Кто-то бил его по голове деревянной колотушкой.
      Алекс застонал и перевернулся на бок. Удары в его мозгу не прекратились, тяжелые и раздражающе неумолимые. Он выругался и накрыл голову подушкой, пытаясь снова погрузиться в сон.
      – Макдан! – раздался пронзительный женский голос. – Макдан!
      Оглушительный визг наконец разогнал густую пелену его усталости. Рассерженный, он сбросил подушку на пол и с трудом открыл один глаз. Полутемную комнату освещали лишь угли очага, и Алекс понял, что до рассвета еще далеко. Он медленно сел, прижимая руку ко лбу, за которым пульсировала боль.
      – Макдан! – послышался из коридора крик Элспет. – Вставай!
      Стук в дверь все усиливался, пока Алексу не стало казаться, что его голова вот-вот расколется на части.
      – Ради Бога, прекратите этот шум! – потребовал он.
      Отбросив одеяло, он сердито зашагал по комнате и ударился ногой о пустой кувшин из-под вина. Чертыхнувшись, он с силой пнул сосуд, а затем открыл дверь своей комнаты.
      – Какого черта?
      Вероятно, лицо его было страшным, поскольку ни Элспет, ни Алиса не в силах были вымолвить ни слова. Глаза их были широко раскрыты, а железный черпак, которым Алиса стучала в дверь, застыл в воздухе.
      – Говорите!
      – М… мальчик, – промямлила Элспет, обретя наконец дар речи.
      – Что с ним?
      – Ведьма… морит его голодом, – выдавила из себя Алиса.
      – Каким образом, черт возьми, она может морить его голодом? – резко бросил Алекс. – Ведь сейчас глубокая ночь!
      – В чем дело, парень? – сонным голосом спросил Оуэн, выходя из своей комнаты. Он несколько секунд пристально разглядывал Алекса, затем потер глаза кулаками и снова взглянул на него.
      – Так было в тот раз, когда она расплавила их, – пробормотал он.
      – Клянусь Богом, я готов! – Дверь в комнату Реджинальда распахнулась, и на пороге появился он сам, таща за собой меч. Увидев Алекса, он остановился и в ужасе уставился на него. – Боже милосердный, не можешь же ты в таком виде вступать в битву!
      – Единственное мое желание – вернуться обратно в постель.
      – Но мы же подверглись нападению! – Реджинальд поднял меч, а затем смущенно оглянулся на собравшуюся в коридоре группу людей. – Разве нет?
      – Я же говорила тебе, что ничего не случилось, – проворчала завернутая в плед Марджори, выходя из комнаты. – А теперь возвращайся к себе, пока не…
      Она внезапно умолкла, удивленно глядя на Алекса.
      – Что это за ужасный шум, черт возьми? – раздраженно спросил Лахлан. – Человеку нужно хотя бы немного спать, и я не понимаю, как это возможно, когда вы все собрались здесь и галдите, как будто… Погоди… Макдан, ты не замерз, разгуливая тут в голом виде?
      – Он не голый, – поправил Лахлана Оуэн. – Все дело в твоих глазах.
      Алекс опустил глаза, беззвучно выругался и отступил к себе в комнату.
      – Рассказывайте, что случилось, – приказал он, оборачивая вокруг талии плед.
      – Ведьма спустилась в кухню и сказала Алисе, что Дэвид теперь не будет ничего есть, кроме хлеба и воды, – объяснила Элспет. – И больше ничего.
      – Ни яиц, ни кусочка мяса, ни крошки сыра, – продолжила кухарка, – и даже ни капли молока или эля, ни кусочка свежей рыбы, ни одной сладкой ягоды…
      – Я понял, – перебил ее Алекс. – Она сказала, почему?
      – Потому что она хочет уморить его голодом! – воскликнула Элспет. – И это будет совсем несложно – мальчик ужасно истощен. Он умрет через день – от силы через два! Я умоляла ее передумать и дать ему немного чудесного тушеного кролика, что я приготовила вчера, – сказала женщина. – А она ответила мне, чтобы я вообще ему ничего не давала, если не хочу навлечь на себя твой гнев.
