С моим приближением Вордени обернулась. Ее мрачное лицо явно отражало бушевавшие внутри противоречивые мысли.

– Ты за мной следил?

– Сам того не желая, – солгал я. – Хорошо выспалась?

Она отрицательно качнула головой:

– Все еще слышу крик Сутъяди.

– Да… – Молчание явно затягивалось, и я кивнул в сторону арки. – Хочешь попасть внутрь?

– Ты спятил, мать твою? Нет. Просто остановилась, чтобы…

Она бессильно махнула рукой в сторону закрашенного техноглифа.

Я внимательно изучил изображение.

– Что, инструкция к сверхсветовому двигателю?

Таня почти засмеялась:

– Нет.

Вытянув руку, она пробежала по одному из техноглифов, не касаясь пальцами.

– Это статья для обучения. Нечто среднее между стихотворением и инструкцией для юношей. Часть – уравнения, возможно, касающиеся подъема или переноски тяжестей. По сути, все это граффити. Здесь говорится… – Остановившись, она снова покачала головой. – Нет, это невозможно перевести. Но здесь речь… м-м… речь о надеждах. Скажем так: разъяснение о сути отношений с вечностью, начиная с мечты о полете – до того момента, когда можно использовать свои крылья. И о том, что предстоит большой путь – прежде чем удастся летать в густонаселенных пространствах.

– Ты меня дурачишь. Неужели так и написано?

– Да, так. И это увязано с кое-какими уравнениями. – Таня отвернулась к техноглифам. – Они хорошо ориентировались в сложных проблемах. В марсианской психологии вообще нет деления по проблематике. Такого, что соответствовало бы нашим представлениям.

По-моему, демонстрация собственных знаний совершенно вымотала нашего археолога. Она как-то сникла.

– Я собиралась в начало раскопа. Там есть кафе, на которое показывал Респинеджи. Не уверена, выдержит ли мой желудок, но…

– Что же, я с тобой.

Она взглянула на мой мобилизируюший костюм – не слишком выделявшийся под одеждой, полученной у распорядителя раскопок.

– Кажется, мне следовало запастись таким же.

– Едва ли в оставшееся время он принесет реальную пользу.

Мы медленно двинулись вверх по склону.

– Как ты думаешь, все получится? – вдруг спросила Таня.

– Что именно? Сделка по продаже самого крупного за последние пятьсот лет археологического открытия по бросовой цене? За деньги, сопоставимые со стоимостью виртуального хранилища или одного коммерческого старта? Сама-то представляешь масштаб?

– По-моему, Респинеджи – продажный торгаш, и не стоит доверять ему больше, чем тому же Хэнду.

– Таня, – мягко сказал я. – Вовсе не Хэнд сдал нас Карере. Респинеджи совершает сделку века и знает это. Здесь он вполне надежен, можешь мне поверить.

– Ладно. Ты у нас Посланник.

Кафе выглядело так же, каким запомнилось в прошлый раз. Заброшенное место с потертой мебелью, расставленной под громоздившимися наверху конструкциями раскопа. Над головой слабо мерцала объемная картинка меню, а на экране музыкального автомата почти беззвучно разевала рот вездесущая Лапиния. Звук был предусмотрительно выведен на минимум. Вокруг стояли разнообразные марсианские редкости. На мой взгляд, совершенно случайная коллекция.

Мы оказались единственными посетителями.

Неизвестно откуда появился официант – как оказалось, скучавший за стойкой. С обиженным лицом он встал рядом с нашим столом. Я посмотрел сначала в меню, потом на Вордени. Она лишь покачала головой.

– Мне только воды, – сказала она. – И сигареты, если у тебя нет.

– «Сайт-севен» или «Волю к победе»?

Таня поморщилась:

– «Сайт-севен».

Официант взглянул на меня в надежде на более существенный заказ.

– Кофе есть? – Он кивнул. – Неси. Черный. И влей туда чуток виски.

Официант неохотно побрел на кухню. Подняв бровь, я недоуменно посмотрел на Вордени.

