— Господи! Дункан, почему ты не заставишь его помыться? — раздраженно спросил Малькольм.

Роб исподлобья посмотрел на него:

— Не пойму, Макфейн, какое тебе дело до этого?

— Я предлагал, но он отказался, — ответил Дункан. — Однако Элизабет и Агнес тщательно промыли ему рану, прежде чем наложить швы.

— Отлично! — бросил Малькольм. — Приятно слышать, что хоть один участок на его теле стал чистым. И как только ты, Роб, расхаживаешь в таком виде?

— Не нравится, держись от меня подальше! — Парень хватил миской по столу. Дункан и Эндрю удивленно уставились на него.

— Все мальчишки одинаковы, — примирительно заметил Гэвин. — Но, начиная замечать девчонок, они быстро приводят себя в порядок.

— Надеюсь, и с Робом это скоро произойдет, — проворчал Малькольм. — Здесь очень не хватает свежего воздуха.

— Что ж! — крикнул Роб, с шумом поднимаясь из-за стола. — Сегодня ты не увидишь меня на занятиях, Макфейн! Дыши свежим воздухом сколько влезет! — Дверь захлопнулась.

— Зачем ты привязался к мальчишке? — не выдержал Гэвин. — Кстати, в день вашего знакомства ты выглядел не лучше, чем он сейчас.

— К тому же ему сегодня нездоровится, — вставил Дункан. — У него болит раненая рука.

Негодующие взгляды Эндрю и Дункана убедили Малькольма, что Роб рассказал им всю правду про нападение. Видимо, парень полностью им доверял. Малькольм покосился на Ниэлла. Лицо молодого человека, как обычно, выражало презрение. Однако его явно обрадовало, что Роб так разозлился на Малькольма. Поняв, что все осуждают его, Малькольм заковылял к двери.

— Занятие начнется через минуту, — бросил он на ходу. — И никаких опозданий!

В этот день Малькольм испытывал крайнее раздражение, хотя и не знал, чем оно вызвано: головной болью, давешним покушением или утренней стычкой с Робом. Маккендрики казались ему такими бездарными недотепами, что он едва не прекратил занятия. Ему очень хотелось посоветовать им вернуться к прежним развлечениям — жонглированию мячиками и сочинению стихов. К середине дня, когда Грэм и Рамси затеяли спор и каждый попытался завладеть оружием полегче, Малькольм не выдержал. Велев Гэвину заменить его, он поспешил к себе в комнату, не желая больше никого видеть.

Однако ноги сами привели его в подземелье. Не успел он постучать в обшарпанную дверь, как раздался голос Элпина:

— Входи, Макфейн!

Малькольм удивленно толкнул дверь. В комнате было прохладно и сумрачно, на стол капал воск от горящих свечей. Он сделал шаг — и тотчас пригнулся: огромная сова, задев его макушку крыльями, уселась на жердочку. Над очагом висели три котелка, окутанных паром. В комнате очень странно и не слишком приятно пахло. Казалось, это смесь дыма, трав и чего-то еще, о чем Малькольму не хотелось задумываться. Элпин стоял согнувшись у стола в глубине комнаты. Направляясь к нему, Малькольм размышлял, как старик узнал, кто к нему стучит.

— Я не слышал стука, — сказал Элпин. — В моем возрасте слух уже не тот, что прежде.

Малькольм воздержался от вопросов, не желая услышать, что Элпин восполняет ослабший слух способностью видеть сквозь стены.

— Что ты готовишь?

— Снадобье от тошноты, — ответил Элпин, бросая в кувшин темные комочки.

Заинтригованный Малькольм наклонился:

— Что это у тебя?

Элпин поднес кувшин к носу гостя:

— Помет дикого кабана.

Малькольм поперхнулся и отошел от стола.

— Я собираю его в лесу и сушу на огне. Если шарики растереть и разбавить водой, они превосходно прочищают желудок.

— Еще бы! — Малькольм зажал нос.

Элпин накрыл кувшин крышкой и поставил его на полку рядом с другим, полным пиявок.