      – Мой гнев?
      – Она сказала, что ты снова поручил ей лечить Дэвида и поклялся, что если кто-либо ослушается ее, ты проследишь, чтобы эти люди были сурово наказаны.
      Алекс тщетно пытался вспомнить, когда давал такое обещание. Мысли его заполнила Гвендолин: ее тонкие пальцы, вплетенные в его волосы, белоснежная кожа груди, неистовые движения тела, беззвучные крики, рвущиеся из ее горла…
      – …Алекс? – позвал Оуэн, на этот раз чуть громче.
      Алекс сделал резкий вдох, пытаясь погасить захлестнувшую его тело волну желания.
      – Да?
      – Ты действительно так сказал?
      Все мрачно смотрели на него. Болезненные пульсации в его голове усилились. Неужели он действительно сказал это Гвендолин? Он не мог вспомнить. Единственное, что он знал: он привел девушку к себе в комнату и набросился на нее, как дикий зверь. А потом он выпил несколько кувшинов вина, напившись вдрызг, о чем свидетельствовала эта ужасная головная боль. Он почесал макушку, пытаясь сосредоточиться.
      «Если ты попытаешься отослать меня назад к моему клану, я убегу и вернусь сюда. Я нужна Дэвиду».
      Произнося эти слова, она стояла прямо перед ним, и решимость девушки почти поборола ее страх. В тот момент она хотела остаться только затем, чтобы ухаживать за его сыном. Но после того, что Алекс сделал с ней вчера вечером, он не стал бы винить ее, если бы она решилась на побег. Вместо этого она еще до зари спустилась вниз, чтобы объявить о новом, странном способе лечения. Алекс не мог себе представить, чего она намеревалась достичь, переведя его сына на хлеб и воду. Возможно, это какой-то обряд очищения перед заклинаниями. Он понимал только, что девушка не лгала ему.
      Несмотря на то, как он поступил с ней, она не бросила его сына.
      – Ты должна выполнять распоряжения Гвендолин, – приказал он, надеясь, что принимает верное решение. – Если она говорит, что парень не должен ничего есть, кроме хлеба и воды, пусть так и будет. Никто не должен вмешиваться и кормить моего сына другой пищей. Понятно?
      – Он умрет от голода! – в ужасе запротестовала Элспет.
      – Или ему станет лучше, – возразил Алекс, хотя, откровенно говоря, сам не знал, как это может быть. – Немного терпения – и мы все сами увидим.
 
      – «…А затем ужасный великан стал жевать воинов, пока их плоть и кости не превратились в жидкую, пропитанную кровью массу».
      Дэвид критически разглядывал деревянное блюдо с неуклюжими фигурками из хлеба.
      – Слишком толстые для воинов.
      – Они немного раздулись, пока пеклись, – признала Гвендолин. – Но великан предпочитает красивых и упитанных воинов, а не маленьких и костлявых.
      Она протянула мальчику одну из фигурок.
      – Почему они без одежды? – спросил он, отрывая ногу воину и отправляя ее в рот.
      – Я пыталась одеть первую партию в пледы, но после печи их одежда так вздулась, что они сделались похожими на черепах.
      – Можно мне на них посмотреть?
      – А еще они немного подгорели, – призналась она, – и поэтому мне пришлось выбросить их. Но посмотри, вот тебе целое блюдо чудесной рыбы.
      Его голубые глаза широко раскрылись в ожидании лакомства.
      – Настоящая рыба?
      – Нет, хлебная.
      Нос Дэвида сморщился.
      – Мне надоел хлеб, – пожаловался он, отрывая голову воину и расплющивая ее большим пальцем.
      – Если завтра ты по-прежнему будешь себя хорошо чувствовать, мы попробуем дать тебе немного бульона.
      Дэвид закатил глаза.
      – Бульон не еда, – сообщил он ей. – Я хочу то, что можно жевать.