– Оставь его. Что за интерес работать в таком месте.

– Что еще хуже, он может быть мобилизованным. Кстати, взгляни на декор. О чем тут говорить.

Археолог слабо улыбнулась.

– Такеши… – Она наклонилась ко мне. – Когда ты отправишься в хранилище… Я… гм… я не пойду с тобой.

Я кивнул. Следовало ожидать.

– Извини.

– Почему извиняешься?

– Ты… Ну, за два месяца ты многое сделал. Вытащил меня из лагеря.

– Вытащили. Потому, что в тебе нуждались. Не забыла?

– Я так сказала со зла. Злилась не на тебя, но…

– Нет на меня. На меня, на Шнайдера, на весь гребаный одетый в военную форму мир. – Тут я пожал плечами. – Я тебя не осуждаю. Собственно, ты права. Из лагеря тебя вытащили потому, что ты была нужна. И ты ничем мне не обязана.

Таня внимательно изучала свои ладони.

– Такеши, ты помог собрать воедино мое «Я». Не могу не признать: вся эта посланническая хрень работает безупречно. Мне стало лучше. Не сразу. Но я вернулась к работе.

– Что ж, отлично. – Немного помедлив, я все же сказал:

– Факт остается фактом: я сделал это лишь потому, что нуждался в твоей помощи. Часть нашей миссии. Зачем вытаскивать тебя из лагеря, если там остается половина твоей души.

Вордени недоверчиво переспросила:

– Души?

– Извини, я выразился не совсем точно. Наверное, слишком долго общался с Хэндом. Дело не в том, что твой уход будет проблемой. Мне любопытны твои мотивы.

Возле стола появился официант, и мы замолчали. На столе появились сигареты, вода и мой кофе. Открыв пачку, Вордени протянула одну через стол. Взяв сигарету, я покачал головой.

– Я сам выхожу из дела потому, что оно плохо кончится. Для тебя.

Она засмеялась почти беззвучно и достала из пачки еще одну сигарету. Потом зажгла ее о полоску для прикуривания. Вверх поднялись сизые завитки.

Официант отошел в сторону, и я отхлебнул глоток кофе, смешанного с виски. Приятное ощущение. Вордени выпустила в потолок струю дыма.

– Почему я остаюсь?

– Да, почему ты остаешься?

Она уставилась взглядом в поверхность стола.

– Такеши, сейчас я просто не могу уйти. Рано или поздно то, что мы нашли, станет достоянием общества. Ворота захотят открыть. Или отправят межпланетный корабль. Возможно – и то, и другое.

– Да, рано или поздно. Пока этому мешает война.

– Я не могу ждать.

– Но почему не подождать, например, на Латимере? Так безопаснее.

– Не могу. Ты сам говорил – транзит до Латимера отнимет минимум одиннадцать лет. При полном ускорении и без коррекции курса. Возможно, курс придется менять. Кто знает, как сложится ситуация через одиннадцать лет?

– Вероятно, война окончится.

– Военные действия могут прекратиться уже через год. После этого Респинеджи начнет вкладывать в это деньги, и я не хочу оказаться слишком далеко.

– Ты не доверяла Джоко всего минуту назад. Неужели будешь с ним сотрудничать?

– Мы… гм… На эту тему мы уже поговорили сегодня утром. Респинеджи предлагает спрятаться до заключения мира. Он даст мне новое тело. – Вордени неловко улыбнулась. – Мастеров Гильдии осталось не так много. Кажется, я часть его инвестиций.

– Вероятно, да. – В тот момент я еще не понимал в точности, почему так упорно стараюсь ее разговорить. – Но, как ты понимаешь, не в силах Респинеджи защитить тебя от «Клина» – если они придут за тобой.

– Такое возможно?

– Вполне…

Я глубоко вздохнул.

