ПРОЛОГ

— Ваши повеления выполнены. Ваше Высочество. Долги людям полностью выплачены.

Зак отвел взгляд от окна кабинета, через которое наблюдал за любимым арабским скакуном, устроившим переполох в загоне. Его Высочество посмотрел на своего самого преданного помощника, и в его темных, как ночь, глазах блеснуло откровенное раздражение.

— Не полностью. Долг мне еще не возвращен.

Англичанину сообщили?

— Как приказали, Ваше Высочество.

В голосе слуги Зак заметил нечто настораживающее.

— Он пришел на встречу, Шариф?

Тот побледнел.

— Мне сообщили, что он прислал свою сестру, — запинаясь, произнес помощник и отступил назад, заметив вспышку гнева в глазах принца.

«Значит, англичанин снова избежал ответственности», — мрачно размышлял Зак. Иногда ему хотелось, чтобы Казбан не был таким просвещенным государством. Он с удовольствием бы вернулся к племенным традициям и наказал Питера Кингстона по заслугам.

Шариф откашлялся:

— Учитывая важность встречи, решение англичанина неожиданно. Интересно, что за человек посылает женщину отстаивать его интересы?

— Трус, — Зак сжал губы. Англичанин ловко избежал наказания. — Но ведь мы знали, что Питер Кингстон трус. Неудивительно, что он приносит в жертву родственницу, пытаясь спасти собственную шкуру.

— Он явно полагается на вашу снисходительность, — высказал свое мнение Шариф.

Знай Питер Кингстон что-нибудь из прошлого Зака, он бы никогда не решился на такой шаг. Чувства принца к женщинам были какими угодно, но только не добрыми и снисходительными. Жизнь убедила его самым безжалостным способом, что все женщины бездушны и эгоистичны. Усвоив горький урок, Зак стал относиться к ним с цинизмом и презрением.

— Этот человек — обыкновенный вор, хотя я признаю, что он умен. Он украл сбережения простодушных, трудолюбивых граждан. В его стране это, может, и допустимо, но я не склонен проявлять снисходительность.

Шариф сложил руки в мольбе.

— Его деяния привели бы многих к непомерным лишениям, если бы не ваше великодушное вмешательство, Ваше Высочество. Вашим людям следует знать, что именно вы…

— Это не важно, — прервал Зак и нахмурился. Он прохаживался по кабинету, и красивый ковер заглушал звук его шагов. — Важно, что мы открыто предупреждаем тех, кто захочет встать на такой же бесчестный путь, как Кингстон. Он предвидел расправу и поэтому не пришел на встречу. Он не только бесчестен, но и не хочет отвечать за собственные действия. Я накажу его в назидание другим.

Шариф глубоко вздохнул.

— Посылая свою сестру, он рассчитал правильно.

Не секрет, что вам нравится общество женщин. Ваше Высочество, — тактично заметил он.

Зак прищурился.

— В постели, — тихо сказал он. — За ее пределами женщинам не место в моей жизни.

Взгляд Шарифа вдруг стал сочувственным.

— Ваш отец все больше настаивает на вашей женитьбе, Ваше Высочество.

Зак заскрежетал зубами.

— Мне это известно, — холодно ответил он, и Шариф вздохнул.

— Вы, без сомнения, скажете, что я превышаю полномочия, — запинаясь, произнес советник, — но, поскольку знаю вас с детства, я печалюсь, что вы одиноки.

— Ты верно сказал о превышении полномочий, ответил Зак ледяным тоном, но его черные глаза чуть смягчились. Старик советник был одним из немногих, кому он доверит собственную жизнь. — Не трать эмоции, Шариф. Я выбрал одиночество, но хорошо понимаю, что мое холостяцкое положение раздражает отца.

Зак знал, что время для женитьбы подошло, но он не станет жениться в угоду отцу. И выберет невесту сам.

— Что до мисс Кингстон… — его губы угрожающе сжались.

Шариф печально покачал головой.

