– Мы не можем даже знать наверняка, что ее жизнь е опасности. Я хочу сказать, что Лестер мог и в самом деле умереть от сердечного приступа. С людьми его возраста такое случается.

– Да, но в свете того, что один из очень немногих твоих друзей оказался бывшим киллером и это стало достоянием гласности, нападение на тебя и обыск в твоем доме выглядят весьма подозрительно.

Клер была вынуждена согласиться.

– И что мы будем делать?

– Что, если мы отправим ее к отцу Джози?

– Как мы уговорим ее к нему поехать? Она захочет остаться здесь, в гуще событий.

– Захочет. – Непоколебимая решимость Бретта не оставляла сомнений в том, кто выйдет победителем из поединка воли. У пожилой подруги Клер против Бретта не было шансов. – Мы скажем ей, что Тайлер поможет ей побольше узнать о тайной правительственной деятельности, связанной с Лестером. Это должно ее заинтересовать.

– Ты считаешь, что это правильно – подпитывать их беспочвенную фантазию?

– Я считаю, что так она будет в безопасности, и они могут строить столько теоретических предположений, сколько их душам угодно. А жена Тайлера поможет им оставаться по эту сторону от паранойи. Она женщина трезвая.

– Куини не уедет до похорон. Я думаю, мне следует остаться с ней.

– Нет.

– Бретт...

– Ты в такой же опасности, что и Куини. И даже в большей, потому что пока нападение было совершено только на тебя.

– Но мы не можем просто взять и оставить ее здесь. Бретт нахмурился.

– Тогда нам придется рассказать ей о наших подозрениях прямо сейчас и забрать ее к себе в отель.

– Клер, милочка, что ты тут делаешь? Я думала, у тебя сегодня экзамен. – Куини стояла возле входа в холл, и, хоть она и улыбалась, ее обычно такие веселые зеленые глаза были затуманены грустью.

Клер шагнула ей навстречу и крепко обняла старушку. Хрупкое тело Куини сотрясали рыдания.

– Я убила его, Клер. Я, я это сделала. Я не знаю, как мне после этого жить.

Клер еще раз крепко обняла Куини и отступила на шаг, качая головой:

– Вы его не убивали.

– Только не говори мне всю эту чушь про сердечный приступ.

– Нет, я не стану говорить.

Куини одобрительно кивнула, но тут лицо ее свела гримаса страдания.

– Тогда ты понимаешь, что это моя вина.

– Нет, не ваша. – Клер столько раз повторяла эти слова в той, прошлой жизни с матерью и ей, и себе, что они стали синонимом боли. – Вы не отвечаете за действия...

Бретт оборвал ее:

– Давайте поднимемся наверх и поговорим там. Куини промокнула глаза платочком и с пристальным любопытством взглянула на Бретта:

– Кто это, Клер? Твой новый бой-френд?

Поскольку у Клер никогда не было бой-френда, с которым была бы знакома Куини, то определение «новый» явно несло оттенок эвфемизма.

– На самом деле это друг Джозетты.

Как и ожидала Клер, эта информация пробудила в Куини новую вспышку интереса. Она окинула спутника Клер придирчивым взглядом с головы до пят.

– Вы служите в спецназе?

Бретт выставил локоть калачиком, предлагая Куини взять его под руку, а другой рукой обвил Клер за талию.

– Почему бы нам и эту тему не обсудить наверху?

Когда троица зашла в квартиру Куини, хозяйка изъявила желание приготовить гостям чай, а Клер тут же подскочила, чтобы ей помочь. Она готова была на все, только бы оказаться вне досягаемости от волнующих прикосновений Бретта. Они сводили ее с ума.

Кухня представляла собой всего лишь крохотный закуток, занимавший нишу в гостиной. Куини принялась допрашивать Бретта, а заодно стала составлять чашки на поднос.

– Почему вы стали контрактником? Я полагаю, вы прошли специальный курс подготовки и не относитесь к числу тех глупых мальчишек, которые после шестинедельной начальной подготовки считают, что готовы сражаться с врагами во всех уголках мира лишь потому, что научились стрелять из винтовки.

– Нет, мэм, я не один из этих мальчишек. Куини одобрительно кивнула.

– Вы выглядите куда более развитым и утонченным. И куда более грозным.

– Грозным? – протяжно, с южным акцентом повторил Бретт, одарив Куини своей коронной улыбкой. – Обычно женщины меня видят другим.

– Вы чертовски обаятельны, в этом вам не откажешь. Как и Лестер. Вы можете скрывать правду за привлекательным фасадом, но я вижу вас насквозь.

Бретт приподнял брови.

– И в какой именно группе войск специального назначения вы служили?

