Эпилог

«Дух Энгина Чандры» ушел в открытый космос, взяв старт из плоскости эклиптики. Наш корабль двигался невообразимо быстро. Человеку трудно осознать это, но в межзвездном пространстве кажется недостаточной любая скорость. С работавшими на максимальной тяге двигателями мы едва достигли доли от скорости света. Столетие назад нам могли встретиться баржи с переселенцами. «Чандру» строили вовсе не для глубокого космоса. Но необходимые для прокладки курса системы корабля проектировал сам Наханович, и мы шли так быстро, как только могли.

Иногда случается так, что в виртуальности вы утрачиваете связь с внешними событиями. Специалисты, нанятые Респинеджи, нас не разочаровали. Здесь есть все: берег из причудливо выветренного, размытого морскими волнами известняка, сползшего в море слоями тонированного в разные оттенки свечного воска. Террасы выбелены солнцем. Без темных очков невозможно смотреть на поверхность камня и на море, кипящее яркими бликами.

С известняка можно сойти в воду, оказавшись сразу над пятиметровой толщей, прозрачной и прохладной. Вода незаметно убирает пот с вашего тела, как старая и мягкая одежда. Внизу ждут разноцветные рыбы. Они плавают среди кораллов, возвышающихся из песка, напоминая старинные крепостные башни.

Дом старый, и в нем множество комнат. Он стоит на взгорке точно средневековый собор, с которого срезали верхушку. Плоская крыша расчерчена на три отсека, и получившиеся площадки выложены каменной мозаикой. С заднего двора можно уйти прямо в горы.

Внутри дома места хватает на всех, и, если захотеть, можно побыть в одиночестве. Можно пообедать на кухне или за общим столом: посуды хватит на всех. В доме постоянно играет музыка, обычно это ненавязчивая испанская гитара в записи поп-исполнителей с Адорациона или из Латимер-Сити. На всех стенах – книги. Действительно хорошая библиотека.

В течение дня стоит жара, и после завтрака – часа через два – вылезать из воды уже не хочется. Вечерами обычно холодает. Если хотите посидеть на крыше – надевайте свитер или куртку. Сможете понаблюдать за звездами. Небо не похоже на тот вечный мрак, что открывается с мостика «Чандры». Как сказал один из специалистов, приятель Джоко, картинку сняли со старых, сделанных еще на Земле записей. На самом деле нам все равно.

Что сказать… Не так плохо для загробной жизни. Возможно, жилище не отвечает высокому стандарту, привычному для Хэнда… Зато лишено режима, обычного для такого хранилища, – ведь оно предназначалось простым смертным. Место, вполне подходящее для мертвого экипажа «Тани Вордени».

Пустые палубы «Чандры» напоминали коридоры населенного призраками корабля. Это верно подметила Амели Вонгсават, однако место нашего заключения было комфортабельнее оставшегося по ту сторону ворот марсианского линкора. Если я и призрак или, вернее, если я записан в электронную память и ползаю по проводам, встроенным в стены боевого корабля, то… У меня нет жалоб.

Но бывают моменты, когда я оглядываю деревянный стол, заставленный пустыми бутылками и засыпанный табачным пеплом, и чувствую, что здесь мог быть кто-то еще. Особенно мне не хватает Крюиксхэнк. Депре, Сунь и Вонгсават – отличные товарищи, но… Мм не хватает несносности, свойственного девочке с Лимонских гор веселого нрава и ее особой манеры разговора. Само собой, что никто из них не интересуется мной в смысле секса. Так, как сделала бы она.

Сутъяди не интересует вообще ничего. Его стек – единственный, не расплавленный мной там, на песчаном берегу Дэнгрека. Сразу после вылета мы пробовали загрузить его, но… Там был только дикий крик. Мы все стояли вокруг, во внутреннем дворике, отделанном мрамором, а он не хотел никого узнавать. Кричал, что-то бормотал неразборчиво, и пускал слюни, и убегал, стараясь спрятаться от любого, кто хотел к нему прикоснуться. В итоге мы стерли его образ и даже заново отформатировали дом. Тот мраморный дворик больше не вызывал у нас хороших воспоминаний.

Сунь что-то говорила про психохирургию. Я вспомнил сержанта из «Клина», которого перешили несколько раз подряд. Решение сомнительное. Но чем бы ни считала себя психохирургия Латимера – Сутъяди ее получит. Я плачу за все.

Сутъяди.

Крюиксхэнк.

Хансен.

Сян.

Некоторые скажут: легко отделались.

Временами, сидя под ночным небом в компании Люка Депре и бутылки виски, я почти не возражаю.

Вонгсават регулярно нас покидает. За ней прилетают на старинном аэроджипе с откидным верхом. Мужчина одет с иголочки. Модель списана с образцового чиновника времен заселения Дома Хань. К нашему вечному изумлению, он всегда ссорится с ней из-за ремней безопасности, а затем, жужжа как шмель, уводит в горы. Обычно Амели возвращается через полчаса.

