– Хорошо.

В палату вошла мать Маркуса и была страшно обрадована, что ему удалось убедить отца не покидать на ночь больницу. Она хотела остаться с отцом, но Маркус предложил поехать домой, чтобы там встретить сводных брата и сестру.

В конечном счете Маркус пробыл с матерью до следующего дня и уехал лишь тогда, когда отца выписали. Сводная сестра предложила погостить у родителей несколько дней, и Маркус смело вверил их ее заботливым рукам.

Вероника разочарованно опустила трубку.

Маркуса не было на рабочем месте, он не отвечал на звонки, и мистер Клайн отказался сообщить ей, где он находится.

Ей надо было раз и навсегда покончить с этой историей о шантаже, чтобы она смогла рассказать Маркусу об Эроне, но он словно специально ее избегал. Если бы переживания могли убивать, Вероника уже давно была бы на том свете. Она должна знать, что намерен делать Маркус по поводу ее прошлого.

Вернувшись домой, она накричала на Дженни без всякого повода, сломала игрушку Эрона, которую пыталась починить, и пошла спать в самом мрачном расположении духа – такого плохого настроения у нее не было с тех пор, как она вернулась из Франции.

Маркус уселся в кресло, отхлебнул горького кофе, который только что налил себе из кофейника для служащих, расположенного в маленькой нише в конце того ряда отсеков, где находились его и Ронни рабочие места. Он брезгливо поморщился.

В том, что этот кофе варила не Ронни, он был уверен. Она готовила кофе так, как делала все остальное – безупречно.

Он имел обыкновение дразнить ее, говоря, что кофейные бобы боялись плохо завариться, когда такая убийственно трудолюбивая дама за них бралась. Она смеялась над его издевками, но теперь он начал задаваться вопросом, не послужило ли это его замечание, как и многие другие, тому, что она, накапливая обиду, перестала ему доверять и не изменила своего отношения даже тогда, когда они стали любовниками.

Он часто шутил по поводу ее поразительной, доведенной до полного автоматизма, работоспособности. При этом он проявлял полную слепоту и бестактность в отношении ее: ведь женщина, особенно такая темпераментная, как Ронни, могла возражать против такого с собой обращения. Была ли его вина в том, что она поверила: его абсолютно ничто в ней не интересует, кроме того, как она откликается на его ласки в постели?

Да имело ли это значение? Факты есть факты. Она ему не доверяла, и изменить он ничего не мог. Но он не желал мириться с тем, что она могла неправильно истолковать его мотивы сейчас. Только вот нужно выяснить для себя, в чем же состоит подоплека его поступков.

Он не мог больше делать вид, что заинтересован лишь в расследовании порученного дела или даже в том, чтобы изгнать Ронни из головы и сердца. Все его существо жаждало вернуть ее в свою жизнь. Стоит ли прислушаться к этому зову души? Ведь однажды она уже предала его. Даже если у нее на то были чертовски основательные причины.

Впрочем, надо работать. На столе перед ним лежала стопка с персональными делами сотрудников. Он затребовал копии личных дел всех тех, кто имел доступ к утекавшей информации. Теперь у него был список из пятнадцати подозреваемых, восемь из которых работали в конструкторской группе, шесть – в отделе маркетинга и один – в администрации корпорации.

Вероника Ричардс была в их числе.

Звук ее голоса – она говорила по телефону в соседней комнате – ворвался в его мысли. Это случилось не впервые – неудивительно, ведь она работала в двух футах от него. Он не мог разобрать слов, но нежные обертона, интонации были безошибочно узнаваемы и служили горьким напоминанием о том, в чем она отказала ему после свидания вечером в понедельник.

Несмотря на то что он был озабочен в сексуальном плане сильнее, чем когда-либо за всю жизнь, он был рад, что она сказала ему «нет». Он не мог позволить себе пренебречь обязательствами перед клиентом, а рядом с ней забывал обо всем.

