– Конечно, – ответил Камерон, продолжая улыбаться.
      – Прекрасно. Бродик, возьми отряд из семидесяти пяти человек, отведи к западной стене и займитесь там упражнениями с дротиками. Ты, Камерон, со своими людьми продолжайте заниматься с мечами. Нед, бери сотню воинов и отправляйся к мишеням по ту сторону крепостной стены – пусть упражняются в стрельбе из лука. С остальными я сам займусь рукопашным боем.
      Изабелла добавила стрелу с неровным оперением, над которой она трудилась, к небольшой кучке остальных и вздохнула.
      – У меня руки сводит от этой работы, – пожаловалась она. – Думаю, мне нужно сделать перерыв и немного пройтись.
      – Ты должна остаться здесь и посмотреть, как мой отец учит воинов сражаться без оружия, – сказал Дэвид. – В этом искусстве моему отцу нет равных.
      – Я в этом не сомневаюсь, – вежливо согласилась Изабелла. – Но метание дротиков мне нравится гораздо больше.
      С этими словами она вслед за отрядом Бродика направилась к западной стене.
      – Похоже, она всерьез увлеклась Бродиком, бедняжка, – заметила Кларинда, качая головой. – Вне всякого сомнения, он очаровал ее с первого взгляда.
      – Разумеется, ведь он приставил кинжал к ее горлу и угрожал убить ее, – сказала Гвендолин, удаляя измятое оперение одной из стрел Изабеллы и заменяя его новым.
      – Правда? – воскликнул Дэвид, явно заинтригованный. Он посмотрел, как Изабелла элегантно прокладывала себе дорогу среди сбившихся в кучу воинов, чтобы оказаться поближе к Бродику. – И как только Изабелла может после этого любить его?
      – Это очень странная вещь – отдать свое сердце мужчине, – задумчиво произнесла Кларинда и улыбнулась. – Иногда это происходит, когда ты абсолютно уверена, что не выносишь его.
      – Изабелла, ради Бога, будь осторожна! – Бродик кинулся в самую гущу схватки, чтобы вытащить оттуда девушку. – Ты не должна подходить так близко к воинам во время занятий.
      – Моя жизнь все равно разрушена, и я не вижу причины беспокоиться, что меня искалечит один из этих дротиков, – фыркнула Изабелла. – Думаю, ты получишь удовольствие от созерцания того, как я буду лежать на земле, истекая кровью, а эти здоровенные мужланы изрубят меня на куски.
      – Как у тебя язык поворачивается произносить такие ужасные вещи, Белла? – спросил Бродик, беря ее под руку и уводя подальше от воинов. – Ты же знаешь, что я все для тебя сделаю…
      Гвендолин покачала головой, отказываясь понимать, почему Бродик проявляет такое внимание к Изабелле.
      – Ты не замерз, Дэвид? – спросила она, поправляя пледы, в которые был закутан мальчик. – Ветер усиливается.
      – Я в порядке.
      – Нам нельзя здесь больше оставаться. Отец разрешил тебе посмотреть, как он тренирует своих людей, но только совсем недолго.
      – Взгляни! – воскликнул Дэвид, взмахнув рукой. – Они сейчас начнут. Можно нам остаться и посмотреть?
      Голубые глаза мальчика сияли и с мольбой смотрели на нее, его впалые щеки немного раскраснелись от прохладного ветра, овевающего бледную кожу. Прошло шесть долгих суток с того ужасного полудня, когда Гвендолин в последний раз брала его на прогулку. Все это время она держала Дэвида в комнате, наблюдая, как он медленно восстанавливает силы после страшного приступа болезни. Но после вчерашнего прибытия Изабеллы весь замок был охвачен лихорадочной активностью в ожидании неминуемого нападения Максуинов, и, казалось, всеобщее возбуждение передалось Дэвиду. Не желая больше оставаться в постели, он умолял отца разрешить ему посмотреть, как воины тренируются в боевом искусстве во дворе замка. Макдан ответил мальчику, что он может наблюдать за ними из окна своей комнаты, но Дэвид проявил удивительную настойчивость. Он убеждал отца, что небольшая прогулка пойдет ему на пользу, и обещал сразу же сказать Гвендолин, как только замерзнет или устанет.