В реальном времени это целых два дня. Нанятые Респинеджи специалисты максимально растянули шкалу времени – по нашей же просьбе. Кажется, такое задание им дали впервые: большая часть клиентуры желает получить в десять или сто раз больше отдыха за реально короткое время. Вероятно, у большинства вовсе нет такой проблемы: как убить несколько лет, если делать вообще-то нечего? В виртуальном мире одиннадцать лет натикают куда быстрее, раз примерно в сто. На мостике населенного нашими призраками «Чандры» за несколько виртуальных часов проходит целая неделя. Так что у Латимера окажемся к концу месяца.

На самом деле было бы куда проще проспать это время. Но Карера судил о человеческой натуре так, как и любой другой стервятник из числа собравшихся у парализованного войной тела Санкции IV. Со всех космических транспортов, обладавших достаточным для бегства из зоны конфликта запасом автономности, были сняты криокапсулы. За исключением пилотских, оставленных на крайний случай и без особого энтузиазма.

Та, что стояла на «Чандре», была крайне низкого качества: всякий раз, покидая наше общество, Вонгсават проходила циклы разморозки, зачем-то инициируемые навороченным компьютером криосистемы. Хорошо проработанный клип с чиновником из Дома Хань придумала и закодировала Сунь Липин. Она сделала это просто так, в шутку – когда Вонгсават принялась ругаться на плохую работу криокапсулы.

Разумеется, Вонгсават преувеличивала. Что неудивительно в обстановке, моделирующей жизнь до такой степени идеальную. Как правило, Амели возвращалась к уже остывшему кофе, а те системные тесты, что ей приходилось выполнять в пилотской кабине, заканчивались со стопроцентно успешным результатом. Настолько четко работала навигационная система Нахановича. Как однажды сказала Сунь, инопланетяне не могли построить средства более качественные.

Пару дней назад я припомнил Сунь эти слова. Мы плыли на матрацах, огибая мыс и щурясь от яркого солнца. Она вспомнила их с большим трудом. Теперь все случившееся на Санкции IV казалось очень далеким, словно это было в другой жизни. Нынешняя потусторонняя реальность напрочь лишала всякого чувства времени. Наверное, потому, что такой необходимости просто не было. Любой из нас мог узнать время, уже проведенное в пути и оставшееся до прибытия на Латимер, из виртуального банка данных, но казалось, никто не хотел об этом помнить. Все предпочитали мутную неопределенность.

Мы знаем, что на Санкции IV прошло несколько лет. Сколько и как именно – из нашей норы их ситуация выглядела совершенно неясной. Возможно, война уже закончилась или закончился вновь заключенный мир. А возможно – нет. Впрочем, ничто не имело большого значения. Жизнь своим чередом проходила мимо.

По крайней мере для большинства из нас.

Иногда я вспоминаю о Тане Вордени и каждый раз теряюсь в догадках: чем теперь занимается наш археолог? Спрашиваю себя: осталась ли она на Санкции IV или кочует по этой системе? Возможно, взяла новое тело взамен прежнего, износившегося за время подбора шифров к марсианскому дредноуту?

Интересно, сколько еще мертвых кораблей вращается по орбитам вокруг неизученных нами миров? Кораблей, всегда готовых открыть огонь по своим старым врагам и снова падающих в темноту после схватки, получив повреждения. Они пускают в ход странные машины, выползающие из коридоров, чтобы зализать раны, отремонтировать и подготовить оружие к новым стычкам.

Пытаюсь вообразить, со сколькими цивилизациями еще пересечемся мы в этом неожиданно густонаселенном небе? Раз уж начали свой поиск. И я иногда задумываюсь: в чем первопричина их появления? Удивляюсь, за что сражаются эти существа в пространстве близ никому не известной звезды, ничем не примечательной, – и всегда сомневаюсь, стоит ли жертв такая война?

Куда реже мысли обращаются в сторону Латимера и того, что лишь предстоит сделать. Кажется, детали и вовсе несущественные. Квеллистам понадобится отчет. Они захотят знать, почему я не склонил Кемпа к их проектам в масштабе всего Латимерского сектора и почему в критический момент перебежал на другую сторону… Хуже всего, что я оставил дело в состоянии, ничем не лучшем момента, когда был транслирован на задание по узконаправленному лучу. Нанимая меня, они явно представляли дело в несколько ином свете.

Что-нибудь придумаю.

Теперь у меня нет тела, но это не самая большая проблема. Есть доля – половина от тех двадцати миллионов долларов Объединенных Наций, что лежат на счете в банке Латимер-Сити. Есть небольшая команда из крепких профессионалов, друзей, один из которых имеет близкие родственные связи в военных кругах Латимера.

Нужно найти хорошего психохирурга для Сутъяди.

Но есть и печальная обязанность: навестить Лимонские горы, чтобы сообщить семье Крюиксхэнк известие о гибели Иветты.

И над всем этим – смутное желание. Когда-нибудь я хочу возвратиться на поросшие серебристой травой руины Иненина. И прислушаться к смутному эху. Тому, которое слышал однажды на борту корабля «Таня Вордени».

Таковы приоритеты человека, желающего восстать из мертвых. У кого с этим проблемы, может присоединиться.

Отчасти я загадываю наперед. И жду конца месяца.

Задолбало виртуальное дерьмо.