Она пыталась поговорить с ним, после того как он вернулся из поездки, но он уклонялся от разговора. Ему требовалось время. Для расследования и для того, чтобы переварить услышанное вечером в понедельник.

Он не хотел обвинять Ронни в шпионаже, не имея безусловных доказательств ее вины, которые, возможно, лежали перед ним в одной из этих папок. Маркус мог лишь надеяться: если Ронни все же окажется виновной, у него хватит духу поступить как подобает в отношении своего клиента. Но он совсем не был уверен, что у него хватит на это духу. Такого с ним еще не случалось.

Он вынужден был признать, что отчаянно желает убедиться в ее невиновности. Хотелось верить, что она не прибегнет к предательству вновь, чтобы решить текущие финансовые проблемы. Те эмоции, что бушевали в нем, ему непривычны, и от этого он испытывал глубочайшее отвращение к собственной персоне. Да, он сделает все, чтобы ее защитить, перепробует все способы и сдастся лишь, если все альтернативные варианты будут исчерпаны.

Проявление такой слабости к женщине, которая не просто его бросила, но предпочла пойти на преступление, лишь бы не делиться своими проблемами с ним, угнетало его сильнее, чем неутоленное вожделение.

Ругаясь сквозь зубы, он придвинул к себе стопку с папками. Папка с личным делом Ронни была самой нижней. Он сказал себе, что должен оставить ее под конец, чтобы не допустить предвзятости. Это логично еще и потому, что он уже знает кое-что о ее жизни. Да, в прошлом у нее шпионаж и продажа корпоративных секретов конкурентам, но ему известно и то, что в тот момент ее сестра была на грани смерти.

Маркус как раз делал пометки, намечая возможную схему расследования касательно другого администратора отдела маркетинга, когда нежный голос Ронни отвлек его от работы:

– Джек попросил меня сообщить тебе, что он готов встретиться с тобой в ресторане в половине первого. Он немного опаздывает.

Маркус поднял голову и встретился со спокойным взглядом серых глаз. Она производила впечатление человека, безупречно владевшего собой. Глядя на нее, не скажешь, что эта самая женщина беззастенчиво позволяла ему наслаждаться ее телом, не оказывая никакогосопротивления, на переднем сиденье его «ягуара» прямо на общественной стоянке.

Маркус словно невзначай захлопнул папку.

– Спасибо.

Она кивнула, но уходить не торопилась.

– Ты что-то еще от меня хочешь?

Она прищурилась – его раздраженно-нетерпеливый тон ее задел.

Но он не мог иначе. Он понимал, что желает невозможного. Он страшно хотел опрокинуть ее на заваленный бумагами стол и делать с ее телом все мыслимое и немыслимое. Такого рода фантазии терзали его всю неделю, и сейчас ему казалось, что они готовы материализоваться. Еще немного, и он превратится в сексуального маньяка. И она, словно почувствовав его агрессивность, слегка попятилась. К столу она не приближалась, предпочитая держаться от него на безопасном расстоянии.

Она глубоко вдохнула, отчего ее маленькие твердые грудки натянули черный шелк строгой блузки.

– Да, у меня есть еще кое-что.

Он с трудом оторвал взгляд от приятных округлостей, прикрытых тонкой тканью, и перевел его на ее лицо.

– Что?

Она несколько боязливо приблизилась.

– Я должна рассказать тебе нечто очень важное. Но мне неудобно говорить об этом здесь. – Голос ее был чуть громче шепота, но он не дрожал.

Она собирается признаться ему в шпионаже? Она все же решила доверить ему свои тайны? Чушь. Скорее она прыгнет с самолета без парашюта. Быть того не может.

Тогда о чем она хочет поговорить? Что она согласна с ним спать в обмен на его молчание? От этой мысли его затошнило. Такой поворот был бы не только прямым доказательством ее вины, но и очевидным свидетельством гнусного к нему отношения. Мысль о том, что она готова переспать с ним лишь под угрозой шантажа, взбесила Маркуса.

