Ему был нужен ребенок.
      Подобные подозрения закрались в ее душу сразу после телефонного звонка в их парижскую квартиру, но в озвученной форме они были куда более страшным оружием. Ее словно в угол загнали, в какое-то темное безвоздушное пространство.
      Александра инстинктивно прикрыла руками живот.
      – Это невозможно. Теперь он принадлежит только мне.
      – Ты сказала – он? У нас будет мальчик?
      – Да.
      – Как ты узнала?
      – Это установило ультразвуковое исследование, которое мне сделали на четвертом месяце беременности.
      Черты его лица становились более мягкими.
      – Так после этого ты позвонила мне в Париж?
      Александра оставила этот вопрос без ответа.
      Его длинные пальцы нервно сжимались в кулаки, теребя превосходную шерсть дорогих итальянских брюк.
      – Ты хотела сказать мне, что у нас будет мальчик. – Он был сражен этим фактом наповал. – А к телефону подошла Феба.
      Александра по-прежнему молчала. Зачем утруждать себя лишними, никому не нужными словами?
      – Ты так и не сказала ей, откуда звонила.
      – Ты пытаешься поставить мне это в вину?
      Он крепко стиснул зубы.
      – Довольно смешно. Но так оно и есть. Феба умоляла тебя сказать, где ты находишься. Но ты отказалась. Долгие месяцы я провел в бесплодных поисках, задействовал по меньшей мере пять лучших международных детективных агентств только для того, чтобы они подтвердили, что Ксандры Фочен больше не существует.
      – Информация исчерпывающая и верная. Они не ошиблись.
      – И тем не менее вот ты. Перед моими глазами.
      – Нет. Прямо перед твоими глазами – Александра Дюпре. И Ксандрой Фочен я больше не стану. – Не стоит снова позволять себе быть слабой и беззащитной, открывать свою душу человеку, которого она когда-то любила, будучи Ксандрой. Никогда!
      – Ты утверждала в свое время, что ты круглая сирота.
      Губы ее непроизвольно скривились в циничной усмешке.
      – Утверждала? Эту информацию предоставило тебе очередное детективное агентство, когда ты хотел проверить мое досье и удостовериться, что я подходящая кандидатура на роль твоей любовницы. Я просто никогда этого не отрицала.
      – Получается, ты полностью поменяла имидж и ради карьеры придумала себе легенду, по которой и жила.
      – Да.
      – Ты лгала мне изо дня в день в течение всего времени, пока не распался наш союз.
      Союз? Так теперь называются любовные отношения, когда от них практически ничего не остается?
      – Я никогда не лгала тебе.
      – Ты позволяла называть тебя Ксандрой.
      – Многие манекенщицы работают под псевдонимами.
      – В отличие от них ты не ограничилась вымышленным именем, ты вела совершенно иной образ жизни, далеко уведший тебя от реальности. А эта женщина, Мэделейн, на самом деле твоя сестра?
      – Да, а Хантер – ее муж.
      Брови его поползли вверх в саркастической ухмылке.
      – Это я уже понял.
      Александра сжала пальцы в кулаки, чтобы не дать волю рукам. В памяти снова всплыли события той встречи, когда она объявила о своей беременности. Неприкрытая враждебность и ярость, граничащие с бешенством, проявленные Димитрием в ответ на это известие, навсегда оставили рану в ее сердце. Она вздрогнула.
      – Я всегда думала, что ты парень хладнокровный, сдержанный. Не большой любитель сцен и сентиментальных разборок. Никаких приступов болезненной раздражительности, полная уравновешенность и деловитость. В общем, утонченный, изысканный грек.
      – Добавь еще – богатый.
      – Наплевать мне на твои грязные капиталы. Мне было абсолютно все равно, богат ты или беден.
      – Теперь придется обратить внимание и на это. Все попытки отстранить меня от ребенка, если ты предпримешь таковые, окажутся тщетными. Тебе не одолеть меня, если в борьбу вступят деньги.
      Страх сковывал ее все больше, но она не сдавалась.
