ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Ночное небо пронзительно ясное. Некоторое время я тупо смотрел, изучая небо и красноватое сияние, странно фрагментированное, то появлявшееся, то исчезавшее слева, на самом краю поля зрения.
Это далеко не спроста.
Красные пятна закрывали небо, и они изменялись по какой-то системе, сначала поднимаясь все выше, а затем по частям опускаясь вниз.
Как техноглифы. Как цифры.
Наконец, это явно что-то значило. Я почувствовал, как по телу прошла холодная волна. И вспомнил, что это такое.
Красное свечение было дисплеем на шлеме, располагавшемся внутри его вогнутой поверхности. Мое тело лежало в скафандре.
Это совсем не проклятое ночное небо. Я находился в открытом космосе.
Сразу навалились тяжелые воспоминания. О том, кто я и что произошло. Они пришли, сокрушая сознание. И тонкую прозрачную стену, сохранявшую мне жизнь, словно пробило микрометеоритом.
Пытаясь шевелиться, я понял, что не могу двигаться. Свободными оказались лишь кисти рук. Пальцы нащупали приложенную к спине твердую решетку – носилки или моторизованный транспортер. Решив осмотреться, я повернул голову.
– Эй, он приходит в себя.
Знакомый голос. Немного мешал звонкий призвук от переговорного устройства скафандра. Кто-то тихо хихикнул.
– Наверняка ты чертовски удивлен, старина.
Справа почудилось какое-то движение. Надо мной склонился человек в шлеме, выпуклое стекло которого казалось непроницаемо черным.
– Привет, лейтенант. Еще один знакомый голос.
– Только что ты выиграл пятьдесят баксов. Для меня. Говорил же этим засранцам, что ты первым очнешься.
– Тони? – Я туго соображал.
– Ба, никаких мозговых нарушений. Еще один в активе взвода 391. Да мы, блин, бессмертные!
С борта марсианского дредноута нас волокла целая процессия. Похоронная команда «вакуумного» спецназа. Семь тел в самоходных носилках, четыре штурмовые установки и двадцать пять опытных накачанных бойцов с полным комплектом амуниции. Карера не слишком рисковал, высаживая на другую сторону ворот такой десант.
Тони Леманако выводил нас обратно в безукоризненно чистом стиле. Словно всю сознательную жизнь захватывал плацдармы при помощи таких же марсианских ворот. Первыми в ворота зашли две штурмовые установки. Затем самоходные люльки с теми, кто не мог двигаться самостоятельно, каждая – в сопровождении пары бойцов, один слева и один справа. Замыкали колонну две установки с орудиями, прикрывавшими тыл.
В скафандрах, носилках и самоходках заранее включили гравитационные установки, и встреча с поверхностью Санкции IV произошла одновременно для всех. По одному жесту Тони Леманако. Упал-отжался.
«Клин» Кареры, что тут скажешь.
Приподнявшись на носилках, насколько позволяла сетка, я осмотрел местность. Пришлось напрячься, чтобы подавить волчью радость от возвращения в стаю.
– Лейтенант, добро пожаловать в базовый лагерь. – Леманако осторожно хлопнул ладонью по нагруднику моего скафандра. – Все будет нормально. Все. – И он зычно скомандовал в переговорное устройство: – Ну-ка, ребята, шевелите конечностями. Митчелл и Квок остаются на орудиях в скафандрах и следят за воздухом. Остальным привести себя в нормальный вид и отдыхать. Тэн, Сабиров и Мунхарто – жду вас в пятнадцать часов. Заступите в помощь Квок и Митчеллу. Форма одежды – по личному усмотрению, оружие иметь при себе. Остальные свободны. «Чандра», центральный пост… Желательно заполучить медика уже сегодня. Пожалуйста…
В наушнике загрохотало. Общий смех. Все куда-то подевалось. Поле зрения ограничивалось стеклом гермошлема и располагавшимся чуть ниже менее прозрачным полисплавом самого скафандра. Но краем глаза я видел, как все снимали боевое снаряжение, надевали на оружие чехлы, отключали и упаковывали. Водители самоходных штурмовых орудий покинули свои рабочие места, двигаясь не спеша и с точностью механических созданий. Поток одетых в форму людей двинулся в сторону пляжа.
