Пролог

Бамс.

Плечо Аманды пронзила резкая боль, когда бейсбольная бита обрушилась на тренажер, но проклятая беговая дорожка даже не шелохнулась. Черное металлическое чудовище продолжало издеваться над ней, как оно делало все последние два, года. Ее проклятие.

Символ неудовлетворенности мужа ее телом.

Ее фиаско как женщины.

Она снова замахнулась и изо всех сил ударила тренажер, выплескивая бурлившие внутри злость и отчаяние.

Бамс.

На этот раз удар отозвался такой сильной болью в руке, что у нее непроизвольно разжались пальцы и она выронила свое оружие.

— Нет. Тебе не победить!

На одно жуткое мгновение она представила себя со стороны: сумасшедшую женщину в туфлях на каблуках, в элегантном платье а-ля Жаклин[1], колотящую бейсбольной битой спортивный снаряд и вдобавок орущую на него, словно это живое существо.

Ей было все равно. Эта куча прессованного металла была ей так же ненавистна, как и то, во что она позволила себе превратиться. Аманда наклонилась и вновь схватила биту чуть дрожащей рукой. Диссонирующая с ее настроением мелодичная трель звонка заставила ее остановиться на замахе.

Аманда повернулась и зашагала к парадной двери роскошной южнокалифорнийской виллы, которую она никогда не считала своим домом. Солнечные лучи отражались от полированного паркетного пола с ослепительным блеском, резавшим покрасневшие от слез глаза.

Аманда не хотела принимать посетителей. Даже не знала, сможет ли. Наверное, кому-то понадобился Ланс. Сегодня суббота — день гольфа. Обычно ее муж проводил этот день в обществе загорелых и подтянутых деловых партнеров на одном из многих престижных частных полей для гольфа, разбросанных по побережью южной Калифорнии. Однако сегодня Ланс занят другим делом.

Что она и хотела объявить кому бы то ни было за дверью.

Хорошую услугу окажет она своему неверному мужу, если заявит его посетителю, чем в действительности занята эта лживая грязная свинья.

В полукруглом дверном окошечке виднелась копна взъерошенных рыжих волос. Джиллиан. Слава Богу. С Джиллиан Аманда могла общаться. Джилл поймет. Она, возможно, попросит и ей дать биту.

Аманда распахнула дверь. От хлынувшего внутрь потока солнечного света у нее замелькали перед глазами черные пятна.

— Привет, Джилл.

— Аманда! Что случилось? — Джиллиан ворвалась в дом с присущей ей стремительностью. Ее блестящее оранжевое платье по яркости вполне могло соперничать с полуденным солнцем. — Я пришла пригласить тебя прогуляться по аллее, но ты выглядишь так, будто соревнуешься с Тэмми Фэй[2], или как там ее, за титул «Мисс Домохозяйка».

Аманда провела рукой по мокрому разгоряченному лицу.

— Я думаю, больше подошла бы Лорена Боббит[3].

— Что этот сукин сын еще натворил?

Аманда едва не рассмеялась. Едва, потому что она просто не смогла. Джиллиан была единственной из ее знакомых, кто считал Ланса далеко не идеальным мужем.

— Ты намекаешь на то, что у него уже вошло в привычку доставать меня? — Что в общем-то было недалеко от истины.

Ярко накрашенные губы Джиллиан презрительно скривились.

— Он просто ничтожество с апломбом. Он не поймет, что женщина по-настоящему сексуальна, даже если она встанет перед ним на колени и предложит отсосать.

Унижение и злость охватили Аманду, которая вспомнила, что однажды поступила именно так — и была отвергнута. Из пересохшего горла вырвался всхлип, и она почувствовала, что у нее подогнулись колени. Сухие крепкие руки обхватили ее, не дав осесть на пол.

— Пойдем, дорогая. — На Аманду успокаивающе подействовали знакомый аромат духов и голос подруги. — Пошли на кухню, нальем тебе что-нибудь выпить. Ты выглядишь несколько шокированной.

В отношении того, что ощущала Аманда, слово «шокированная» было самым мягким из определений.

— Он был в своем офисе. Он был голым, Джилл. Я так давно не видела его таким, что не сразу узнала. — Ее попытка пошутить прозвучала скорее как вопль израненной души. Она закашлялась и, восстановив дыхание, попыталась продолжить: — Он был не один.