— Уверен, англичанин считает, что вы никогда не причините боли женщине.

— Боль бывает разная, Шариф, — промолвил Зак.

А про себя подумал: «Есть боль от любви, и есть неистовое страдание от предательства». — Он решил отправить в бой женщину, надеясь, что я не захочу с ней драться, но я разочарую его.

Зак повернул голову и посмотрел на меч, лежавший на столе. Он поднял его и сжал изысканно украшенную рукоятку.

Предательство Быстрым, сильным движением он рассек воздух ужасающим клинком.

«Женщине надо быть сильной», — подумал Шариф, испытывая к сестре Питера необъяснимое сострадание. Красивое лицо Зака было суровым и неумолимым. Если Питер Кингстон хотел вести двойную игру, тогда он просчитался.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Его Высочество сейчас примет вас, мисс Кингстон. Во время разговора вам придется стоять и говорить, только когда вам позволят, — угрюмый мужчина в халате слегка поклонился. — Мне следует предупредить вас, что Его Высочество очень занятой человек. Я советую ради вашей же пользы не отнимать понапрасну его время.

Эмили судорожно сглотнула и подумала: и почему она согласилась исполнить это поручение?

Потому что она хотела помочь, а не быть вечной младшей сестренкой. Питер так много сделал для нее. Ей казалось, что несколько дней в Казбане будут интересными, неким приключением в ее скучной, огражденной от всего жизни.

Наследному принцу Закуру аль-Фаризи не понравится то, что она должна сказать.

«Если пойду я, Эм, меня бросят в тюрьму» — таковы были слова брата.

В тот момент она думала, что брат преувеличивает, — неужели в государстве Казбан такие жестокие законы? Попросить принца об отсрочке платежа в Англии казалось очень легким, но теперь Эмили сомневалась в этом, а суровое лицо советника не придавало ей твердости.

Стараясь сохранять спокойствие, она поднялась.

«Что с того, что мужчина обладает блестящим умом, забавляется с женщинами и имеет сердце словно ледяная глыба?» — уговаривала она себя. Все равно половина женщин мира влюблена в него. Ей надо лишь передать послание брата и уехать.

А если она скажет что-нибудь не так?

Эмили понятия не имеет, как разговаривать с человеком, который с утра обсуждает условия сделок на миллиард долларов. Брат, должно быть, сошел с ума, послав ее.

На ее вопрос о долге брат ответил, что у него небольшая проблема с наличностью, которая скоро утрясется, и ей не о чем беспокоиться.

Вспоминая, каким напряженным был брат в их последнюю встречу, она вдруг пожалела, что не расспросила его поподробнее.

Она пошла за мужчиной по мраморному коридору длиной, казалось, в несколько миль, стараясь не робеть при виде сверкающего экзотического интерьера Золотого дворца Казбана. В любое другое время ее пытливый учительский ум задавался бы вопросами об истории древнего строения, но вооруженные стражники почти у каждой двери не располагали к подобным мыслям.

Она же просто посыльный. Так почему вдруг ей захотелось убежать — по пыльным улицам Казбана, через таинственную, выжженную солнцем пустыню, по которой она ехала из аэропорта? Захотелось домой, в крошечную английскую деревушку, назад к своему одиночеству.

Эмили отогнала эту мысль. Впервые в жизни она нужна своему брату, ведь он много сделал для нее после смерти их родителей.

Девушка старалась не отставать от провожатого.

— Пожалуйста, идите медленнее. Мои туфли не подходят для бега по мраморным полам, — пробормотала она. — Я не хочу предстать перед принцем со сломанной лодыжкой.

По правде говоря, она совсем не хотела видеть принца…

Мужчина взглянул на нее сочувствующе.

Почему все так боятся Зака аль-Фаризи?

Был ли он таким бессердечным и безжалостным, как говорили?

Напоминая себе, что в каждом человеке есть что-то хорошее, Эмили подавила смятение.