      В конце концов Макдан смягчился.
      – Ну а мне холодно. – Гвендолин растерла замерзшие руки. – Если мы собираемся побыть здесь еще немного, то я схожу и принесу плед. Кларинда, ты присмотришь за Дэвидом, пока я сбегаю к себе в комнату?
      – Конечно. Видишь, Дэвид, как здорово твой отец дерется на кулаках!
      – Совсем как Могучий Торвальд, – гордо сказал мальчик. – Гвендолин рассказывала мне сказку, как он сражался со свирепым морским чудовищем…
 
      Большой зал был пуст, и Гвендолин торопливо пересекла его и стала подниматься по ступенькам, ведущим в башню. Угроза появления Роберта с войском заставила Макданов заняться подготовкой к отражению атаки. Алекс распределил обязанности среди всех членов клана в соответствии с возможностями каждого. Самые сильные мужчины упражнялись в воинском искусстве, а те, кто постарше, занимались укреплением замка и подготовкой оружия. Юношам, которым было еще рано принимать участие в битве, поручили собирать в окрестностях замка тяжелые камни и складывать их у стены, откуда их можно будет сбросить на Максуинов, если те попытаются взобраться на стену. Женщины клана занимались приготовлением запасов продовольствия на случай длительной осады, а также помогали изготавливать тысячи стрел. Даже юные девушки были заняты тяжелой работой, таская бесчисленное количество ведер воды, чтобы наполнить расположенные над воротами огромные котлы. Вода в них будет поддерживаться в кипящем состоянии и выльется на Максуинов, если они предпримут попытку разбить ворота. Когда появится Роберт, Макданы будут готовы отразить его нападение.
      Другое дело – захотят ли они пожертвовать собой ради ненавистной ведьмы и беглой дочери лэрда?
      Распахнув дверь своей комнаты, Гвендолин нахмурилась и заморгала при виде окутавшей комнату тьмы. Кто-то закрыл ставни на окнах, и дневной свет не попадал внутрь помещения. Сначала она подумала, что это сделано для того, чтобы сохранить запах курящихся трав, предназначенных для отпугивания темных сил, но воздух в помещении был относительно свежим. Не в силах понять, зачем кому-то понадобилось лишать ее комнату света, она подошла к окну и попыталась открыть ставни. Они не поддавались. Гвендолин передвинулась к другому окну и обнаружила, что и оно крепко заперто. Затем она нагнулась и принялась осматривать запоры, пытаясь определить, что не дает ставням открыться. Услышав какой-то шорох позади, она хотела повернуться.
      Ослепительная вспышка взорвалась у нее в голове, поглотив и парализовав ее. Она упала на пол, не в состоянии вздохнуть, но все еще пытаясь сопротивляться заполнявшей все ее существо боли.
      А затем она провалилась в небытие.
 
      – Бродик на самом деле приставил кинжал к твоему горлу? – спросил Дэвид.
      – Этот мерзавец именно так и сделал, – ответила Изабелла, все еще раздраженная тем, что ей приказали вернуться на свое место в противоположном от Бродика конце двора. – А еще он сказал, что стоит мне только пикнуть, он отрежет мне голову и бросит прямо под измазанные навозом ноги его лошади.
      Дэвид задумался над ее словами.
      – Это непростое дело – отрезать голову кинжалом. В сказках Гвендолин воины используют для этого меч или топор.
      – Думаю, он прибегнул бы к помощи меча, после того как я оказалась на земле, – предположила Изабелла. – Но сначала он заставил бы меня страдать от ужасной боли, наблюдая за потоком алой крови, и последнее, что уловил бы мой угасающий взор, это его склонившееся надо мной лицо с искривленным дьявольской улыбкой ртом!
      – Вот это здорово! – воскликнул Дэвид. – Ты умеешь рассказывать сказки?