– Я был рейнджером – служил в диверсионно-разведывательном подразделении.

– Лестер был одним из первых добровольцев, попавших в диверсионный отряд во время Второй мировой. – Бретт явно заработал себе пару лишних очков. – А теперь объясните, почему вы оставили такую почетную карьеру и стали тем, кто готов продать себя и свое военное мастерство тому, кто больше заплатит?

– Куини! – взмолилась Клер. Бретт мог и обидеться на такие слова.

– Я оставил умирать слишком много товарищей по приказу своих командиров.

– У рейнджеров есть кредо – никогда не оставлять товарищей врагу.

– Не все товарищи и не все жертвы войны – рейнджеры, особенно если речь идет о закрытых операциях.

– Ваши командиры не позволяют вам защищать других с той же решимостью, как ваши соратники рейнджеры?

На мгновение в глазах Бретта отразилась боль.

– Именно так. Будучи независимым исполнителем, я никогда не оставлял в беде тех, кто от меня зависит.

– Это похвально. Бретт пожал плечами.

– Бретт и двое других его товарищей контрактников не продавали себя и свое оружие тому, кто больше заплатит, Куини. Они занимались спасением жизни людей в горячих точках, а сейчас управляют компанией, занимающейся системой безопасности и консалтингом.

– Понятно. Я рада это слышать. Одно дело мне, старой вороне, запасть на такого коршуна, как Лестер, и совсем другое такой молоденькой девушке, как Клер. У нее вся жизнь впереди. И мне не хотелось бы, чтобы эти годы были омрачены жизнью с человеком, в душе которого осталось столько шрамов от убийства невинных душ. Нормальный человек никогда на такое не решится.

Клер была готова зажать Куини рот.

Бретт продолжал улыбаться, излучая непередаваемый южный шарм. На все провокации Куини он отвечал лишь: «Да, мэм», «Нет, мэм».

– Полагаю, что ваша совесть ничем не отягощена?

– Да, мэм. И если в ней имеются дыры, то их латанием есть кому заняться – моей маме и сестре, мэм.

Губы у Куини дрогнули, и она замотала головой.

– У Клер не будет с вами проблем. Я это уже сейчас вижу.

– Я на него пока что не посягаю, – сквозь зубы процедила Клер.

Бретт насмешливо взглянул на нее, а в его синих задорных глазах Клер прочла вызов – он сомневался, что она готова следовать своим намерениям.

Клер покраснела.

– Мы не могли бы вернуться к главной теме? – ядовито поинтересовалась она.

– Ты имеешь в виду убийство Лестера? Клер сочла необходимым сказать:

– Мы не можем быть уверенными в том, что Лестера убили. Ему было восемьдесят пять лет. Сердце его могло остановиться и без упреждающих сигналов тревоги.

– Если не считать легкого умопомешательства, он был самым здоровым мужчиной из тех, кого я знала, – с едким сарказмом заявила Куини. – Ему можно было дать и шестьдесят пять.

Клер решила, что пора погладить Куини по распушившимся перьям.

– Конечно, вы правы. Куини была неумолима.

– И вы действительно думаете, что вероятность убийства не исключена?

– К сожалению, мы именно так и думаем, – вмешался Бретт. Взгляд у него стал жестким, и манера держаться кардинально изменилась. Он вел себя сугубо по-деловому. – Я бы даже сказал, что, вероятнее всего, произошло именно убийство.

– Полагаю, у вас нет контактов в правительстве, чтобы помочь нам найти убийцу? – Куини адресовала свой вопрос, естественно, Бретту.

– У меня есть контакты в правительстве. Но я полагаю, что обвинять правительство все равно что облаивать дерево, на котором нет дичи.

– Я кое-что повидала за свою жизнь, молодой человек, и стала весьма циничной женщиной в том, что касается нашего правительства. Лестер прекрасный тому пример. Он работал на правительство, убивая людей! – Несмотря на все усилия разыграть из себя женщину, которая уже ничему не удивляется, Куини потерпела неудачу. Случай с Лестером стал для нее шоком, и одно это говорило о ее наивности.

– Вне зависимости от того, кто тут виноват, – сказал Бретт, – факт остается фактом. После того как вы выступили по телевидению, ваша жизнь в опасности.

– Вы признались в том, что читали его киллерский дневник, – добавила Клер. – И, хоть эта тетрадь пропала, тот, кто не хочет, чтобы содержащиеся в ней сведения были преданы огласке, может решить, что от вас следует избавиться.

Куини сверкнула глазами.

– Отлично. Пусть идут за мной. Я сыграю роль наживки. Бретт покачал головой.