— Я вообще-то догадалась об этом потому, как ты расстроена. Не могла же я подумать, что ты так трясешься и так бледна только из-за того, что он онанировал, глядя на разворот «Плейбоя».

Слова Джилл наконец-то рассмешили Аманду. Всего один приглушенный смешок, но это было лучше, чем плакать на протяжении двух часов, отчего у нее саднило горло.

— Кто же это была? Новая любовница?

Такой простой вопрос: кто это была? И сразу нахлынули воспоминания. Как она входит в его шикарную юридическую контору. В помещении стоит тишина, и только из-за двери его кабинета доносятся какие-то звуки. Эти звуки притягивают ее как магнитом. Она совершенно бесшумно, едва дыша, шагает по мягкому ковру и с каждым шагом старается дышать все тише. Вот она берегся за холодную дверную ручку. Мучительно медленно поворачивает ее. Дверь бесшумно открывается внутрь, и ее глазам предстает картина, от которой кровь стынет в жилах.

— Нет. Не помощница его. — Аманда вдруг остановилась, вынудив остановиться и Джиллиан. Она прислонилась к белой стене, почувствовав вдруг необходимость на что-то опереться. — Он был с…

Аманда сделала глубокий вдох. Джиллиан напряженно молчала, ожидая продолжения.

Аманда прикрыла глаза, пытаясь отогнать стоявшую перед глазами картину, но она проступала еще отчетливее в ее воображении.

— Он стоял там, голый. — Она пошла по второму кругу. — Он был не один.

Джиллиан не стала напоминать ей, что это она уже говорила, и Аманда была благодарна ей за это.

— Он обнимал женщину. Она стояла у стены. Он б-был в ней. Стоя. Я не знаю, кто она. — Аманда не знала, сможет ли рассказать все до конца. — З-за ним стоял мужчина, но он не просто стоял. Ланс… Ланс… — Она не могла выговорить это. Не могла дать точное описание действия, которым занималась эта похотливая троица. Не могла назвать того мужчину, который совокуплялся с ее мужем.

Она не хотела даже думать об этом. Ее воротило от этого двойного предательства.

— Их обоих? Он трахал их обоих?

Аманда открыла глаза, услышав восклицание Джиллиан, и всмотрелась в ее лицо, на котором было написано то же потрясение, что испытывала она сама.

— Да. Ну, Ланс занимался этим с женщиной, а тот мужчина делал то же самое с ним. — Ее мутило даже от того, что она просто рассказывала об этом, и она чувствовала, как к горлу подступает тошнота.

Джиллиан последовала за ринувшейся в туалет Амандой, и после того как рвотные потуги прекратились, подала ей стакан воды, сопровождая все свои действия непрерывным потоком ругательств.

— И что же ты сделала? — На этот раз она понизила голос до шепота.

— Они были слишком увлечены своим занятием и не заметили меня. Ну я и улизнула.

— Он не знает, что ты видела его?

Аманда покачала головой, цепляясь аккуратно уложенными волосами за стену и чувствуя, как выбившиеся из прически длинные пряди падают на плечи.

— А бита зачем?

Аманда поджала губы.

— Пыталась расколотить беговую дорожку, но бесполезно. Эта чертова штуковина не поддается разрушению.

Джиллиан издала один из своих выразительных звуков, на которые была так горазда.

— Дорогуша, у тебя стала проявляться склонность к насилию. Боюсь, как бы ты не начала загачивать ножи.

Аманда состроила гримасу:

— Лучше я развалю беговую дорожку. Не идти же в тюрьму из-за этого.

Джиллиан кивнула, тряхнув копной рыжих волос:

— Вот это правильный подход.

В следующее мгновение Джиллиан схватила Аманду за руку и потащила к гаражу.

— Пошли. Готова спорить, что даже у Ланса есть электрическая отвертка. У всех мужчин она есть. Даже у тех, кто не может отличить плоскую отвертку от крестообразной. Это как символ определенного статуса или что-то в этом роде.

— А ты знаешь, как с ней обращаться?

— Конечно. Я с семнадцати лет веду самостоятельную жизнь. Я даже знаю, как пользоваться тросом для удаления пробки в унитазе.

Аманда не стала комментировать такую своеобразную осведомленность.