      – Меня не напугать. Не забывай, что мы не в Греции. И если ты мужчина и богат, это еще не достаточное основание, чтобы предъявлять права на моего ребенка. Семейный кодекс Соединенных Штатов в деле воспитания детей главенствующую роль отдает матери. – Александра проштудировала американское законодательство сразу же по прибытии в Нью-Йорк, с особым пристрастием отнесясь к статьям о родительских претензиях в рамках гражданских браков. Хотя она прекрасно понимала, что, если Димитрию когда-нибудь взбредет в голову официально выдвинуть свои требования, у нее будет масса неприятностей.
      – Возможно, так оно и есть. Но выиграть судебный процесс тебе будет сложно. Непомерные судебные издержки, баснословные расходы на высокопрофессиональных адвокатов. Тебе этого просто не потянуть.
      Картина, которую он нарисовал, была унылой и суровой.
      – Чтобы удержать своего сына, я пойду на все, чего бы мне это ни стоило.
      – На все?
      – Да. На все!
      – Тогда возвращайся в мой дом.
      Александра стремительно вскочила с кресла.
      – Самонадеянная гадина! Неужели ты действительно думаешь, что после всего, что между нами произошло, я вновь стану твоей любовницей и безропотно последую за тобой?
      – Мне не нужна любовница.
      – Вот и прекрасно. Эта роль уже не для меня. Все в прошлом. Я вынесла из этого спектакля все, что хотела знать. В следующий раз, когда меня потянет на мужчин, прежде, чем лечь с кем-то из них в постель, обязательно позабочусь, чтобы на пальце у меня было обручальное кольцо, надетое при священнике и в сопровождении клятвы о вечной любви.
      – Кто этот человек? – Низкий голос Димитрия звучал как грозный рев хищного животного.
      – Пока не знаю. Могу только заверить, что он будет полной противоположностью тебе.
      – Пока еще не знаешь? – Он притянул ее ближе к себе за лацканы накинутого на плечи пиджака. – А я подозреваю, что этот мифический персонаж ничем не будет от меня отличаться, потому что им стану именно я. Никто другой никогда не посмеет прикоснуться к матери моего сына.
      Он произносил эти слова прямо ей в лицо, его горячее дыхание обжигало кожу, пока и это незначительное расстояние между ними не исчезло. Его уста жадно впились ей в губы, страсть, словно электрическим разрядом, пронзила все тело, высвободившись откуда-то из глубин томительного ожидания.
      Натиск был таким молниеносным, что некогда было упрекать себя за слабость. Его губы жадно, со страстью законного обладателя, с пылом единоличного собственника покрывали ее поцелуями. И она отвечала ему взаимностью, словно женщина, на протяжении долгих лет лишенная счастья физической близости с возлюбленным.
      Она нежно обвила руками его шею, тело прильнуло к нему, губы разжались. Приглашение было принято, и следующий поцелуй был более продолжительным, руки его ласкали ей спину, крепче прижимая к телу, чтобы дать возможность ощутить его тепло и возбуждение. Несмотря на легкость, с которой Александра поддалась на его ласки, она быстро взяла себя в руки и так резко вывернулась из его объятий, что, неловко попятившись назад, оступилась и упала, приземлившись на пол, правда довольно удачно.
      В считанные секунды Димитрий оказался на коленях возле нее.
      – Глупая женщина! Могла ведь и ушибиться. С тобой все в порядке? – Он быстро поставил ее на ноги.
      Она сердито шлепнула его по рукам, отстраняя от себя.
      – Я не ушиблась.
      – Зачем подвергать себя такому риску? – Он пристально смотрел ей в глаза. – С какими еще неприятностями успел столкнуться наш сын?
      Если бы в руках у нее оказалось ружье, она бы убила Димитрия, не задумываясь, за этот снисходительный взгляд, полный осуждения.
      – Моей вины в падении я не вижу. Ты вел себя как последний распутник, полез целоваться. Что мне оставалось делать? Молчаливо смириться и робко терпеть?
      Вид у него был оскорбленный, мужская гордость задета.
      – С каких это пор мои поцелуи вызывают такое отвращение?