– Что бы ты там ни хотела мне сообщить, это может подождать. Я занят до конца недели и в выходные тоже.

– Но…

– Я не могу пойти тебе навстречу сейчас. Может, на той неделе. – Он отвернулся, давая понять – разговор окончен. Но оказался совершенно не подготовлен к тому, что за этим последовало.

Она схватила его за предплечье железной хваткой и развернула к себе лицом. Такой маневр, очевидно, не удался бы, не сиди он во вращающемся офисном кресле. Тело его сделало поворот вокруг ножки кресла, и взгляд оказался на уровне ее груди – тот самый ракурс, что он уже наблюдал раньше. Грудь ее вздымалась и опускалась – она тяжело дышала от гнева.

– Нет, ты выслушаешь меня, самодовольная жаба. Я должна с тобой поговорить и не собираюсь дожидаться, когда тебе это будет угодно. Я всю ночь не спала, набираясь храбрости для этого разговора, так что тебе не отвертеться.

Как-то так получилось, что слово «жаба», произнесенное таким мелодичным, звонким и очень женственным голосом, прозвучало для него совсем с другим подтекстом, нежели вкладывала в него она. Ронни была чертовски соблазнительна в ярости.

Маркус прикусил губу, чтобы не улыбнуться. Пусть Ронни была невелика ростом и миниатюрна, сейчас она выглядела так, словно готова его задушить, и ему не хотелось злить ее еще сильнее. Искушение привлечь к себе эту грозную киску и заставить ее спрятать коготки самым извечным и действенным способом было слишком велико. Он едва сдерживал себя.

– Послушай, детка. Я догадываюсь, что ты хочешь мне сказать, и я не желаю слушать это прямо сейчас. Уменя есть дела поважнее, к тому же клиент, как ты знаешь, всегда прав. А мой клиент требует, чтобы в рабочее время я занимался делом, а не личными разборками. Твое маленькое признание может и подождать.

Он знал, что говорит точь-в-точь так, как должна говорить самодовольная жаба, – в полном соответствии с ожиданиями Ронни. Но он готов был сказать и сделать все, что угодно, лишь бы она унесла свое чертовски соблазнительное тело из его отсека. Тут все способы хороши – пусть разозлится, и ей ничего не останется, кроме как уйти, хлопнув дверью.

Ее гневный взгляд пылал огнем – так что мог бы прожарить его до пяток.

– Отлично. Дай мне знать, когдаутебя будет для меня время.

В голосе ее звучал сарказм, на который полтора года назад она не была способна.

– Хорошо. А теперь, если ты не возражаешь… – И он кивнул ей на дверь.

Она резко отпустила его предплечье и повернулась к выходу.

– Не забудь про ленч с Джеком. Он ждать не любит, – бросила она напоследок.

Напоминание о том, что Ронни хорошо осведомлена о привычках Джека, не способствовало поднятию настроения.

– Ты не могла бы достать для меня карту, как добраться до ресторана, Ронни? Я все еще плохо ориентируюсь в городе.

Он лгал. Он прекрасно знал, куда ехать, и не сомневался в том, что ей это тоже известно, но ему хотелось ее уколоть, заставить немного пострадать за причиненные ему муки.

Она коротко кивнула и молча вышла.

Вероника скачала с Интернета карту и схему проезда к ресторану и отправила файл Маркусу по локальной сети. Назвав его жабой, она оскорбила всех обитавших на земном шаре амфибий. Он был хуже жабы. Он обладал душевной организацией скальной породы. Вероника едва удержалась от того, чтобы не ударить кулаком по клавиатуре.

Черт его дери! Даже камень, и тот мог быть чувствительнее, чем Маркус Данверс. Она наконец решилась рассказать ему об Эроне, а он не захотел ее слушать.