— Итак, Макфейн, — начал старик, сверкнув черными проницательными глазами, — что тебя привело ко мне?

Малькольм замялся. Признаться, что ему не дает покоя сон, значило бы выставить себя болваном. С другой стороны, раз уж он здесь, вряд ли стоит скрывать свои тревоги…

— Мне приснился сон.

Элпин кивнул, ничуть не удивленный его словами.

— Это странно уже потому, что мне никогда не снятся сны.

— Значит, ты боишься.

— Ничего я не боюсь! — возразил Малькольм.

— Боишься, и еще как, Макфейн! — Элпин, опираясь на посох, подошел к огню и что-то всыпал в один из кипящих котелков. — Все мы чего-то боимся. Ты, например, того, что может тебе присниться. Это и заставляет тебя напиваться вечерами до бесчувствия.

Да, старик прав. Ему могли привидеться Мэриан в луже крови и с перерезанным горлом; Абигейл, умершая на ступеньках лестницы; Фиона, забившаяся в угол; малютка Хестер, погибшая в своей кроватке. У всех у них пепельные, без кровинки лица, ибо кровь вытекла через зияющие раны и пропитала одежду… Он безжалостно напомнил себе, что за одну ночь лишились жизни более двухсот женщин и детей. Виновником Малькольм считал себя.

— Мы говорили о твоем сне, — напомнил Элпин.

Малькольм тяжело перевел дух, прогоняя ужасные воспоминания.

— Мне приснилась женщина, — продолжал он. — Я никогда прежде ее не видел, однако сразу догадался, что это Ариэлла.

Элпин, помешивая в котелке, поднял глаза.

— Откуда ты знаешь? — спросил он с любопытством.

— Я узнал ее лицо — такое же, как у статуэтки в комнате Маккендрика.

Старик кивнул и заглянул в котелок.

— Она была красавицей, — пробормотал Малькольм, вспоминая видение, освещенное пламенем очага. — Ее не портили ни обгоревшие волосы, ни кровь на подоле.

Элпин насупился:

— Почему кровь? Она что, порезалась?

— Не знаю. Вероятно, это как-то связано с ее ужасным концом.

Элпин задумчиво пожал плечами и сосредоточил внимание на другом котелке.

— Продолжай.

— Она посоветовала мне не винить себя в ее гибели…

— Вот как? — Старик с недоумением покачал головой.

Малькольм прищурился:

— Тебя это удивляет?

— Что ты, ничуть! В моем возрасте уже ничему не удивляются. Просто я не предвидел, что Ариэлла тебя простит.

— Это было не отпущение грехов, — поправил его Малькольм. — Она просто сказала мне: «Хватит казниться». Это не одно и то же.

— Конечно, не одно и то же. — Вернувшись к столу, Элпин начал осторожно переливать в бутыль темную жидкость. — Что было потом?

— Мы беседовали, но не помню о чем. А потом я ее обнял и поцеловал.

Бутылка упала на пол. Услышав звон стекла, сова расправила крылья и издала зловещий крик.

— Ничего страшного, — заверил Элпин собеседника, собирая с пола осколки. — Старики всегда неуклюжи. Не беспокойся. Так, говоришь, ты поцеловал ее?

Малькольм кивнул.

— Она не противилась этому?

— Конечно, нет! — возмутился Малькольм. — Я никогда не навязываюсь женщинам, даже тем, которые существуют лишь в моем воображении.

— Долгий ли был поцелуй? — поинтересовался Элпин.

Малькольм недоуменно приподнял брови:

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто старческое любопытство. Вспоминаю дела давно минувших дней… Можешь не отвечать дряхлому провидцу, если не хочешь.

Малькольм вздохнул:

— Бесконечный.

— Отлично!

— Не пойму, что в этом хорошего, — изумился Малькольм. — Я впервые за много лет вижу сон, и какой! Будто целую мертвую женщину с опаленными волосами, всю в крови! Чему тут радоваться?

— Действительно, кошмар! — согласился Элпин и с сочувствием уточнил: — Я хочу сказать: плохо то, что этот сон — если это был сон — так тебя огорчил.

