Герцогство Райдор, лето 1285 года по основанию Аквилонии.

Если вы наивно полагаете, что в таком невероятном захолустье как Полуночная Бритуния не случается неприятностей, то глубоко заблуждаетесь. Конечно, столица Райдорского герцогства выгодно отличается от таких крупных городов как Пайрогия и, тем более, Бельверус – смертоубийств почти не случается, редких разбойников исправно ловит дорожная стража, да и разбойники-то в основном заезжие, но никак не местные. Маленькие города тем и хороши, что все тут друг друга знают, любой чужак всегда на виду, а патриархальные нравы отдаленной провинции не позволяют подданным его светлости герцога нарушать установленные богами и людьми законы.

Но сегодняшнее происшествие было, скажем прямо, из ряда вон… Ни о чем подобном не слышал даже многоопытный сотник «городской гвардии» – отряда обленившихся стражников, чьи обязанности ограничивались поддержанием порядка на рынках да растаскиванием пьяных драк в многочисленных тавернах.

Заметим, что в Райдоре не было даже тюрьмы – особо злостных нарушителей благочиния для острастки либо сажали дней на тридцать в подвалы герцогского замка, либо отвозили в Пайрогию, где самые отъявленные буяны представали перед королевским судом. Самым же страшным наказанием для особо провинившихся полагалась вовсе не смертная казнь, а ссылка на каторжные серебряные рудники в Граскаале – живым оттуда преступнику не выйти, а герцог Райдорский от каторжников прошения о помиловании не принимал: если уж сосланы, значит заслужили…

Сотника Хольма затошнило немедленно по прибытии на место событий, пускай он за тридцать лет деятельности на поприще Охранения благочиния не один десяток собак съел. Всякое повидал – и детоубийства, и насилия, своими руками попавшуюся на горячем шайку Торвальда Лысого в живописнейшем порядке на придорожных дубах развесил. Да и вообще, господин сотник полагал себя человеком крепким на желудок – чай в трех войнах участвовал и нежной девицей себя полагать не мог совершенно. Однако же пришлось сотнику вернуть завтрак природе. Над Хольмом никто из стражей не засмеялся – и чревато, и радоваться тут абсолютно нечему.

Кого хочешь при таком зрелище затошнит, будь ты стократ привычным к крови. Вон, у всех городских гвардейцев бледность с прозеленью на лицах усатых проступила, будто все как один жутчайшим похмельем маются. Лучше бы уж похмелье, право слово, хоть рассольчиком да пивом полечиться можно. От того, что лежало сейчас под ногами месьора Хольма такими средствами не излечишься. И надо всех богов молить, чтоб ночами потом кошмары не мучили.

– В замок человека отправить догадались? – выдавил Хольм, отплевавшись. – Тут, похоже дело не для нашего ума – господина Охранителя короны надо в известность ставить, пусть лучше он разбирается.

– Точно так, отправили, – слабо вякнул десятник, чей караул и обнаружил кровавое непотребство. – Что ж мы, совсем чурбаны деревянные? Ясное дело: о такой жути сразу месьора Атрога предупреждать надо…

– Хоть бы рогожкой прикрыли, – буркнул Хольм, стараясь не смотреть на то, что совсем недавно являлось человеческим телом. – Хорошо хоть разумения хватило переулок оцепить да любопытных не пускать. Но всяко слухи по городу пойдут, без этого не никак обойтись… Место осмотрели? Следы?

– Никаких следов, – помотал головой десятник. – Дождей почти седмицу не было, грязь утоптанная, застыла что твоя глина.

– Кто в соседних домах живет? – Хольм обвел взглядом высокие бревенчатые строения, окружавшие проулок, что выводил на широкий Стремянный проезд. Дом справа, дом слева, дальше – некрашеные деревянные заборы да пыльная крапива. Укромный уголок для убийцы. – Опросили хозяев?

– Опросили, – уныло ответил стражник. – Ночью никаких криков не слышали, подозрительного шума тоже. Только жена гуртовщика Вилланда, что вот в этом доме живет, за полночь, я извиняюсь, до ветру выходила… Сказала, будто за забором, в проулке, шебуршился кто-то. На собак бродячих погрешила, да обратно спать пошла.