У самой воды их ждала боевая машина «Клина» – «Дух Энгина Чандры». Корабль стоял на мощных посадочных опорах словно доисторическая помесь крокодила с черепахой. Покрытый тяжелой броней корпус из хамелеохрома тускло отсвечивал, почти сливаясь с берегом, залитым предвечерними солнечными лучами.
Приятно увидеть свой корабль еще раз.
Берег, насколько я мог заметить, представлял куда более грустное зрелище. Куда ни посмотри, вздыбленный песок, оплавленный взрывом «Нагини», покрывали воронки. Взрывной волной накрыло и наши купола, не оставив от них почти ничего. Заметив лишь несколько фрагментов рваного металла, я не без гордости заключил, что это вовсе не части заминированной мной «Нагини».
Штурмовик, несомненно, взорвался в полете, и его просто разнесло на атомы. Если земля предназначалась мертвым, то Шнайдер явно выделился из общей толпы. Скорее всего рассеялся по стратосфере.
Вот что ты умеешь, Такеши.
Взрывом накрыло и траулер. Выкрутив шею, я разглядел только часть кормы и возвышавшиеся над водой обгорелые конструкции. В памяти полетели обрывки кадров… Люк Депре с бутылкой дешевого вискаря, треп о политике и о запретных сигарах… Крюиксхэнк, прильнувшая ко мне в…
Не надо, Так.
Чтобы обустроить снесенный взрывом лагерь, «Клину» пришлось возвести кое-что заново. В нескольких метрах от большой воронки стояло целых шесть куполов, а чуть дальше, возле рыла боевой машины нашего подразделения, я заметил квадратную гермокабину и громоздкие резервуары с жидкостью для помывки. Возвращавшиеся из космоса бойцы складывали свое барахло по ящикам и по очереди исчезали в душе.
Наконец из «Чандры» вышла группа одетых в форму медиков с белыми сверкающими нашивками на рукавах. Остановившись около носилок, они запитали двигатели и начали перетаскивать пострадавших в купол. Когда мои носилки приподнялись над землей, Тони Леманако взял меня за руку.
– Еще увидимся, лейтенант. Зайду, как только тебя подлатают. Давай отлежись и освежись.
– Спасибо, Тони.
– Лейтенант, я рад нашей встрече.
В куполе нас отвязали от носилок и раздели, действуя с чисто медицинской бесцеремонностью. Находясь в сознании, я представлял для медиков объект, более удобный в сравнении с остальными. Впрочем, от этого не легче. Слишком долгое отсутствие антирадиационных средств уже сделало свое дело. Я не мог поднять ни руку, ни ногу без совершенно немыслимого напряжения.
Когда с меня наконец сняли одежду и положили на кровать, я с трудом ответил на вопросы медика, проводившего обычные проверки функционирования мозга и тела после боя. Лежа с полузакрытыми глазами, я следил из-за его плеча, как те же эксперименты проводились над остальными. Сунь, чье тело находилось в состоянии, не позволявшем рассчитывать на быстрое восстановление, просто бросили около входа в углу.
– Доктор, так я буду жить? – промямлил я, расстроенный этой картиной.
– Не в этом теле. – Сказав так, медик приготовил антирадиационный гипораспылитель. – Но, думаю, смогу поддерживать вас достаточно долго. Вам предстоит разговор со стариком. Виртуально, что ли.
– Что он задумал? Разбор полетов?
– Наверняка.
– Тогда влей мне что-нибудь настоящее, чтобы не заснуть. Есть тетрамет?
– Плохая мысль, лейтенант.
В ответ раздался смех, тут же прервавшийся.
– Вы правы. Эта хрень как раз и подорвала мое здоровье.
Перед финишем я надавил на него еще раз, пользуясь служебным положением. Но медик и на этот раз выкрутился. К появлению Кареры я пришел в более или менее нормальный вид.