— То есть как «если это был сон»? Что же еще, если не сон, черт возьми?

Элпин долго его разглядывал, будто размышляя, стоит ли отвечать. Наконец он вздохнул:

— Знаю, ты не веришь в то, что не поддается простому объяснению, например, в привидения и провидцев. Вряд ли мне следует тебя переубеждать. Но пойми одно, Макфейн: Ариэлла любила отца и весь клан. Родной дом был для нее дороже жизни. Она не могла вынести страданий людей. Когда на нас напали, девушка была готова на все, лишь бы спасти своих соплеменников. В отличие от всех нас Ариэлла обладала сильным духом.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросил Малькольм. — Думаешь, я мало страдаю из-за того, что случилось?

— Моя цель не в том, чтобы усугубить твои страдания. Просто мне хочется, чтобы ты как следует понял, какую женщину тебе предлагали в жены.

— Моей женой должна была стать Мэриан, — сурово возразил Малькольм. — Если ты действительно провидец, тебе следовало бы это знать.

— Твоя тропа изменила направление, Макфейн. В ту страшную ночь Мэриан погибла, ты же остался жив. Как тебе ни хотелось умереть вместе с ней, этого не случилось.

«Я наполовину мертв», — с горечью подумал Малькольм.

— Верно, — молвил Элпин. — Но мертв не совсем!

Малькольм изумленно посмотрел на него.

— Вероятно, то же самое можно сказать и про Ариэллу, — продолжал Элпин. — Она подожгла башню, и часть ее существа погибла в огне. Но Ариэлла неотделима от клана, от замка, от самой этой земли, поэтому она осталась с нами, наблюдает за людьми, пытается вывести их на новую тропу.

— Если ты пытаешься внушить мне, что в замке живет ее призрак, не трать времени понапрасну. — Малькольм направился к двери. — Это был всего лишь сон. Конечно, он очень походил на явь, но виной тому чрезмерное количество выпитого мною вина.

— У тебя нет сомнений, Макфейн?

— Не верю я во всякие привидения! — С этими словами Малькольм захлопнул за собой дверь.

Он скакал по вересковой пустоши, обдуваемый прохладным ветерком. Погоняя Каина, Малькольм старался не обращать внимания на боль. Скача по сухой траве к сверкающему в отдалении синему озеру, он испытывал наслаждение, хотя мышцы сводило судорогой, а дышать было трудно. И все же прогулка давала ему радость. Он не скакал так быстро с тех пор, как отправился с Гэвином на поиски молокососа Роба и его дружков, не желая, чтобы они погибли от рук грабителей. Сейчас Малькольм понимал, что дорого заплатит за свое легкомыслие, ибо весь завтрашний день ему придется отдыхать. Что ж, возможно, послезавтра он снова поскачет как безумный. А что, если таким образом ему удастся преодолеть постыдную немощь тела?

Малькольм натянул поводья, и Каин пошел шагом. Воин решил оглядеться. Замок Маккендриков высился в отдалении. Розовые стены вознеслись над изумрудно-зеленым холмом, поросшим дикими цветами. Сгоревшая башня, еще не полностью восстановленная, напоминала о страшном нападении, однако все прочее радовало взор. Рядом с замком стояли аккуратные белые домики, над ними вился дымок. У подножия холма паслись гуси и куры, играли ребятишки, жены встречали мужей, возвращающихся домой. На сегодня с работой и военными упражнениями покончено; люди посвятят вечер семьям, поужинают и расскажут о событиях истекшего дня. Малькольм с удовольствием наблюдал, как отцы подкидывают в воздух детишек, поправляют им вихры, а потом, взяв их за руки, ведут к матерям.

Постояв, он повернул коня и поскакал прочь.