Десятью минутами позже каждая из них держала в руке по электрической отвертке. У мужа Аманды, который, как справедливо предположила Джиллиан, не имел даже представления, как ими пользоваться, была не одна, а целых три электрических отвертки, причем разных моделей. Аманде не потребовалось много времени, чтобы под руководством искушенной подруги освоить этот нехитрый инструмент. Вскоре жужжание работающих на аккумуляторах моторчиков перемежалось только звуком царапанья металла о металл. Спустя некоторое время разобранная беговая дорожка лежала на полу вокруг них. Они занялись лесенкой, а потом ухитрились демонтировать даже пневматический силовой тренажер.

Аманда снова включила свою отвертку, и та зажужжала, работая вхолостую.

— Это своего рода терапия. Хорошо бы разобраться таким же образом и с пленками по аэробике.

Джилл усмехнулась:

— Ну с ними-то как раз можно разделаться с помощью бейсбольной биты.

Получилось, но Аманда все еще не была удовлетворена. Ей хотелось большего. Два года замужества, потраченных на гестаповские истязания себя диетой и упражнениями, взывали к отмщению. Она уронила биту и отерла пот со лба.

— Этого недостаточно.

В глазах Джиллиан промелькнуло выражение, пугавшее всех, кто знал ее с тех пор, как она научилась говорить.

— Пойдем.

Аманда последовала за ней в комнату отдыха, где ее взгляд остановился на занимавшем полстены гигантском телевизионном экране, последней и самой любимой игрушке Ланса. Она повернула голову и встретилась взглядом с Джиллиан. В глубине зеленых глаз Джилл читалось то же желание, что и у нее самой. На это у них ушло гораздо больше времени, чем при демонтаже беговой дорожки, и им пришлось отпрыгивать в сторону, когда тяжелый экран рухнул на пол, разлетевшись на куски. Как ни странно, Аманда почувствовала себя значительно лучше.

Они обе стояли и смотрели на остатки чрезвычайно дорогого оборудования, а потом Джиллиан подняла голову:

— Что-нибудь еще?

Аманда думала об этом. Она могла найти еще несколько предметов, потеря которых досадила бы ее мужу, но яростная жажда разрушения уже, похоже, прошла.

— Нет. Я просто хочу упаковать свои вещи и убраться отсюда.

С большим облегчением она осознала, что ей больше не придется выслушивать критику и чувствовать себя отверженной. Она устала от постоянного ощущения собственной неполноценности.

Может быть, ее женские прелести были выражены заметнее, чем у тонких девчонок с мальчишескими фигурами, которых трахал ее муж. Может быть, она была слишком бледной для южнокалифорнийской красавицы, слишком мала ростом, слишком грудастой, слишком объемистой в бедрах, слишком выпуклой во всем, но кто сказал, что женщину определяет ее сексуальная привлекательность?

Она была на хорошем счету в компании «Икстант корпорейшн». Тратить время, энергию и эмоции ради карьеры имело больше смысла, чем расходовать эти ценные ресурсы на такое ничтожество, как ее муж, или любого другого мужчину.

Ясно одно: она больше никогда не повторит свою ошибку, не подпадет под власть мужчины и не допустит, чтобы он причинял ей боль.

Глава 1

С обретенной за годы тренировок точностью Саймон резко опустил катану (Японский самурайский меч) по выверенной дуге, и висевший на спускавшихся с потолка крючьях шелковый шарф разделился на две равные части. Сменив положение, он так же резко провел лезвием меча в горизонтальном направлении, и на пол упали два красных лоскута шелка.

Затем Саймон троекратно проверил свою физическую форму, поочередно до боли напрягая разные группы мышц, выполнил весь комплекс упражнений по растяжке и только после этого повесил катану на отведенное для нее место на стене в собственном гимнастическом зале. Маленьким полотенцем он обтер пот, обильно выступивший на его груди и плечах.

Саймон пересек комнату и выключил свет. Теперь зал, одна из стен которого представляла собой сплошное окно, освещался только проникавшим сквозь стекло лунным светом. Саймон вернулся в центр комнаты и опустился на расстеленный на полу мат, подобрав под себя скрещенные ноги. Поблескивали темные воды залива Пьюджет-Саунд, их холодная глубина, как всегда, расслабляюще действовала на него.

Он выстроил дом на острове, от которого паромом можно было добраться до берега менее чем за час, а путь до Сиэтла занимал около двух часов. Притом, что доступ к нужным для его исследований техническим средствам не представлял сложности, это было отличное место для человека, предпочитающего уединение.

