Джонси следила за ее движениями. Она делала все легко, не задумываясь. Мысли ее были далеко. С Дэном? Джонси задумалась. А может, в том времени, когда она была миссис Марлоу?

– Ты никогда не спрашивала меня, как я сюда попала. – Джинни подняла глаза и встретилась взглядом с Джонси.

Чувствуя легкую вину и удивление оттого, что Джинни прочла ее мысли, Джонси пожала плечами:

– Я полагала, что меня это не касается.

– Это одно из качеств, которые мне в тебе нравятся, – улыбнулась ей Джинни. – Ты просто приняла нас. Доверилась нам. Не могу выразить, что это значило для меня. И для Мэгги тоже.

– У меня не было причин поступить по-другому.

– Поверь, не все так считают. – Джинни снова уселась на стул и обхватила себя руками. – Существуют “порядочные” люди, которые не поймут и даже не попытаются этого сделать. Они говорят о любви и помощи ближнему, но этим и ограничиваются.

Джонси почувствовала, что Джинни нужно избавиться от… чего? Боли? Отчаяния? Гнева?

– Первые двадцать лет своей жизни я провела в Ричмонде. До войны это был красивый город. Мне было лет тринадцать, когда все кончилось. Люди оказались опустошенными, как и сам город. Но я-то была юной девушкой, захваченной чувствами, которые кажутся важными и значительными любой девушке. Я смотрела на мир глазами, полными надежды. Когда мне было шестнадцать, я встретила Бенджамина Марлоу и поняла, что обрела свое будущее. – Джинни улыбнулась. Багрянец и золото огня отразились в ее темных глазах. – Новый юг не принес ему счастья, и он хотел перебраться на запад, где, как он говорил, человек может начать с нуля и разбогатеть за неделю. Мы поехали в Вирджиния-сити, а там он работал на шахте, где добывали золото. Мы нисколько не разбогатели. Но мне было все равно. Я была с ним и была счастлива. А когда поняла, что жду ребенка… – Голос у Джинни сел от переживаемых чувств. – Я подумала, что лучше и быть не может.

С тупой болью в груди Джонси смотрела, как Джинни пытается взять себя в руки.

– У нас родился прелестный мальчик. Он был похож на своего отца, с такими же темными кудрявыми волосами и доброй, немножко кривой улыбкой. – Она остановилась. – Он заболел воспалением легких. Это было обычным делом. Стены в домах были такими тонкими, что едва удерживали тепло. – Джинни подбросила в огонь еще дров. – Он умер. Ему было всего два года. – Она вернулась на свое место. – После этого я потеряла интерес ко всему. Даже к Бену.

Джонси дотянулась и сжала руку Джинни:

– Мне очень жаль.

Она почувствовала, что на глазах у нее выступили слезы сочувствия к этой женщине, которая столько перенесла, столько выстрадала.

– Я продолжала жить, потому что ничего другого мне не оставалось. С такой же готовностью я бы умерла, но не могла. Бен очень старался помочь мне, но он нескончаемыми часами работал на шахте и слишком уставал. Я, должно быть, была для него тяжким бременем. А потом произошел взрыв. Они происходили то и дело. И Бена не стало.

Джонси увидела, как одна слеза, потом другая стекли по щекам Джинни.

– Не стало. – Она моргнула и посмотрела на Джонси, словно не узнавая ее. – Меня выгнали из дома, вышвырнули на улицу без пищи, без денег. Но мне было все равно. Теперь я смогу умереть, думала я. Просто лечь и умереть. Но все оказалось не так-то просто. Я хотела жить. Желание выжить – очень сильное чувство, мы не можем ему сопротивляться.

Джонси подумала о своей матери. Она делала все, что могла, для блага своей дочери и своего, не думая о последствиях.

– Два дня я бродила по улицам, пока какая-то женщина не предложила мне кров, еду и деньги. А я должна была работать в качестве одной из ее девочек. И я согласилась.

– Это была моя тетя? – Джонси затаила дыхание.

– Нет. Ее звали Кэд Томпсон. Я встретила Спайси спустя месяц.

Джонси не находила слов. Гнев и презрение переполняли ее. Эти женщины воспользовались бедственным положением Джинни.

– Больше никто не помог мне. Люди проходили мимо, а женщины брезгливо подбирали юбки, чтобы не коснуться меня. Их-то и называют порядочными людьми. – Джинни вытерла глаза краешком подола, потом выпрямилась на стуле. – Когда я встретила Спайси, она предложила мне больше денег и жизнь в другом городе. Я отчаянно хотела уехать от всего, что связывало меня с прошлым и жизнью, которая мне больше не принадлежала.