Малькольм давно смирился с тем, что лишен простых радостей. Увидев полные ужаса и отвращения глаза Мэриан, он понял, что ему никогда не стать мужем и отцом. Потом на протяжении долгих месяцев она тщательно скрывала свое отвращение к нему. Однако Малькольм чувствовал, чего ей это стоит. Когда выяснилось, что он останется калекой, Малькольм решил отказаться от красавицы Мэриан, ибо не желал ей злой участи. И все же ему недостало мужества объявить помолвку недействительной. Он не перенес бы такого унижения. Как признать, что Черный Волк, лэрд клана Макфейнов, отвергнут невестой? Как отдать Мэриан чужому мужчине? Поэтому Малькольм откладывал свадьбу, твердя, что время еще не настало.

Мэриан терпела все молча, не выказывая ни облегчения, ни разочарования. Он кипел от ярости, ибо мечтал, чтобы Мэриан обняла его, мечтал услышать, что его увечья не пугают ее и она ждет не дождется, когда станет его женой! Но Мэриан покорно сидела рядом с ним повесив голову и помалкивала. Пленительная безропотная Мэриан, привыкшая выполнять любые повеления отца и лэрда… Больше года она терпеливо ждала, когда Малькольм назначит день свадьбы. Ей и в голову не приходило поторопить его. После той роковой ночи Малькольм открыто пренебрегал ею, словно их будущее совсем не интересовало его. Однако он постоянно наблюдал за ней украдкой, любовался ее красотой и грацией. Малькольм знал: одно его слово — и эта женщина будет принадлежать ему. Эта мысль терзала его, ибо он подозревал, что Мэриан отдала свое сердце другому. Такая красавица обращала на себя внимание всех мужчин клана — и женатых, и холостых. Уверенный, что она предала его, Малькольм отвергал ее с еще большим ожесточением.

Только после гибели Мэриан он узнал от Гарольда, что жестоко заблуждался.

Оставив позади пустошь, Малькольм подъехал к глубокому озеру. У самой воды стояла лошадь Роба. Почуяв Каина, она насторожилась. Рядом с лошадью сидела на бревне худенькая фигурка. Роб задумчиво перебирал камешки, опустив босые ноги в холодную воду.

Малькольм спешился и направился к нему. Утром он слишком грубо обошелся с парнем и теперь хотел загладить вину.

— Не возражаешь?

Роб бросил на него угрюмый взгляд. Это было все-таки лучше, чем короткое «нет». Малькольм присел и, подражая мальчишке, подобрал несколько камешков.

— Мы жалели, что ты сегодня не занимался вместе со всеми. — Малькольм запустил камешком в воду.

Роб даже не удостоил его взглядом.

— Кто это «мы»?

— Я, — поправился Малькольм. — То ли я был не в духе, то ли клан тренировался из рук вон плохо, но дело не пошло.

— Если ты был в таком же дурном настроении, как утром, вини себя самого.

— Возможно. — Малькольм бросил в воду еще один камень. — Давай забудем о случившемся.

Парнишка удивленно посмотрел на него:

— Ты просишь у меня прощения?

Его мордашка была, как всегда, чумазой, волосы падали на плечи неопрятными лохмами. Но Малькольм замер, увидев его глаза — огромные, пристальные, серые.

— Я… Что ж, можно сказать и так. Роб опять уставился в воду.

— Вот и хорошо, — прошептал он. — Я принимаю твои извинения.

— Спасибо. — Малькольм удивлялся своей тревоге, не понимая ее причин.

Помолчав. Роб спросил:

— Скоро ли замок превратится в надежную крепость?

Малькольм пустил по воде рикошетом плоский камешек.

— Твой клан очень старается, к тому же Маккендрики — умелые строители. Скоро поставят новые ворота. Парапетная стенка на гребне стены тоже растет; Дункан клянется, что к исходу лета будет готова и она. В двух башнях уже прорублены бойницы для лучников. Расширение стены у внешнего основания — кропотливая и долгая работа, но камень уже запасли, и мы примемся за это, как только завершим другие дела.

— Когда ты сочтешь, что мы способны обороняться сами, и уедешь отсюда?

Малькольм приподнял брови:

— Кажется, тебе не терпится спровадить меня.

— Ты ведь не хотел ехать к нам, Макфейн, — ядовито заметил мальчишка. — Твое согласие куплено золотом. Ты сам предупредил, что не останешься с нами больше трех месяцев. Думаю, после вчерашнего ты спишь и видишь, как бы поскорее с нами проститься.