      – Вообще-то нет, – виновато ответила она.
      – Но у тебя здорово получается! Совсем как у Гвендолин.
      Изабелла в нерешительности несколько секунд смотрела на него, прежде чем поняла, что мальчик действительно хвалит ее.
      – Ты правда так считаешь?
      – Ты очень красочно все описываешь, – заметила Кларинда, кладя стрелу с аккуратным оперением поверх большой кучи, скопившейся рядом с ее стулом.
      Изабелла была польщена.
      – Спасибо, Кларинда. Ты очень добра.
      – Может, ты вечером придешь ко мне в комнату и расскажешь сказку? – предложил Дэвид. – Я уверен, Гвендолин не будет возражать – ведь ты ее подруга из родного клана.
      – Тебе это Гвендолин сказала? – удивленно спросила Изабелла.
      – Конечно, – ответил Дэвид, хотя на самом деле точно не помнил ее слов. – Мы видели, как ты приехала, из окна моей комнаты, и она сказала мне, кто ты. Мне, конечно, не разрешили спуститься вниз и поздороваться с тобой, потому что я болею.
      – Похоже, сегодня ты неплохо себя чувствуешь, – заметила Изабелла.
      – Мне стало лучше после того, как Гвендолин перестала кормить меня.
      – Она перестала кормить тебя?
      – Это часть колдовства, – объяснил Дэвид. – Чтобы помочь мне поправиться.
      – Она кормит его, – вмешалась в разговор Кларинда, – но только особой пищей и понемногу.
      – А разве ты не испытываешь голода? – спросила Изабелла.
      – Иногда, – согласился он. – Но сегодня она разрешила мне съесть, кроме хлеба, небольшую чашку каши, а завтра, если я буду чувствовать себя хорошо, мне дадут кусочек яблока.
      – Боюсь, такое колдовство не для меня, – хихикнув, заметила Кларинда. – Ребенок уже стал таким большим, что я ем больше, чем Камерон!
      – Я сама немного проголодалась. – Изабелла потянула носом воздух и нахмурилась. – Макдану следует дать нагоняй своим пекарям. Они сожгли хлеб.
      – Пожар! – внезапно крикнул Камерон, указывая своим мечом в сторону замка. – В западной башне!
      Алекс в ужасе смотрел на черное облако, поднимающееся из закрытых окон комнаты Гвендолин. Он перевел взгляд на место рядом с Дэвидом, где она только что сидела, ожидая увидеть ее там.
      Затем он бросился к замку.
 
      Дым вырывался из-под двери в комнату Гвендолин. С замирающим от страха сердцем Алекс резко навалился на тяжелую дверь. Она не поддалась. Тогда он с разбегу стал биться о дверь снова и снова. Когда дверь открылась, из комнаты вырвалось удушливое облако, и он закашлялся. В комнате было темно, и только яркое пламя плясало на кровати, жадно пожирая лежащий на ней неподвижный холмик. Страх парализовал его. Хриплым от отчаяния голосом Алекс позвал Гвендолин. Сжав кулаки, он беспомощно смотрел на этот ярко горящий погребальный костер, часто моргая от едкого дыма. Он обманул ее. В прошлый раз ему удалось спасти девушку от костра, но огонь в конечном счете нашел ее. Он опустился на колени и застонал, отчаянно стараясь сохранить целостность своего разума, который был готов рассыпаться на части при виде пожирающего девушку огня.
      Внезапно послышался сдавленный кашель.
      Алекс испуганно вскочил.
      – Гвендолин! – крикнул он, вглядываясь в дымную тьму.
      Опять раздался кашель – слабый, похожий на стон. Но этого было достаточно, чтобы понять, где девушка.
      Со слезящимися от густого дыма глазами он пробрался мимо горящей кровати и нашел скорчившуюся на полу фигурку. Он поднял Гвендолин на руки, крепко прижал к груди и выбежал вместе со своей ношей из этой огненной могилы.