– Лейтенант Ковач.
– Исаак.
По изуродованному шрамом лицу как утреннее солнце по скалам прошла кривая улыбка. Карера укоризненно покачал головой.
– Ковач, ты долбаный засранец. Знаешь, сколько народу я гонял по этой долбаной полусфере, тебя разыскивая?
Я немного приподнялся на кровати.
– Наверное, не больше, чем можно. Ты волновался?
– По-моему, ты обошелся с должностными обязанностями хуже, чем казарменная сука. Самовольная отлучка длиной в два месяца на основании простого письма? «Отправляюсь за тем, что может оказаться ценнее всей этой гребаной войны. Остальное позже». Довольно туманное объяснение.
– Но точное.
– Разве?
Карера сел на краешек постели, и его хамелеохромовое одеяние зашелестело, принимая форму тела. Он нахмурился, и недавно полученный шрам, пересекавший лоб и щеку, болезненно напрягся.
– Корабль военный?
– Да.
– Можно проникнуть внутрь?
– Зависит от способностей археолога. В принципе скажу «да».
– Каков уровень твоего археолога?
Посмотрев туда, где у противоположной стены купола лежала Таня Вордени, я увидел, что археолога накрыли тонким одеялом. Как и всем выжившим членам команды «Нагини», Тане ввели успокоительное. Сделавший инъекцию медик сказал, что состояние стабильное, но в своем теле археолог проживет не дольше меня.
– Отработанный материал.
Закашлявшись, я никак не мог остановиться. Карера ждал. Потом подал салфетку. Вытерев рот, я сделал неопределенный жест.
– Как все мы. А насколько хорош твой?
– Пока у нас на борту нет археолога. Если не считать Сандора Митчелла.
– Не стал бы на него рассчитывать. Это всего лишь любитель. Исаак, как же ты не укомплектовался скрэчерами?
Шнайдеру следовало объяснить, во что ты ввязался.
Секунду я мысленно взвешивал эту фразу. Потом решил промолчать: не стоило раскрывать карты раньше времени. Пока я не знал, какова истинная цена такой информации, и если она стоила дорого – зачем тратить последнюю стрелу забавы ради?
– Наверняка ты знал, на что подписался?
Карера с сожалением покачал головой.
– Корпоративные спонсоры, Такеши. Мусор с верхних этажей власти. У этих людей воздуха не выпросишь, не то что информации. Все, что известно мне до сего момента, – Хэнд ведет большую игру, и если «Клин» сумеет урвать свой кусок, добычи хватит на всех нас.
– Хорошо, но тебе по крайней мере открыли коды дезактивации нанобов. Неужели здесь, на Санкции IV, есть что-то важнее этого? Давай, Исаак, говори. Наверняка имелись свои соображения.
Карера только пожал плечами:
– Мне назвали имена, и только. Сам знаешь, какова роль «Клина». Так и сказали. Там, у двери, Хэнд? Тот, что худой?
Я кивнул. Повернувшись, Карера некоторое время изучал лицо сотрудника «Мандрагоры». Хэнд спал.
– М-да. Сильно сдал в сравнении с молодчиком из нашей базы данных.
Покрутив головой, он осмотрел другие кровати и мельком взглянул на труп, валяющийся у входа в углу. Сквозь вызванное наркотиком и усталостью оцепенение я почувствовал, как по нервам заспешили злые импульсы, предвестники старой боли.
– Что неудивительно. Здесь очень высокая радиация. Удивлен, что кто-то еще в состоянии передвигаться.
– Уже нет, – заметил я.
– Да, конечно.
Он криво улыбнулся.
– Боже мой, Такеши… Неужели не могли обождать пару дней? Вполовину снизили бы дозу. Мы все принимаем стандартный антирад и покинем это место в худшем случае с головной болью.
– Не мой вопрос.
– Ладно, я не думал тебя учить. Кто это в углу?
– Сунь Липин. Системный офицер.