– Нет, практически нет. Разумеется, у Кареры есть резервная копия, записанная в надежное хранилище. Однако пройдет время, прежде чем поймут, в чем дело. Еще больше времени пройдет до получения разрешения на перепрошивку тела с его копией. И даже если Карера окажется в Дэнгреке, он не найдет там никого, кто рассказал бы о происшедшем.

Глядя куда-то в сторону, Вордени поежилась.

– Таня, так было нужно. Мы должны были скрыть все следы. Что лично тебе известно лучше, чем кому-либо другому.

– Что?

Ее взгляд встретился с моим. Теперь я смотрел прямо в ее глаза.

– То, что слышала. Тебе известно больше, чем кому-либо. Так уже было. Что, нет?

Неожиданно дрогнув, она вновь отвела глаза в сторону. От сигареты поднимался дымок, уносимый легким ветерком. Я бросал слова в разделявшую нас тишину.

– Теперь это не слишком важно. Одной тебя не хватит, чтобы слить нас на полдороге до Латимера. Мы доберемся туда и больше с тобой не встретимся. Никогда. Ты никогда меня не увидишь. Сейчас ты собираешься остаться здесь. Но, как уже сказано, я любопытен.

Таня пошевелила рукой – так, словно это была чужая рука, – и, поднеся к губам сигарету, еще раз втянула дым. Ее глаза смотрели в точку, недоступную с моего места.

– И как давно ты понял?

– Когда… – Я ненадолго задумался. – Пожалуй, я узнал об этом в день, когда тебя вытащили из лагеря. Ничего конкретного, но я сразу понял, что есть проблема. Кто-то уже пытался тебя отбить. Так сказал комендант лагеря – между приступами бреда.

– Странно. Не думала, что он так говорлив. – Таня еще раз затянулась, зажав сигарету в зубах.

– Наконец, твои друзья, что застукали нас в зоне отдыха «Мандрагоры». В тот раз я должен был реально остаться на полу. Как я понимаю – трюк опытной шлюхи, старый как мир. Намеченного человечка нежно берут за яйца и отводят в темную аллею, где его встречает злой сутенер.

Она дернулась. Я изобразил подобие улыбки.

– Извини. Это я образно выражаюсь. Неприятно, когда тебя обманывают. Теперь поясни: его слова насчет «отстрелю голову» – дешевая показуха, или тебя хотели убрать?

– Не знаю, – с сомнением произнесла Вордени. – Они были из революционной гвардии Кемпа. Хорошие бойцы. Когда Дэн вышел на их след, легко его взяли. Выжгли стек, а тело продали на запчасти. Я узнала, когда мы ждали твоего возвращения. Наверное, хотели меня напугать. Не знаю… Скорее всего застрелили бы и меня, чтобы не возиться.

– Понятное дело. Но ведь ты сама их привела? Разве нет?

– Да, – сказала Таня, обращаясь к самой себе, будто впервые осознавая тяжелую правду. – Это сделала я.

– Не пояснишь ли, для чего?

Вордени сделала нервное движение, едва заметное. То ли просто дернула головой, или ее проняла дрожь.

– Понятно. По крайней мере скажи как.

Собравшись, она попыталась взять себя в руки.

– Кодовый сигнал. Я сделала это, пока вы с Яном выходили к «Мандрагоре». Сначала сказала, чтобы они ждали моего сигнала. Потом, когда удостоверилась, что мы направляемся в Дэнгрек, сделала один звонок из своей комнаты. – По лицу археолога скользнула улыбка, но голос оставался ровным, словно у робота. – Я заказала белье. По каталогу. Координаты – это размеры. Все просто.

Я понимающе кивнул.

– Ты кемпистка?

Таня нетерпеливо поежилась:

– Ковач, я вообще не с этой планеты. Не имею отношения к политике и не имею права на собственную политическую позицию. – Она зло посмотрела мне прямо в глаза. – Ради бога, Ковач… Это их планета. Что, не так?

– По мне, это уже политическое заявление.

– Да, конечно… Куда как лучше – не иметь вообще никаких убеждений.