      – Господи, Алекс! – вскрикнул Бродик. Он бросился к Макдану, чтобы взять у него девушку, а десяток мужчин уже тащили в комнату ведра с водой, чтобы залить огонь.
      – Я сам понесу ее, – прохрипел Алекс, еще крепче прижимая Гвендолин к груди.
      – Освободите лестницу! – скомандовал Камерон, махнув рукой заполнившим ее людям. – Дайте дорогу!
      Алекс быстро спустился со своей драгоценной ношей вниз, остро ощущая, насколько мала и хрупка девушка, которую он держал на руках. Она не умрет, снова и снова повторял он себе, бегом преодолевая коридор. Она не может умереть.
      – Боже мой, Алекс, она умерла? – вскрикнула внезапно появившаяся в проходе Ровена. Ее потрясенное лицо было бледным.
      – Нет, – резко бросил он. – Она жива.
      Ровена с молчаливым сочувствием посмотрела на него, как будто решила, что только безумие мешает ему увидеть правду.
      А затем Гвендолин опять закашлялась.
      – Отнеси ее ко мне в комнату, – предложила Ровена, быстро взяв себя в руки. – Я присмотрю за ней.
      Алекс, не останавливаясь, продолжал идти по коридору в сторону своей комнаты.
      – Алекс, ты не можешь поместить ее у себя, – запротестовала Ровена. – Это неприлично!
      Ударом ноги Макдан распахнул дверь своей комнаты.
      – А мне наплевать, прилично это или нет! – вскричал он. – Она моя, и я буду чертовски хорошо ухаживать за ней!
      Войдя внутрь, он осторожно положил Гвендолин на кровать. Она вся сотрясалась в ужасном кашле, пытаясь очистить свои легкие от дыма.
      – Полегче, – успокаивал ее Алекс, помогая ей сесть. – Дыши медленно, Гвендолин. Полегче.
      Гвендолин не могла ответить ему; ее горло и грудь сжимали спазмы, так что почти невозможно было сделать даже слабый вдох. Она кашляла и давилась, уверенная, что вот-вот захлебнется в отвратительной жгучей жидкости, поднимавшейся к ее горлу.
      Внезапно она упала на кровать, и ее вырвало.
      – Элспет должна пустить ей кровь, – сказала Ровена, когда в дверях появилась знахарка.
      – Ее тело должно быть очищено, – согласилась Элспет.
      – Не смей к ней прикасаться, Элспет! – яростно крикнула Кларинда, приковылявшая вслед за ними. – Ты хочешь одного – навредить ей!
      – Как ты смеешь! – В глазах Элспет бушевала злоба. – Как у тебя поворачивается язык говорить такое, после того как я ухаживала за тобой, когда ты произвела на свет своего мертвого ребенка!
      – О, да, – язвительно ответила Кларинда. – Все время, когда я кричала от боли, в муках рожая ее, ты повторяла, что это Бог наказывает меня и что я должна покорно переносить страдания, а когда мой бедный ребенок задохнулся, ты сказала, что я прогневала Господа своими грехами и своей похотью и поэтому он в качестве наказания забрал мою малютку! Прекрасная забота, нечего сказать!
      – Я присмотрю за ней, Кларинда, – объявила Марджори, входя в комнату. – Нам не нужна твоя помощь, Элспет.
      – Макдан, – твердо произнесла Элспет, – ты не можешь позволить…
      – Убирайтесь! – крикнул Алекс. – Все!
      Женщины испуганно посмотрели на него.
      – Вон! – потребовал он, угрожающе повернувшись к ним.
      Они повернулись и поспешно покинули комнату.
      Алекс захлопнул дверь, отгородившись от любопытных взглядов собравшихся в коридоре Макданов. Они были потрясены его поведением. Вне всякого сомнения, весь остаток дня они будут обсуждать, сходит он с ума опять или нет.
      Возможно, сходит.
      Рвота у Гвендолин прекратилась, и теперь она без сил лежала на кровати и кашляла. Алекс намочил полотенце, присел рядом с девушкой и стал осторожно вытирать ей лицо.