— Откуда ты знаешь про вчерашнее? — Малькольм густо покраснел.

— Вчера в меня попала стрела. Или ты уже забыл?

Конечно, стрела! Что это с ним, черт возьми?

— Если ты считаешь, что я испугаюсь и сбегу, то успокойся: у меня и в мыслях этого нет.

Роб стиснул зубы. Казалось, ответ пришелся ему не по душе. Но Малькольм ничего не заметил.

— Что же касается клана, — продолжал он, — твои соплеменники, увы, вряд ли когда-нибудь сумеют за себя постоять. Во всяком случае, с опытным врагом им не справиться. Они хорошо усваивают воинское искусство, потому что у них появилось рвение. Но ярости, необходимой воинам, в них все равно нет. Научить их жестокости я не смогу.

— Ты хочешь сказать, что напрасно тратишь время?

— Нет. Научить отражать небольшую атаку — одно дело. Если же вам станут угрожать серьезные силы, то без посторонней помощи не обойтись. Придется заранее заключить союз с соседними кланами. Роб покачал головой:

— Маккендрики всегда обходились без союзов. Союз означает, что и мы должны воевать на стороне других кланов. Мы всегда вели мирную жизнь. Я никогда не попрошу у своего клана согласия на такой союз.

— Это не тебе решать, — возразил Малькольм. — Такой вопрос следует поставить перед советом клана.

— Вот и поставь, — Парень передернул худыми плечами. — Они никогда на это не пойдут.

Малькольм понял, что в его словах есть резон. Миролюбивые Маккендрики хотят учиться защищать свой кров, но сражаться за чужие интересы — не для них.

— Если заключение клановых союзов не ваш путь, значит, вам надо поскорее найти себе нового лэрда с войском, не то на вас, того и гляди, снова нападут.

— Это не так просто. Нам нужен подходящий человек.

— Подходящий для чего?

— Чтобы стать вождем моего клана, — раздраженно ответил Роб.

— Думаю, вам сгодится любой более-менее порядочный воин. Главное, чтобы он привел сильный отряд.

— Возможно, другим кланам этого и хватило бы, — презрительно возразил Роб, — но у Маккендриков высокие требования. — Он снова уставился на озеро. — Следующий лэрд Маккендрик должен быть очень силен, безоглядно храбр и безупречно честен.

— Почти как я раньше, — пошутил Малькольм.

— Да, Макфейн, — серьезно ответил Роб, бросая камушек в воду. — Как ты. Раньше.

Малькольм с удивлением понял, что эти слова уязвили его. Чего ради он сносит оскорбления от этого грязного недоросля? Неужели нельзя найти более достойного общества? Он встал и заковылял к коню.

Ариэлла сразу пожалела о своей опрометчивости. Она и сама не знала, что дернуло ее за язык. Просто со вчерашнего вечера их отношения изменились. Вчера Макфейн обнял ее, прижал к себе, заставил загореться, ощутить полноту жизни. Этот израненный и хмельной мужчина разжег в ней огонь желания. На краткий миг Ариэлла почувствовала себя в безопасности, оказавшись в объятиях этого великана. А ведь она, хранительница меча, может отдать сердце лишь одному мужчине — следующему Маккендрику. Ее поведение было не только необъяснимым, но и позорным. Вот почему девушке так хотелось прогнать Макфейна. Однако сейчас, когда он собирался уехать, ее охватило раскаяние.

— Макфейн! — Малькольм замер. — Я неправильно выразился.

— Вот оно что? И как же ты хотел выразиться? — донесся до нее насмешливый голос.

Она помолчала, обдумывая ответ.

— Ты приехал к нам не из желания помочь. Тебя соблазнило золото. А настоящий Маккендрик не стал бы помышлять о вознаграждении.