– За полночь? – Хольм пожевал губами. – Когда «за полночь»? Ближе к рассвету? Или в самую темень?

– Не узнавал…

– Так сбегай узнай, дубина! – рявкнул сотник. – Все что можно вытряси! Впрочем нет, стой. Лучше Атрогу доложить, пускай он свидетеля опрашивает. Сами помните – все необычные дела городская гвардия в управу Охранителя короны передавать обязана.

Хольм покосился на труп и снова отвернулся, поморщившись. Спросил:

– Кто она хоть такая, выясняли? Уж больно подол юбки приметный – слишком вышивка яркая. По такой примете родных сыскать нетрудно будет.

– То-то и оно, – с готовностью закивал десятник. – Узнать кто такова, да с какого двора нетрудно было. Да и моим парням сия особа знакома. Родных нету. Гулящая она. Из веселого заведения достойнейшей госпожи Альдерры.

– «Достойнейшей»… – передразнил десятника Хольм и сплюнул. – Значит, из вертепа девка? Вот и гляжу, что одета… была одета слишком ярко, так приличные девицы не ходят. Ничего не пойму: им же ночью работать полагается, а не по закоулкам шастать… Хозяйку уже оповестили?

– Никак нет, ваша милость. Решили начальства дожидаться.

– Вот и правильно.

А начальство – вот оно, тут как тут. Стукнули копыта лошадей, звякнули стремена. Месьор Атрог с присными явится соблагоизволил.

Увидев высокого худощавого человека спрыгнувшего с седла, сотник Хольм невольно попятился и отбил почтительнейший поклон – Охранителя короны, живую тень великого герцога Варта Райдора в городе побаивались все без исключения, и стража, и купцы, и простые обыватели, не говоря уж о никчемных людишках, наподобие рыночных воров. Человеком он был суровым, цепким и, когда надо, совершенно беспощадным – чего только стоил приказ месьора Атрога немедля сжечь дома заболевших чумой, когда случилось моровое поветрие. Больных безболезненно умертвили, строения подожгли. Жестоко скажете? Ну да, жестоко. Да только такой жестокостью Атрог остановил начинавшуюся эпидемию и не позволил городу вымереть.

– Что здесь? – господин Охранитель даже поздороваться побрезговал. Глядит высокомерно из-под густых бровей, в черных глазах недобрый огонь мерцает – не любит месьор Атрог непорядка. – Убийство? Отчего сами дознанием не занялись? Месьор Хольм, я к тебе обращаюсь!

– Так… это… – сотник заробел: показалось, будто на тебя змея смотрит, а не человек. – Ваша милость, ведь строжайше предписано, если какой случай необычный, немедля в Охранную управу сообщать. Мы люди маленькие…

– Показывай, – кивнул Атрог.

Следом за его грозной милостью поспешали двое ликторов – такие медведи да мордовороты, что смотреть страшно, человека пальцем задавить могут, будто козявку. На мордоворотных поясах оружия столько навешано, что целой армии хватило бы. И тут же серенький неприметный человечишко в балахоне лекарской гильдии – месьор Патарен, что вроде бы числится на должности личного врачевателя герцогской фамилии, а на деле Атрогу в его многотрудном ремесле помогает.

Рогожу, коей прямо перед явлением Атрога сотоварищи убиенную девку прикрыли, сдернули, явив очам его милости пренеприятное зрелище. Над зрелищем тотчас загудели жирные зеленые мухи, явившиеся урвать у смерти часть поживы.

– Впечатляет, – скрипнул лекарь, месьор Патарен.

Атрог промолчал. Сотник господину Охранителю мельком позавидовал – на точеном горбоносом лице вельможи ни единый мускул не дрогнул. А о таких пошлостях, как тошнота в случае с Атрогом и думать-то неприлично.