      – Женатым мужчинам не следует приставать с поцелуями к посторонним женщинам, – назидательно сказала она.
      Он недоуменно пожал плечами.
      – Совершенно верно. Именно это тебя беспокоит?
      Этот бесчувственный, аморальный человек, казалось, ничего не понимал. Конечно, ее это беспокоило. Женат он был на Фебе, а целоваться лез к ней.
      – Скажи, кто из нас сумасшедший: я или ты? – отчаявшись, произнесла Александра.
      Губы его дрогнули.
      – Я схожу с ума с тех самых пор, как получил от своих осведомителей первый неутешительный отчет о твоем местонахождении.
      Он обнял ее за плечи, безжалостно сминая свой пиджак, накинутый на хрупкую фигуру Александры. Затем быстро склонился и ловко подхватил ее на руки. Было ли это проявлением отцовства, которое теперь нависло над ней как угроза? За год совместной жизни с Димитрием он всего лишь однажды взял ее на руки, и то когда она, выпив шампанского сверх нормы, уснула в машине по дороге домой.
      – Отпусти меня, пожалуйста, Димитрий. – Слова вылились в вежливую просьбу, а не в настойчивое требование, что было еще одим свидетельством ее слабости. Но будь то просьбой или требованием, удовлетворены они не были.
      – Не думаю, что мне следует это делать. Ты такая слабенькая, еле стоишь на ногах.
      Она недовольно закатила глаза.
      – Со мной ничего не случится, если ты не будешь лезть ко мне с поцелуями.
      – Этого я обещать не могу.
      – Бедная Феба. Она поняла, за какого обманщика ее угораздило выйти замуж?
      – Феба замужем за очень достойным человеком, – ответил Димитрий голосом человека, оскорбленного в лучших чувствах.
      – Да, ты честнейший и благороднейший из мужчин! Не смеши меня, – пренебрежительно бросила Александра. – Порядочный человек никогда бы не бросил забеременевшую любовницу, чтобы сочетаться законным браком с другой.
      Димитрий опустился в кресло, осторожно усаживая Александру на колени. Пристальный взгляд его синих глаз просто обжег ей лицо.
      – Ты думаешь, что я женился на Фебе? Что у меня от совести ничего не осталось? – Последнее предложение было произнесено со злостью.
      – А ты, конечно, хочешь убедить меня в обратном?
      – Так оно и есть. Я холост.
      Александра устало закрыла глаза. Столь откровенной лжи она никак не ждала.
      – Она сама призналась мне в этом, не трудись фантазировать дальше.
      – Ей не в чем было признаваться. – Слова его звучали настолько убедительно, что Александра невольно начала восстанавливать в памяти тот злосчастный телефонный разговор с Фебой.
      – Она сказала, что у телефона миссис Петронидис.
      – А затем объяснила, что замужем за моим родным братом.
      – Что?!
      – Она сказала тебе, что она моя невестка.
      – Ничего она мне больше не говорила! – Хотя, может быть, и говорила. Александра тогда слышала ее голос, просто слов уже не разбирала.
      Обескураженная, она быстро соскочила с колен Димитрия.
      – Так ты говоришь, что не женат на Фебе Петронидис? Но дело в том, что я не верю больше ни единому твоему слову. И тебе придется предъявлять мне доказательства.
      Димитрий гневно сверкнул глазами.
      – Как смеешь ты подвергать сомнению мои слова?
      – Ты никогда не поверишь, с какой легкостью мне это дается, – призналась Александра.
      Такое откровение, как ни странно, укротило Димитрия.
      – Я предоставлю любые требующиеся доказательства, – сердито произнес он.
      – Отлично. И до тех пор советую тебе не попадаться мне на глаза.
      – Нет. Теперь я тебя ни на секунду не выпущу из поля своего зрения. Мы поедем ко мне.
      – Ни за что. Я еще не окончательно сошла с ума, чтобы остаться с тобой на ночь в гостиничном номере.
      – У меня люкс, две отдельные спальни. Хотя совсем недавно ты бы не настаивала ни на отдельной комнате, ни на персональной кровати.
      Она смотрела на него с безграничным возмущением.