      – Очень хорошо, – смягчилась Гвендолин, обрадованная тем, что у него начинает появляться аппетит. – Я положу в бульон что-нибудь такое, что ты сможешь жевать. А теперь доедай.
      Она наблюдала, как он жестоко искалечил оставшиеся фигурки воинов, а затем съел их. Она не могла винить его за то, что он чувствовал себя обманутым. Уже пять дней она не давала ему ничего, кроме хлеба и воды. В первый день Дэвид был слишком слаб, чтобы обратить на это внимание, но на второй день он почувствовал себя лучше и сразу стал жаловаться. Гвендолин попыталась сделать его пищу более привлекательной, выпекая хлебцы различных форм. Каждый день рано утром кухарка снабжала ее тестом, из которого она лепила различные фигурки, которые могли бы позабавить мальчика. К сожалению, после выпечки результат получался непредсказуемым.
      В первый день вылепленный Гвендолин чудесный табун лошадей раздулся в печи гораздо сильнее, чем она предполагала: их животы вспухли, а ноги стали похожи на маленькие бревнышки. Она сказала Дэвиду, что это дикие медведи, но он возразил, что у них слишком длинные хвосты. На следующий день она попыталась соорудить целый замок с фигурками живших в нем лэрда и других членов клана. Детально вылепленный замок вышел из печи огромным пузырем, а его обитатели превратились в шарики поменьше. Гвендолин пришла к выводу, что ей следует упростить задачу, и принялась лепить звезды, месяц и различные цветы. Однако оказалось непросто сочинить по-настоящему кровожадную историю о таких невинных предметах. Тогда Дэвид предложил ей заняться созданием чудовищ. Из печи выходили глыбообразные тела с длинными шеями, а острые клыки и загнутые растопыренные когти, которые она с таким трудом лепила, спекались вместе, формируя перепончатые лапы и смешные головы. Когда Гвендолин рассказала Дэвиду, какими она их задумывала, он разразился смехом, а затем, почувствовав, что она расстроена, вежливо стал убеждать ее, что они на самом деле выглядят как ужасные чудовища.
      Несмотря на то что кулинарные усилия Гвендолин явно не увенчались успехом, ограничения в питании Дэвида стали приносить плоды. Красные пятна на лице и шее мальчика исчезли, его перестали мучить приступы тошноты, рвоты, понос прекратился. Естественно, Элспет говорила, что все это оттого, что в желудке у мальчика пусто и что он непременно умрет на следующий день, если ему не дать какой-нибудь настоящей пищи. Гвендолин же была уверена: Дэвид получает достаточное количество хлеба и воды и его организм вполне может не принять и их. Удивительно, но этого не происходило. Несмотря на то что ребенок оставался бледным и слабым, пять дней прошли без приступов. Если это и не доказывало, что болезнь мальчика вызвана пищевым отравлением, то могло свидетельствовать, что его организму почему-то подходит не любая пища. Значит, рассуждала Гвендолин, если тщательно следить за его питанием, у него появится шанс отдохнуть и набраться сил. Если завтра он по-прежнему будет себя хорошо чувствовать, она попробует дать ему новое блюдо – яйцо или кусочек сыра, а затем посмотрит, как его организм отреагирует на это.
      – Когда я смогу снова выйти на улицу? – спросил он, неохотно откусывая раздувшуюся руку хлебного воина.
      – Не так быстро, – ответила Гвендолин. – Нам нужно подождать, пока тебе не станет лучше.
      – Мне уже лучше. И я устал все время лежать в постели.
      – Я знаю. Но твой отец приказал без его разрешения не покидать замок. Если ты хочешь погулять, то должен спросить его позволения.
      – Он не приходил ко мне уже несколько дней, – пожаловался Дэвид. – Он куда-нибудь уехал?
      – Нет.
      Мальчик нахмурился.
      – Тогда почему он не приходит навестить меня?
      – Наверное, очень занят. Возможно, он придет к тебе сегодня, тогда ты спросишь разрешения выйти на улицу.