– Рюдегер? – Атрог, не поворачиваясь, позвал ликтора. Мордоворот почтительно вытянулся, внимая. – Мигом скачи на Волчью улицу. Я хочу посоветоваться с месьором Гвайнардом. – Кажется, прецедент и впрямь исключительный…

Умного слова «прецедент» Хольм не понял, но уяснил главное – если Охранитель короны призывает в помощь оторвиголов с Волчьей, значит, в безымянном проулке ночью потрудился не человек.

Уяснил – и вздрогнул, будто от холода.

Надо же, господа охотники изволили явится всей компанией – вчетвером. Сотник мигом узнал предводителя бесшабашной ватаги – Гвайнарда Гандерландского, человека в Райдоре славного своей безрассудной (как казалось многим) смелостью и, что точно известно, пользующегося благоволением его светлости Варта, коему Ночные Стражи не раз оказывали услуги самого деликатного свойства.

Сразу за месьором Гвайнардом шествовал темноволосый верзила с мальчишески-любопытными синими глазами – чужестранец, не так давно вошедший с маленькое сообщество охотников. Конаном, его, кажется, кличут? Родом откуда-то с Полуночного Заката, поговаривают не то из Нордхейма, не то из загорной Киммерии. Изрядный человечище – высок, косая сажень в плечах, однако рядом с ликторами Атрога все равно смотрится почти мальчишкой. Тут же и единственная девица, ходящая под водительством Гвайнарда – тьфу, срам, одевается как мужик, так еще и целых два клинка за спиной носит… Последний выглядит сущим заморышем – лет восемнадцать, не больше. Худенький, хлипкий, глядит настороженно, будто людей побаивается. И как такая странная ватага умудряется зломерзких ночных чудищ ловить да умерщвлять? Со стороны глянуть – эти четверо и с обыкновенным медведем-то не управятся. Разве что длинный чужестранец с рогатиной на косолапого пойти может, ибо по всему видно – силен да ловок.

Хольм посторонился, пропуская новоприбывшую четверку к месьору Атрогу, следившему за лекарем, каковой пристально оглядывал тело убиенной и делал пометочки стилом на вощеной деревянной табличке. Вслушался.

– Доброго утра, месьор Атрог, – чуть даже развязно поприветствовал Охранителя Гвайнард. – Что за паника ни свет, ни заря? Рюдегер нас от завтрака оторвал – сказал, будто у вас тут неизвестным бесовством попахивает…

– Дерьмом у нас тут попахивает, – мрачно отозвался лекарь. – Натуральнейшим, почти свежим дерьмом из разорванных кишок… Взгляните, месьоры, вам будет интересно.

Хольм не сдержал улыбку, увидев как светловолосый заморыш из отряда Ночных Стражей доказал свою хлипкость – едва завидев объект стараний месьора Патарена, зажал рот ладонью и отскочил к забору, где повторил подвиг сотника – изблевал утренние кушанья из уст своих. И более к телу не приближался, предпочитая стоять за спинами остальных. Гвайнард же раскрыл рот и глуповато осведомился:

– Это что такое?

– Это? – иронично фыркнул Атрог. – Это самый обыкновенный мертвый труп покойного человека, разве не заметно? Как я уже успел выяснить, означенный труп принадлежит распутной девице из дома свиданий госпожи Альдерры…

– Митра Всеблагой, – подал голос длинный, которого Конаном звать. Сказал ошарашенно: – Точно, я ж ее знаю… Хильд из Чарнины, мы с ней… э… знакомы.

– Были знакомы, – хладнокровно уточнил Охранитель спокойствия. – Отлично, следовательно мы тело уже опознали. Предварительно. Рад, что месьор Конан Канах так хорошо знаком с обитательницами единственного на весь Райдор вертепа. А теперь я попрошу вас сказать, какое существо из тех, что обычно выходят на ночную охоту, могло устроить… такое?

Месьор Патарен отошел, дабы Гвайнард и его соратники могли в полной мере насладиться художествами упомянутого Атрогом «существа».

– Я сначала предпочту выслушать многоученого врачевателя, – буркнул Гвайнард. – Вы ведь успели выяснить, что именно послужило причиной смерти?