      – Даже не мечтай об этом. Никуда я с тобой не пойду.
      – Тогда мне лучше остаться здесь. Квартира просторная. Уверен, что найдется свободная комната, которую твоя сестра без особого ущерба сможет выделить в мое временное пользование.
      Александра пришла в полное замешательство.
      – Здесь ты остаться не можешь. Мэделейн это го не потерпит. Она тебя на дух не переносит.
      Он пожал в ответ своими могучими плечами.
      – Если на то пошло, то, оказывается, это мама твоя не вынесет скандальной хроники насчет дочери.
      Шире от злости и негодования глаза Александры уже стать не могли.
      – Да. – Шесть долгих лет она жила под чужим именем, чтобы только не опорочить в материнских глазах семью. «Женщины в нашем роду никогда не работали», – твердила мать с упреком.
      Только вот младшее поколение семьи Дюпре могло оказаться на улице, если бы одной из дочерей не пришло в голову устроиться на работу, чтобы регулярно и достойно обеспечивать родню. Кузен одной из ее школьных подруг предложил попробовать себя в модельном бизнесе. И Александра согласилась на свой первый контракт только с одной-единственной оговоркой: никто не должен знать ее настоящего имени. Работодателям идея эта понравилась, и они пошли дальше, придумав ей псевдоним и сказочную историю о девочке-сироте из Франции, ставшей манекенщицей.
      Александра не знала, что с ней случится в следующий момент: либо она упадет в обморок, либо закипит от злости. В его умелом передергивании фактов явно звучала угроза, если не откровенный шантаж.
      – Я тебя не отвергала. Это ты меня предательски бросил, чтобы жениться на своей девственной греческой невесте.
      – Но я на ней не женился.
      – Иногда, чтобы стать преступником, не обязательно совершать убийство.
      Вместо того, чтобы ожесточиться, он неожиданно разулыбался.
      – Ты хочешь сказать, что веришь моим словам?
      – Нет!
      – Тебе все еще нужны доказательства?
      – Да!
      – Тогда тебе придется уговорить свою сестру приютить меня на ночлег в вашем доме, потому что я не отойду от тебя ни на шаг.
      – Значит, если тебя не приютят здесь на ночлег, ты позаботишься, чтобы имя мое попало на страницы скандальной светской хроники, так? – сказала она, пытаясь выставить его полным посмешищем.
      Он и глазом не повел.
      – Так.
      – Я тебя презираю.
      – Неважно. Значит, будем уговаривать Мэделейн выделить мне угол на ночлег?
      В конце концов Александра сдалась и решила, что уехать вместе с ним в гостиницу будет единственным разумным решением. Волноваться ей не о чем. Она твердо стоит на своем, и позиции ее крепки. Дозволенный ею поцелуй был лишь свидетельством оживших приятных воспоминаний, но больше этого не повториться.
      Все, что между ними теперь осталось и что надо было скорее обсудить, так это его роль и участие в жизни их будущего ребенка.
 
      Если бы еще дня два тому назад кто-нибудь спросил Александру о шансах, имеющихся у ее бывшего любовника, на совместный завтрак в его гостиничном номере, она бы только рассмеялась. Но вот они сидят за столом друг напротив друга, завтрак был сервирован в номере всего несколько минут назад, и теперь она неторопливо отправляет в рот маленькие кусочки яичницы. Он смотрел на нее с вниманием и интересом, рассчитывая, очевидно, на взаимность.
      Она отчетливо представляла себе, что именно он видел. Сидящую перед ним растрепанную, страшную ведьму. Под глазами синяки, а кожа болезненного землистого цвета. Большинство женщин, в начале беременности страдающие токсикозом, успешно избавляются от него к трем-четырем месяцам своего интересного положения. Александра в их число не входила. Изо дня в день она просыпалась с полным ощущением того, что подхватила грипп. А она ведь уже на пятом месяце.
      Единственным утешением было то, что Димитрий выглядел ничуть не лучше. Теперь она видела, что он здорово похудел, а вокруг глаз появились новые морщинки. Тяжелая болезнь деда, хлопотливые поиски матери его будущего ребенка, очевидно, не лучшим образом сказались на нем.