      – А если он не придет, ты поищешь его и попросишь за меня?
      – Нет.
      – Почему?
      «Потому что у меня нет сил взглянуть ему в лицо», – беспомощно подумала Гвендолин.
      Она не видела Макдана с того самого вечера, когда он привел ее к себе в комнату. Он хотел наказать ее, и ему это удалось, правда, таким способом, который она себе и представить не могла. Вместо того чтобы ударить ее, он окутал ее темными чарами вожделения, заставив ее страстно желать его. Каждое нежное прикосновение к ее коже, каждый поцелуй, запечатленный на ее груди, ощущение прижавшегося к ней теплого и сильного тела, крепкие объятия, дарившие ей чувство безопасности, – все это привязывало ее к Макдану сильнее, чем самые крепкие цепи. Той ночью внутри нее зажегся яркий огонь, и теперь каждый раз, когда она думала об Алексе, это пламя вновь охватывало все ее существо. Он пытался взять ее силой, но на самом деле силы не понадобилось. Она сама легла с ним, раскрылась ему навстречу, предложила ему себя, она сама хотела его. Потом, когда все закончилось, она свернулась клубком в своей постели, и стыд жег ее, подобно иссушающей лихорадке.
      Ее клан был прав, с отчаянием думала Гвендолин. Она шлюха.
      Несмотря на то что она намеренно избегала Макдана, Гвендолин не сомневалась, что как только лэрд узнает об избранном ею необычном методе лечения его сына, он тут же устроит ей допрос. Ее уверенность подкреплялась тем, что остальные члены клана считали, что Гвендолин намерена уморить мальчика голодом. Но Макдан не искал встречи с ней. Стало совершенно ясно, что он приказал остальным не вмешиваться, поскольку с того первого утра, когда Элспет и Алиса заявили, что заставят Макдана остановить ее, никто не оспаривал ее права ухаживать за Дэвидом. Алекс не проявлял желания увидеть ее или сына, но, видимо, хотел дать ей еще одну возможность вылечить Дэвида.
      – Если мне нельзя выйти, то могу я хотя бы сесть у окна и смотреть, что происходит во дворе? – спросил Дэвид, заставляя ее отвлечься от тревожных мыслей. – Там так шумят.
      Гвендолин поднялась со стула и подошла к окну. Толпа Макданов с изумлением наблюдала за въезжающими в ворота Гарриком и Квентином, за которыми следовала молодая женщина верхом на великолепной белой лошади. Каштановые волосы женщины толстыми спутанными прядями спадали ей на плечи, а ее элегантная алая накидка для верховой езды была изорвана и заляпана грязью. Несмотря на неопрятный внешний вид, женщина с царственной холодностью взирала на сгрудившихся вокруг нее Макданов.
      – Боже милосердный, – воскликнула Гвендолин, – это Изабелла!
      Дэвид мгновенно откинул одеяло и приник к окну.
      – Это твоя подруга? – спросил он, выглядывая во двор.
      – Она дочь лэрда Максуина.
      Ради всего святого, что здесь делает Изабелла?
      – У нее всегда такой недовольный вид?
      – Боюсь, что да.
      – Смотри, Лахлан предлагает ей что-то выпить, – заметил Дэвид. – От этого ее настроение должно улучшиться.
      Гвендолин вскрикнула и выскочила из комнаты.
 
      – Убери от меня свои руки, грязное лохматое животное! – приказала Изабелла, ударив Гаррика по руке.
      – Я всего лишь хочу помочь вам спешиться, – проворчал он.
      – Еще одна ведьма, – заявил Мунро, со страхом разглядывая ее. – Приехала, чтобы навлечь на нас новые беды.
      – Никакая я не ведьма, – возмущенно ответила Изабелла. – Я дочь лэрда Максуина.
      – Что за глупые сказки, девочка, – сказал Эван, качая головой. – Ни один лэрд не позволит своей дочери путешествовать в одиночку.