– Успели, успели, – покивал лекарь. – Причиной смерти послужило разрывание живого человека на мелкие кусочки. Устраивает такое определение? Конечно, есть еще странная полоса на шее, будто жертву душили, но утверждать, что она сначала была задушена, а потом уже… гм… разорвана, со всей ясностью я не могу. Но согласитесь, господа, у того, кто это сделал, есть художественный вкус.

– Хватит, – прикрикнул на Патарена месьор Атрог. – Скабрезные шутки сейчас совершенно не к месту. Займитесь делом, у кого дела нет – может идти домой! Итак?

– Странные раны, – Гвайнард, не выказывая никакой брезгливости присел рядом с трупом. – Это не клыки и не когти. Но тогда что же?

– Полагаю, нечто наподобие очень тонкого и острого стилета, – заметил Патарен. – Однако, раны на груди нанесены одновременно и ран целых пять – словно пользовались одновременно пятью стилетами. Поверьте моему опыту – это невозможно. Вывод: у убийцы на руках… лапах, были очень длинные, очень острые и очень тонкие когти, которые могут резать, подобно ножам или ланцетам, использующимся в лекарском искусстве.

Гвайнард поднялся, отряхнул от пыли полосатые асирские штаны и пожал плечами:

– Я знаю наперечет полторы сотни разновидностей как чудовищ-хищников, так и нечистой силы, но ни единая тварь, за которой по уставу гильдии должна охотиться Ночная Стража не располагает таким странным набором когтей. Нет, не могу припомнить ничего похожего. Эйнар, а ты?

«Нашел у кого спрашивать, – снисходительно подумал сотник. – У пацана сопливого, который в жизни ничего кроме мамкиной титьки и не видел».

– Подходят только жвалы болотной гронгады, – слабым голосом ответил бледный Эйнар. – Но тогда ран было бы не пять, а семь, да и откуда взяться гронгаде посреди города?

– Тут есть поблизости водоемы? – насторожился Атрог и метнул взгляд на Хольма.

Сотник развел руками:

– Ни единого, ваша милость. Только река, но она за городом.

– Чепуха, – Гвайнард отмахнулся. – Гронгада никогда не покидает воду – вытащенная на берег она подохнет через половину квадранса. И раны, нанесенные ее челюстями должны идти параллельно, а не веером, как здесь. Кроме того, какой гронгаде, существу бессмысленному, придет в голову устраивать эдакое безобразие? – предводитель охотников указал на труп. – Действовала разумная тварь… Или слишком удачно имитирующая разум.

– Демон? – коротко спросил Атрог.

– Не исключено. Только я не слышал про демонов, устраивающих из частей тела своих жертв эдакую живопись… Загадка, право. Неужели в округе никто ничего не слыхал? Судя по тому, как разделали эту несчастную, она должна была вопить на всю Бритунию! По меньшей мере, сначала.

– Не обязательно, – отрицательно покачал головой месьор Патарен. – Возможно я ошибаюсь, но первый удар убийца нанес в утробу, под грудь – и захочешь не завопишь, поскольку крик рождается именно в утробе, а не в гортани. Можно предположить, что действовал сумасшедший – я слыхал о безумии, которое побуждает людей убивать себе подобных самым зверским образом, но эта версия совершенно не объясняет наличие таких странных ран и последующего расчленения тела.

Месьор Атрог погладил короткую жесткую бородку и сказал, глядя на то, что осталось от гулящей девицы из заведения госпожи Альдерры:

– Действительно, весьма странно. Конечности отделены от туловища, внутренние органы вынуты и разложены вокруг почти правильным квадратом. Возможно, некий магический обряд?

– Исключено, – серьезно ответил Гвайнард. – Какой маг, находясь в здравом уме, устроит черный обряд среди населенного и оживленного города, пускай даже и ночью? Может помешать стража или припозднившиеся прохожие, магия не терпит присутствия посторонних. Я бы поверил в колдовство, обнаружься тело в какой-нибудь уединенной пещере, на худой конец – в обычном доме. Но тут, посреди улицы? Не верю, хоть кол мне на голове тешите!