      – Перестань играть с едой, растаскивая ее по тарелке, лучше съешь это все скорее.
      Она резко подняла голову.
      – Не надо мне давать советов, что и как делать.
      Он откинулся на спинку стула и улыбнулся.
      – Кажется, тебе без полезных советов не обойтись. Я слышал, что беременные женщины светятся от счастья. А ты выглядишь, словно только что переболела тяжелой формой гриппа.
      Дурацкие, набежавшие невзначай слезы заволокли глаза. Она прекрасно знала, что от красавицы манекенщицы, за которой Димитрию пришлось побегать, чтобы уложить в свою кровать, не осталось и следа. Но зачем об этом говорить?
      – Зато теперь мне больше не удастся зарабатывать на жизнь каторжным трудом манекенщицы, правда?
      Он наклонился над столом и взял ее за руку.
      – Я же не сказал, что ты потеряла красоту и привлекательность. Просто выглядишь не совсем здоровой и счастливой.
      Она с силой высвободила свою руку, тепло его ладони жгло кожу.
      – Хочешь сказать, что я не рада ребенку?
      – То, что ты на пятом месяце непростой, по всей видимости, беременности, и является уже достаточным доказательством твоего огромного желания произвести на свет моего ребенка.
      – Я не хочу родить твоего ребенка. Я хочу этого ребенка.
      Губы его сложились в дьявольской усмешке.
      – Это одно и то же.
      – Ты сказал, что хочешь отнять у меня сына.
      – Ты думала, что я женат на Фебе и хочу любой ценой заполучить ребенка, оторвав его от биологической матери? – Руки его в знак возмущения взлетели высоко вверх. Этот яростный жест был ей хорошо знаком. – Разве было у меня на это право?
      Уверенной в своей правоте она уже себя не чувствовала, так что просто пожала плечами.
      – Мнение твое обо мне довольно низкое, – мрачно заключил Димитрий. – Неопровержимые доказательства брака между Фебой и моим братом Спиросом будут у меня в течение ближайшего часа.
      Александра промолчала. Поверить словам она сможет, только увидев документы. Не Спирос давал официальное объявление о предстоящей свадьбе с молоденькой гречанкой.
      Она насильно заставляла себя есть. Яичница была еще теплой. Пышная и аппетитная на вид, она становилась по вкусу похожей на опилки, попадая на язык.
      – Ты сказала, что не вернешься на подиум, чтобы зарабатывать на жизнь.
      Александра кивнула, подозревая, куда далее пойдет разговор. Предоставлять ему более подробную информацию о своем финансовом состоянии она не собиралась.
      – А чем ты занимаешься сейчас?
      – Пользуюсь щедростью и хорошим расположением Хантера.
      Димитрий недоверчиво прищурил глаза.
      – Я авансировал пять лучших сыскных агентств. Теперь, когда мне известно твое настоящее имя, получить всю информацию о тебе будет нетрудно. Один или два телефонных звонка, и твое личное досье окажется у меня на столе.
      – Я зарабатываю на жизнь переводами. Как устным, так и письменным.
      Синие глаза стали еще уже, а суровая челюсть грозно выступила вперед.
      – Ты оказываешь услуги совершенно незнакомым тебе людям? – Его вопрос прозвучал так, словно она была девушкой по вызову.
      – Это мало чем отличается от работы манекенщицы, подписывающей контракты с малоизвестными ей агентствами.
      – В модельном бизнесе ты знала всех фотографов, манекенщицы были твоими подругами.
      Она отодвинула тарелку в сторону и отхлебнула травяного чая.
      – Не вижу никакой разницы.
      – Ты в положении и чувствуешь себя не лучшим образом. – Он внимательно оглядел ее. – Тебе следует оставить работу. Почему ты не вернулась к родителям?
      Грек, получивший традиционное домашнее воспитание в патриархальной семье, вряд ли смог бы разобраться в ее запутанных отношениях с родной матерью.
      – В отчем доме я гость нежелательный. – Это было все, что она могла ему сказать.