      – Где же твоя пышная свита? – спросила Летти.
      – И почему ты такая грязная? – добавил Фаркар.
      – Ну вот, девушка, – произнес Лахлан, протискивающийся сквозь толпу с кубком в руках, – ты, наверное, испытываешь сильную жажду. Сделай глоточек, и ты сразу же почувствуешь себя лучше.
      – Наконец-то нашелся хоть один, кто знает, как встречать высоких гостей, – фыркнула Изабелла и надменным жестом протянула руку за кубком.
      – Изабелла… нет!
      Все с удивлением посмотрели на Гвендолин.
      – Гвендолин! – вскрикнула Изабелла. – Ты жива!
      Ее глаза округлились от изумления, и было невозможно определить, обрадовалась она или расстроилась от этого открытия.
      – Лахлан, – заговорила Гвендолин неодобрительным тоном. – Тебе не следовало предлагать гостье такой крепкий напиток.
      – Это всего лишь вино, – невинно ответил он, щурясь от яркого солнца.
      Гвендолин сурово посмотрела на него.
      – Я не хотел причинить ей вреда, – заверил он девушку. – Кроме того, она же ведьма.
      – Нет. Она дочь лэрда Максуина.
      Лахлан бросил недоверчивый взгляд на Изабеллу.
      Откровенно говоря, Гвендолин не могла винить Макданов за их скептицизм. Волосы Изабеллы жирными спутанными прядями спадали на покрытую пятнами накидку, а щеки и лоб девушки были измазаны грязью. Солнце сожгло ее нос, который стал ярко-красным, резко выделяясь на фоне темно-лиловых синяков вокруг глаз. Она старалась держаться с обычным высокомерием, но Гвендолин уловила оттенок отчаяния в ее взгляде.
      – Ты уверена, что она не ведьма? – спросил Лахлан.
      – Абсолютно.
      – Гвендолин, ты должна немедленно отвести меня к Макдану, – приказала Изабелла.
      Гвендолин изо всех сил старалась скрыть беспокойство. Зачем Изабелла приехала сюда?
      – Макдана нет, – сказал Нед, становясь рядом с Гвендолин. – Он уехал на охоту вместе с несколькими воинами.
      – Когда они вернутся? – спросила Гвендолин.
      – Возможно, поздно вечером, – ответил Нед.
      – А может, и раньше, – заметил Гаррик.
      – Или завтра утром, – добавил Лахлан. – С этим Макданом ничего нельзя знать наверняка.
      – Почему бы тебе не войти в дом и не отдохнуть до его приезда, Изабелла, – предложила Гвендолин. – Ты, должно быть, устала от такого долгого путешествия.
      – Я должна немедленно принять горячую ванну, – сказала Изабелла Лахлану, слезая с лошади. – Добавьте в воду четыре ложки самого лучшего розового масла – не больше – и поставьте рядом два котелка с горячей водой, чтобы ванна не остыла. Мне также понадобится новое платье… желательно красное… с красивой вышивкой на воротнике, рукавах и подоле. И убедитесь, что ткань мягкая, – добавила она, – иначе я не надену его.
      Лахлан ошеломленно смотрел на нее.
      – Ты хочешь, чтобы я все это тебе принес?
      – Конечно, нет. Я вижу, что ты слишком дряхл, чтобы поднять тяжелую ванну. Пусть эти два молодых грубияна помогут тебе. – Она указала на Гаррика и Квентина. – Гвендолин покажет вам мою комнату. А еще принесите мне жареных цыплят, свежий, слегка теплый хлеб, очищенное и нарезанное яблоко и тарелку спелых ягод со сливками.
      Она критическим взглядом окинула вспененную жидкость в кубке Лахлана.
      – А это вино слишком молодо, чтобы его можно было подавать на стол.
      Накинув на плечи свой заляпанный грязью плащ, она величественно прошествовала сквозь толпу Макданов мимо застывшего от изумления Лахлана.
 
      – Ты убежала? – ошеломленно переспросила Гвендолин. – Но почему?