«Так почему ты не заставила его тебя выслушать?» – насмешливо поинтересовался внутренний голос, и Вероника заскрежетала зубами. Почему же она не довела дело до конца и позволила ему выпроводить ее из офиса, словно она была нерадивой школьницей, а он – директором школы?

Потому что, как ни старалась она убедить себя, что он имеет право знать о существовании собственного ребенка, сколько ни твердила себе, что не должна скрывать от него сына, получив отказ от аудиенции, она почувствовала облегчение. Она буквально дрожала от страха, думая о последствиях своего признания. И этот страх не шел ни в какое сравнение с тем, который она испытывала при мысли о возможности разоблачения ее прошлого.

Попытается ли он отнять у нее сына? Она вдруг поняла: ему не все равно, есть у него сын или нет. Его трогательный рассказ о ребенке Алекса и Изабел заставил ее отбросить все сомнения. Он так гордился ролью приемного дядюшки! Что он скажет, узнав, что давно сам стал отцом? Странно, но Вероника была почти уверена – роль отца не покажется Маркусу такой уж невыносимой. Он скорее обрадуется, чем расстроится.

Бросив в сторону соседнего отсека яростный взгляд, Вероника напомнила себе, что это обстоятельство нисколько не компенсирует полное отсутствие чувства такта и нормального человеческого участия в этом… в этой цементной жабе. Она не могла сравнить его с живым земноводным.

– Сильно сказано. Ты хочешь дыру прожечь в перегородке?

Вероника испуганно вздрогнула. В дверях стояла Сэнди. – Что?

Блондинка зашла в закуток.

– Окно между отсеками, безусловно, творческое решение. Но я думаю, что резать взглядом пластик под силу лишь супермену.

– У супермена было рентгеновское зрение, а не лазерное. – Она не знала этого наверняка. Эрон был еще слишком мал для субботних утренних мультфильмов, а Дженни вот уже много лет их не смотрела. – К тому же я не пытаюсь прожечь стену взглядом.

– Меня тебе не обмануть, – со смешком ответила Сэнди. – Кое-кто тебя здорово разозлил. Я ни разу не видела у тебя такого выражения. Обычно ты довольно хладнокровная девушка.

«Совершенный маленький робот», – с отвращением подумала Вероника. Интересно, могут ли роботы впадать в ярость и бить бывших любовников по голове канцелярскими принадлежностями, как этого очень хотелось ей? Тяжелый степлер подошел бы, как и ноутбук, – главное, чтобы предмет был достаточно твердым.

Сэнди засмеялась с притворным сочувствием.

– А теперь у тебя такой вид, словно ты раздумываешь, залпом тебе выпить шоколадный коктейль или потянуть удовольствие. Что творится у тебя внутри за обычно безмятежным фасадом?

Вероника развернулась лицом к монитору и от нечего делать кликнула свой почтовый ящик. Если Сэнди считает, что ей нечего делать, пусть себе треплет языком, сколько пожелает. Ответа ей не дождаться.

– Я далеко не бесчувственна, – все же выдавила из себя Вероника.

– Это видно. Моя мама всегда говорила, что в тихом омуте черти водятся. Правда, она говорила так о моем отце. Но теперь я понимаю – эта поговорка хорошо подходит и к скромным труженицам офисного фронта.

Вероника хотела зарычать. Не хватало только, чтобы Сэнди подвергала ее психоанализу!

– Я уверена, что мудрость твоей мамы куда лучше применима к ее мужу, нежели ко мне. Ты что-то хотела? – Черт! Она становится такой же грубой, как Маркус. Вероника нахмурилась и повернулась к Сэнди. – Ты, конечно, можешь заскочить ко мне просто так, поболтать. Но у меня сегодня очень много работы.

Вероника не солгала. В отделе не хватало администраторов, но лишняя нагрузка для нее всегда была только в радость.

Сэнди улыбнулась. Ее и без того красивое лицо засияло.

– Не переживай, подружка. Я вижу, что тебя совсем завалили. Хочешь, я возьму часть твоей работы на себя?