Мужчина остановился у двери, охраняемой самым большим числом стражников, и подал знак следовать за ним.

— Если принц так занят, может, мне уехать домой? — дрожащим голосом спросила она. Но тут мужчина втолкнул ее в огромную комнату.

Она остановилась как вкопанная, открыв от изумления рот, настолько красивой и экзотической была эта комната. Проникающий через многочисленные окна свет падал на изысканный гобелен, висевший на дальней стене.

Эмили вглядывалась в каждую деталь изображенной на гобелене лошадиной скачки. Секунду она стояла неподвижно, плененная неукротимостью лошадей и энергией, исходящей от гобелена, сотканного настолько искусно, что можно было почти слышать стук копыт и фырканье животных, захваченных азартом гонки. Ее взгляд скользнул с гобелена на низкие диваны, обитые золотым шелком.

В углу комнаты находился огромный письменный стол, а на нем — мощнейший компьютер.

От контраста между экзотикой и современностью Эмили на мгновение зажмурилась. Очевидно, это кабинет.

— Простите, — она попыталась еще раз заговорить с мужчиной. — Вы можете сказать, когда я встречусь с принцем? Если он в самом деле очень занят, возможно, мне следует уйти.

К ее изумлению, вместо ответа мужчина пал на колени.

— Вы хотите уйти, мисс Кингстон? — раздался холодный голос у нее за спиной. — Неужели мы настолько негостеприимны, что, едва приехав в страну, вы хотите покинуть ее?

Эмили повернулась, чтобы увидеть говорившего, и встретилась с глазами незнакомца.

Во рту у нее пересохло.

Фатальный блеск глаз неизвестного сразу же взял ее в плен. Голова закружилась, тело дрожало, она не могла двигаться и думать. Только когда он наконец прошел вперед, Эмили освободилась от его власти.

Вероятно, она была так поражена обстановкой, что не заметила его, когда вошла.

Но как могло такое произойти? Ведь он доминировал над всем. На первый взгляд он выглядел по-светски, на нем был великолепно сшитый костюм, но, несмотря на западный лоск, Эмили не сочла бы его обычным бизнесменом, скорее морским пиратом или бедуином, настолько его взгляд и внешность соответствовали пустынному пейзажу, который она наблюдала по дороге в Казбан.

Все в нем было откровенно мужским — от блестящих, черных, как вороново крыло, волос до совершенной симметрии поразительно красивого лица.

Почувствовав головокружение, дрожа от своей странной реакции, Эмили несколько раз глотнула воздух и попыталась взять себя в руки. Провожатый поднялся с колен.

— Вам следует поклониться принцу, — прошипел он злобно, и девушка смущенно посмотрела на него.

— Принцу? Я поклонюсь, конечно. — И только тут к ней пришло осознание момента. О боже!

Она быстро поклонилась, пытаясь исправить ошибку.

Конечно, ей следовало догадаться, все в этом человеке кричало о королевском величии — осанка, манеры, блеск в темных, как ночь, глазах.

— Простите, — запинаясь, произнесла она и поклонилась снова, на всякий случай. — Но отчасти вы сами виноваты: вы одеты не как принц и вы не представились.

Провожатый приглушенно ойкнул, не веря своим ушам, но принц не дрогнул.

— А как мне следовало одеться, мисс Кингстон? — спокойно спросил он, и Эмили задрожала — низкий мужской голос обволакивал ее, как тающий шоколад.

— Ну, как арабскому принцу, — ответила она. — Халат, украшения…

Эмили на мгновение закрыла глаза. Она казалась себе такой глупой, и принц, судя по язвительному выражению лица, думал так же.

— Вы полагаете, что это некое представление, заметил он вкрадчиво и насмешливо, — и нам всем следует носить экзотические костюмы?

Он повернулся к мужчине, который слушал их разговор с нескрываемым ужасом, и отрывисто произнес несколько слов на незнакомом языке.

Поспешно удаляясь, мужчина бросил на Эмили предупреждающий взгляд.