— Ты заблуждаешься, воображая, будто такой найдется, — безжалостно бросил Малькольм. — Любой воин, который согласится стать вашим лэрдом, захочет прежде всего власти над кланом и его землями. Его привлечет искусство твоих соплеменников. Продавая их изделия другим кланам, он будет получать все то же золото. Этот человек женится на хорошенькой девушке из вашего племени, и она родит ему детей. Если он окажется добр и справедлив, никто потом не вспомнит, какую цель преследовал этот воин, согласившись стать вашим лэрдом. Это уже будет не важно. Но помяни мое слово: тот, кто возглавит ваш клан, задумается не о том, что сможет дать вам, а о том, что сам от этого выиграет.

— Ошибаешься, Макфейн! — крикнула Ариэлла, вскочив и устремившись к нему. — В свое время ты сам явился бы на зов, чтобы оказать помощь клану. И счел бы это главным и единственным основанием. Прежде ты видел награду уже в том, что спасал других. Конечно, люди меняются, но тебе не убедить меня в том, что на свете уже нет достойных воинов, исповедующих тот же кодекс чести, что был некогда у тебя.

— Тогда поскорее найдите такого, прежде чем на вас опять набросится разбойник и перебьет всех до одного, чтобы получить желаемое.

В памяти Ариэллы всплыли страшные картины. Она обхватила себя руками, чтобы сдержать дрожь.

— И найду! — Голос ее сорвался.

Что-то в позе Роба насторожило Малькольма. Вот так же, обхватив себя руками, стояла ночью Ариэлла, словно бессознательно желая отгородиться от тревог. Призрак и Роб были примерно одного роста — то есть едва доставали ему до груди. Малькольм взволнованно вглядывался в парнишку. Взлохмаченные и грязные волосы Роба тоже доходили до плеч, однако определить их цвет было невозможно. Малькольм пытался понять, что же скрывается под слоем сажи, но видел только высокие скулы, маленький прямой нос и чуть выступающий вперед подбородок. Внезапно Малькольм осознал, что ему хорошо знакомы эти черты — недаром он часами всматривался в скульптурное изображение Ариэллы. Однако воин одернул себя: этот наглый грязнуля не может быть женщиной, возбудившей в нем накануне страсть! Он тряхнул головой, желая избавиться от наваждения. Необычайное сходство Роба с Ариэллой сводило его с ума. Но ведь Ариэлла Маккендрик мертва! Не в этом ли убеждал его поутру Элпин?

«Она наблюдает за нами, пытается вывести на новую тропу…»

И тут Малькольма осенило: Элпин вовсе не утверждал, что девушка мертва. Он сказал, что она мертва отчасти. И еще добавил, что Ариэлла в отличие от соплеменников обладала сильным духом.

Однако Малькольм был твердо уверен, что сильные духом не уходят из жизни по своей воле.

Ариэлла заметила, что он как-то странно смотрит на нее, пристальнее обычного, словно старается заглянуть в душу. Девушке стало не по себе, и она отвернулась.

— Думай что хочешь, Макфейн, — закончила она равнодушно и почесала бедро. — Тебя это мало касается. — Девушка выразительно сплюнула, натянула сапоги, ссутулилась, как подобает неуклюжему подростку, и пошла к лошади, но он так схватил ее за раненую руку, что Ариэлла вскрикнула.

Услышав крик, Малькольм схватил девушку за ворот и одним движением разорвал на ней рубаху. Ариэлла отпрянула, но было поздно: он увидел лоскут, стягивающий грудь. Впрочем, с него хватило бы и бинта на руке, живо напомнившего о ночных событиях.

Малькольм в полном смятении уставился на девушку, не понимая, как мог принимать ее за мальчишку. Такие тонкие черты лица, такие огромные и прекрасные серые глаза!.. Забывшись от ярости, она выпрямилась и бросила на него пылающий огнем взгляд.

— Боже! — выдохнул он, отшатнувшись. — Ты жива!

— Да! Но это не твоя заслуга!

— Зачем тогда?.. — Мальчишка мигом преобразился. Малькольм не мог прийти в себя от изумления. — Зачем ты водила меня за нос?