Джонси лихорадочно обдумывала сказанное Джинни, пытаясь свести все вместе: обычное замужество и семья, потом трагедия за трагедией. И так у всех, кто становится проститутками?

– А что же твоя семья в Ричмонде? Они не помогли тебе?

– У меня не было денег, чтобы связаться с ними, а к тому времени, как я начала зарабатывать, я слишком стыдилась своего положения. Они бы не поняли. Да и мало кто. – Джинни протянула руку к Джонси и переплела свои пальцы с ее. – Очень немногие.

Джонси ободряюще сжала ее ладонь. Жизнь жестоко обошлась с Джинни, но никто не может бесконечно платить за выбранный способ жить.

– Теперь все позади.

– Да. Позади. И теперь у меня есть Дэн. – Новая искорка сверкнула в глазах Джинни. – Он хочет на мне жениться.

Джонси обняла подругу за плечи.

– О, Джинни, как чудесно! Я так счастлива за вас обоих.

Джинни обняла ее в ответ.

– Спасибо тебе. Но я еще не дала согласия.

Джонси посмотрела на нее.

– Да почему же?

– Из-за Мэгги.

Она могла и сама догадаться. Джинни и Мэгги были очень близки, почти как мать и дочь, если бы не небольшая разница в возрасте.

– Я действительно не могу бросить ее. Она такая…

– Хрупкая?

– Да.

Джинни смотрела на умирающий огонь. Комната погрузилась почти в полную тьму. Внезапно мысль озарила Джонси.

– Тебе не нужно бросать ее. Вы с Дэном можете жить здесь. Мне понадобится мужская помощь – уголь и кое-что еще. Если только у Дэна нет своего дома.

– Нету. Он живет у сестры, а у той своя семья. – Джинни улыбнулась. – Думаешь, можно так сделать?

– У меня нет никаких сомнений. – Джонси просияла. Она и подумать не могла лишиться Джинни. – Особенно сейчас. – Я ничего с вас не возьму, потому что рассчитываю на вашу помощь.

– Конечно, ты можешь всегда на нас положиться.

– Итак? – Джонси ждала ответа, надеясь, что он будет положительным.

– Я должна поговорить с Дэном. Но не вижу, почему бы ему не согласиться, по крайней мере, до тех пор, пока мы не обзаведемся собственным домом. А к тому времени у тебя не будет недостатка в постояльцах.

– И Мэгги скорей привыкнет, если вы останетесь. А потом, кто знает, может, и она найдет себе жениха. – На самом деле Джонси не верила тому, что говорила. Но все же хотела, чтобы так получилось.

– Нет, – тихо сказала Джинни. – Не думаю, что это когда-нибудь случится.

– Она может оставаться здесь, сколько пожелает, так что не волнуйся за нее.

– Она понемножку привыкает к тебе. Ты так терпелива с ней, а это важно. Скоро она полностью доверится тебе. – Глаза Джинни отразили такую глубину сострадания, какой Джонси никогда и ни у кого не видела.

– Уверена, что так и будет, – сказала она. – Согласное молчание наполнило комнату. Джонси поднялась и потерла руки – в комнате похолодало. – Думаю, лучше отправиться в постель, пока не стало совсем холодно.

Они проверили двери и задули лампы перед тем как подняться к себе. Наверху Джонси повернулась к Джинни и крепко обняла ее.

– Поздравляю. Я, правда, очень рада за тебя.

– Спасибо. – Джинни вздохнула от полноты чувств. – Спокойной ночи.

В комнате Джонси поставила лампу на бюро. Замужество, подумала она. На что это похоже? Она посмотрела на свою аккуратно заправленную постель и прикинула, как это будет спать в ней вместе с мужчиной, может, даже на одной подушке. Нет, это не для нее.

Она должна стать независимой, а не зависимой. И все равно она рада за Джинни.

Она быстро переоделась на ночь и задула лампу, потом, забравшись под холодные простыни, свернулась клубочком посреди кровати.

На следующее утро, еще до рассвета, Джонси, не теряя времени, оделась и спустилась вниз, к спасительному теплу огромной кухонной плиты. Это всерьез напомнило ей, что надо покупать уголь.

Постояльцы сидели вокруг стола, пили кофе и ждали, когда подадут завтрак. Мэгги хлопотала у плиты, по обыкновению повернувшись ко всем спиной.

– Извини, Мэгги, что проспала. В постели было так тепло, что не хотелось оттуда вылезать, – прошептала Джонси.

– Да ничего. Никто не обратил внимания. А Ми… Джинни помогла мне. – Мэгги глянула на Джинни, достававшую из буфета тарелки.