      – Потому что моя жизнь кончена! – театрально рыдала Изабелла, распростершись на кровати Гвендолин. – Я никогда не вернусь к своему клану!
      – Что случилось?
      – Через некоторое время после того, как Макдан так жестоко бросил меня в лесу, появился Роберт.
      – Макдан не бросил тебя, – поправила ее Гвендолин, – а освободил, как и обещал твоему отцу. Он знал, что Роберт отправится на поиски и скоро найдет тебя.
      – Этот безумец оставил меня! – взорвалась Изабелла. – Бросил одну в дремучем лесу! Я могла умереть от голода или замерзнуть ночью!
      Гвендолин с трудом удержалась, чтобы не напомнить Изабелле, что Макдан оставил ей достаточно пищи и воды, а также разведенный костер.
      – Роберт пребывал в отвратительнейшем настроении, потому что Макдан убил всех его людей, – продолжала Изабелла. – Он совсем не хотел слушать, что мне пришлось перенести! Всю дорогу домой он повторял, будто это я виновата в том, что ты сбежала… разве у меня был выбор, когда этот мерзавец Бродик приставил кинжал к моему горлу?! Его нисколько не волновало, что меня могли убить – или еще хуже!
      Она высморкалась в небольшой платочек.
      Нет, подумала Гвендолин, Роберту было не до мучений своей племянницы. Он полностью поглощен желанием найти Гвендолин и завладеть камнем.
      – Когда мы приехали домой, – вновь заговорила Изабелла, – отец очень обрадовался, что я вернулась целой и невредимой, и решил, что этого достаточно. Но Роберт сказал ему, что моя жизнь погублена, поскольку меня силой заставили провести ночь с Макданом и его воинами. Я клялась им, что не была изнасилована, но Роберт заявил, что я лгу. Он убедил отца, что теперь ни один мужчина не захочет взять меня в жены и что если я ношу в себе семя Макдана, меня нужно немедленно спрятать. В этом случае можно будет тайно умертвить младенца. Отец отказался отсылать меня куда-либо и сказал, что предложит мешок золота тому, кто женится на мне и восстановит мою честь. И тогда Роберт выбрал для меня самого глупого и жестокого из своих воинов, Дерека, чтобы тот поделился с ним полученной за меня наградой.
      – Твой отец, конечно, отверг его?
      Изабелла разразилась рыданиями.
      – Я умоляла его. Я говорила, что скорее умру, чем выйду замуж за Дерека. Но отец сказал, что ему очень больно видеть меня в таком состоянии, но если бы я была старше, то все поняла бы. Это единственный способ спасти мою жизнь. Роберт поклялся, что, как только мы с Дереком поженимся, он приведет сюда войско, уничтожит Макданов и отомстит за мою поруганную честь.
      Вот, значит, в чем дело, подумала Гвендолин. Роберт использовал мнимое бесчестие Изабеллы как предлог, чтобы напасть на Макданов и вновь захватить Гвендолин.
      А когда она станет его пленницей, он использует все средства, чтобы отобрать у нее камень.
      – И поскольку мне легче умереть, чем выйти замуж за Дерека, то я решила убежать, – заливаясь слезами, закончила Изабелла.
      – Но почему ты приехала сюда? Ты же должна ненавидеть Макдана и его воинов за то, что они нанесли оскорбление твоему клану.
      – Я предпочла бы видеть, как этих негодяев разрубят на мелкие кусочки, а их кровавые дымящиеся внутренности оставят гнить на солнце! – в гневе воскликнула Изабелла. Затем она опять вытерла нос измятым платочком и вздохнула. – Но они единственные, кто знает, что моя честь не запятнана. И кроме того, куда еще я могла пойти?
      – Но как ты нашла дорогу?