– Куини, они добрались до Лестера, а ведь он был профессионалом. Не стоит их недооценивать.

Боевой огонек во взгляде Куини потух, и глаза ее наполнились слезами.

– Да, они убили моего Лестера.

– Я не хочу, чтобы они и до вас добрались, – сказала Клер.

– Но разве идея с наживкой так уж плоха? – Энтузиазм вернулся к старушке.

У Клер свело от страха живот.

Бретт положил ладонь на руку Куини.

– Вам ведь Клер не безразлична, верно?

– Конечно. Я люблю ее как родную.

– Смерть Лестера надломила Клер, ведь ее друзья в Бельмонт-Мэноре для нее все равно что семья. Если с вами что-то случится, она придет в отчаяние. Я не хочу этого допустить, и я осмелюсь заявить, что способен поймать убийц Лестера, не используя ни вас, ни Клер в качестве наживки.

– А при чем тут Клер? – воскликнула Куини.

– Хорошо известно, что она тоже много времени проводила с Лестером.

– Ах да, конечно. Я об этом не подумала. Тогда что вы предлагаете?

– У меня есть друг в Неваде. Он недавно женился, но его жена очень милая дама и не стала бы возражать против того, чтобы у них погостила женщина. Я бы хотел, чтобы вы пожили у них.

– В Неваде? Это так далеко.

– Да. Там вы точно будете в безопасности. Вы никак не связаны с Тайлером Грэмом, и вас никто не станет там искать. Если вы поедете к родственникам или друзьям, то вы и их подвергнете опасности. А Тайлер специалист по секретным проектам правительства. Вам будет о чем поговорить.

– В самом деле?

– Да.

– А как насчет самого Тайлера и его жены? Вы точно уверены в том, что я не навлеку на них неприятности? Что, если те, кто убил Лестера, выследят и меня? – возбужденно спросила Куини.

Бретт даже глазом не моргнул.

– С вами поедет один из моих помощников. Он позаботится о том, чтобы ничего не произошло. Кроме того, Тайлер тоже бывший контрактник, как и я.

– Понимаю. А вы уверены в том, что его жена не будет против моего приезда?

– Нет. Тайлер говорил мне, что ее сестра недавно переехала на восточное побережье, чтобы быть ближе к внукам, и она по ней скучает. Женское общество будет ей только полезно.

– Мне всегда хотелось побывать в пустыне, но все никак не получалось. Но я не могу уехать до похорон.

– Конечно, – согласилась Клер. Она почувствовала облегчение от того, что Куини так легко согласилась. – Но я буду чувствовать себя спокойнее, если эту ночь вы проведете со мной и Бреттом в отеле.

– Вы живете в отеле? А что случилось с вашим домом?

– Я хочу, чтобы она была рядом, – вовремя вставил Бретт. – А в отеле легче сохранить анонимность.

– Да, наверное, – протянула Куини и еще раз одобрительно кивнула. – Вы очень предусмотрительный молодой человек. И мне это нравится.

Бретт привез женщин в отель. Они едва успели пообедать, как позвонили из полиции, и Бретт уехал в дом Джозетты, оставив дам в номере. Через пару часов он вернулся, но рассказывать ничего не стал.

Было решено, что Клер и Куини будут спать в спальне, а Бретт ляжет в гостиной на раскладушке. Вечер прошел на удивление славно. Они играли в «Скраббл»[2] и кункен[3]. Куини разбила Клер и Бретт наголову в обеих играх. Опыт – дело великое.

Клер не была удивлена тому, каким приятным выдался вечер с Куини. Ей нравилось общество стариков, в особенности общество Куини и Лестера. С ними было безопаснее, чем со сверстниками, с которыми она плохо ладила. Что Клер действительно удивило, так это то, что Бретт получал искреннее удовольствие от общения с пожилой дамой, и то, что он так быстро и ловко с ней поладил.

– Спасибо, что был так мил с ней, – сказала она Бретту, когда Куини отправилась в ванну готовиться ко сну.

– Она милая леди.

– Но многим не хватает терпения в общении со стариками. Мне нравится, как ты с ней обращаешься.

– У меня есть бабушка, даже две. И вообще, мы, южане, привыкли с почтением относиться к старшим.

Клер улыбнулась, подумав, как это, должно быть, приятно – иметь большую семью, как у Бретта.

– Почему ты не живешь рядом с родными? – спросила она, не подумав.

Бретт пожал плечами.

– Не знаю. Мне кажется, что мы больше ценим друг друга, когда общаемся на расстоянии.

– Но ты их любишь.

– И они любят меня.

– Так почему вы не ладите?

– Мы ладим.

– Но ты сказал...

– Я просто слегка выпадаю из обоймы. Не вписываюсь в рамки клана.