      – Сделай глубокий вдох, Гвендолин, – тихо приказал он, омывая прохладной водой испачканные щеки и губы девушки. – Вот так… медленно… теперь выдыхай. Очень хорошо. Теперь опять вдохни.
      Он продолжал ласково подбадривать Гвендолин, и ее дыхание постепенно выровнялось. Теперь, когда ее грудь вздымалась и опускалась без видимых усилий, он налил ей чашку воды.
      – Прополощи рот и сплюнь в таз. – Он опять приподнял ее и отвел назад ее волосы, чтобы ни одна из черных шелковистых прядей не запачкалась.
      Гвендолин обессиленно оперлась на его руку, взяла чашку и прополоскала рот.
      – А теперь сделай несколько маленьких глотков воды. Это уменьшит жжение в горле. Очень хорошо, – успокаивал ее Алекс. – Твое платье совсем почернело от дыма. Давай я помогу тебе снять его.
      Слишком измученная, чтобы думать о приличиях, Гвендолин подняла руки, позволив Алексу распустить шнуровку на платье и стянуть его через голову, оставив ее в одной сорочке. Он бросил платье на пол, быстро снял с нее башмаки и чулки, откинул покрывало кровати и уложил ее на чистые простыни.
      – Тебе лучше? – спросил он, осторожно накрывая ее пледом.
      Она кивнула и поморщилась от боли.
      Алекс медленно провел пальцами по ее голове. Гвендолин вздрогнула, когда он коснулся огромной шишки на ее макушке. Помрачнев, он смотрел на свои измазанные кровью пальцы. Если Гвендолин потеряла сознание, наглотавшись дыма, то она никак не могла удариться макушкой.
      Ему было совершенно ясно: кто-то ударил ее и оставил умирать в огне.
      Он наклонился и принялся убирать с пола рвоту, изо всех сил стараясь сдержать ярость. За долгие месяцы болезни Флоры он хорошо научился ухаживать за больными. В самом начале он приводил к ней лекарей, каких только мог найти, но потом, когда стало ясно, что она умирает, Алекс никого не подпускал к жене, предпочитая самостоятельно ухаживать за ней. Очистка грязных каменных плит помогла ему привести в порядок мысли. Господь не наградил Флору и Дэвида крепким здоровьем, и Алекс, несмотря на всю свою яростную решимость, почти ничего не мог сделать, чтобы защитить их. Но это не Бог запер Гвендолин в комнате и поджег кровать.
      Это сделал кто-то из членов клана.
      – Ты мне можешь сказать, что случилось, Гвендолин? – спросил он, отодвигая таз и тряпку.
      – Я… точно не знаю, – прошептала она.
      Он пододвинул к кровати стул и сел.
      – В твоей комнате уже был пожар, когда ты вошла?
      – Нет. Я помню, что было очень темно, потому что ставни оказались закрыты. Это показалось мне странным, ведь я никогда не закрываю их.
      Значит, те, кто поджег кровать, сначала закрыли их, понял Алекс. Либо они хотели, чтобы дым остался в комнате, сделавшись еще гуще, либо старались сделать так, чтобы никто не заметил пожар в башне, пока не станет слишком поздно. Ярость вскипела в нем с новой силой.
      – А что случилось потом?
      – Я подошла к окну и попыталась открыть ставни, но это оказалось трудно. Тогда я перешла к другому окну, но тоже не смогла открыть его. А потом… – Она умолкла, вспоминая.
      – Что потом?
      Гвендолин колебалась. Она знала, что Макданы боялись и презирали ее. Они и не скрывали этого. Но несмотря на то что она была здесь нежеланным гостем, за последнюю неделю ей удалось убедить себя, что они по крайней мере примирились с ее присутствием. Она поняла, что ошибалась. Макданы хотели уничтожить ее, точно так же как и ее собственный клан.
      – Кто тебя ударил, Гвендолин?
      Она удивленно посмотрела на него.