В компьютерной промышленности шло напряженное соревнование: кто первый создаст действующий образец волоконно-оптического процессора, и он намеревался быть первым. Это стремление и привело его сюда, когда он искал место, где ничто не мешало бы ясности мышления и снятию физического напряжения, которым обычно сопровождалось его глубокое погружение в проект.

Ясности не было. В его сознании, всегда таком ясном после тренировки, одни мысли сменялись другими.

Вместо того чтобы направить мысленный процесс исключительно на анализ результатов последних экспериментов, сегодня вечером он никак не мог сосредоточиться, и в его мозг настойчиво вторгались видения из прошлого. Неприемлемые в сегодняшней жизни воспоминания пятилетней давности, которые он с радостью предал бы забвению.

Перед внутренним взором стояло искаженное страданием красивое лицо Элейн с блестящими от слез глазами в момент прощания.

— Пойми, Саймон. Ты живешь замкнуто. Я же хочу жить на виду. Эрику нравится бывать на людях. А ты всегда ищешь повод уклониться от встреч. Ты намереваешься провести всю свою жизнь в этой идиотской лаборатории. Женщина не может так жить.

Саймон дословно помнил ее прощание.

«Женщина не может так жить».

Тогда он уверял себя, что она не права, что таким образом она хочет оправдать свой выбор. Но по прошествии пяти лет он вынужден был признать, что она, вероятно, была права.

После Элейн все его отношения с женщинами были непродолжительными, так что он даже не успевал задуматься о женитьбе. Редкие подруги неизменно покидали его, как только занятия сексом переставали давать ощущение новизны. Он был чересчур замкнутым. Нечувствительным к их желаниям. Слишком занятым своими расчетами и экспериментами. Слишком холодным. Слишком неразговорчивым.

Некоторые, побывав с ним в постели, решали, что он слишком большой. Никакое он не чудовище, но то, что у него, черт возьми, не средний размер, это факт.

Саймон хотел бы жениться. Создать семью. Жить прежней, наполненной теплотой и участием жизнью, которая была у него до смерти матери. Знать бы только, как наладить такую жизнь. Он не знал, как снизить напряженную интенсивность существования. Не мог отказаться от своих компьютерных экспериментов. Это было бы все равно что отказаться от коитуса на полпути к достижению оргазма.

С тех пор, как в шесть лет Саймон создал своего первого робота, ничто (и, в частности, ни одна женщина) не очаровывало и не увлекало его так, как сегодняшний проект. Так почему же он позволяет себе терзаться старыми воспоминаниями?

Но он знал причину. Взволнованный голос Эрика по телефону. Элейн опять была беременна. Он надеялся, что на этот раз родится девочка. Саймон не завидовал счастью своего кузена и Элейн. Он давно свыкся с мыслью, что сам не смог бы составить с Элейн такую хорошую пару.

Саймон должен был бы догадаться об этом задолго до того, как Элейн ушла от него, уже потому, что в своих отношениях они так и не дошли до постели. Но он знал, что одной из его проблем является некоторая неискушенность в делах, касающихся женщин.

Теперь Саймон считал Элейн членом семьи, как и Эрика, и испытывал к ней дружеские чувства. Он стал частым гостем в их доме, где проводил немало времени в общении с ними и их маленьким сыном. Малыш называл его дядей Саймоном и это ему нравилось. Создавалось ощущение, что он кому-то нужен.

И все же тоска охватывала Саймона, когда он задумывался о своем неясном будущем.

Он поднял лоскуток красного шелка, упавший рядом с тем местом, где он сидел. Лоскуток был очень гладким и совершенно невесомым. Если закрыть глаза, то даже не почувствуешь, что держишь его в руке.

Совсем как он.

Иногда ему казалось, что, закрыв надолго глаза, он перестанет существовать, растворится в холодных туманах, которые часто сгущаются вокруг его дома.

Поднимаясь в лифте, Аманда еще раз проиграла в уме возможные варианты развития предстоящей встречи с президентом компании «Брант компьютерз».

Она все еще с трудом верила своей удаче. Когда перед исполнительным руководством «Икстант корпорейшн» Аманда выдвинула предложение о дружественном слиянии, она совсем не была уверена, что оно пройдет. И она почти не сомневалась, что если они примут ее предложение, то для переговоров об условиях будет выбран кто-то, занимающий более высокое, чем она, положение, кто-то из руководства корпорации.

