Его холодный взгляд не отрывался от нее. Марисса кивнула, решив не давать воли чувствам.
      Фирокс взял ее за руку:
      – Тогда идем, моя милая госпожа. Позволь проводить тебя к сестре.
      Марисса последовала за ним, пройдя совсем рядом с Брейсом, и помимо воли взглянула на него. Он ответил ей взглядом, полным боли и ярости. У Мариссы перехватило дыхание – она внезапно поняла, что такова его инстинктивная реакция на мужчину, который только что целовал ее.
      «Он все еще хочет меня, – поняла она. – Я ему небезразлична!»
      Радость охватила ее. Значит, еще остается надежда, если ей удастся вернуть его доверие. На секунду их взоры встретились. На глаза Мариссы навернулись слезы. Но Фирокс уже увлек ее в туннель, начинающийся в дальнем конце пещеры.
      В узком темном проходе не было мерцающего пламени вечных факелов. Они шли недолго. Фирокс остановился перед массивной дверью и, достав из кармана электронный ключ, отпер замок, распахнул дверь и пригласил Мариссу войти.
      – У тебя полчаса, не больше. А потом мы поговорим.
      Какое-то движение привлекло внимание Мариссы. Она попыталась разглядеть в тусклом свете лицо той, что находилась в комнате.
      – Марисса? – спросил знакомый голос. – Неужели это действительно ты?
      Издав тихий крик, Марисса бросилась к Кандре и порывисто обняла ее.
      – Да. Это я, дорогая, – задыхаясь, ответила она. – Клянусь Хрустальными Огнями, я думала, что никогда уже не увижу тебя в живых! – Отстранившись, она внимательно поглядела на сестру: – С тобой все в порядке, правда?
      Кандра улыбнулась и снова приникла к Мариссе:
      – Все хорошо. Но неужели ты пришла спасти меня?
      – Как только смогла! – воскликнула Марисса. Сестра доверчиво посмотрела на нее.
      – Я так боялась за тебя, хотя и знала, что ты придешь, – промолвила Кандра. – Ты всегда была такой сильной и храброй! Ты, моя сестра, Марисса Лаомед, прославленная воительница!
      Марисса ощутила горечь, ибо сейчас не была ни сильной, ни храброй. Напротив, из-за Фирокса она чувствовала себя беспомощной и униженной, такой же, как и другие женщины ее планеты.
      И тут она подумала, что даже в ярости Брейс, считавший, что она предала его, не способен унизить ее так, как Фирокс. Теперь она знала, что за его гневом и раздражением таятся совсем иные эмоции.
      Брейс всегда относился к ней как к равной, ободрял Мариссу, когда она пыталась преодолеть свои страхи, мягко укорял, если это ей не удавалось. Брейс, нежный любовник и преданный друг, тот, кого она против своей воли предала злобному дьяволу.
      Тряхнув головой, Марисса отогнала эти тягостные мысли. Нельзя тратить время на бесполезные сожаления. Главное сейчас – Кандра. Возможно, позднее, когда сестра будет в безопасности, она попытается помочь Брейсу.
      – Мы должны поговорить быстро и тихо. Ты понимаешь, зачем Фирокс похитил тебя, чего он хочет?
      – Он мне почти ничего не говорил. – В голосе Кандры звучал страх. – Появляясь в этой темной, сырой камере, он всегда был груб со мной, а мои тюремщики приносили мне еду и чистую одежду. Я думала, ты никогда не придешь сюда. И вместе с тем не хотела, чтобы ты приходила.
      – Поэтому ты и не вступила в общение со мной? Ведь ты наверняка слышала, что я звала тебя?
      Кандра вздохнула:
      – Да, я слышала тебя и едва удержалась от ответа, но я почему-то знала, что мы будем в безопасности только порознь. Фирокс явно опасается причинить мне вред. Видимо, я нужна ему живой и невредимой. Так же нужна ему и ты.
      – Ему нужна не я, – возразила Марисса, – а тот, кого я привела с собой.
      – Фирокс как-то упоминал, что с тобой придет еще кто-то, человек, наделенный особым даром. Это он и есть?
      – Да.