– Не может быть. Ты отлично вписываешься в любое общество.

Бретт улыбнулся ее словам.

– Спасибо. Но в моей семье все достигли очень больших высот, а я – паршивая овца в стаде.

– Ты считаешь, что немногого достиг?

– Моя сестра – судья, а мой старший брат профессор права в том университете, который окончил мой отец.

– А ты служил в спецназе, почти десять лет провел в горячих точках, спасая людей, а теперь управляешь консалтинговой компанией по вопросам безопасности и специализируешься на случаях, которые других просто ставят в тупик. Я бы сказала, что ты достиг очень и очень многого, не меньше, чем твои брат и сестра!

В глазах у Бретта сверкал озорной огонек, и улыбка его на этот раз была улыбкой кота, поймавшего мышь.

– Спасибо тебе, мой сахарок. Мне приятно, что ты меня так высоко оцениваешь.

Клер, смущенная тем, что выдала себя с головой своей страстной, восхищенной речью, решила пойти на попятную.

– Ну ладно. Спокойной ночи.

– Только одну минутку.

– Что такое?

– Вот это. – Он привлек ее к себе так, что тела их почти соприкоснулись и губы его были в миллиметре от ее губ.

Клер почувствовала, как сильно забилось у нее сердце. Она открыла было рот, но не нашла, что сказать. Бретт не шевелился. Он молча смотрел на нее, взгляд его синих глаз прожигал ее насквозь. Она не в силах была отстраниться. Лучше бы она дышать перестала. Потому что перестать дышать было проще, чем уйти от него.

Что-то всколыхнулось в его взгляде, и тогда он рывком притянул ее к себе и поцеловал.

Клер прижалась к нему всем телом и словно растаяла в его объятиях. Она понимала всю неизбежность того, что происходило сейчас между ними. Еще с их утреннего поцелуя в парке она мечтала вновь почувствовать тепло его губ. Но поцелуй этот был другим, не тем, сорванным в порыве бездумной страсти. Губы его были нежны, поцелуй этот нес совсем иной заряд, но от того, что он не был похож на утренний, желание Клер не стало менее острым.

Она чувствовала, что Бретт возбужден, и он явно хотел дать ей понять, что хочет большего, чем поцелуй, и, да поможет ей Бог, она тоже хотела большего.

Когда он ее отпустил, Клер едва держалась на ногах. Она оступилась, но Бретт помог ей устоять.

– Продолжение следует.

– Что? – невнятно пробормотала Клер. Она не отрывала взгляда от его губ, подаривших ей такое наслаждение.

– Куини уже вышла из ванной.

– О! – Господи, Клер мечтала о том, как займется с Бреттом любовью, когда в соседней комнате была Куини.

Бретт улыбнулся.

– Я тоже этого хочу. Спокойной ночи, сахарок.

Клер нетвердой походкой пошла прочь, в спальню, которую они сегодня будут делить с Куини.

– Спокойной ночи, Бретт.

Траурная церемония прощания с Лестером отняла у Клер все силы. И физические, и душевные. Только сейчас она до конца осознала, что больше никогда не увидит Лестера. Глотая слезы, Клер слушала прощальную речь Куини. Каждое слово пожилой актрисы кричало о любви к покойному и о горе потери.

Клер не могла больше сдерживать слез, когда мужская рука протянула ей платок. Другая рука, теплая и крепкая, лежала у нее на плече. Клер взяла платок и вытерла слезы. Ей было стыдно за свою несдержанность, но она не могла не выплакаться.

– Все будет хорошо, Клер, – шепнул ей на ухо Бретт. Он сказал то, что в подобных случаях принято говорить, но его слова принесли ей неожиданное облегчение. Она не была одинока в своей скорби, как это было раньше, когда она теряла людей, которых любила. Даже когда хоронили отца, мать ее была настолько раздавлена всеми свалившимися на них бедами, что ей было не до дочери. А когда умерла мама, рядом не было вообще никого.

Клер чувствовала крепкое плечо Бретта, его поддержку и, пусть ненадолго, позволила себе положиться на него. Потом она вернется на свой маленький остров. А сейчас она с благодарностью принимала то, что он предлагал.

Хотвайер вывел Клер и Куини из помещения, где проходило прощание с покойным, на теплое орегонское солнышко. День близился к вечеру, но летнее солнце оставалось щедрым на тепло.

– Простите, – раздалось у них за спиной. Голос был мужской, молодой, с протяжным техасским акцентом. – Вы, случайно, не Куини Гантер?

Куини резко обернулась:

– Да, это я.

– Ваша надгробная речь, посвященная моему дяде, была очень трогательной.