Этого не произошло. Для предварительной встречи с Эриком Брантом была выбрана именно Аманда в обход нескольких коллег. Брант согласился на встречу, и исполнительное руководство направило Аманду на переговоры.

Босс хотел, чтобы ее сопровождала команда других посредников, но Аманда убедила его в том, что установившийся между ней и Эриком контакт может не сработать, если подключатся другие лица. Дэниел согласился с этим аргументом и дал согласие на ее поездку в Порт-Малкуин, штат Вашингтон, для переговоров один на один с президентом компании «Брант компьютерз».

Аманда почувствовала огромное облегчение, поскольку в предполагавшийся состав команды переговорщиков входил и представитель юридической фирмы, обслуживавшей корпорацию. А поскольку все юридические аспекты деятельности «Икстант» вела фирма ее бывшего мужа, ей неизбежно пришлось бы общаться с ним, но ей меньше всего было нужно, чтобы ее первый значительный успех в работе зависел от сотрудничества с Лансом Роджерсом.

Пока переговоры проходили очень хорошо.

Аманда наблюдала за вспыхивавшими на табло кнопками, пока лифт поднимался от одного этажа к другому, и ей не хотелось, чтобы он останавливался. Она не желала, чтобы что-то задержало ее нынешнюю встречу с Эриком Брантом, даже совсем ненадолго.

Нельзя сказать, чтобы Аманда нервничала. Просто проявляла нетерпеливость. Это была прекрасная сделка. Она не могла даже представить себе, что совет директоров «Бранта» откажется от нее. Ей ни разу не приходилось покупать президента компании, а здесь она была именно для этого. Она не думала, что он станет особо сопротивляться после его обнадеживающей реакции на ее первое предложение.

Когда сделка будет завершена, она приблизится на шаг к заветной цели — к месту за столом исполнительных директоров корпорации. В свои двадцать семь лет Аманда была самой молодой из женщин младшего руководящего состава компании. Она стремилась стать самым молодым среди женщин и мужчин руководителем, а из намеченных на достижение этой цели пяти лет прошло уже два года. Если переговоры о слиянии с компанией «Брант компьютерз» пройдут успешно, в ее планах наметится значительный рывок вперед.

Удовлетворение от работы отразилось в ее улыбке, с которой она прибыла на нужный этаж. Аманда поправила ремешок сумочки на плече ее любимого сугубо делового красного пиджака и стиснула ручку портфеля, прежде чем выйти из лифта. Сделав глубокий вдох, она направилась к полукруглому столу в центре просторного помещения приемной. Приглушенный ковром тихий перестук ее пятисантиметровых каблуков, казалось, дополнял льющуюся неизвестно откуда негромкую мелодию и щелканье клавишей компьютера, на котором работала сидевшая за столом служащая.

Аманда остановилась перед столом, и неопределенного возраста блондинка повернулась к ней:

— Мисс Закери?

— Да, — улыбнулась Аманда.

— Я сейчас же позвоню помощнице мистера Бранта и сообщу ей, что вы уже здесь.

Служащая подняла трубку телефона, набрала номер и заговорила в микрофон, соединенный с ее наушниками. По мере того как она слушала то, что ей говорили, она перевела взгляд на Аманду, затем на экран монитора.

— Хорошо. Я передам ей.

Она положила трубку на место.

— Более ранняя встреча мистера Бранта затянулась. Если вы посидите здесь, его помощница подойдет за вами, как только он освободится.

Аманда кивнула в знак согласия и, тщательно скрывая свое нетерпение, села в кресло у стены напротив лифта. Она проигнорировала разложенные журналы, потому что хотела спокойно поразмышлять.

Что происходит?

Можно, конечно, допустить, что заседание затянулось. В конце концов, человек является президентом солидной компании. Заставляя ее ждать, он может также оказывать на нее психологическое давление. Но с какой целью? Ее предыдущие разговоры с Эриком давали основание думать, что он был так же захвачен идеей слияния, как и она.

Прошло несколько минут, прежде чем к Аманде подошла пожилая женщина в сизо-сером костюме классического покроя.

— Мисс Закери?

Аманда встала.

— Вы, должно быть, Фрэн? — Она несколько раз общалась с помощницей по телефону, но встретились они впервые.

Пожилая женщина едва заметно улыбнулась:

— Да, пройдемте со мной.