      – Хорошо! – радостно воскликнула Кандра. – Фирокс говорил, что я должна помочь этому мужчине в каком-то важном деле, а потом он освободит нас. Когда мы сможем начать, как ты думаешь?
      – Возможно, завтра.
      Мариссу охватило смятение. У них есть только одна ночь, чтобы разработать план. И ей надо узнать как можно больше об этой крепости в горах, чтобы найти способ убежать отсюда.
      Пусть Кандра считает, что Фирокс освободит их после того, как они сделают свое дело. Любя сестру, Марисса всегда знала, что слишком мягкая и деликатная Кандра будет только помехой для осуществления ее планов. Так что улаживать все предстоит ей самой, равно как и заботиться о безопасности сестры. Лишь так им удастся сохранить жизнь.
      – Ты знаешь еще какой-нибудь выход отсюда, кроме того, что в пещере на склоне? – спросила Марисса.
      Кандра задумалась:
      – Однажды охранники упомянули при мне о другом выходе – через туннель из главной залы.
      Марисса вспомнила не менее пяти, а то и шести туннелей, ведущих из залы.
      – Какой именно, Кандра? Мне надо точно знать это!
      – Послушай, ты говоришь так, словно я здесь свободно разгуливала.
      Марисса смутилась. Неужели она дошла до того, что упрекает сестру? И как, во имя всего святого, им обрести свободу, если для этого предстоит изучить все туннели? Ладно, здесь наверняка есть еще один выход – только бы найти его.
      – А ты слышала что-нибудь о том, сколько здесь стражников и где они все размещаются?
      Кандра покачала головой:
      – Они при мне почти не разговаривали. – Она грустно посмотрела на Мариссу. – Я для тебя плохая помощница, правда?
      – Не огорчайся, мы что-нибудь придумаем.
      – Прости меня, Марисса, я всегда перекладывала на тебя ответственность.
      – Да, прежде так и было, – подтвердила ее сестра. – Думаю, если бы меня не изгнали, ничего не изменилось бы.
      Сестры обменялись понимающими взглядами.
      – Когда тебя изгнали, ты унесла с собой часть моей души. Ах, Марисса, я так давно не обнимала тебя! – воскликнула Кандра, прижавшись к сестре. – Я очень тревожилась за тебя, хотя ты и дала мне вскоре знать, что у содалиток тебе не грозит опасность. Но ты жила в моем сердце вплоть до того дня, когда Фирокс похитил меня. – Она погрузилась в воспоминания: – Кажется, он провез меня по всей Империи, прежде чем вернулся на Мораку. При нем был какой-то странный камень в шкатулке, которым он пытал старика, не пожелавшего помочь ему.
      – Ты была с Фироксом, когда он нанес визит лорду Ардейну?
      – Не знаю, как звали того старика, я не заходила к нему. Но после того, как Фирокс вышел от него, старик начал стонать и кричать. Потом мы покинули это место. Фирокс привез меня сюда и сказал, что мне придется побыть здесь, пока кое-кто не появится.
      – Видимо, он имел в виду нас.
      – Скорее всего.
      Девушки вздрогнули, когда дверь открылась. На пороге стоял Фирокс, цинично усмехаясь.
      – Пойдем, Марисса, – сказал он. – Ты провела здесь достаточно времени. Теперь пора поговорить. Сестру ты увидишь завтра.
      – Пожалуйста, господин, – взмолилась Кандра. – Почему ей нельзя провести эту ночь со мной? У нас было так мало времени…
      – Пойдем, Марисса, – холодно повторил он, словно не слыша слов Кандры. – Никаких возражений, или твоя сестра поплатится за это!
      Марисса направилась к двери:
      – Повинуюсь вашему приказу, мой господин.
      – Не смейся надо мной!
      Она ответила ему иронической улыбкой и пошла в туннель. Но, когда она двинулась к главной зале, Фирокс схватил ее за руку и рывком остановил.
      – Пора поговорить, моя маленькая госпожа, – холодно сказал он и повел ее в противоположном направлении. – Ведь нам надо многое обсудить.