– Делаем первоначальные выводы, – проскрипел лекарь: – Тут развлекался не монстр, не хищник, не демон, не маг. Тогда кто? Человек? С пятью когтями-кинжалами? Причем исключительно острыми?

– А что, это мысль, – оживился Конан, который уже начинал скучать, по роже было видно. – Аквилонские оружейники, к примеру, делают для тяжелых кавалеристов особые латные перчатки с выскакивающими лезвиями… Нет, тоже не то! Во-первых, у торговцев оружием в Райдоре таких перчаток попросту нет – я бы знал, благо постоянно по оружейным лавкам шатаюсь. Во-вторых, раны были бы вовсе не веерообразными, а прямыми. Отпадает.

– Мы проверим оружейников, – кивнул Атрог. – Можете быть свободны, господа. Пока ваши услуги не требуются. Патарен, эту… это тело надо немедленно убрать! Хольм?

– Чего изволите, ваша милость?

– Ночные караулы удвоить. По меньшей мере на ближайшую седмицу. Докладывать обо всем подозрительном мне лично. В любое время. Ясно?

– Как не ясно… Исполним, ваша милость.

– Гвайнард, если нечто подобное повторится – я буду вынужден вновь тебя побеспокоить.

– Сколько угодно. Пока что мы сидим без работы.

Да, увы, Ночные Стражи в последние дни маялись бездельем. Странности связанные с появлением на стыке Кезанкийского и Грасскальского хребтов портала, связывающего Хайборию и невообразимо древнюю эпоху Роты-Всадника, практически прекратились – Врата Времени начали закрываться, исходящая из них чужая магия почти перестала оказывать воздействие на жизнь райдорцев, следовательно нечисть и чудовища исчезли. Обычных монстров, на которых обязаны были охотиться Ночные Стражи в округе замечено не было – по крайней мере кметы и мелкие дворянчики не приезжали в Райдор, чтобы отыскать дом охотников и нажаловаться месьору Гвайнарду сотоварищи на очередную зубасто-клыкасто-когтистую чуду таскающую из хлева овец или взявшую привычку пить кровь у невинных девиц и младенцев.

Гвай и его друзья терпеть сидеть сиднем не могли, поскольку все как один были натурами деятельными. Особенно скучал Конан – можно, конечно, отоспаться день-другой, потом заглянуть в уже помянутое заведение госпожи Альдерры, засим сходить на реку искупаться, поиграть в кости в таверне «Золотой дракон»… Но скромные райдорские развлечения быстро приедались, а безделье киммерийцу было не по нутру.

И вот – настоящее дело.

– Высказывайтесь, – проговорил командир ватаги усаживаясь за обширный стол, стоявший в доме охотников в обширной комнате, служившей одновременно и арсеналом, и трапезной. – Как вам понравилось зрелище, явленное месьором Атрогом?

– Это отвратительно, – простонал Эйнар, который и впрямь был слаб на желудок, даром что не человек, а воплощенный Дух Природы, броллайхэн. – У меня до сих пор перед глазами стоит…

– Нас мало волнует, что у тебя стоит, а что лежит, – прикрикнул на Эйнара Гвайнард. – Итак, версий пока никаких. Чудовищ способных нанести подобные раны мы не знаем, хотя… Асгерд, принеси-ка гримуар Беренгария Аквилонского, надо кое что проверить!

Нордхеймская воительница молча встала, сходила в свою комнату и притащила почти неподъемный фолиант в переплете бежевой кожи с металлическими застежками. На обложке было вытеснено название: «Общее совокупное описание существ чудесных и таинственных, в землях Закатного материка обитающих, с пятьюстами рисованными миниатюрами». Мэтр Беренгарий из Тарантии, известный ученый муж и преподаватель Обители Мудрости был славен тем, что посвятил жизнь собиранию сведений о многоразличных монстрах, как вполне живых, так и имеющих демоническое происхождение. Все, что ему было известно, мэтр записал в сию книгу, списки с которой находились у любого отряда Ночных Стражей, действовавших к Закату от Кезанкийских Гор. Надо сказать, что более подробного справочника по демонологии не существовало.