— Мне жаль, что произошло такое недоразумение, Ваше Высочество, — пробормотала она.

— Я не виноват, что так произошло, мисс Кингстон.

Эмили не сводила с него глаз: принц был ослепителен. Она подумала: «Почему только половина женщин в мире влюблена в него? Остальные слепы или мудры?»

Вдруг поняв, что впервые в своей скучной, спокойной и беззаботной жизни она столкнулась с опасностью, Эмили отступила назад.

Она очень надеялась, что принц не умеет читать мысли.

— Вы, должно быть, интересуетесь, почему я здесь.

— Я не приглашал вас.

Эмили вспыхнула, но потом собралась, сказав себе, что, кем бы он ни был, у него нет права быть грубым.

Она посмотрела на его могучие плечи и подумала, зачем ему стража, он при желании мог справиться в одиночку с целой армией.

Он был воплощением идеального мужчины. У нее пересохло во рту, когда его оценивающий, надменный взгляд скользнул по ней.

— Подойдите ближе, — властно приказал он, и она подчинилась, как под гипнозом.

При росте метр семьдесят восемь сантиметров она привыкла смотреть мужчинам прямо в глаза и ненавидела свой рост, но, стоя перед этим человеком, должна была запрокидывать голову. Впервые в жизни она почувствовала себя хрупкой и женственной.

— Итак, я надеюсь, мисс Кингстон, вы приехали, чтобы выплатить долг брата.

Что-то в его тоне заставило Эмили пожалеть о том, что она не осталась в Англии.

— Я не уплачу его сегодня.

— Это цель нынешней встречи. Ваш брат должен был выплатить долг, — губы Зака угрожающе сжались.

Она пристально посмотрела в суровые черные глаза, отыскивая в них намек на снисхождение или компромисс.

— Ну, это не так просто.

— Бесспорно, легко.

Как мог голос мужчины выражать одновременно спокойствие и опасность?

«Неудивительно, что он такой успешный бизнесмен, — подумала Эмили. — Он, наверное, так запугивает оппонента, что никто никогда не осмеливается выразить несогласие».

— Вы, очевидно, интересуетесь, почему я приехала вместо брата, — сбивчиво начала она, и в его черных глазах появилась насмешка.

— Для меня совершенно ясно, почему вы здесь, мисс Кингстон, — вкрадчиво ответил он.

А затем пристально, по-мужски оглядел ее. Эмили кинуло в жар. Он запугивал без слов, от одного взгляда этих опасных черных глаз у нее задрожали колени.

— Он отправил меня, потому что не мог приехать сам, — пробормотала Эмили.

Зак аль-Фаризи поднял темную бровь.

— Я достаточно хорошо знаю английский, чтобы понять различие между «не мог» и «не хотел», — промолвил он. — Интересно, какая из ваших многочисленных прелестей должна смирить мой гнев, какое из ваших умений должно отвлечь меня от мыслей о долге?

Он приблизился и начал ходить вокруг нее с хищной улыбкой, словно рассматривая музейный экспонат. Остановившись, он приподнял рукой подбородок Эмили.

— Ваша цель — убедить меня простить долг?

— Не совсем простить. — Эмили было трудно сосредоточиться, она замерла от непонятного напряжения и прикосновения к щеке его сильных пальцев. — Скорее отсрочить.

Суровые губы принца сжались.

— До того как вы выроете себе яму, из которой не выбраться, вам следует узнать, что меня не восхищают лживые женщины.

— Я никого не обманываю, — возмущенно ответила Эмили. — Я не прошу вас простить долг. Просто дайте Питеру больше времени. Через два месяца он обязуется вернуть все до пенни.

— Он уже давал обещание, когда впервые приехал в Казбан.

— Я ничего об этом не знаю, — подчеркнула она. Понятно только одно: все, о чем он просит, — это продлить срок платежа на два месяца.

Черные как смоль шаза прожигали ее.

— А почему я должен дать ему два месяца?