      Марисса подумала, не стоит ли попытаться сейчас же оглушить его, но, бросив быстрый взгляд на стражников, стоявших вдоль коридора на одинаковом расстоянии, отказалась от этой затеи. Уж лучше прикинуться покорной и выиграть время, решила она. Стиснув зубы, Марисса позволила Фироксу привести ее в другое помещение.
      Комната, в которой они оказались, приятно удивила ее. Перед горящим камином стояли диван и два кресла. Стены были покрыты гобеленами, как в будуаре. У одной из них стоял низкий резной шкафчик, а на нем поднос с несколькими чашами, большим сосудом и вазой с фруктами и ягодами.
      Фирокс жестом пригласил Мариссу присесть, а сам подошел к шкафчику:
      – Отведаешь мораканского эля? Я предпочитаю его любому вину.
      Марисса покачала головой:
      – Нет, не хочу.
      Ощутив странный приторный запах, она огляделась и увидела жаровню: над тлеющими в ней углями медленно поднимался дымок от курений. «Мне воскурили фимиам, – подумала она. – Но что это за аромат – может, что-то дурманящее, воздействующее на сознание или, еще хуже, на чувства?»
      При мысли об этом она побледнела. О боги, этого ей не вынести!
      Марисса повернулась к Фироксу.
      – Что это за зелье? – строго спросила она. – Если надеешься одурманить меня…
      – Успокойся, госпожа, – тихо ответил он. – Это обычный аромат, заглушающий запах сырости.
      – Тогда избавь меня от этого!
      Фирокс, усмехнувшись, подошел к жаровне и плеснул в нее немного эля из своей чаши. Угли зашипели и погасли, аромат постепенно исчез.
      – Ты довольна? – спросил он.
      Марисса кивнула.
      Фирокс сел в кресло напротив нее, сделал глоток из чаши и посмотрел на девушку.
      Мариссе показалось, что стены начали сдвигаться, а воздух в комнате сгустился. Напряжение росло, но она сидела с непроницаемым выражением лица. Ее руки, лежащие на коленях, невольно сжались в кулаки.
      «Он изучает меня, как подопытное животное, – с гневом подумала девушка, – а мне приходится только выжидать, когда Фирокс нанесет первый удар, а затем парировать его». Воинский инстинкт предельно обострился, Марисса готовилась к схватке, но атака Фирокса оказалась столь неожиданной, что девушка ощутила полную беззащитность.
      – Твоя сестра испытывает страх перед мужчинами.
      Марисса в недоумении уставилась на него. Неужели он намекает на то, что кто-то изнасиловал Кандру? Но этого не может быть! Кандра обязательно сказала бы ей. А если нет? Теперь этого уже не выяснить. Сестра могла просто пожалеть ее.
      Страх сменился безудержной яростью.
      – Что ты сделал с ней, дьявол? – воскликнула Марисса, вскакивая на ноги. – Если ты или кто-то из твоих бандитов хоть пальцем коснулись ее, клянусь, я…
      Фирокс остановил ее движением руки:
      – Ты защитница по призванию, верно, Марисса? Успокойся. К ней никто не прикасался. Я слишком ценю ее дар, а потому не стал использовать Кандру для других целей.
      Он снова предложил ей сесть. Когда она опустилась в кресло, Фирокс продолжал:
      – Я только наблюдал за ней. Весьма странно, что две сестры, столь похожие внешне, так отличаются по характеру. – Фирокс поставил чашу на стол. – Она такая робкая, деликатная, так боится своих чувств, а ты… да, ты на редкость сильна и самостоятельна.
      Марисса ощутила неуверенность. Фирокс явно клонил к чему-то. Она заставила себя терпеливо ждать продолжения.
      Минуты шли за минутами. Выражение лица Фирокса изменилось – вместо жадного интереса в нем появилось то вожделение, с которым он целовал ее. Но он молчал. Напряжение росло, нервы Мариссы были на пределе, ей казалось, что она вот-вот закричит.
      – Ардейн, должно быть, очень счастлив, – внезапно нарушил тишину его низкий голос. – Ему чертовски повезло, что рядом с ним такая женщина, как ты, любящая, заботливая и преданная… как родная мать…
      Марисса замерла от изумления. В его голосе явственно звучала мечтательность. В ней вспыхнула надежда. А вдруг удастся нащупать уязвимое место в броне Фирокса? Что, если эта уязвимость как-то связана с его матерью?