– Ну-с, давайте посмотрим, – Гвай открыл книгу посередине, там, где говорилось о живых тварях, имеющих скверную привычку охотиться на людей. – Гронгады… Нет, не то, мы уже выяснили, что наши болотные дружки здесь не при чем. Так. Липеры, арфаксаты, инкунабусы, баль-бериты… Как ни жаль, ничего не подходит, даже близко не похоже! Признаться, я в затруднении.

– Давай, как ты любишь говорить, подумаем логически, – вмешался Конан. – Эйнар, возьми стило и пергамент, будешь записывать! Итак, что мы знаем о предполагаемом чудище, выпотрошившем бедняжку Хильд?

– Действует ночью, – внес первую запись Эйнар.

– Не обязательно, – покачала головой Асгерд. – Пока это первое убийство, но могут последовать и другие. И, возможно, тварь убьет следующую жертву днем.

– Согласен, – кивнул Гвай. – Один случай – это вовсе не показатель. Далее. У монстра есть пять острых и длинных когтей, похожих на ножи. Вероятно, только на одной лапе – заметили, все удары наносились справа?

– А еще у него очень болезненное воображение, – дополнил киммериец. – Зачем было вытворять такое с трупом? Может, действительно замешана черная магия?

– Это мы выясним, когда поймаем убийцу, – отозвался Гвайнард. – Придется подключать Рэльгонна и его родственничков-упырей. Пусть следующей ночью полетают над Райдором в облике летучих мышей – глядишь, заметят что-нибудь необычное…

Размышления охотников прервал громовой стук в дверь – казалось, по доскам молотили кулаками каменные големы. Ночные Стражи переглянулись, и Конан пошел открывать.

Каменного голема на пороге не обнаружилось. Зато на крыльце стоял взмыленный сотник Хольм, который и бил по двери рукой в латной перчатке. За спиной почтенного сотника белели унылые физиономии троих городских гвардейцев, напряженно сжимавших короткие пики с ржавыми наконечниками.

– Пошли с нами, – выдохнул Хольм, едва завидев киммерийца. – Второй труп! На этот раз – мужчина!

– Где? – скрупулезно уточнил Гвай, выглядывая из-за плеча Конана.

– В доме купца Эвервульфа, на Цветочной улице. Быстрее! Месьор Атрог за задержку нам головы поотрывает!

– Вам, может, и поотрывает. Как существам насквозь бесполезным, – огрызнулся Конан, снимая со стойки перевязь с клинком. – А Ночные Стражи его милости еще пригодятся. Идем… По дороге расскажешь, что случилось.

Случилось же вот что: достопочтеннейший торговец Эвервульф, человек в Райдоре известный своей зажиточностью, а заодно и невероятной скупостью, нынче днем приехал из Пайрогии, куда возил товар – драгоценные меха пушного зверя. Поскольку купец был не женат, его дом в отсутствие хозяина охранял приказчик, который, заодно, днем надзирал за лавкой месьора Эвервульфа. Вроде бы приказчик приходился купчине каким-то дальним родственником. Господин торговец, явившись после полудня домой, обнаружил, что дверь заперта, а приказчик на стук не отзывается. Заподозрив неладное, испуганный торговец кинулся в кордегардию стражи – он был почти уверен, что злодей ограбил дом и скрылся. Городские гвардейцы не без труда вскрыли дверь, запертую изнутри на тяжеленный засов, проникли в дом, и обнаружили там… В общем, это надо видеть, месьоры охотники!

– Воображаю… – процедил Гвай. – Эйнар, хорошо что ты не пообедал! Иначе опять рубаху заблюешь!

– Да отцепись ты, – пискнул броллайхэн, заранее побледнев.

На Цветочной улице вновь собралась прежняя компания возглавляемая злым, будто голодный волк, Атрогом. Охранитель спокойствия не припоминал ни единого случая, когда в тихом-мирном Райдоре за день случались подряд два убийства, да еще настолько жутких, а потому во всем винил нерадивую стражу, собственную мягкость и герцога, совершенно распустившего своих гвардейцев, способных только пьянствовать да бегать за юбками. Словом, Атрог метал громы и молнии.