Эмили посмотрела на него в замешательстве. Ей и в голову не приходило, что принц может отклонить просьбу. Питер должен принцу денег, но Зак аль-Фаризи немыслимо богат, и двухмесячная отсрочка небольшого долга едва ли будет для него проблемой.

— Ну, я уверена, что вы славный человек, — она нерешительно улыбнулась.

— Тогда вы плохо разбираетесь в людях, мисс Кингстон. Я совсем не славный человек.

В воздухе повисло напряжение. Протянув руку, принц, к изумлению Эмили, быстрым, решительным движением вынул заколку из ее волос.

Непослушные чудесные белокурые локоны, так тщательно уложенные для встречи, рассыпались по ее спине.

Она задохнулась от испуга.

— Зачем вы это сделали?

Язвительная улыбка коснулась его суровых губ.

— Я не приемлю обмана. Представ одетой словно девственница, в платье, застегнутом на все пуговицы, с целомудренно заколотыми волосами, вы не провели меня. Ваш брат рассчитывал на ваши женские прелести, и будет честным их показать.

В ужасе от его предположения, она покачала головой.

— Вы все не так поняли.

— Я так не думаю. Я вынужден признать, что ваш брат не такой дурак, каким я его считал. — Он опустил руку и начал прохаживаться вокруг нее, внимательно и подробно разглядывая. — Вы очень красивы.

Эмили уставилась на него.

Он считал ее очень красивой!

С юности ей внушали, что с таким ростом нельзя считаться красивой. Теперь же, впервые в жизни услышав откровенную мужскую оценку, она пыталась перевести дыхание.

Она напомнила себе, что у этого человека нет сердца: он отказался предоставить Питеру отсрочку и думает, что она предлагает себя в качестве утешительного приза.

Она отступила от него, приглаживая трясущимися руками растрепанные волосы.

Я не понимаю, при чем здесь моя внешность.

— Не понимаете? Вы же согласились приехать сюда, мисс Кингстон.

Он стоял так близко, что она могла чувствовать жаркий трепет, возникший между ними, ощущать нарастающее напряжение.

— Я приехала доставить послание брата.

— Считайте, что оно доставлено, — улыбнулся он. Теперь мы можем перейти к другому вопросу.

Ее щеки пылали под его пристальным взглядом.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сухо сказала она.

— Мисс Кингстон, — заговорил он беспощадным тоном, подходя ближе. — Я обязан предупредить вас, что никогда не играю — ни в бизнесе, ни в постели.

Эмили вспыхнула, интересуясь, под какую категорию она попадает.

— Я тоже не играю, но вы сбиваете меня с толку и так непреклонны по поводу долга.

— Я не отличаюсь сговорчивостью.

«А также сердечностью и добротой», — подумала Эмили. Она никогда не встречала такого неприветливо! о и надменного человека.

— Мой брат приносит извинения за то, что не смог приехать сам, — сказала она официальным тоном, тоже желая понять, почему же он не смог приехать сам. Знал ли он, что принц будет в гневе? — У него в самом деле много работы, и я согласилась приехать объясниться.

Черные, как ночь, глаза встретились с ее, сердце у Эмили забилось чаще. Он бессердечен, но у него поистине удивительное лицо.

Вдруг она подумала о сексе и отвела глаза, удивленная своими мыслями. Что происходит? Она думала о любви, браке, детях. Конечно, сексуальные отношения были частью всего этого, но до сих пор она не помышляла только лишь о сексе.

Зак аль-Фаризи очень сексуален, даже дух захватывает. И тут в голову ей пришла тревожная мысль: у арабских принцев до сих пор есть гаремы?

Если в гареме принца есть вакансия, может ли она занять ее? Нет ничего более ужасающего и волнующего, чем быть в постели этого мужчины.

— Итак, — он говорил тихо, с легким акцентом, признаюсь, я заинтригован. Я жду вашего объяснения.