      Что ж, терять нечего. Марисса облизнула пересохшие губы:
      – Ты любил свою мать, правда? И мечтаешь найти женщину, похожую на нее?
      – Что? – пробормотал пораженный Фирокс. Черты его лица смягчились. – Да, – произнес он, вздохнув. – Она была самая прекрасная из женщин.
      – И что же с ней стало?
      Что-то словно отсекло его воспоминания. Он снова ожесточился, в нем проснулся хищник.
      – Она умерла.
      Краткость его ответа насторожила Мариссу.
      – Я… Прости меня.
      Марисса колебалась, напряженно размышляя. Если она хочет хоть как-нибудь влиять на него, ей следует заставить его раскрыться. Но как это сделать?
      – Ты очень привлекателен, – заметила она. – Уверена, когда-нибудь ты встретишь женщину, похожую на твою мать.
      Он холодно рассмеялся:
      – Нет. Теперь уже слишком поздно.
      – Слишком поздно? Но почему?
      Он ответил ей взглядом, горящим ненавистью:
      – Не пытайся затевать со мной такие игры, госпожа. Ты прекрасно знаешь, что я поставил свою жизнь на карту. Много циклов назад я принял решение. И я не отступлю, пока не обрету власть над Империей и над Магическим кристаллом. – Он яростно тряхнул головой. – Теперь у меня нет времени для нежности и любви. Да его, в общем, никогда и не было… – Его глаза потемнели от какого-то воспоминания. – Хотя однажды случилось такое. Я почти завоевал любовь моей матери.
      – Ты почти завоевал любовь матери? Но разве она не любила тебя всегда?
      – Нет! Никогда! – И снова черты его лица ожесточились, и он хрипло прошептал: – Я был прекрасным ребенком, но она отвергла меня. Отвергла так же, как и мой отец. Хотя до него мне нет дела. Я никогда не знал его. Мне нужна была только мать.
      Он поднял на нее взгляд, и Мариссу поразило его детски-невинное выражение, хотя в нем было самое глубокое презрение, которое ей когда-либо приходилось видеть.
      – В течение многих циклов я пытался заслужить любовь матери, стать достойным ее любви, – тихо продолжал Фирокс. – И я почти добился этого, поступив в Имперскую Академию и став лучшим студентом. Тогда она впервые заметила меня. На первых курсах я получал награду за наградой, ибо понял, что только лучший из лучших может рассчитывать на ее благосклонность.
      Его лицо исказила боль.
      – Вот тут-то и появился Тирен Ардейн. Он лишил меня славы и наград. Точно так же, играючи, он лишил меня всего, что имело для меня смысл и было целью моей жизни. После этого мать навсегда отвернулась от меня. Отвернулась от меня – и обратилась к Ардейну.
      Голос его прервался, потом зазвучал резко и раздраженно:
      – Она сказала мне, что хочет Тирена и влюблена в него, но я-то знал правду! Мать всю жизнь грезила Ардейнами. В Тирене она увидела возможность осуществить мечту всей жизни. Хотя мать была на двадцать циклов старше его, но сохранила прежнюю красоту. И все же Тирен отверг ее. Ты можешь поверить в это? – Голос Фирокса прервался от негодования. – Ардейн отверг любовь моей матери – любовь, которой я был лишен! Ему предлагали то, что не было суждено мне, – и он отверг этот дар как безделицу! За это я ненавижу его больше всего!
      Марисса с ужасом слушала его. Теперь она понимала силу многолетней всепоглощающей ненависти Фирокса к брату Брейса. Тирен, сам того не сознавая, лишил Фирокса всех жизненных ценностей. Не знавший отца, Фирокс с самого детства старался угодить матери и добиться ее любви. Потом появился Тирен и не только превзошел его в учебе, но и с легкостью получил то, о чем лишь мечтал Фирокс, – любовь его матери.
      Как трагично исковеркана судьба талантливого человека! А теперь он посвятил жизнь дьявольскому маниакальному замыслу. И этот замысел, внезапно поняла она, пустил в Фироксе такие глубокие корни, что он уже не свернет с пути, ведущего его к самоуничтожению.