– Явились? – господин Охранитель уставился на охотников так, словно они были его кровными врагами. – Попрошу ознакомиться. Тело… Точнее, то, что от данного тела осталось, находится в спальне.

– Я останусь тут и поговорю с хозяином дома, – решительно заявил Эйнар и направился к трясущемуся от страха толстяку Эвервульфу, сидевшему на лавке у стены гостиной комнаты. – Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь…

Конан, Гвай и Асгерд отправились вслед за Атрогом.

– Митра Всеблагой! – присвистнул Гвайнард, непроизвольно морщась из-за ужасного запаха, стоявшего в небольшой спаленке, где обитал подручный купца. – Это даже интереснее, чем утренняя находка!

– Ты находишь это интересным? – ледяным тоном поинтересовался Атрог. – У меня по данному поводу совершенно противоположное мнение. Патарен, что скажешь?

– Его убили глубоко ночью, прямо в постели, – откомментировал низенький лекарь. – Это понятно потому, что свечи, которые могут гореть всю ночь, прогорели лишь на четверть, а их обычно зажигают вечером. Видимо, убийца, закончив свое дело, потушил огонь. В остальном все выглядит почти так же, как и в случае с распутной девицей. Выпотрошили, будто свинью на бойне. И весьма живописно украсили комнату.

– Да уж, живописнее не бывает, – процедил Конан, сглотнув слюну. – Зачем только кишки на стены вешать?

– Ничего поумнее нельзя было спросить? – бросил Гвай и подошел к телу убиенного, лежавшему на пропитанных кровью льняных простынях. – Так-так… Асгерд, посмотри! Теперь удары наносились и справа, и слева! Двумя руками!

Следы такие же, как и на теле Хильд – тонкие глубокие порезы. Голова отделена от туловища… Только зачем было класть ее на тарелку с зеленью?

– Кто тут говорил о глупых вопросах? – невинно поинтересовался киммериец. – Слушайте, у меня такое впечатление, что он был не один! С ним кто-то ночевал! В одной постели! Видите, вторая подушка тоже смята! А ну, зовите сюда хозяина!

– Не пойдет, – покачал головой Атрог. – Эвервульфа при виде этого кошмара едва удар не хватил, он человек полнокровный, впечатлительный.

– Ничего, потерпит, – бессердечно заявил Гвай. – У месьора купца в городе репутация изрядного скряги, а такие люди обычно замечают любой непорядок в собственном доме. Кстати, ничего не пропало?

– Пропало, – кивнул Охранитель короны. – Сундучок со сбережениями приказчика, это Эвервульф заметил в первую очередь. Эй, десятник! Привести сюда хозяина! Патарен, накрой чем-нибудь тело, а то выглядит слишком уж непотребно!

Стражники едва ли не насильно приволокли владельца дома. Эвервульф заикался, трясся как в ознобе, но говорить мог достаточно связно. Попутно выяснилось, что убийца покинул дом через окно, выводящее на задний двор – Эйнар тоже не сидел сложа руки и обследовал апартаменты купца от подвала до конька крыши, отыскав открытые ставни и капельки крови на подоконнике.

– Есть, есть зацепочка! – воскликнул Атрог, получив это сообщение. – С заднего двора, как я понимаю, можно выйти только на Стремянный проезд? А первая жертва была обнаружена как раз в проулке возле Стремянного? Следовательно, безумный убийца – или кто он там? – направился отсюда к Полуночной части города и по дороге убил гулящую девку! Хольм, немедленно поезжай в тамошнюю кордегардию, вытряси из гвардейцев любые сведения о том, что необычного заметила стража ночью или под утро! Пусть расскажут все, до мелочей! Кого видели, какие повозки проезжали! Клянусь честью дворянина, к вечеру мы его поймаем!

Конану подумалось, что Атрог погорячился с обещаниями, но столь опытного цепного пса вряд ли могло подвести чутье.

Гвай тем временем расспрашивал купца. Эвервульф, сбиваясь с пятого на десятое, поведал, что его приказчик был человеком порядочным и тихим, бережливым и внимательным, из чужих людей общался только с собратьями по ремеслу.