— Нечего объяснять, — сказала она, вздохнув. Инвестиции не приносят прибыли. Брат много говорил об этом, но он ожидает, что спрос на рынках вскоре изменится. А пока он только просит вас дать ему немного времени.

Его взгляд был жестоким.

— Мы уже установили, что я не славный человек, мисс Кингстон. Я не дам ему времени.

Она отказывалась поверить в такую черствость.

— Но Питер ни в чем не виноват.

— Он больше не отвечает за собственные дела?

— Конечно, отвечает… — Эмили кусала губу.

— Он не отвечал за вложение денег?

— Отвечал, но…

— Так почему он ни в чем не виноват?

Зак расставлял ловушки, в которые она быстро попадалась, совсем не имея опыта деловых переговоров.

— Вложение денег всегда рискованно, — отважилась сказать она.

— Без сомнения. Вы эксперт? — В его вкрадчивом, тихом голосе слышалась издевка, и Эмили покраснела.

— Н-нет, конечно, — заикаясь, ответила она, пытаясь не замечать стук своего сердца. — Вообще-то я учу маленьких детей, это Питер сказал, что иногда вложения не дают прибыли. Пожалуйста, дайте ему только два месяца.

Она беспомощно пожала плечами, будто говоря, что просит о малом.

— Только? — принц продолжал смотреть на нее, его угрожающая неподвижность лишала ее спокойствия. — Через два месяца семья может начать голодать, мисс Кингстон.

Какая семья? И почему они будут голодать?

Эмили оглядела роскошную обстановку. Было совершенно очевидно, что принц вскоре не будет голодать.

Дворец — изумительный. Как только она увидела золотые купола и камень цвета меда, она была заворожена.

— Д-два месяца не очень долго, — предположила она.

— Некоторым это кажется вечностью.

Она стиснула руки и решилась продолжить разговор.

— Я знаю, что это неудобно, но Питер достанет деньги, — сказала она твердо.

Принц прищурился.

— Такие родственные чувства достойны самой высокой похвалы, мисс Кингстон. Но я не уверен, что ваш брат способен вернуть долг. Ваше присутствие здесь тому доказательство.

— Нет, — Эмили стремительно выступила в защиту брата. — Питер выплатит деньги.

— Так почему он не приехал сюда сам?

Эмили облизала пересохшие губы, дрожа под его ледяным взглядом. Она задавала себе тот же вопрос много раз.

— Он занят, — сказала она, запинаясь, и Зак насмешливо улыбнулся.

— Конечно, он занят. Воровать у людей нелегко.

Эмили ахнула, услышав оскорбление. Ее стеснительность пропала.

— Мой брат не ворует у людей. Ему просто необходимо время.

— Я не готов дать ему время, мисс Кингстон.

— Но это необоснованно, — выпалила она, не задумываясь. — Что Питер сделал вам?

Темная бровь взлетела вверх.

— Вы сомневаетесь в моем решении?

Эмили залилась краской, слишком поздно понимая, что никто и никогда не сомневался в решениях Зака аль-Фаризи.

— Нет, — поспешно исправилась она. — Просто Питер в конце концов выплатит вам, и я не могу понять, почему деньги так много для вас значат.

Что бы он ни говорил, она не поверит, что ему срочно нужны деньги.

— Не можете? — его голос был таким же суровым, как и взгляд. — Тогда вы, так же как и ваш брат, не отличаетесь высокой нравственностью.

Вам приятно причинять страдание людям.

— Хорошо, — решив, что нет смысла спорить с тем, кто столь коварен, она подняла подбородок, собираясь уйти. — Так вы не дадите ему отсрочки?

Я передам ваше решение Питеру, когда вернусь домой.

Она направилась к двери, но тонкие загорелые пальцы схватили ее за запястье железной хваткой.

Принц зловеще улыбнулся.

— Вы не вернетесь домой, мисс Кингстон. Вы приехали вместо брата и останетесь здесь в залог.

Наступила зловещая тишина.

— Останусь?