      Марисса с сочувствием посмотрела на своего собеседника:
      – Мне очень жаль.
      В глазах Фирокса вспыхнула ярость.
      – Я не нуждаюсь в твоей жалости! И не хочу, чтобы меня жалели! – Гнев исказил его лицо. – Как ты понимаешь, все они уже знают, что мать никогда не любила меня, а я не стал тем, кем мог бы стать. Мои враги всегда смеялись у меня за спиной. – Он перевел дыхание. – Но скоро им будет не до смеха. Я буду правителем Империи и Владыкой Магического кристалла. И тогда уж никто не посмеет насмехаться надо мной! – Его голова поникла, плечи опустились. – А моей матери никогда уже не удастся смеяться надо мной, – прошептал он, как обиженный ребенок. От этих слов Марисса вздрогнула.
      – Она слишком издевалась надо мной, когда я пришел к ней, чтобы в последний раз вымолить у нее ее любовь, – добавил Фирокс. – И я… я убил ее за это.
      Марисса уже догадалась об этом. Только так и мог поступить этот несчастный изломанный человек. Однако это убийство не потушило страсти, бушевавшие в Фироксе. Оно лишь толкнуло его на путь преступлений. Лишь смерть остановит его.
      – Я испугал тебя?
      Охваченная отчаянием, Марисса заставила себя встретить его ледяной взгляд.
      – Нет, ты не испугал меня. Мне горько слышать о том, что ты сделал и чем стал. И в этом виноваты твои родители, отвергнувшие тебя, но никак не Тирен Ардейн. И уж конечно, не Империя.
      Его смех был страшен.
      – Ты полагаешь, что вправе судить меня? Ты, изгнанная соотечественниками, позволяешь себе обвинять почти невиновного? Я лучше думал о тебе, Марисса, считая, что только ты сможешь понять меня.
      – Я… я пытаюсь сделать это. Поверь мне, я не лгу.
      – Неужели это правда, Марисса? – спросил Фирокс. – Впрочем, какая разница? Сейчас важно одно – повиновение.
      Она твердо выдержала его полубезумный взгляд.
      – Но зачем ты мне все это рассказал, если тебе нужно только повиновение?
      – Теперь мы с тобой партнеры, моя маленькая госпожа. И я хочу, чтобы ты сотрудничала со мной, понимала меня и – любила. – Он прищурился: – Ведь ты любишь меня, не правда ли, Марисса?
      Что-то в его взгляде и голосе удержало ее от возражений. Да и слишком много поставлено на карту, чтобы рисковать.
      Марисса кивнула:
      – Да, я люблю тебя.
      Он улыбнулся ей чарующей улыбкой:
      – Отлично! Я знал, что ты не подведешь меня. А теперь тебе предстоит сделать то, что обеспечит успех нашего завтрашнего предприятия.
      Смутная тревога охватила Мариссу. Когда лицо Фирокса озарила улыбка, он смутно напомнил ей кого-то. Но кого?
      – А что это за дело? Чего еще ты хочешь от меня? – спросила она.
      – Мне нужно, чтобы Ардейн согласился сотрудничать с нами. Это сбережет нам драгоценное время. – Он замолчал, сделал еще глоток из чаши и отставил ее. – Все очень просто. Мне надо, чтобы ты этой ночью снова завоевала доверие Ардейна и вернула его чувства. Тогда наутро он отнесется к делу более ответственно.
      Теперь рассмеялась Марисса:
      – Ты спятил! Неужели ты полагаешь, что после всего происшедшего он когда-нибудь снова поверит мне?
      Фирокс поднялся:
      – Докажи любовь ко мне, госпожа. Обрети вновь его доверие – каким угодно способом. Ты не пожалеешь об этом.
      Он протянул ей руку.
      – Куда ты хочешь отвести меня? – спросила девушка.
      – Разумеется, к Ардейну. Ему, без сомнения, будет очень одиноко этой ночью. Тебе предоставляется прекрасная возможность. Ведь ты же хочешь порадовать меня, верно, Марисса?
      Она поднялась. О боги, долго ли еще ей придется унижаться?