– Один момент, – перебил Эверфульфа предводитель Ночных Стражей. – Ты, почтенный, говоришь, будто пропал сундучок убитого?

– Пропал, ваша милость, – всхлипнул толстяк. – Вот тут стоял, у кровати. Небольшой такой, с медными накладками. На крышке чеканка в виде маленького дракончика.

– Не знаешь, сколько денег там было?

– Как не знать ваша милость, у Барга от меня секретов не было, все-таки единственный племянник, сын покойной сестры моей… Говорил, скоплю пять тысяч шеллинов, собственно дело заведу, женюсь… Там до пяти тысяч монет триста не хватало, все в бритунийском серебре или немедийских ауреях.

– Четыре тысячи семьсот шеллинов? – Атрог понимающе выпятил нижнюю губу. – Изрядный куш. За такие деньги можно пойти и на убийство. Что еще необычного заметил в доме?

– В шкафу с посудой непорядок, – с готовностью ответил торговец. – У меня все в полнейшей аккуратности содержится, а тут – серебряные стаканчики для вина сдвинуты.

– Такие? – мигом отреагировал Гвай, взяв со стола невысокую чарочку из серебра с чернением.

– Именно, ваша милость…

– Хорошо, можешь идти, – сказал Атрог и повернулся к охотникам. – Что же это получается, а, месьоры? Картина начала проясняться. Этот самый Барг совершенно точно ночью находился в доме не один, возможно, с кем-то из знакомых. Искомый «кто-то» пил с ним вино и ужинал, причем не в комнатах для гостей, а в спальной. Засим племянник нашего брюхана был убит самым зверским образом. Сундучок со сбережениями исчез. Заодно убийца попытался весьма небрежно замести следы – убрал из спальни лишнюю посуду, поставив ее в шкаф в трапезной. Не мог же он знать, что господин Эвервульф окажется столь внимательным хозяином! Вслед за этим наш «некто» вылез через окно на двор, перебрался через забор и отправился в сторону Полуночи по Стремянному проезду. По пути, наткнувшись на девицу Хильд, он прирезал и ее, повторив подвиг, совершенный в доме купца. Это все, что мы знаем.

– Но зачем было превращать трупы в эдакие произведения искусства? – вновь задал набивший оскомину вопрос лекарь Патарен. – В конце концов, все убийства с целью примитивного ограбления совершаются куда проще – нож в спину, топором по голове… Зачем?

– Сбить с толку дознавателей, – пожал плечами Конан, за последние годы успевший ознакомиться со многими представителями власти разных государств, расследовавших противозаконные действия не слишком добропорядочных киммерийцев. – Постойте-ка! Гвай, Атрог, сойдите с ковра! Эт-то что еще за чудеса?

Киммериец совершенно случайно заметил, что край потертого туранского ковра, украшавшего спальню, был словно нарочно измазан углем, которого здесь просто быть не могло – лето стояло жаркое, камин в комнате не топили с весны и он был как следует вычищен. Конан отбросил ковер в сторону и взорам производивших дознание людей предстала весьма странная картина, изображенная углем на добела выскобленных досках пола.

– Магия, – уверенно сказал Патарен. – Точно, магия!

– Десятник! – взвыл Атрог. – Немедленно в замок! Взять за шиворот придворного алхимика и притащить сюда! Откажется – сковать по рукам и ногам и все равно притащить!

Охотники понимающе улыбнулись. Все обитатели Райдора, а особенно люди, приближенные к двору его светлости, отлично знали, что господин Охранитель короны и полусумасшедший герцогский алхимик ненавидели друг друга столь искренне, что если бы можно было направить энергию, которую они затрачивали на козни друг против друга в мирное русло, то за одну ночь в Райдоре, самое меньше, воздвигся бы еще один замок короны или другое, не менее впечатляющее строение… Алхимик, месьор Аделард, являлся откровенным шарлатаном, но, как ни крути, разбирался в магии куда лучше всех присутствовавших в доме торговца мехами.