– Спасибо, нет, – вполне откровенно ответила Вероника.

Сэнди хрипловато рассмеялась.

– Ну, должна сказать, что ты кругами ходить не любишь. – Лицо Сэнди приняло хитровато-задумчивое выражение. – Неужели тут не обошлось без того парня, что работает за стенкой?

Вероника почувствовала, как краска заливает лицо, и поспешила отвернуться к экрану компьютера. Ничеговдохновляющего в своем почтовом ящике она не обнаружила.

– С чего это ты взяла?

Сэнди обошла закуток Вероники, остановившись возле висевшего на стене календаря.

– Ты явно была с ним знакома раньше. Знаешь ли ты о нем что-то такое, что не известно остальным? Ну, например, что он здесь не только для исследования возможной экспансии…

Сэнди произнесла последнюю фразу, многозначительно понизив голос.

Вероника просмотрела текущую почту, убедилась, что ничего неординарного от нее не требуется, и вновь подняла глаза на гостью:

– Ты о чем?

Убей Бог, она не понимала, на что намекает Сэнди.

– Например, не собирается ли он подбросить мистеру Клайну мысль о преобразовании?

– С чего бы Маркусу этим заниматься?

– Несколько компаний, работающих в области высоких технологий, недавно провели реорганизацию. Так сказать, воспользовались случаем, чтобы избавиться от балласта.

– Но какое это имеет отношение к Маркусу? Он не специалист по перестройке. Его дело – расширение компаний и вложение капитала в различные предприятия.

И еще он профессионал по части девушек – по превращению девственниц с задатками «синих чулок» в одержимых. Помешанных на сексе самок. Он еще полтора года назад заставил ее сохнуть по нему, а потом этот вечер понедельника, когда все началось сначала. Хотя теперь она уже не была девственницей, да и мать-одиночка не слишком укладывалась в представление о типичном «синем чулке». Не попроси он ее подняться с ним наверх, она отдалась бы ему прямо там, в машине. Еслион и был в чем-то особенно хорош, то именно в этом – освобождал ее голову от всяких мыслей, оставляя пространство для чувственных ощущений.

Сэнди пожала плечами и этим жестом привлекла внимание Вероники к себе и отвлекла от распутных мыслей.

– Я просто пыталась понять, почему, когда я к тебе вошла, у тебя был такой вид, словно ты кого-то убить собираешься.

– Так, пустяки.

Уж с Сэнди она этим делиться не станет. Только не с ней, беспринципной охотницей за мужскими сердцами. Сэнди была ее подругой, но многолетняя привычка держать чувства при себе слишком въелась в плоть и кровь Вероники, чтобы она сочла возможным сделать признания, которые из нее выманивала Сэнди.

– Ронни, ты распечатала для меня карту? – спросил с порога Маркус.

Вероника инстинктивно вскочила – ей не нравилось, чтобы он над ней нависал, как Пизанская башня. Она предпочитала общаться на равных, насколько это было возможно при их разнице в росте.

– Я уже давно отправила схему проезда по внутренней почте. – «И надеялась, что сегодня тебя больше не увижу», – добавила она одним лишь взглядом.

– Привет, Маркус. Что-то тебя не было видно. – Сэнди умело вспорхнула искусно накрашенными ресницами, и Вероника вдруг испытала сильнейший приступ тошноты.

– Я отсутствовал по семейным обстоятельствам. Так вот, значит, почему его не было.

То, что он избегал общения с Вероникой не с целью ее помучить, отчасти оправдывало его в ее глазах. Но только отчасти.

На лице Сэнди читалось искреннее сочувствие.

– О, надеюсь, все в порядке.

– Все хорошо.

По нему не скажешь. Даже бесчувственный чурбан понял бы, что ему вовсе не хотелось обсуждать свои семейные дела.

