Амандой. Прищурившись от яркого солнца, они обвели глазами бассейн и заприметили нас. Обе радостно замахали руками и устремились к нам. Выглядели девушки свеженькими и прелестными.
      - Приветик, - сказала Аманда, глядя на безжизненно распростертого Патрика.
      - Вы уж извините, что мой друг не может встать, - официальным тоном произнес я. - Он просто не держится на ногах.
      - Неужели? - игриво поинтересовалась Аманда.
      - Да, он всю ночь не смыкал глаз.
      Аманда расплылась до ушей, а её хорошенькая мордашка порозовела, несмотря на загар.
      - Как насчет того, чтобы выпить? - спросил я.
      - Выпить! - подхватила Лайла. - Потом ещё выпить, искупаться, позагорать, пообедать, снова искупаться и ещё немного позагорать. У нас осталось восемь часов, и я собираюсь использовать их на всю катушку... Вы же можете делать что хотите.
      - Отлично сказано! - оживился Патрик, делая безуспешную попытку приподнять свое немощное тело с кресла. - Заметано! Девушки, мы устроим вам праздник, который вы никогда не забудете.
      Так и случилось.
      Мой выводок тем временем порядком нализался. Альберт Фитч ухитрился свалиться в бассейн во всей одежде - он поспорил с кем-то на бутылку шампанского, что на одной ноге простоит минуту на трамплине для прыжков в воду. Элла, Дорис, миссис Фартинг и Миссис Дарнли расхаживали в купальниках, выбирая мисс Мальорку - из своего числа, разумеется. Фред Стейли, уже напоивший шампанским всю ораву, в приступе смеха опрокинулся на свой шезлонг и сломал его; мы потратили минут десять, извлекая его из-под обломков. За обедом же миссис Поппет, наклюкавшись почти до потери пульса, опрокинула тележку с закусками, так что все оказались по колено в сардинках с оливками; сама же она с веточкой спаржи в зубах торжественно восседала посреди произведенного бардака.
      День промчался незаметно. В шесть часов Патрик отвез девушек в Пальму, чтобы они собрали вещи и упаковались, а я принялся объезжать свои отели, занимаясь последними приготовлениями.
      В семь вечера к "Сан-Винсенту" подкатил наш автобус, и водитель Антонио начал укладывать багаж.
      Грустное это занятие - наблюдать, как люди прощаются с недавно приобретенными друзьями, обмениваются адресами и телефонами, клятвенно обещают встретиться по возвращении домой. Сразу становится ясно - отпуск закончился.
      - Пока, Франческо, - попрощалась Элла с портье. - Спасибо за заботу, милый. Давай поцелуемся. До встречи на будущий год.
      Все погрузились в автобус. Немного странно было, привыкнув каждый день созерцать всю компанию в одних купальниках, теперь увидеть их в выходной одежде; женщины щеголяли нарядами и прическами, мужчины неловко жались в костюмах при галстуках. Впрочем, выглядели все загорелыми и поздоровевшими. А видели бы вы этот жалкий сброд две недели назад!
      - Пока, Франческо! До встречи в следующем году, Витторио!
      Мы покатили в "Польенсу", потом заехали в отель "Пальму", чтобы забрать остальных, и - взяли курс на аэропорт.
      - Посмотри-ка, Джордж, - игриво окликнула Джорджа Дарнли Дорис Черепахоу, когда мы проезжали мимо скамейки, на которой расположилась стайка молоденьких девчушек в крохотных бикини. - Небось, в своем Блэкборне таких не увидишь.
      - Увы, - мрачно вздохнул Джордж. - Пятьдесят недель теперь страдать, дожидаясь следующего праздника.
      - Ладно, сейчас я стерплю, - процедила его супруга. - Но дома тебе мало не будет, это уж точно!
      - Леди и джентльмены... - воззвал я в микрофон.
      - О, Расс проснулся. Спой нам, Рассик, и не сиди, как в воду опущенный.
      - Спою я чуть попозже, а пока хочу сказать вам следующее. От имени компании "Ардмонт Холидейз" выражаю надежду, что все вы хорошо отдохнули и не жалеете о том, что приехали сюда. От себя же лично хочу добавить, что получил огромное удовольствие от знакомства с вами и буду счастлив видеть всех вас снова.
      - А от нас скажу я, Рассик, - прогнусавила Элла Харботл. - Ты - очень милый, внимательный и заботливый. И вообще очаровашка. Верно я говорю?
      - Дааа! - грянул дружный рев. Вся компания разразилась бурными аплодисментами. Вы не поверите, но я почувствовал, что к горлу подкатил комок.