— Конечно. — (Эмили посмотрела в решительные и бесчувственные черные глаза.) — Я ожидал вашего брата, но вы добровольно предложили себя вместо него. Если ваш брат хочет, чтобы я освободил вас, он должен приехать сюда сам.

— Вы просите меня остаться? — Эмили прищурилась.

Чуть заметная улыбка коснулась его суровых губ.

— Не прошу, мисс Кингстон, — тихо сказал он, отпуская ее запястье и медленно прохаживаясь вокруг, словно хищник, оценивающий потенциальную добычу и думающий, стоит ли ее убивать. — Я решил, что вы останетесь здесь, пока не приедет ваш брат.

Эмили в изумлении посмотрела на него.

— Я ваша пленница?!

— Я предпочитаю называть вас гостем, — ответил принц вкрадчивым, спокойным голосом. — До тех пор, пока это будет доставлять мне удовольствие, вы останетесь во дворце.

Пока это будет доставлять удовольствие…

В воздухе повисло напряжение.

— Нет. Вы не можете так поступить. — Эмили была настолько потрясена, что забыла правила этикета. — Я сообщу послу или в консульство или…

Ее голос стих, когда она поняла, что на самом деле не знает, куда обращаться.

Зак аль-Фаризи рассматривал девушку, абсолютно не реагируя на ее вспышку гнева.

— Вы нарушили наши законы и останетесь здесь, пока ваш брат не приедет сам, — ответил он сухо. — А пока, я уверен, мы найдем общий язык и не будем скучать. Добро пожаловать в Казбан, мисс Кингстон.

ГЛАВА ВТОРАЯ

«Отличная актриса», — подумал Зак, глядя на бледнеющие щеки и голубые, широко раскрытые глаза Эмили.

Вдруг она предстала перед ним растерянной, напуганной и очень юной. Если бы Зак не знал, на свою беду, как бывают убедительны женщины, желая чего-нибудь, он обнял бы ее и успокоил.

Но, язвительно улыбнувшись, он напомнил себе, что эта женщина приехала в Казбан вместо брата с явным намерением провести его. Она — сестра преступника и, несомненно, виновна, если решилась на такой шаг.

Одежда и поведение девственницы — часть продуманного плана, чтобы убедить его отпустить ее, но он не намеревался этого делать. Он будет удерживать ее здесь, и у нее будет время поразмышлять о последствиях корыстолюбия и жадности.

Или ей все равно, что тысячи невинных граждан Казбана потеряли все свои сбережения?

Она просила о двух месяцах, но должна же она знать, что и через два года этот долг не будет выплачен. Расследование, проведенное Заком, показывало, что ее брат на грани банкротства.

Как же такая красивая женщина может быть настолько алчной и безнравственной?

Он уставился на нее — околдованный, завороженный большими глазами, соблазнительными губами и легким румянцем на щеках. Зак почувствовал, как напрягаются его мускулы, ощутил мощный огонь возбуждения и заскрежетал зубами, вынужденный признать, что смесь сексуальности и невинности имеет на него шокирующее воздействие. Ему вдруг захотелось раздеть ее и заняться с ней любовью прямо на столе.

На краткий миг черные глаза Зака встретились с голубыми глазами Эмили. Зак что-то пробормотал на арабском языке и, взяв себя в руки, отошел от нее к окну. По ее глазам он понял, что она отвечала ему взаимностью.

Сильное сексуальное напряжение повисло в воздухе, как только она вошла в комнату.

Однако это ни на йоту не меняет его планы. Позволив однажды вожделению затмить здравый смысл, он получил болезненный урок.

Несмотря на ее притворную невинность, Зак не намеревался отпускать Эмили Кингстон, пока ее брат не появится тут собственной персоной.

— Неужели вы будете держать меня здесь против воли? — ее голос прерывался. — Что вы собираетесь делать? Запереть меня в своей башне?

Несмотря на непокорно поднятый подбородок, ее голос дрожал, и Зак довольно улыбнулся.