Смотреть на тело Сунь оказалось больнее, чем я ожидал. Похоже, волчьи гены иногда замолкают. Карера только хмыкнул.
– Остальные?
– Амели Вонгсават, пилот.
Я тыкал во всех по очереди. Указательный палец с оттопыренным вверх большим.
– Таня Вордени, археолог.
– Я понял.
Нахмурившись, Карера показал на Вонгсават.
– Если она – пилот, кто вел штурмовик, когда произошел взрыв?
– Парень по имени Шнайдер. Он и втравил всех в эту историю. Извозчик сраный. Он струсил, когда в космосе началась перестрелка. Взял корабль, из ультравибраторов расстрелял Хансена, который стоял на охране. Смылся, оставив…
– Уходил в одиночку?
– Да… Если не считать мертвых, лежавших в хранилище. Двоих мы потеряли раньше, отбиваясь от нанобов. По ту сторону ворот нашли шесть мертвецов. Кстати, еще двое болтались в рыболовной сети над траулером. Судя по внешности – из группы археологов, работавших здесь до войны.
– Вы потеряли из-за нанобов Иветту Крюиксхэнк и Маркуса Сутъяди?
– Да.
Я постарался изобразить легкое удивление:
– Ты что, получил список нашей группы? Бог мой, твои спонсоры пробили по компьютеру все корпоративные секреты?
Карера закрутил головой:
– Нет, эти – с верхних этажей той же башни, что и твой приятель Хэнд. На самом деле просто внутренние разборки. Я же говорю, мусор.
Интересно, что в его словах совсем не было злости. Совершенно ровный голос. На мой взгляд опытного Посланника, он сказал это с явным облегчением.
– Думаю, вам не удалось найти стеки этих двоих.
– Это почему?
– Не имеет значения. Просто знаю. Мои клиенты предупредили, что наносистема не оставляет за собой ничего мало-мальски полезного. Жрет все подряд.
– Ты прав. И мы так решили.
Я развел руками:
– Исаак, найдись они – все равно пропали бы вместе с «Нагини».
– М-да… Взрыв, конечно, примечательный. Что знаешь про это, Ковач?
Я нагло ухмыльнулся:
– А что ты подумал?
– Подумал, что «локмиты» не исчезают за здорово живешь, да еще у самой поверхности планеты. Еще я вижу, что ты не был слишком огорчен, рассказывая о побеге этого парня, Шнайдера.
– Ладно, он ведь погиб. – Карера внимательно смотрел на меня, сложив руки на груди. – Ладно, ладно… Двигатели заминировал я. Никогда не доверял этому Шнайдеру.
– Ладно, принимается. С кое-какими оговорками. Тебе повезло, что мы пришли одни. Учитывая результаты.
Он встал, потирая руки. Неприятное выражение, казалось, ушло с его лица.
– Такеши, тебе нужно отдохнуть. Завтра утром будет официальный разбор полетов.
– Конечно, Исаак. – Пожав плечами, я продолжил: – Не думай, что услышишь много интересного.
Он удивленно поднял брови:
– В самом деле? Мои сканеры говорили совсем иное. В последние семь часов с той стороны ворот происходили энергетические всплески. Мощность, сравнимая с выработанной на Санкции IV за весь период ее освоения. По-моему, эту часть истории следует описать немного подробнее.
– А, это… – Я небрежно махнул рукой. – Видишь ли, произошла небольшая стычка между галактическими военными кораблями. Тупые роботы, ничего особенного.
– Ладно. – Уже двигаясь к выходу, он вдруг остановился, словно что-то вспомнил. – Такеши…
Мои нервы напряглись, словно к бою.
– Э-э… что? – Казаться удивленным.
– Давай начистоту. Как ты собирался уйти? Ну, после того, как «Нагини» взлетит на воздух. Сам знаешь – учитывая активность нанобов, радиацию… Без всякого транспорта – если не считать вшивый траулер. Что ты планирован, как собирался уходить? Вам оставалось два шага до полной неподвижности, всем без исключения. Что, черт возьми, за стратегия позволила тебе взорвать единственное средство реального спасения?