      – Да, больше всего на свете я хочу порадовать тебя, – ответила она, едва сдерживая слезы. – И еще освободить Кандру.
      Фирокс пропустил девушку вперед, с горечью глядя на нее.
      – Тогда этой ночью примени все женские чары.
      Брейс попытался повернуться на каменном полу, но это ничуть не облегчило его участь. Каменные плиты врезались в его спину. Закованные руки затекли. Кандалы были прикреплены к кольцам с электронными замками в стене над его головой. В камере было темно, сыро и холодно. Брейс подумал о предстоящей ему долгой и трудной ночи без всякой надежды на отдых, даже на недолгое забытье. Увы, ему придется снова и снова переживать предательство Мариссы. Ему казалось, будто он знает эту девушку и начинает завоевывать ее сердце. Ее поведение прошлой ночью ничуть не походило на ласки продажной женщины.
      Какой же он идиот! Ослепленный любовью идиот!
      Это удручало его больше всего. Он отдал Мариссе любовь, весь пыл души и тела, а потом видел, как она растоптала все это и бросилась в объятия Фирокса.
      Брейс застонал и закрыл глаза. Неужели Марисса нашла в Фироксе что-то достойное ее любви? Какова же она на самом деле? Да, он никогда не знал ее по-настоящему. Никогда…
      Легкие шаги раздались в коридоре. Брейс прислушивался к ним, пока они не замерли возле его камеры. Вдруг щелкнул замок, и дверь открылась.
      На пороге стояла Марисса, а рядом с ней Фирокс. Брейс насторожился.
      – Чего тебе надо? – бросил он. – Ты все не можешь насытиться восторгами любви?
      – Мне не хватило бы на это всей жизни! – воскликнул Фирокс. – Скоро ты сам это поймешь. Однако обреченный имеет право провести последнюю ночь так, как ему хочется, а я убежден, что ты мечтаешь остаться наедине с этой девушкой. Вспомнить прежнюю дружбу, страстные объятия…
      – Уведи ее отсюда!
      Фирокс подтолкнул Мариссу вперед:
      – Иди к нему, госпожа. Ты нужна ему, даже если из гордости он и не признается в этом. А ведь это последняя ночь, которую ты проведешь с женщиной!
      Брейс проводил Фирокса взглядом. Гнев и отчаяние переполняли его. Будь проклят этот мерзавец, но сейчас он прав. Даже преданный Мариссой, Брейс по-прежнему хотел ее и боялся, что если она подойдет к нему, коснется его, то он не совладает с собой и станет молить ее о любви.
      О, как он хотел бы ожесточить свое сердце! Да, необходимо сделать это, иначе он пропал.
      – И чья же это идея – твоя или Фирокса?
      Марисса вздрогнула от холодного презрения, прозвучавшего в его голосе.
      – Фирокса.
      – Ясно. Тебе ведь трудно смотреть мне в глаза, верно? Странно, я и не думал, что ты такая трусиха. Но в прежние времена, – горько усмехнулся он, – я и не предполагал, что ты такая талантливая актриса.
      – Я никогда не собиралась предавать тебя.
      – Лжешь!
      Она упала перед ним на колени.
      – Верь мне, Брейс. В нашу последнюю ночь я хотела сказать тебе все, но ты не дал мне и рта раскрыть. Но тогда, перед тем как мы уснули, я поклялась себе сообщить тебе об этом утром. Однако когда мы проснулись, Фирокс уже явился туда.
      – Очень кстати для тебя!
      – Будь ты проклят, Брейс Ардейн! – воскликнула Марисса, оскорбленная его недоверием.
      Он гневно взглянул на нее:
      – Тебе нечего бояться, госпожа. Проклятие настигло меня в тот момент, когда я повстречался с тобой. И похоже, оно будет преследовать меня до смертного часа. Но веди себя достойно. У нас есть возможность не находиться вместе. Фирокс об этом позаботится!
      Марисса сотрясалась от рыданий.
      – Я не хочу, чтобы ты умирал! Я… я люблю тебя!
      Последние слова застряли у нее в горле. Что она сказала? Как позволила себе раскрыть свои чувства? Но сказанного уже не вернуть. Время шло, и Марисса поняла, что Брейс не только не осознал значения ее признания, но и не поверил этому.