Вордени продолжала курить, и я увидел, как от волнения слегка задрожали ее руки.

– Завидую тебе, твоему безразличию. Гребаная ханжески-самодовольная позиция.

– Таня, ладно тебе… Это легко приобретается. – Я постарался внести в свою речь извиняющиеся ноты. – Поработай военным советником у Джошуа Кемпа, когда Индиго-Сити разваливается на части в гражданском конфликте. Помнишь ингибирующие средства, которые использовал Карера? Знаешь, когда я впервые с этим столкнулся? Когда охрана Кемпа сбросила ингибиторы на протестовавших торговцев марсианскими древностями. В Индиго-Сити, примерно за год до начала войны. Максимальная загрузка, непрерывный огонь. Никакой пощады эксплуататорам. С первыми же зачистками становишься вполне безразличным.

– Так ты ренегат.

В голосе археолога сквозило презрение. Однажды я уже слышал этот тон – ночью, в баре, когда Вордени отослала Шнайдера прочь.

– Да, хотя и не так прямо. Я подумывал об устранении Кемпа, но понял, что игра не стоила свеч. На его место тут же встанет кто-нибудь из семьи или какой-нибудь чертов назначенец. К тому же война казалась неизбежной. Если процитировать Квел: пусть события идут своими, гормональными путями.

Таня прошептала:

– Итак, ты выжил?

– Таня, я вообще занимался только выживанием.

Таню Вордени тут же заколотило.

– Я… Ковач, ты долго был у меня перед глазами. В Лэндфолле, во время перестрелки у промоутера, в здании «Мандрагоры», на пляже в Дэнгреке, где ты расстрелял своих же солдат. Я… я завидую твоим качествам. Но как ты сам уживаешься с собой?

Скрывая эмоции, я сделал большой глоток кофе, смешанного с виски. Казалось, она не обратила внимания.

– Я сама этого не умею. Не могу выбросить их из памяти. Дхасанапонгсакула, Арибово и остальных. За малым исключением – я не видела, как они умирали. Но они… Не уходят. Тебе не понять.

Она проглотила вставший в горле комок.

– Ты не предложишь мне сигарету?

Вордени без слов передала пачку. За неимением иного прикрытия я потянул паузу, зажигая сигарету и затягиваясь. В последнее время мои системы подвергались мощным воздействиям – радиация, наркотики, чудо-лекарства Респинеджи… Удивительно, что они еще действуют. Впрочем, курение приносило немного комфорта. Привычка, не более.

Наконец я медленно произнес:

– Интуиция Посланника действует по-иному. Как уже сказано, я знал: что-то идет не так. И мне не хотелось выносить это на обсуждение. Ты… Таня Вордени производила хорошее впечатление. В глубине души не хотелось верить, что ты работаешь против меня. Даже после того, как ты устроила диверсию…

Таня попыталась оправдаться:

– Вонгсават сказала…

– Да, знаю. Амели продолжает считать, будто диверсия – дело рук Шнайдера. Я не пытался переубедить. Как уже сказано, в глубине души не мог поверить, что это сделала ты. Заподозрив Шнайдера, я начал за ним следить. В какой-то момент, находясь внутри причального порта, вычислил его комбинацию. Знаешь, какое было чувство? Как камень с плеч. Решение найдено, и нет нужды подозревать кого-то еще. Ха… Действительно, отстраненность.

Вордени молчала.

– Однако нашлась целая куча фактов, по которым Шнайдер не мог быть единственным. Подсознание Посланника незаметно копило их до тех пор, пока невероятное не стало явным.

– Например?

– Например, вот это.

Я достал из кармана портативный блок памяти. Развернувшись на столе, блок спроецировал в воздухе объемный экран.

– Пожалуйста, почисти изображение.

С удивлением посмотрев на меня, Таня склонилась в сторону экрана и сгребла светящиеся квадратики в левый верхний угол. Ее жест вызвал из памяти напряженные часы, когда я наблюдал за ее работой. Кивнув, я позволил себе улыбнуться.