— А что мне было делать? Желая взять меня в жены, Родерик напал на нас, убил моего отца и перебил бы весь клан, лишь бы добиться моего согласия. Только моя смерть могла положить конец насилию.

Родерик…

— Поняв, что ты не придешь, а клан не справится с его головорезами, я подожгла башню, намереваясь скрыться через потайной ход, ведущий в подвалы замка.

Неужели это тот самый Родерик? Невероятно!

— К какому клану принадлежит этот Родерик? — почти выкрикнул Малькольм.

— Он назвался Сатерлендом. Но почти все его слова оказались ложью, — ответила она с горечью.

— Как он оказался на ваших землях? Ариэлла смотрела на него в замешательстве, удивляясь столь пристальному интересу.

— За два месяца до нападения я нашла его раненым у самой границы владений Макфейнов. Он сказал, что сражался под знаменами короля Уильяма, потом вернулся домой, узнал, что его родители умерли, и якобы отправился в Инвернесс наняться на работу, но по пути на него напали грабители, отняли деньги, меч, коня.

Какая грустная история! Наивные Маккендрики, конечно же, клюнули на нее и пожалели злополучного путника.

— Держу пари, его раны не были опасны для жизни, — бросил Малькольм.

— Верно, — согласилась Ариэлла. — Его ударили кинжалом в плечо и в ногу. Швы и отдых — вот все, что было ему нужно.

Родерик ловко провел простодушную девушку, и она приютила его и окружила заботой! А какая прекрасная возможность осмотреть замок и выяснить, способен ли он обороняться!

— Как выглядел Родерик? Ариэлла презрительно фыркнула:

— Некоторые сочли бы его красавчиком. — Помолчав, она пожала плечами. — Мне тоже он показался красивым, — призналась она. — Рослый, широкоплечий, сильный. Видно, много трудился. Или неустанно тренировался… У него длинные светлые волосы. Он явно гордился ими. Правильные черты лица. Но больше всего привлекали внимание его глаза, такого необычного цвета… Темно-зеленые…

У Малькольма помутилось в голове.

— Он очень дорожил своей внешностью, потому так и рассвирепел, когда я порезала ему лицо… — презрительно закончила Ариэлла.

— Порезала?.. — ошеломленно переспросил Малькольм.

— Он потащил меня на башню, сказал, что ранил моего отца, и угрожал перебить весь клан, если я не соглашусь выйти за него замуж. Услышав это, я выхватила кинжал, спрятанный под платьем, и рассекла ему щеку до кости.

— Боже всемогущий! Ведь он мог убить тебя! — вскричал Малькольм, убежденный, что речь идет о человеке, хорошо знакомом ему.

— Я сама едва не прикончила его: хотела перерезать ему горло, но он поймал мою руку, поэтому и отделался раной на лице.

Малькольм задумался. Сообразив, что представляет собой клан Маккендриков, Родерик решил прибрать его к рукам. Напал на замок, убил лэрда и попытался принудить его дочь к браку. Но девушка покончила с собой, и он убрался.

— Если Родерик собирался возглавить твой клан, а тебя рассматривал лишь как средство для достижения цели, почему же он не остался? Даже считая, что ты погибла в огне, он мог бы жениться на твоей сестре. Кэтрин еще мала, но это не препятствие для Родерика.

— Кэтрин не потомок основателя клана, — ответила Ариэлла. — Родители девочки умерли от лихорадки, когда ей было два года, и отец привез малышку в замок. Женившись на ней, Родерик не породнился бы с потомками нашего первого вождя.

— Не важно. У него была возможность остаться и заставить клан повиноваться ему. Почему он добивался именно тебя?

Ариэлла колебалась. Сказать про меч? Нет, нельзя! Узнав о могуществе меча, Макфейн захочет сам завладеть им, однако могучее оружие предназначено не ему.

— Да, он мог бы их покорить, — согласилась она, — но в душе они все равно не подчинились бы ему. Ведь Родерик убил их лэрда и десятки соплеменников, из-за него я покончила с собой. Всего этого Маккендрики никогда бы ему не простили. Если бы он совершил глупость и остался в замке, его вскоре отравили бы или перерезали во сне глотку. При самой надежной охране он не знал бы ни минуты покоя. Видимо, Родерик это понял и убрался, прихватив все, что только мог унести. — Она с отвращением передернула плечами.