      – Я запомнила, в какую сторону мы направились, когда Макдан выкрал меня. Проехав через лес, я продолжала двигаться в том же направлении. Конечно, я ужасно боялась, что на меня нападут волки, но все время напоминала себе, что лучше умереть, чем выйти замуж за Дерека. Наконец сегодня утром меня нашли эти три ужасных грубияна. Я сказала им, что ищу Макдана, и они ответили, что принадлежат к его клану, и согласились проводить меня сюда.
      – А после того как ты отдохнешь, те же самые ужасные грубияны доставят тебя домой, – послышался суровый голос.
      Сердце замерло в груди Гвендолин: в комнату в сопровождении Камерона и Бродика вошел Макдан.
      – Белла, – озабоченно произнес Бродик. – Ты выглядишь ужасно испуганной. Что случилось?
      – Не приближайся ко мне, грубое животное! Я ненавижу тебя!
      Она упала на подушку Гвендолин и разразилась новым потоком слез.
      – Похоже, девушка не пережила бы этого, Бродик, – насмешливо заметил Камерон.
      – Какого дьявола она здесь делает? – спросил Алекс, не отрывая взгляда от Гвендолин.
      – Изабелла убежала из дома, – спокойно объяснила Гвендолин. – А теперь ищет у тебя убежища.
      – Она что, рехнулась? – Вид у Алекса был недоверчивый.
      – Не плачь, милая Белла, – успокаивал девушку Бродик, присев на кровать рядом с Изабеллой. – Если что-то не так, мы все исправим.
      – Ничего уже нельзя исправить, – жалобно всхлипывала Изабелла. – Ты погубил мою жизнь, ты – трусливый похититель прекрасных и невинных женщин!
      Она приподнялась и ударила его подушкой, а затем снова упала на кровать и заплакала.
      – Похоже, ты ей все еще нравишься, Бродик, – заметил Нед.
      – Может, кто-нибудь потрудится объяснить мне, что происходит? – спросил Алекс, поморщившись от производимого Изабеллой шума.
      – Кажется, Роберт убедил лэрда Максуина, что вы изнасиловали его дочь, – сказала Гвендолин.
      – Но это же бред! – фыркнул Камерон. – Никто и пальцем не тронул девушку.
      – Чтобы спасти ее запятнанную репутацию, Роберт любезно предложил одному из своих самых жестоких воинов взять Изабеллу в жены, получив в качестве компенсации мешок золота.
      Алекс недоверчиво смотрел на Гвендолин.
      – Несомненно, Максуин отказал этому воину…
      – Нет, – ответила Гвендолин. – Максуин дал согласие на этот брак. Поэтому Изабелла убежала.
      Стенания Изабеллы усилились.
      – Ш… ш… успокойся, милая Белла, – утешал девушку Бродик, гладя ее по спине. – Все будет хорошо. Теперь ты в безопасности.
      – Она не может здесь оставаться, – сказал Алекс. – Роберт жаждал войны с той самой минуты, как мы выкрали Гвендолин, но Максуин сдерживал его. Мы только что отослали назад его гонца с еще одним письмом с извинениями и мешком золота, но если мы без его согласия примем у себя его дочь, то у него не останется выбора, кроме как послать сюда войско. Необходимо вернуть ее домой.
      – Нет! – вскрикнула Изабелла.
      – Правда, Алекс, ты не можешь так поступить, – запротестовал Бродик.
      – У меня нет выбора, Бродик. Я не имею права рисковать благополучием клана из-за того, что Изабелле не нравится тот, кого отец выбрал ей в мужья.
      – Но ты несешь ответственность за то, что она оказалась в таком положении, – напомнила Гвендолин.
      – Не моя вина, что у нее безвольный отец и подонок дядя, – возразил Алекс.
      – Изабелла не просила красть ее, – не сдавалась Гвендолин. Она встала и посмотрела прямо в лицо Макдану. – Ты использовал ее как заложницу, чтобы уйти вместе со мной и своими людьми. Нравится это тебе или нет, но этим похищением ты запятнал ее честь, и теперь она страдает из-за тебя. Она пришла сюда просить защиты, и ты должен отвечать за последствия своих поступков и помочь ей чем можешь.