– Больше этого не случится. Обещаю.

Когда Мэгги посмотрела на нее и улыбнулась, Джонси скрыла свое удивление и улыбнулась в ответ.

Вскоре вилки застучали по тарелкам и зазвучало привычное “передайте масло” или “передайте соль”. Затем мужчины отправились по своим делам.

Когда суета улеглась, Джонси и две другие женщины сели позавтракать и передохнуть за чашкой кофе. Мистер Нэттер вставал не так рано, так что у них было несколько минут перед его поздним завтраком.

– Какие у тебя на сегодня планы, Джонси? – спросила Джинни.

Джонси поставила чашку.

– Хочу попросить Дэна раздобыть уголь.

– Спайси всегда покупала его у Брейли, – застенчиво проговорила Мэгги.

Джонси постаралась не таращиться на нее. Мэгги редко когда обменивалась с ней и пятью словами за день.

– Спасибо, Мэгги. Я поговорю об этом с Брейли. – Она отвела взгляд от девушки. – А у тебя? – обратилась она к Джинни.

– По-моему, надо почистить все лампы, а раз уж я вся перемажусь, то заодно посмотрю печки в комнатах.

Она поморщила нос.

– Подожди, я вернусь и помогу тебе. Джинни согласно кивнула.

Джонси быстро сходила к Брейли и радовалась, что осталось еще много времени и она успеет помочь Джинни с лампами. Она поднялась на крыльцо и вошла в дом, где ее встретил запах свежезаваренного кофе. Улыбаясь, она прошла через переднюю и вошла на кухню, ожидая увидеть там Джинни.

– Видишь, как скоро…

Джонси замолчала на полуслове, увидев сидевшую за дальним концом стола черноволосую Лотти.

– Не хотите ли кофе? – спросила Лотти. Она поднялась, подошла к плите и налила себе новую чашку.

Потеряв дар речи, Джонси продолжала стоять в дверях. Оглядевшись, Лотти продолжала, словно не заметив, что не получила ответа.

– Кухня у Мэгги всегда сияет. Забавно, насколько в некоторых местах чувствуешь себя как дома. – Она отпила глоток. – И кто же из жильцов занимает мою комнату?

Обретя наконец способность говорить, Джонси ответила:

– Не имею представления, какая из комнат ваша.

– Ну, такая, с окнами и большой кроватью с четырьмя столбиками.

Джонси почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Лотти вздела бровь и слегка наклонила голову.

– Значит, она теперь ваша? – произнесла она чуть удивленно.

До этого момента Джонси удавалось оставить в прошлом происходившее в доме и особенно в ее комнате. Но сейчас перед ней стояло яркое напоминание того, что именно происходило в ее комнате и кто этим занимался.

Сделав шаг вперед, Джонси безжизненно произнесла:

– Думаю, вам лучше уйти.

Лотти поставила чашку на стол и внимательно посмотрела на Джонси.

– Вы можете заполучить мою комнату и мой дом, но и только. – Окинув взглядом сшитое у портного, но уже поношенное платье Джонси, она добавила: – Мэт Доусон не из тех, кто женится. А если и так, то ему нужна настоящая женщина. – И с этими словами Лотти вышла из кухни, пересекла переднюю и вышла через главный вход.

Ничего не соображая, Джонси несколько долгих минут стояла и смотрела на входную дверь. Постепенно чувства вернулись к ней. Эта женщина явилась сюда без приглашения единственно для того, чтобы заявить свои права на Мэта Доусона. Но что заставило ее думать, что он нужен Джонси? Он уж точно не ее тип мужчины – с этой его привычкой во все вмешиваться и склонностью к посещению борделей. “Нет, сэр! – сказала она себе. – Мисс Лотти может забирать вас вместе с револьверами, шпорами и всем остальным!” Тряхнув головой, она поспешила в свою комнату, переодеваясь в старое платье, повязала передник и отправилась на поиски Джинни и Мэгги.

Когда они собрали все лампы на кухонном столе, Джонси сосредоточилась на работе своих рук, отгоняя мысли о Лотти. Когда они закончили, Мэгги принялась печь хлеб и разные пироги. Джонси больше всего любила эти дни: тогда дом казался ей теплее и дружелюбнее.

Остаток дня Джинни и Джонси потратили на прочистку маленьких труб в комнатных печках, которые топились углем. Они обвязали головы полотенцами, чтобы уберечь волосы от сажи, но их лица не избежали печальной участи. Когда наконец все было кончено, до ужина еще осталось много времени.