Малькольм чувствовал, что Ариэлла не все сказала ему. Родерик не отказался бы так легко от своей цели, не испугался бы этих музыкантов и поэтов. Заподозрив, что его намерены отравить, он заставлял бы пробовать пищу невинного ребенка. Нет, Родерик желал чего-то определенного. Смерть Ариэллы означала, что ему этого не видать. Потому он и ушел.

— Так ты поэтому прикинулась мальчишкой? — проговорил Малькольм, решив не выпытывать тайну. — Боишься, как бы Родерик не вернулся, узнав, что ты жива?

— Он рассвирепеет, выяснив, что я обманула его. Родерик знает, как мы беспомощны без лэрда и войска. Моему клану известно, что я не погибла, но мы решили скрыть это от всех.

— Значит, весь этот маскарад затеяли из-за меня? — удивился Малькольм.

— Из-за тебя и Гэвина. После вашего отъезда я простилась бы с Робом. Но при появлении в замке кого-то чужого снова прикинулась бы чумазым мальчишкой.

Малькольм устремил взгляд на гладкую поверхность озера, блестящую под солнцем. Итак, дочь Маккендрика жива! У него как гора с плеч свалилась: он не виноват в ее смерти! Но прежняя тяжесть сменилась другой: Родерик может вернуться в любой момент, решив, что и без Ариэллы подчинит себе клан. Вполне вероятно также, что он похвастается своими подвигами какому-нибудь негодяю и тот отправит к Маккендрикам своих воинов, велев им поживиться… Так или иначе, клану угрожает страшная опасность. Им необходим лэрд, сильный защитник.

Малькольм, уязвленный тем, что не годится для этой роли, по здравом размышлении решил смириться с этим.

Зачем ему такая ответственность? Он уже был лэрдом, но не оправдал надежд, что привело к гибели многих людей. Хватит с него своих и чужих страданий!

— Нравится тебе это или нет, твои соплеменники недостаточно сильны, чтобы долго сдерживать новое вражеское наступление. Вам не обойтись без союза с другими кланами, пока вы не найдете того, о ком мечтаете: бескорыстного лэрда с большим войском. Я уже вел такие переговоры и готов помочь вам. Возможно, мне удастся избавить вас от необходимости сражаться за чужие интересы. Кроме того, я буду продолжать учить клан военному искусству, чтобы он усвоил его, пока не появится новый лэрд или договор о союзе, который обеспечит вашу безопасность.

— Сколько золота ты потребуешь за эти услуги?

— С меня хватит того, что мне посулили, — оскорбился Малькольм.

Ее взгляд выразил недоумение.

— Я не жаден, — объяснил он. — Но одно дополнительное условие все же поставлю: теперь, когда я тебя разоблачил, не мажься сажей, а мойся и одевайся, как подобает женщине. Мне надоело смотреть на твои грязные ноги!

— А если появится чужой?

— Тогда ты вольна прикинуться кем угодно, хоть лягушкой из болота! Но пока этого не произошло, держи себя как Ариэлла Маккендрик. — Малькольм направился к коню, но, обернувшись, добавил: — А это значит, кроме всего прочего, что ты перестанешь обучаться вместе с мужчинами.

— Почему? У меня получалось совсем неплохо.

— Я больше не допущу, чтобы ты боролась врукопашную! — Его ужаснуло, что она занималась этим целых две недели. — В мужской юбке!.. — Он сел на Каина. — Верх неприличия!

Ариэлла смотрела на него с негодованием. Как ни хотелось ей побыстрее избавиться от грязных лохмотьев и привести себя в порядок, она привыкла к ежедневным занятиям и полюбила их.

— А если на меня нападет мужчина, а я не сумею защитить себя?

— Отныне ни один мужчина не посмеет приблизиться к тебе, Ариэлла, — бросил Малькольм. — Пока я здесь, тебе ничто не угрожает.