– Занятная привычка. Большинство из нас располагает иконки ближе к поверхности стола. Более завершенная, более устойчивая композиция. Ты – другая. Стремишься вперед и выше.

– Вышински. Это его привычка.

– Ты научилась от него?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Наверное.

– А ты не Вышински? Нет?

Короткий смех. Потом она ответила:

– Нет, я не Вышински. Работала с ним на Брэдбери и на Земле Нкрума, однако я вполовину младше. Как такое вообще пришло тебе в голову?

– Ничего такого. Так, одна ассоциация. Знаешь, дело в этом нашем киберсексе. Есть вещи, о которых могут фантазировать только мужчины. Чисто виртуально. А кто знает мужские фантазии лучше, чем мужчина?

Она рассмеялась:

– Ерунда это, Такеши. Холодно. Кто знает мужские фантазии лучше, чем женщина?

На секунду между нами возникло теплое ощущение. Искра. Начавшая гаснуть в момент, когда появилась. Улыбка на лице Вордени тоже пропала.

– Так что ты говорил?

Я показал рукой на дисплей.

– Вот серия изображений, составленная тобой для закрытия ворот. А это – такая же серия, считанная с дисплея из каюты на траулере. Предполагаю, что ты захлопнула ворота, оставив Дхасанапонгсакула и остальных на той стороне. Потом убила двоих, остававшихся на траулере, и подвесила их в рыболовной сети. Я понял это наутро, после бурной ночи на траулере. Не сразу. Но, как уже сказано, подсознание незаметно копило факты, и они встали на свои места.

Вордени смотрела на монитор, и я видел, как при упоминании имени Дхасанапонгсакула ее пальцы слегка дрогнули.

– Были и другие зацепки. Я понял это, едва начав искать. Оксидантные гранаты, подброшенные в хранилище «Нагини». Да, здесь Шнайдер должен был участвовать: именно он отключил мониторы штурмовика. Но ты спала с ним. Как известно, старое пламя не гаснет. Это факт. Не думаю, что уговорить его было сложнее, чем меня в фитнес-центре «Мандрагоры». Поначалу совпадало не все. Почему-то ты упорно вела дело к выброске буя. Непонятно, зачем, приложив столько сил к его ликвидации, стараться непременно взять на борт то, что осталось.

Она судорожно дернула головой. Кажется, я говорил в пустоту. Вордени целиком ушла в свои мысли – наверное, вспоминала Дхасанапонгсакула.

– Никакого смысла, если предположить, что мишень оксидантного заряда – это буй. Но буй не был мишенью. Главной целью являлся комплект спасения после катастрофы. И ты разрушила все заодно и сразу. Потому что спасательный комплект был единственным средством допросить Дхасанапонгсакула. Перенести в виртуальность его и всех остальных и узнать, что произошло на самом деле. Конечно, со временем мы могли сделать это в Лэндфолле, и… Но в тот момент… Ведь ты не предполагала оставить нам такую возможность?

Наконец мои слова возвратили Вордени в реальность. Сквозь табачный туман она смотрела на меня совершенно измученными глазами.

Я с силой втянул очередную порцию дыма.

– Знаешь, когда все окончательно стало на свои места? Когда я второй раз плыл сквозь ворота. Слушай, я вдруг понял: ворота закроются сразу, как только я окажусь на той стороне. Не знаю, откуда пришла эта идея, но вдруг я увидел сюжет целиком. Как они прошли через ворота и как ворота закрылись. Вопрос – почему так вышло и как бедняга Дхасанапонгсакул, одетый в футболку, оказался в космосе? Затем я вспомнил про водопад.

Таня ошарашенно захлопала глазами.

– И что водопад?

– А то, что любое нормально устроенное человеческое существо, да еще после секса, должно было просто столкнуть меня вниз, в воду, и засмеяться. Мы оба должны были сделать именно так. А ты тряслась и рыдала. – Я смотрел на самый кончик зажженной сигареты так, словно не интересовался ничем другим. – Вы стояли у самых ворот, и ты толкнула Дхасанапонгсакула в спину. Потом захлопнула калитку. Таня, ведь для этого не нужно ждать два часа, так?