– Надо, пожалуй, искупаться, а потом поможем Мэгги готовить ужин, – сказала Джонси, спускаясь вниз. – М-м-м, как пахнет яблочный пирог!

– Мой любимый, – принюхалась Джинни.

Они вошли в кухню, но Мэгги там не было. На столе остывали три пирога, и от одного был отхвачен большой кусок. С заднего крыльца послышались голоса, привлекшие их к приоткрытой двери. С куском пирога на крыльце сидел Брейли. Рядом с ним сидела Мэгги.

– Миз Мэгги, ну и мастерица вы по части пирогов.

Джонси увидела, что он улыбается и подмигивает Мэгги. Брейли годился Мэгги в отцы и так и обращался с ней, что, по всей видимости, и нужно было девушке.

– Я знаю, что это ваш любимый, – отозвалась Мэгги.

– Это уж точно. – Он откусил от пирога.

– Добрый день, Брейли, – окликнула его Джонси.

Он полуобернулся к ней.

– И вам день добрый, миз Джонси. Эта юная леди должна составлять предмет гордости для тех, кто садится за ваш стол.

– Это правда, – улыбнулась им обоим Джонси.

Брейли прищурился на нее:

– Сдается мне, вы возились с углем. Джонси провела рукой по лицу и засмеялась.

– Могла бы и с углем. Измазалась бы не больше.

Брейли отдал пустую тарелку Мэгги.

– Примусь-ка я за дело. Душевное спасибо за пирог.

Джонси смотрела, как худощавая фигура Брейли исчезает за углом дома. Потом она повернулась к Мэгги, которая продолжала сидеть с тарелкой в руках.

– Какой приятный человек, – сказала Джонси, видя, что Мэгги следит глазами за Брейли.

Мэгги повернулась к ней.

– Да, приятный.

Теперь как никогда Джонси уверилась, что в Мэгги произошли перемены. В ясных голубых глазах почти не осталось страха и тревоги. Страх Джонси могла понять, но тревога? Может, ей это только кажется. В конце концов, Мэгги нечего бояться и не о чем тревожиться.

– Надо как-нибудь пригласить его на обед. Как ты считаешь? – спросила Джонси.

– Думаю, он будет рад. У него нет семьи. Мэгги поднялась со ступенек и мимо Джонси и Джинни прошла в кухню.

– Нет семьи? – спросила Джонси. Мэгги покачала головой:

– Он как-то сказал мне, что у него была дочь моего возраста. Она вышла замуж и умерла при родах.

Джинни добавила:

– А еще раньше умерла его жена. Мэгги занялась пирогами и хлебом, снова отгородившись от Джонси.

Джонси ломала голову над отношением Мэгги к Брейли. Она явно избегала всех мужчин в пансионе, хотя никто ни разу не сказал ей дурного слова. Но, с другой стороны, Брейли легко располагает к себе людей.

Голоса на заднем дворе снова привлекли внимание Джонси и Джинни. Они выглянули, чтобы посмотреть, с кем там разговаривает Брейли. Потом из-за угла появился Эндрю Коллинз, держа в руках свой котелок.

– О Боже! – воскликнула Джонси, схватившись одной рукой за полотенце на голове, другой – за перепачканную сажей щеку. Посетители! И именно сегодня!

Джинни отступила к стене, скрывшись из виду.

Ну ладно, подумала Джонси, бежать некуда, раз уж он ее заметил.

– Мисс Тейлор, – начал адвокат. – Какой прекрасный день!

– М-м, да. Боюсь, вы застали меня не в самый подходящий момент. Я вся в саже, хотелось бы пригласить вас войти, но…

– О, извините, что пришел не вовремя. – Он набрал побольше воздуху и продолжил: – Я лишь хотел принести вам вот это.

Мистер Коллинз вынул прикрываемый шляпой букет поздних полевых цветов и вручил их ей, при этом уши у него покраснели. Джонси приняла чуть увядший букет, залившись краской.

– Какие красивые. Спасибо.

Стоявшая у стены и незамеченная мистером Коллинзом Джинни прикрыла рукой улыбающийся рот. Джонси постаралась не обращать на нее внимания.

– Они н-н-не так красивы, как вы, мисс Тейлор, – тихо произнес адвокат, и его кадык нервно дернулся.

Смущенная неожиданным проявлением симпатии от того, кого считала лишь другом, Джонси не находила слов.

– Спасибо.

– Я, пожалуй, пойду, чтобы не мешать вашим делам. Еще раз прошу прощения, что пришел без приглашения. В следующий раз я заранее пришлю записку и дождусь вашего ответа.

Он слегка поклонился и пошел прочь.