      – У тебя на самой макушке большая кровоточащая ссадина, – объяснил Алекс. – Ты не могла получить ее, упав на пол. А в прошлый раз, когда ты упала с лестницы, – неохотно добавил он, – тебе «помогли» это сделать, предусмотрительно натянув поперек ступенек шнурок.
      Лицо Гвендолин, потрясенной услышанным, еще больше побледнело.
      – Мораг не посылала тебе записки, – мрачно продолжал он. – Она даже не умеет писать.
      Девушка задумалась на секунду, а затем тихо спросила:
      – Почему ты раньше ничего не сказал мне?
      – Я боялся, что ты можешь убежать, – извиняющимся тоном объяснил он. – А мне нужно было, чтобы ты осталась – ради Дэвида. Поэтому я приказал Камерону, Неду и Бродику охранять тебя.
      Вот почему один из них всегда был рядом. Гвендолин считала, что воины наблюдают за ней, чтобы предотвратить побег. На самом деле они пытались защитить ее.
      – К несчастью, сегодня ты ускользнула со двора, когда все трое были заняты тренировкой, – добавил Алекс. – Мы не заметили, что тебя нет, пока не увидели дым.
      – Ты должен был обо всем рассказать мне, Макдан.
      Алекс подумал, что она права. Возможно, зная об опасности, она была бы более осторожна.
      – Ты видела, кто тебя ударил, Гвендолин?
      Она покачала головой.
      – Было темно, а тот, кто это сделал, находился сзади. Когда я очнулась, комната горела, а ты нес меня на руках.
      Она закрыла глаза, борясь с охватившим ее отчаянием. Огонь костра, пожар в комнате или падение со ступенек – за этим всегда стоял кто-то, кто хотел убить ее. Этого нельзя было избежать, поскольку люди поверили, что она ведьма. И ей никогда не удастся убедить Макданов, что это не так. Странная ирония – ей пришлось войти в эту роль, чтобы спасти себе жизнь. Она ощущала растерянность и страх.
      Алекс смотрел на побелевшие от напряжения пальцы девушки, стиснувшие зеленый плед.
      – Я найду, кто это сделал, Гвендолин. И тогда я убью его.
      – А что ты будешь делать, Макдан, если обнаружишь, что весь твой клан желает моей смерти? – тихо спросила она. – Убьешь их всех?
      – Это не может быть весь клан.
      – Ты не можешь знать наверняка. Каждый раз, когда Дэвиду становится хуже, люди верят, что я врежу ему. Похоже, они забывают, что он заболел задолго до моего появления.
      – Они боятся тебя, и их пугают твои методы лечения. Но это не значит, что они все сговорились убить тебя. Если бы это было правдой, ты давно уже была бы мертва.
      – Так бы и случилось, выпей я один из напитков Лахлана.
      – Правильно. Но ты заметила, что он перестал предлагать их тебе?
      – Потому что боится твоего гнева.
      – Возможно. А может, потому, что ты начинаешь ему нравиться.
      Гвендолин с сомнением взглянула на него:
      – Лахлан никого не любит.
      – Конечно, любит. – Алекс поднялся. – Просто он не очень хорошо умеет показать это. – Он плотнее подоткнул одеяло вокруг девушки. – Отдохни немного, Гвендолин, – пробормотал он, убирая прядь блестящих черных волос с ее щеки. – Я останусь здесь и присмотрю за тобой, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Попытайся выбросить все это из головы и поспать.
      Она здесь не в безопасности, с отчаянием подумала Гвендолин, и никогда не будет. Но ласковые слова Алекса обволакивали ее, как струи теплой воды, напоминая о низком голосе отца и о том, как он укладывал ее спать, когда она была маленькой. Гвендолин поддалась усталости и закрыла глаза. Она слышала, как Алекс вновь опустился на стул, собираясь охранять ее всю ночь.
      Начиная погружаться в призрачный туман сна, она почувствовала, что он накрыл своей сильной ладонью ее руку, и на одно короткое мгновение ощутила себя в безопасности.

Глава 10