– Не нужно, – тихо сказала она.

– И ты подумала, что со мной придется сделать то же самое? Там, у водопада. Да?

– Я… – Вордени помотала головой. – Не знаю.

– Как были убиты двое оставшихся на траулере?

– Контактный разрядник. Потом завернула их в сеть. Они утонули, не успев очнуться.

Таня закашлялась, затем продолжила:

– Я подняла сеть не сразу. Собиралась… даже не знаю… Наверное, хотела зарыть их где-нибудь. Или подождать несколько дней, подтащить трупы к воротам, постараться открыть проход и бросить их туда, к остальным… Я запаниковала. Не могла сидеть на месте, гадая, сумеют ли Арибово или Венг найти способ, чтобы открыть проход и выбраться прежде, чем у них закончится воздух.

Она смотрела на меня словно в поисках оправдания.

– Я просто не могла поверить. Ведь я археолог и представляю, как… – Таня замолчала. И через несколько секунд заговорила опять: – Сама я не открыла бы ворота вовремя. Чтобы их спасти. Это… Это было в самих воротах. В их смысле. Я сидела на траулере и знала, что они находятся рядом, по другую сторону. И задыхаются. Далеко в небе, за миллионы километров… И одновременно – рядом, в этой яме. Так близко. Словно что-то, застывшее в ожидании – огромное, необъятное…

Я понимающе кивнул. Вернувшись назад, я рассказал Вордени и Вонгсават о телах, вросших в корпус марсианского корабля. Как мы охотились друг на друга, я и Карера, летая над огромным кладбищем. Но я ничего не сказал о последних тридцати минутах, проведенных внутри, и о том, что видел и слышал, с трудом пробираясь гулкими коридорами причального порта. На моей спине висел пилотируемый модуль Кареры, и я чувствовал, как вокруг летало еще что-то, совсем рядом, сопровождая всю дорогу до самого выхода. Казалось, вскоре глаза поймали неясное сияние, описывавшее кривые в полном мраке. Назад я не смотрел из страха, не желая увидеть то, что могло прятаться в темноте, протягивая ко мне свою когтистую лапу.

Просто нырнул в пустоту, целясь на свет. С трудом веря в свое счастье и опасаясь, что ворота могут закрыться и оставить меня запертым в темноте.

Галлюцинации от тетрамета.

Так я подумал позже. И скорее всего так оно и было.

– Почему ты не ушла на траулере?

Вордени погасила окурок и в который уже раз покачала головой.

– Я была в шоке. Вырезала у тех двоих стеки и просто… – Она поежилась. – Показалось, что на меня кто-то смотрит. Я снова опустила тела в воду. Стеки закинула туда же, как можно дальше. Потом сбежала оттуда. Даже не попыталась взорвать раскоп или скрыть собственные следы. Шла пешком. До Заубервилля. – Голос Вордени дрогнул. – Пару километров меня вез один человек. Молодой парень с двумя маленькими детьми. Они возвращались из путешествия на гравиглайдере. Наверное, они все умерли.

– Да.

– Я… Заубервилль был слишком близко. Я отправилась на юг. К моменту, когда Протекторат начал наступление, я добралась до пригородов Буткинари. Солдаты Картеля взяли меня в колонне беженцев. И бросили в лагерь. Что в той ситуации напоминало правосудие. – Она нашарила новую сигарету. Потом взглянула на меня – осторожно, искоса. – Тебе смешно?

Я пригубил кофе.

– Нет. Интересный поворот. Что ты собиралась делать в Буткинари? Почему не в Индиго-Сити? Раз уж симпатизировала Кемпу.

Таня поморщилась.

– Не думаю, что кемписты слишком обрадовались моему появлению. Такеши, я убила всех участников экспедиции. Что довольно нелегко объяснить.

– Кемписты?