Когда он скрылся за углом, Джонси выдохнула:

– Силы небесные! Джинни улыбнулась ей.

– Разве не чудесно? Ты ему нравишься.

Она взяла у Джонси цветы и налила в стакан воды. Джонси упала на стул и уставилась на бедные поникшие цветы, которые Джинни поставила в стакан.

– Когда я дала ему повод?

– У любви свои пути, – отозвалась Джинни. – Он очень милый. Могло быть и хуже. – Она улыбнулась.

– Я чувствую себя виноватой. Ты права. Джонси снова вздохнула и размотала с головы полотенце. – На самом деле, мама подобрала бы мне именно такого мужа.

– Как и большинство матерей.

Кивнув в знак согласия, Джонси задумалась, как ей справиться с новым поворотом судьбы.

Разнеся по комнатам ведерки с углем, Джонси и Джинни успели искупаться до возвращения постояльцев. Уже за ужином Джонси едва не клевала носом, но особенно трудно было не уснуть, сидя у камина. В конце концов она извинилась и пошла спать.

Еще раньше она разожгла у себя в комнате маленькую печку, и с порога ее окутало тепло. На этот раз она переодевалась на ночь не спеша, не как предыдущими вечерами, когда вся покрывалась гусиной кожей. И постель не будет такой холодной. Задув лампу, она забралась в кровать, зная, что потребуется совсем немного ее собственного тепла, чтобы согреть постель. Она до самого носа натянула одеяло и, уютно свернувшись на мягком матраце, закрыла глаза.

Но мысли не дали ей уснуть. Она думала о предстоящем браке Джинни и Дэна. Брак. На что это похоже? Она вспомнила дядю Гарольда и тетю Иду и покачала головой. Такой брак ей не нравился. С другой стороны, она не представляла, чтобы Джинни полностью подчинилась Дэну. Припомнив увиденную тогда сцену, она поняла, что Джинни и Дэн испытывают друг к другу равные любовь и уважение.

Она осторожно вытянула ногу, проверяя, насколько нагрелась постель. Потом перевернулась на спину и вытянулась во весь рост. Забавляясь, она представила себя женой Эндрю Коллинза и то, как она делит с ним эту постель. Эта мысль показалась ей настолько смешной, что она даже не стала всерьез над ней задумываться, хотя и чувствовала себя немного виноватой за то, что дала ему какой-то повод для влюбленности. Она постарается говорить доброжелательно, но твердо, когда станет объяснять ему, что в ее жизни нет места романтическим увлечениям.

Сквозь щели печки пробивался свет, отбрасывая на потолок тени. Она смотрела на них: свет мерк до мягкого отблеска, затем вдруг снова ярко разгорался. Эффект был прямо-таки гипнотический.

Веки у нее отяжелели, и мысли о Дэне, Джинни и мистере Коллинзе исчезли, но только для того, чтобы на их месте возник образ Мэта Доусона, стоявшего в дверях ее комнаты. Он небрежно прислонился к закрытой двери и улыбнулся, его черные волосы блестели в лунном свете, как уголь. Он ничего не сказал, и она подивилась, зачем он пришел. Потом, так же молча, он открыл дверь и вышел, закрыв ее за собой с громким стуком.

От этого звука Джонси открыла глаза, отметая сон. В комнате было практически совсем темно, потому что огонь догорел до угольев. Что-то разбудило ее, что-то помимо ее сна. Она лежала тихо и напряженно прислушивалась. В щель под ее дверью пробился свет, мигнув, словно его грозился задуть сквозняк, затем стал ярче, и в ту же секунду она снова услышала стук. На чердаке. Джонси была уверена, что там кто-то ходит. Мэгги? А кто еще? Какая странная девушка – так долго горевать о женщине, которая толкнула ее на такой ужасный путь. Джонси смотрела, как свет исчезает. Мгновенье спустя она услышала, как где-то дальше по коридору закрылась дверь.

Поджав ноги, она лежала теперь, собравшись в комок и совершенно проснувшись. Она не боялась Мэгги, нет, но не могла понять ее. Она даже почти ничего о ней не знала.

Остаток ночи Джонси проворочалась в кровати, которая вдруг стала бугристой и неудобной. Она взбивала и переворачивала подушку, вспоминая, что это была постель Лотти.

А Мэт Доусон? Она остановилась, не донеся руку до подушки. Он тоже проводил ночи в этой постели? Эта мысль заставила ее вонзить кулак прямо в центр мягкой подушки, потом Джонси упала на нее и уставилась в темный потолок.

“А какое это имеет для нее значение? – спросила она себя. – Никакого, – мысленно ответила Джонси. – Ровно никакого”.