      – Она права, Алекс, – согласился Камерон. – Мы плохо обошлись с этой девушкой.
      – Господи, ведь речь идет о войне! – громовым голосом воскликнул Макдан.
      – Мы сознательно пошли на риск, когда решили выкрасть Гвендолин, – заметил Бродик. – Какая разница – сражаться из-за одной женщины или из-за двух?
      – Кража Гвендолин – совсем другое дело.
      – Почему?
      «Потому что мне нужна была ведьма, чтобы вылечить сына, и ради этого я готов был рискнуть всем», – мрачно подумал Алекс.
      Внезапно до него дошло, каким эгоистичным был его поступок. Он рисковал ввязаться в войну не потому, что обязанностью лэрда было сохранить жизнь следующему Макдану. Он сделал это, потому что был не в силах вынести страданий и смерти сына.
      А еще потому, что в ту же секунду, как увидел Гвендолин, он понял, что не сможет стоять и смотреть, как пламя костра будет пожирать ее.
      Все молча и неодобрительно смотрели на него.
      – Прекрасно, – пробормотал он. – Она может остаться.
      Изабелла заморгала, как будто не могла поверить его словам.
      А затем она разразилась пронзительными истерическими рыданиями.
      – Я рад, что мое решение пришлось тебе по душе, – сухо бросил Алекс.
      – Она немного шумновата, правда? – поморщившись, заметил Камерон.
      – Мне кажется, что нужно немедленно осмотреть внешнюю стену, – объявил Алекс. – Ты идешь со мной, Камерон? Нед?
      – Я с вами, – предложил Бродик.
      – В этом нет необходимости. Похоже, что Изабелле нравится твое общество, Бродик. Я настаиваю, чтобы ты остался с ней.
      – Не думаю, что это так уж необходимо… – запротестовал Бродик.
      – Совершенно очевидно, что твое присутствие утешит ее, – поддел его Камерон, направляясь вслед за Алексом к двери.
      Стенания Изабеллы достигли новых высот, и голову Алекса пронзила резкая боль. Когда сюда явится Роберт с женихом Изабеллы, Алекс поймает его, свяжет и заставит слушать ее визг.
      Несколько часов – и у этого негодяя пропадет всякое желание жениться на ней.
 
      – Целься ему в горло! Вот так… а теперь направь острие меча ему в живот, который он открыл!
      Бродик послушно сделал выпад мечом.
      – Берегись, Бродик! – взвизгнула Изабелла.
      Отвлекшись, Бродик отпрыгнул назад на долю секунды позже, и растянулся на земле.
      – Какой-то ты сегодня вялый, дружок, – насмешливо произнес Камерон, приставив острие меча к животу Бродика. – Тебя что-то беспокоит?
      – Твоя красавица жена, – сказал Бродик. – Есть что-то необыкновенное в прелестной женщине, которая носит в себе новую жизнь.
      Гордо улыбаясь, Камерон повернул голову, чтобы взглянуть на Кларинду. Меч Бродика описал быструю широкую дугу, и оружие Камерона вылетело из его рук.
      – Камерон! – рявкнул Алекс. – Следи за противником!
      – Я подумал, что бой окончен, – пробормотал Камерон, бросая на Бродика сердитый взгляд.
      – Имей сострадание, Алекс, – сказал Бродик, вставая. – Бедняга влюблен в свою жену. Ей не принесет особой радости, если ему распорют живот.
      – Никто не сможет подойти ко мне так близко, чтобы что-нибудь распороть, – фыркнул Камерон, подмигивая Кларинде. – Они умрут задолго до того, как получат возможность даже поцарапать меня.
      Гвендолин наблюдала, как Кларинда ответила ему ласковой улыбкой, а затем опустила голову и занялась стрелой, к которой она прикрепляла оперение. Это мгновение было кратким, но Гвендолин была тронута нежностью отношений между супругами.
      – Может, ты перестанешь рисоваться перед собственной женой, Камерон, и мы продолжим занятия? – поинтересовался Алекс.