– Само собой. – В голосе археолога послышалось удивление. – Как полагаешь, кто финансировал наши раскопки? Откуда скафандры, бурильное и строительное оборудование, приборы, системы подготовки данных для ворот? Подумай, Такеши. Мы находились на линии военных действий. Где еще можно взять такое снаряжение? Кто мог стереть из архивов Лэндфолла все данные о воротах?

Я только пробормотал:

– Как уже сказано… не вижу смысла рассуждать об этом. Итак, все это представление затеяли кемписты. Так почему ты кинула их?

Таня развела руками.

– Не знаю. Мне показалось… Ковач, сама не знаю.

– Забавно получилось.

Смяв остатки сигареты, я немного поколебался и все же достал из пачки следующую. Пристально глядя на Вордени, я ждал продолжения.

– Видишь ли… – Она остановилась и опять покачала головой. Затем снова заговорила – отчетливо, несколько раздраженным тоном:

– Я думала, что нахожусь на их стороне. В этом был смысл. Мы были едины. В руках Кемпа корабль должен был стать основой сделки, от которой не мог отказаться никакой Картель. Корабль мог выиграть эту войну. Бескровно.

– Охо-хо…

– А потом мы выяснили, что это военный корабль. В носовой части Арибово нашла орудийные батареи. Ошибиться было почти невозможно. Потом нашлись другие. Наконец, ох… – Археолог перевела дух и, выпив немного воды, прокашлялась. – Они стали другими. Прошла ночь – и все они переменились. Даже Арибово. Казалось, ей… ей хотелось обладания. Их словно захватило нечто сверхъестественное. Оно словно вышло из ворот и… – Вордени снова поморщилась. – Вероятно, я слишком плохо их знала. Двое оставшихся на траулере оказались кадровыми военными. С ними я почти не контактировала. Но все сошлись в одном: корабль необходим для победы их революции. Сжечь Лэндфолл прямо с орбиты. Завести двигатели, чем бы они ни заправлялись… Они судачили насчет сверхсветовых полетов, планировали идти войной на Латимер. Устроить то же месиво. Планетарные бомбардировки. Накрыть Латимер-Сити, Портосайнт, Суфриер. Снести с лица планеты все. Заставить капитулировать сам Протекторат.

– Они могли это сделать?

– Возможно, да. Системы, найденные на Земле Нкрума, оказались довольно простыми в управлении. Стоило понять основы функционирования. В случае, если корабль имел с такими системами что-то общее. – Вордени сделала неопределенное движение. – Однако корабль отличался, причем сильно. Но этого мы не знали. И они полагали, что справятся. Что оказалось главным мотивом. Корабль не был нужен для сделки. Они хотели получить машину для войны. Я должна была дать им эту машину. Они поднимали тосты за смерть миллионов людей – так, между прочим, словно в шутку. Ночами пили и обсуждали свои идеи. Пели идиотские революционные гимны. Сотрясали воздух риторикой. То же дерьмо, что мы слышим из правительственных каналов, только развернутое на сто восемьдесят градусов. Философия, политические бредни… Все обычные оправдания – для массового уничтожения населения, теперь в планетарном масштабе. А я дала им средство. Не думаю, что эти люди могли справиться с воротами без моей помощи. Они были простыми скрэчерами. И нуждались во мне. Никого другого они просто не могли бы найти: действующие мастера Гильдии или находились в криокапсулах по дороге в Латимер, или отдыхали в хранилищах, дожидаясь своей очереди на оплаченную Гильдией направленную трансляцию к месту новых раскопок. Венг и Арибово нашли меня в Индиго-Сити. И уговорили помочь. Что я и сделала.

На лице Тани Вордени появилось просительное выражение.

– Я дала им этот корабль.