      Она в самом деле полюбила Брейса, но для нее оставалось загадкой, когда и как это произошло. Впрочем, какая разница! Главное – убедить в этом его.
      Нежная улыбка заиграла на ее губах.
      – Я люблю тебя, – повторила она.
      – И думаешь, я поверю этому? – насмешливо спросил он. – Я же видел, как легко ты отдаешь свою любовь. Мне не надо того, что осталось после Фирокса!
      – Я ничего не дарила ему!
      – Тот поцелуй, подаренный тобой ему совсем недавно, свидетельствует о другом.
      Марисса вздохнула:
      – Он ничего не значил. Фирокс угрожал, что Кандре будет плохо, если я не поцелую его. Он заставил меня сделать это, чтобы вызвать твой гнев.
      Брейс молчал.
      – Ведь он добился своей цели, верно? – спросила Марисса.
      Ответа не было.
      Девушка придвинулась ближе к нему, прижавшись коленом к его бедру. От этого простого прикосновения по телу Мариссы пробежала дрожь. Она судорожно вздохнула:
      – Ах, Брейс, как мне убедить тебя, что я никогда не предала бы тебя – особенно после той ночи? До нее, признаюсь, я хотела сделать именно это. Но разве у меня был выбор? Фирокс хотел получить тебя в обмен на Кандру.
      – И для тебя не было ничего важнее, чем твоя сестра? Не трать слов, Марисса. Я понял все.
      – Это не так просто, Брейс, – тихо возразила она. – Речь шла не только о Кандре. Моя жизнь в такой же опасности, как и ее.
      – Продолжай, – сказал Брейс.
      – Близнецов с момента рождения связывают очень тесные узы, но, когда дети подрастают, эта связь укрепляется, становится такой прочной, что, если кто-то из них умирает, вслед за ним умирает и другой. Вот почему мои соплеменники всегда отправляют в изгнание еще до наступления отрочества того из близнецов, кто не является Странником. Это единственный способ спасти более ценного близнеца.
      – А теперь слишком поздно?
      Марисса кивнула:
      – Это было слишком поздно уже много циклов назад.
      Когда смысл этих слов дошел до Брейса, его решимость была поколеблена. Если ее слова правда, у нее были основания не держаться за него. Это предприятие для Мариссы – вопрос жизни и смерти. Разве можно винить ее за то, что она так высоко ценит жизни Кандры и свою? А как бы поступил он сам, если бы на карту были поставлены жизни Тирена и его самого?
      Гнев Брейса утих. Теперь все это потеряло смысл. Он готов был так же отчаянно сражаться за Мариссу, как за себя и брата. Он слишком любил ее!
      Осознание этого уязвило его. Независимо от того, что сказала Марисса, она не любила его так сильно, чтобы жертвовать собой ради него.
      Наконец, поскольку речь шла о жизни Мариссы, Брейс решил простить ей предательство и даже попытаться спасти ее сестру. Но он понимал, что уже никогда не поверит ей всем сердцем.
      – Ты можешь по-прежнему доверять мне, – холодно сказал он. – Мы можем разработать план, как провести Фирокса и при этом уцелеть.
      – Ну что ж, – согласилась Марисса, – но на карту поставлено слишком много, а я долго не верила тебе, ты знаешь. А когда поверила, было уже слишком поздно.
      – Да, уже слишком поздно.
      – Почему? – прошептала она, гладя его лицо. – Почему слишком поздно?
      – Потому что так случилось, Марисса! – воскликнул он. – Не прикасайся ко мне своими лживыми руками!
      Она почувствовала, как от ее прикосновения сердце Брейса забилось быстрее, а по его телу пробежала дрожь. Девушка обрадовалась: значит, Брейс говорит совсем не то, что испытывает на самом деле. Теперь Марисса могла следовать своим женским инстинктам, не думая о последствиях.
      – Сомневаюсь, – вкрадчиво прошептала она, запустив руку под его куртку и гладя мускулистую грудь. – Никогда не может быть слишком поздно, если речь идет о жизни и смерти. И я проведу здесь всю ночь, чтобы доказать тебе это.

Глава 12