— Вы прочли слишком много сказок, мисс Кингстон. Я воспринимаю смысл заточения по-современному, — его глаза скользнули по ее лицу. — Моя постель гораздо гостеприимнее любой башни.

Эмили слабо вскрикнула. Зак посмотрел с интересом: ее дыхание участилось и яркие красные пятна появились на щеках. Очевидно, она решила разыгрывать невинность до конца.

— Неужели вы серьезно? — произнесла она с запинкой. — Вы, наверное, не хотите, чтобы я…

— Я могу делать все, что пожелаю, мисс Кингстон. Вы находитесь в моей стране, — спокойно уточнил он, — и останетесь до тех пор, пока ваш брат решает, как выплатить долг.

Эмили покачала головой.

— Это глупо. Вы должны позволить мне уйти… ее голос прервался. Зак посмотрел на нее с восхищением и удивлением. Он бесчисленное количество раз видел женские слезы. Но Эмили не позволяла себе плакать. Подняв подбородок, она пыталась выглядеть бесстрашной.

— Не сомневаюсь, что вы рассчитывали на это, когда по глупости согласились занять место брата.

Когда он приедет, вы будете вправе уйти, — сказал Зак, отворачиваясь и шагая к окну.

«Женщины», — подумал он про себя, вздыхая.

— Но все, о чем он просит, — это два месяца, чтобы уладить дела, — упорствовала она. — Разве это долго? Неужели деньги действительно так много значат?

Зак повернулся, обидевшись на подтекст в ее словах, будто он — единственный виновный. Он постепенно раздражался, ходя как тигр в клетке и отыскивая в этой женщине хоть какое-нибудь свидетельство угрызений совести.

— Ваш брат совершил преступление, которое в Казбане карается тюрьмой, — резко промолвил Зак. Если он действительно решил, что, послав вас, может избежать наказания по нашим законам, то сделал серьезную ошибку. Я буду удерживать вас здесь, пока он не приедет сам.

— П-преступление? — изящными пальцами она отбросила белокурые волосы с встревоженных глаз. Все могут столкнуться с проблемой падения цен на акции. Это риск, а не преступление.

Зак скептически рассматривал ее, потрясенный притворством. Неужели она ничего не знает о присвоении ее братом денег? Питер Кингстон потерял все, до последнего пенса, заложил дом, и, в сущности, он банкрот.

— Мой брат выплатит долг, — твердо сказала она, мужественно смотря на него. — Вы не можете держать меня здесь.

Эмили вздохнула, грудь ее поднялась и опустилась. Мужчина менее опытный, чем Зак, мог бы не заметить, как вдруг раскрылись ее мягкие губы и под тонкой тканью платья напряглась грудь, когда она уставилась на него.

С острой как бритва интуицией, которая гарантировала ему ошеломляющий успех и в зале заседаний совета директоров, и в спальне, Зак все заметил и мрачно, по-мужски удовлетворенно улыбнулся — ей не удалось скрыть своего желания забраться к нему в постель.

Может, она и безнравственна, но удивительно красива. Ему захотелось тут же заполучить ее.

— Я буду удерживать вас, пока для меня это имеет смысл, — спокойно ответил он.

— Нет! Питер не предполагал этого, — ее голос был встревоженным. — Он ждет меня дома.

— И когда вы не приедете, он приедет сюда. — Зак изучал ее, считая ее страстную защиту брата совершенно отвратительной. Конечно, она поддерживает его бесчестные дела и притворяется, заявляя о его праведности. — Если только он не струсит встретиться со мной лично.

— Мой брат не трус, — голубые глаза Эмили гневно сверкнули.

— Расскажите мне, мисс Кингстон, почему вы согласились приехать сюда?

— Потому что Питер был слишком занят, чтобы приехать самому, — немедленно ответила она и слегка покраснела. — И потому, что я думала о поездке как о приключении. Но вместо этого вы собираетесь сделать из меня заложницу.