– Но затем вернула его себе, – мягко добавил я. Таня протянула мне руку. Взяв ее в свою ладонь, я на какое-то время замер. Она почти успокоилась, как вдруг я спросил: – Неужели и с нами ты решила проделать нечто похожее? – Таня попыталась отдернуть руку, но я не отпустил. – Теперь это не важно, – сказал я достаточно твердо. – Все позади, и тебе остается лишь жить с этим. Вот так, Таня. Прими все как есть. Эта правда касается лишь тебя одной. Не меня.

На ее строгом лице, в самых уголках усталых глаз, показались слезы. Таня прошептала:

– Не знаю. Я старалась выжить.

– Это хорошо.

Некоторое время мы сидели молча, держась за руки. Пока на какой-то звук не появился официант, решивший узнать, что нам нужно.

Чуть позже, бродя по улицам Раскопа-27, мы прошли мимо того двора, где скупали находки и те же марсианские артефакты, что были вмурованы в стену. Перед мысленным взором возникла другая картина: застывшие в агонии марсиане, тонущие в пузырях вспученного корабельного корпуса. Тысячи крылатых существ, покрывших поверхность этого огромного, точно астероид, тела. Гибнущие в трясине ангелы, бьющие крыльями в последней и отчаянной попытке спастись от катастрофы, захватившей целиком весь их корабль. Посмотрев в сторону Тани Вордени, я вдруг почувствовал, что ее преследует та же картина.

– Надеюсь, он этого не увидит, – негромко сказала она.

– Прости, кто?

– Вышински. Когда новость получит огласку… Он захочет увидеть то, что мы нашли. По-моему, эта картина может его убить.

– Ему разрешат доступ?

Археолог пожала плечами.

– Будет очень трудно запретить – если он очень сильно захочет. Последние сто лет он на пенсии, занимается исследованиями в Брэдбери. Но старика хорошо знают в Гильдии, где у него есть тайные покровители. Этого вполне достаточно. Ему могут сделать одолжение, например, доставив направленной трансляцией на Латимер. В конце концов, несмотря на все обвинения, он обладает достаточной независимостью, чтобы заниматься исследованиями. – Здесь Таня с сомнением покачала головой. – Но Вышински не сможет этого пережить. Его замечательные марсиане – существа, сражающиеся и гибнущие целыми когортами. Такие же, как люди… Массовые захоронения и машины для войны, стоящие ресурсов целой планеты. Это убивает все, во что он так долго верил.

– Ладно, хищники…

– Я знаю. Хищники всегда умнее, они всегда доминируют. Хищники способны создавать цивилизации, и их всегда тянет к звездам. Старая, как мир, гребаная песня…

– Старая добрая гребаная вселенная, – предложил я свою версию.

– Это лишь…

– По крайней мере они не сражались друг с другом. Ты сама говорила, что второй корабль не был марсианским.

– Откуда нам знать. Хотя выглядело именно так. И есть ли другие варианты? Объединение представителей своего вида перед лицом внешней агрессии? Смогли ли они пережить эту агрессию?

– Похоже, нет.

Она уже не слушала, неподвижным взглядом уставившись на залитые в цемент древности.

– Судя по всему, они знали, что умирают. Потому что пытались улететь на крыльях, инстинктивно. Как люди, которые пытаются бежать от бомб. Все равно что руками загородиться от выстрела.

– Получается, корпус что – расплавился?

– Не знаю… – Она с сомнением покачала головой. – Нет, не похоже. Я размышляла об этом. То оружие, что мы видели… Оно основано на более фундаментальных законах. Изменяет что-то… – Вордени развела руками. – Не знаю. Меняет волновые свойства материи? Или нечто гиперпространственное? Нечто, приходящее в трехмерный космос извне? Пожалуй, ощущение именно такое… Мне кажется, в какой-то миг корпус просто исчез. Они оказались в космосе. Оставались живыми потому, что корабль в некотором смысле никуда не делся. Но эти существа чувствовали, что он вот-вот исчезнет совсем. Думаю, поэтому они пытались лететь.

Кое-что припомнив, я даже поежился. Археолог продолжала:

– Должно быть, нападение было гораздо более массированным. То, что видели мы, происходило на большой дистанции.