      – Этого не может быть. Ты скоро родишь им внука. Очевидно, родители жаждут оказать тебе помощь, окружить заботой в такое непростое для вас обоих время.
      – Отец умер шесть лет назад, а мать будет рада снова принять меня под сень отчего дома лишь в том случае, если я придумаю убедительную для окружающих легенду о муже, который либо скоропостижно скончался, безвременно оставив меня безутешной вдовой, либо живет где-то за морями. Звучит это, безусловно, жестоко, но такова уж моя мать. Она отказывается даже говорить о будущем внуке, перестала навещать Мэделейн с тех пор, как я вернулась и поселилась в их доме.
      – Ты не хочешь потакать матери и придумывать правдоподобную историю о супруге?
      – Да, не хочу. – Легче жить без материнского благословения, чем притворяться тем, кем быть не можешь.
      – У нее с души свалится тяжелый груз, как только живой и вполне реальный отец твоего будущего ребенка станет твоим законным мужем.

      – Если это шутка, то не совсем удачная. Мне не смешно.
      Он сверлил ее непроницаемым взглядом.
      – К разряду анекдотов вряд ли можно это отнести, дорогая моя.
      – Не надо меня так называть. Эти слова призваны выражать нежность, а я совсем не дорога тебе.
      Он резко отставил в сторону свою тарелку.
      – Мое предложение руки и сердца воспринимается за шутку, а любое проявление заботы – за нанесение обиды. Какое из моих действий будет оценено тобой правильно и по достоинству?
      – Если ты оставишь меня в покое.
      Глаза его потемнели.
      – Этого я не сделаю.
      Она нехотя проглотила небольшой кусочек арбуза.
      – Я так и думала.
      – Тогда зачем ты меня провоцируешь?
      – Приятно думать о желаемом как о действительном.
      – Не превращай все в фарс. Вопросы, которые мы здесь обсуждаем, серьезны.
      – А что именно мы здесь обсуждаем? Твои реальные возможности стать двоеженцем?
      Его мощный кулак угрожающе опустился на ореховую столешницу, столовые приборы мелодично зазвенели, взволнованной трелью возвещая об опасности.
      – Я не женат!
      – Это я уже слышала. Доказательства будут через час или раньше… – Она помахала рукой. – Предположим, что я тебе верю. Но с какой стати твоему брату вдруг приспичило жениться на твоей невесте вместо тебя?
      – Как я уже говорил, наши с тобой отношения, а вернее, их интерпретация газетчиками, повергли в шок всю мою семью. – Боль отразилась на его лице. – Брата это тоже привело в ужас. Феба была выставлена на всеобщее осмеяние, что претило его пониманию мужской порядочности.
      – И поэтому он решил на ней жениться? А твои серьезные намерения вступить с ней в брак показались ему неэффективными?
      – Конечно, нет. Я был выставлен гулякой и дамским угодником, застигнутым на месте преступления. Ловелас с прилюдно спущенными штанами.
      Александре с трудом удалось не рассмеяться.
      – Не могу поверить, что твое самолюбие позволило брату беспрепятственно жениться на твоей бывшей невесте.
      – Ему быстро удалось уговорить ее бежать вместе с ним. Честь ее была сохранена. Достоинство нашей семьи в конечном счете не пострадало. И я остался холостым, имея шанс жениться на тебе.
      Александра не верила своим глазам: Димитрий просто светился от радости. По его взгляду было понятно, что и ей следовало бы ликовать. Но ей было бы гораздо приятнее плеснуть остатками кофе в его довольное лицо.
      – Прелестно. У тебя появилась возможность жениться на забеременевшей от тебя любовнице, как только святая, непорочная нареченная сбежала из золоченой клетки. Спасибо, не надо.
      – Ты думаешь, что наш сын будет тебе признателен за лишение его солидного наследства, за пренебрежение его греческой родней по линии отца, за крушение надежд стать моим преемником?
      – Нам не обязательно жениться, чтобы дать ему право стать твоим наследником. Тебя никто не лишает хоть сколько-нибудь значимой роли в судьбе нашего сына. Ты будешь иметь свободный доступ к воспитанию.