Вероника нахмурилась. Все было точно так, как в те времена, когда они встречались. Теперь она осознала, что в какой-то степени Маркус ничего не желал знать о ее личной жизни, потому что подробностями своего прошлого и настоящего сам не торопился делиться.

Он повернулся к Веронике:

– Так как насчет карты?

– Я уже сказала… – начала было она, но он виновато улыбнулся и махнул рукой:

– Да, помню. Не могла бы ты ее для меня распечатать? У меня проблемы с драйверами принтера, а переустанавливать их нет времени.

– Конечно.

Вероника отвернулась к компьютеру, чтобы найти нужный файл, и в этот самый момент Сэнди сделала шаг навстречу Маркусу. Она буквально заполонила собой его личное пространство.

– Я могла бы посмотреть, что там у вас не так с драйверами. По части компьютера я настоящая волшебница. Хотя, работая на компанию – производителя компьютеров, быть чайником просто неприлично.

Вероника внутренне напряглась, ожидая, как отреагирует Маркус на изящный флирт.

– Нет, спасибо. Особых проблем нет, и я вполне успею все сделать, когда вернусь с ленча. – Он подарил Веронике обезоруживающую улыбку. – И пока я не отлажу свой принтер, я всегда могу воспользоваться принтером Ронни.

Вероника сжала зубы до ломоты. На что он намекает? На то, что она всегда к его услугам? Или что у него полно времени для возни с дурацким компьютером, нонет и пяти минут на то, чтобы поговорить с ней о том, что представляется ей архиважным?

– Вы всегда можете воспользоваться моим принтером тоже. Мой офис не так близко к вашему, как офис Вероники, но зато он всегда для вас открыт, когда Вероника занята, – мурлыкала Сэнди.

Она с тем же успехом могла сказать, что она, Сэнди, всегда к его услугам. К чему ссылаться на офис?

Вероника выхватила с подноса отпечатанную карту. Ей нравилась Сэнди, но сейчас она готова была придушить ее собственными руками. Ни слова не говоря, она протянула Маркусу карту. Он взял листок из ее рук и вновь улыбнулся. На этот раз он говорил ей взглядом, что видит, как она ревнует, и это его забавляет.

Вероника с трудом подавила желание дать ему ногой в пах, чтобы стереть эту самодовольную усмешку с его красивого лица. Она снова повернулась к монитору.

– А зачем нужна карта? – невинно поинтересовалась Сэнди.

– У меня с Джеком назначена встреча в ресторане, в котором я еще ни разу не был. Я подумал, что лучше иметь при себе схему проезда. Не люблю опаздывать.

Вероника услышала шелест бумаги, а затем голос Сэнди:

– О, я знаю это место. Я покажу вам дорогу, если хотите. Мне надо кое-что сделать в городе, так что я могла бы закончить свои дела и пообедать в торговом центре напротив ресторана, пока вы будете общаться с Джеком, а вы на обратном пути подбросили бы меня на работу.

У Вероники внезапно заболела голова, словно ее обручем сдавили. Она вдруг стала как безумная. Ей захотелось вскочить и заорать Сэнди на ухо, что и сама могла бы показать Маркусу этот дурацкий ресторан.

Но она сдержалась. Заставила себя сохранять невозмутимость в ожидании ответной реакции Маркуса.

Однако пялиться на экран она больше была не в силах. Она слегка повернула голову, чтобы увидеть, какое у него выражение лица. Вид у него был задумчивый. Не может быть, чтобы он так сразу запал на блондинку. После того, что было между ними вечером в понедельник…

Маркус улыбнулся Сэнди:

– Спасибо. С удовольствием принимаю ваше предложение. Эта поездка даст нам шанс получше узнать друг друга. Заодно я хотел бы поинтересоваться вашим мнением о будущем «Клайн технолоджи».

Глаза у Сэнди зажглись как звезды.

– Я только захвачу сумочку. Через десять минут встречаемся в центральном холле.

Маркус кивнул и вышел из отсека Вероники, даже не оглянувшись.