Аманда последовала за ней. Они остановились перед кабинетом с двумя дверями, одна из которых была чуть приоткрыта.

— Что, черт возьми, с тобой происходит, Эрик? — Низкий мужской голос казался ровным, но в нем безошибочно угадывалась злость. — Это же семейная компания. Слияние с «Икстантом» погубит все, что создавали здесь дед и наши отцы.

— Вздор. — Голос Эрика звучал примирительно, но громче, чем другого мужчины. — Вот что, Саймон, ты обещал спокойно выслушать ее, и я призываю тебя помнить о своем обещании.

— Я пообещал бы все, что угодно, лишь бы не видеть слезы Элейн, даже если придется слушать сладкие посулы изворотливой торговки.

— Мою жену расстраивают наши споры, а Аманда Закери не изворотливая торговка.

Прежде чем собеседник Эрика смог ответить, помощница постучала в уже открытую дверь, и мужчины замолчали. Фрэн толкнула дверь.

— Эрик, мисс Закери здесь.

В комнате находились двое мужчин. Один стоял спиной к окну, поэтому его лицо находилось в тени, но Аманда сразу определила, что он довольно высокий.

Другой мужчина не был таким впечатляюще крупным. Рыжеватые волосы и притягательная улыбка наделяли его мальчишеским обаянием, но в голубых глазах светился острый ум.

— Спасибо, Фрэн. Дальше мы разберемся сами.

Пожилая женщина вышла. Наступил совершенно безумный миг, когда Аманде захотелось вернуть ее. Присутствие человека у окна нервировало ее.

Затем ее вниманием завладел Эрик, который подошел к ней и протянул руку.

— Приятно наконец встретить вас, Аманда.

Она пожала его руку, постаравшись придать жесткость своей ладони.

— Мне тоже очень приятно. Надеюсь, нас ждет полезный обмен мнениями.

Может быть, ей не следовало торопиться с этим заявлением, не дождавшись представления другого мужчины. Эрик выпустил ее руку, глядя на своего собеседника.

— Аманда, позвольте представить вам моего кузена, Саймона Бранта. Он отвечает за исследования и новые разработки компании «Брант компьютерз». Саймон, это Аманда Закери, представительница компании «Икстант корпорейшн».

Саймон отошел от окна, и Аманда смогла наконец рассмотреть его. Он был олицетворением мужественности. Темные экзотические черты с примесью чего-то тлеющего, взрывоопасного, как коктейль Молотова (Бутылка с зажигательной смесью), что зажигало нечто внутри ее, нечто такое, чего, как она совершенно точно знала, вовсе не должно быть.

Желание. Горячее. Жгучее. Непреодолимое. И оно струилось в ее теле, будто ее рецепторы позабыли или вообще не знали, что она не очень сексуальна. Она чувствовала, что тело предает ее. Сейчас было не время для повторного открытия в себе долго дремавших женских гормонов.

Эта сделка слишком важна для нее.

— М-мистер Брант. — Здорово. Она уже заикается. После прохождения курса логопедии в детстве она никогда не коверкала слова. Однако прежде ей не доводилось встречать мужчину, выглядевшего помесью шотландского полководца с вождем апачей.

Аманда протянула руку, и когда его большие теплые пальцы сомкнулись вокруг ее ладони, ей захотелось забыть о том, что нужно соблюдать этикет.

В течение долгих секунд она не произнесла ни слова. Не могла говорить. Что-то стихийное и пугающее вспыхнуло в ней от этого рукопожатия.

— Мисс Закери.

— Зовите меня Аманда. — Слова сорвались с ее губ непроизвольно. Но она не стала бы возвращать их, даже если бы могла. Было бы странно, если бы Саймон обращался к ней официально, в то время как его кузен называет ее по имени.

Он выпустил ее руку, но его серые глаза продолжали изучать Аманду с пытливостью, которую она, казалось, могла осязать.

— Саймон.

Вот так. Просто имя, но она знала, что он имел в виду.

— Теперь, когда с представлениями покончено, почему бы нам не сесть? — Голос Эрика донесся до Аманды издалека, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы осмыслить сказанное им, прежде чем согласно кивнуть.

Несмотря на то что это был офис Эрика, партию вел Саймон. Он подождал, пока Аманда села в кресло, расположенное в стороне от большого рабочего стола. Эрик и Саймон разместились в разных углах такого же, как и кресло, черного кожаного дивана, при этом Саймон занял дальний от Аманды угол. Ей следовало бы почувствовать облегчение, что его близость не будет смущать ее, но их позы позволяли очень хорошо видеть друг друга.

Аманда постаралась взять себя в руки и сосредоточить внимание на Эрике.

— Я не ожидала, что ваш кузен будет присутствовать на встрече.

— Эта компания, Аманда, принадлежит семье. — Саймон намеренно сделал ударение на ее имени. — Я член семьи, и мне принадлежит изрядная часть этого бизнеса.

— Понятно. — Она робко улыбнулась. — Но из разговоров с Эриком у меня сложилось впечатление, что никто из других членов семьи не играет принципиальной роли в руководстве компании.

— Это правда. — Эрик сурово посмотрел на Саймона. — Я президент компании, а мой кузен редко проявляет интерес к тем повседневным решениям, которые я принимаю.

— Я не могу называть слияние с нашим основным конкурентом повседневным решением. Вы согласны, Аманда?

Он поставил ее в затруднительное положение, и она, как честный человек, не могла не согласиться с ним.

— Это серьезное решение, но Эрик, несомненно, подошел к нему со всей ответственностью. Мы уже несколько недель обсуждаем возможные варианты слияния и их последствия.

— Тогда остается только сожалеть, что вы не привлекли и меня к этому обсуждению, поскольку вы попросту теряли время, разговаривая с моим двоюродным братом. Я ни за что не соглашусь с вашим предложением.

— Но ты ведь не обладаешь контрольным пакетом акций компании. — Эрик с вызовом посмотрел на Саймона.

— У тебя его тоже нет, — парировал Саймон с оттенком угрозы в голосе, отчего Аманда ощутила дрожь в коленях.

— Чего же вы хотите, начать из-за этого семейную войну?

Плечи Саймона едва заметно напряглись, и у Аманды появилось ощущение, что менее всего на свете ему хотелось бы войны.

— Возможно, если вы позволите мне представить предложение «Икстанта», необходимость в кровопролитии отпадет сама собой. — Шутка была так себе, но вызвала улыбку Эрика.

— Прекрасная мысль.

Саймон удобнее откинулся на диванную подушку и скрестил длинные ноги.

Несмотря на свой благородный вид, он вдруг напомнил ей затаившегося тигра, готового наброситься на неосторожную жертву.

Саймон выжидающе посмотрел на нее:

— Я готов, приступайте, Аманда.

Ей надоело покровительственное отношение со стороны мужчин, которым она в полной мере успела пресытиться в замужестве. Каким бы сексуальным этот парень ни был, никто из них не знал свое дело так, как она. В этом была вся ее жизнь. И он вскоре убедится, что она не изворотливая торговка. Аманда одарила его улыбкой, призванной выразить ее уверенность в том, что она собиралась сказать, и приступила к изложению первоначального предложения, с которым она обратилась к Эрику.

Если бы он не сидел, ее улыбка все равно пригвоздила бы его к месту.

Да, эта женщина — горячая штучка. Красивая. Фигура, от которой дух захватывает, несмотря на то что она прячет ее под прямым пиджаком и длинной юбкой, позволявшей только догадываться, какие под ней скрываются ноги. И она, черт побери, его противник.

Саймон сидел и слушал хрипловатый голос, который мог бы украсить его сексуальные фантазии, но вместо этого рассказывал ему, почему он должен позволить кузену воплотить в жизнь свой план развала компании, принадлежащей их семье.

Хорошо, стало быть, она не считает это развалом. А почему она должна так считать? Ведь на карту поставлены мечты не ее деда.

Аманда продолжала пояснять, что в результате слияния возрастет доля обеих компаний на рынке.

— Откуда у вас эти цифры? — спросил Саймон, прервав ее размеренную речь.

Он должен был спросить ее. Она даже не нахмурилась от такой невежливости и без запинки приступила к изложению рыночной статистики, на основе которой она и построила свое предложение.

— А что будет со служащими? Я так и не понял, как слияние скажется на сотрудниках с совпадающими должностями.

На самом деле он все понимал. Это означало, что людей заставят уйти. Лояльных работников, которые вправе рассчитывать на ответную лояльность со стороны своей компании. Но он хотел, чтобы это сказала она. Он хотел видеть лицо кузена, когда она это скажет. Или Эрику это безразлично?