Глава 24

Бессмертен... Цирцен Броуди бессмертен...

Какая горькая ирония судьбы! В двадцать первом веке Лиза всем сердцем возмущалась из-за неизбежной смерти матери, а в четырнадцатом она негодовала из-за бессмертия своего возлюбленного.

Похоже, просто ходить в колледж и бегать на свидания с, в общем, безобидными парнями было не для Лизы Стоун. Она вдруг поняла, что почувствовала Баффи, когда узнала, что ее жизненное призвание – охотиться на вампиров.

Ей было больно.

Несмотря на то что Цирцен удалялся от нее все дальше, их незримая связь ничуть не ослабевала, и Лиза ощущала его гнев, печаль и чувство вины. Но она сейчас не могла позволить себе жить его эмоциями. Ей было необходимо разобраться в собственных чувствах. Поэтому ока приглушила восприятие и решила пройтись по молчаливому опустевшему замку.

Было непривычно видеть пустые коридоры, залы и двор. Даже дети не играли на лужайке, и не было слышно женского гомона. Это Лиза могла не волноваться за Цирцена, а женщины, оставшиеся в замке, беспокоились за своих мужчин.

Лиза медленно спустилась к пруду. Почему она не могла влюбиться в простого смертного? Она уже сейчас прекрасно понимала, как будет себя чувствовать, когда ей исполнится сорок, а Цирцену по-прежнему будет тридцать. И с ужасом подумала, что потом ей исполнится пятьдесят, шестьдесят и ее будут принимать за его мать, а в этом времени, где девчонки рожают в четырнадцать, она легко и за бабушку сойдет.

Ее тело постареет и сморщится, а он по-прежнему будет молодым. И его цветущая внешность будет постоянно напоминать ей, что она умирает, а он нет. «Ну и плевать, живи сегодняшним днем и не загадывай наперед», – нашептывала часть ее души, но Лиза слишком хорошо себя знала. Она не сможет. Не сможет каждый день вглядываться в зеркало в ожидании неизбежного.

А потом она все равно умрет, а Цирцен останется жить, и на смертном одре ей придется просить его, чтобы он долго не печалился и снова влюбился в кого-нибудь. Лиза с некоторым стыдом подумала, что вряд ли обладает столь благородной душой.

Чтобы кто-то вот также делил с ним незримую связь? Да ни за что! Лиза уже заранее ненавидела свою неизвестную преемницу.

А каково ему будет смотреть, как она умирает, и чувствовать все то, что будет чувствовать она?

Лиза не заметила, как оказалась у шиана, где, по словам Цирцена, бесчисленное количество юношей и девушек искололи себе пальцы в надежде, что королева эльфов выполнит их желание. Нужно обойти семь раз вокруг шиана и капнуть кровь на его вершину.

Отчаяние Лизы было так велико, что она сначала медленно, а потом все быстрее и решительнее зашагала вокруг шиана. Она еще не знала, какое желание загадает, но это можно придумать позже, да и вряд ли ей придется это делать. Семь раз она обошла вокруг шиана и только тогда вспомнила, что ей нечем уколоть палец. Ни секунды не колеблясь Лиза прокусила себе ладонь, и капли ее крови упали на изумрудную траву.

Лиза застыла, хотя сама не знала, чего, собственно, она ожидала. Кругом было неестественно тихо. Даже птицы молчали в сумраке ночи.

Ничего не произошло, но Лиза констатировала это почти с облегчением. Здесь, в Шотландии, сам воздух, казалось, был пронизан магией, наверное, поэтому она почти сразу поверила, что Цирцен бессмертен. Да и как было не поверить в это после своего путешествия во времени?

Нет, бедная Лиза, блистательная королева эльфов не придет тебя спасать... Что ж, может, это и к лучшему. Теперь Лиза знала, что останется с Цирценом и, возможно, смирится с тем, что будет постепенно стареть у него на глазах.

Она вновь почувствовала беспокойство Цирцена и на тот раз ответила волной любви и заверениями, что не покинет его.

– Так что ты хотела, смертная? – раздался у нее за спиной хрустально-ледяной голос, холодный, как все снега мира.

Глава 25

–Ты так смотришь на луну. Может, ты хочешь слетать туда? Или потрогать звезды? Если, конечно, у тебя нет более... земного желания.

Лиза замерла. Такой голос не мог принадлежать никому из смертных. Его нечеловеческая бесстрастность наверняка пробуждала страх в душе каждого, кто его слышал.

Лиза медленно повернулась и едва не задохнулась от охватившего ее чувства восторга перед ослепительно прекрасным обликом этого создания.

– Господи, – прошептала она. – Какое совершенство! Видение царственно кивнуло.

– Да. Мы совершенства. Но не боги, хотя многие называют нас детьми богини Дану.

Лиза облизнула пересохшие губы, не отрывая взгляд от изумительного создания. У королевы эльфов были серебристые волосы, и ночной воздух мерцал и переливался вокруг нее в лунном свете. Глаза необычного разреза были неописуемого цвета, словно поблескивающий на солнце хвост русалки. Высокие точеные скулы, пухлые губки с чуть приподнятыми, словно в полуулыбке, уголками. Золотистая кожа и совершенно прозрачное платье, не скрывающее ничего, заставили Лизу почувствовать себя двенадцатилетней девчонкой.

Совершенство.

– Так что же ты хотела? – в бесстрастных глазах королевы мелькнула искра любопытства. – Ты приоткрыла эти врата своей кровью, так давай, загадывай желание, пока я не устала от тебя.

Лиза сглотнула. Вот он, ее шанс! Все, что нужно сделать, – это сказать, что она хочет домой к маме. Но могла ли она бросить Цирцена? Да и жива ли еще ее мама?

– Да, – кивнула королева эльфов.

– Что? – ахнула Лиза.

– Твоя мать жива. Если ты называешь это жизнью. Тело – это проклятие смертных. Она умирает.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю? – прошептала Лиза.

Королева засмеялась, и Лиза на секунду позабыла и о больной матери, и о своей любви к Цирцену, и о том, что она человек. Ей хотелось только одного – остаться рядом с королевой, прикасаться к ней, дышать воздухом, который выдыхает она, танцевать босиком при лунном свете. Смех королевы на секунду околдовал ее.

– Я одна из Туата-Де Данаан. Нам известно все. Так чего же ты хочешь? Отправиться домой умирать вместе с матерью? Это так важно для тебя? Ради этого ты оставишь лорда, который тебя любит?

– Мне надо подумать, – слабым голосом сказала Лиза.

– Но ты вызвала меня сейчас.

– Я не думала, что у меня получится, и не успела придумать желание.

– Если тебе надо подумать, то не следовало звать меня. – Королева эльфов нахмурилась, и тут же порыв ветра взметнул опавшие листья вокруг шиана.

– Мы и есть Шотландия, – объявила королева. – Когда-то эта земля рыдала, когда плакали мы, и расцветала, когда мы танцевали. А теперь все идет своим чередом...

– Это потому что вы отрешились от земных забот, – вырвалось у Лизы. – Это время сделало вас такими?

Королева подняла бровь, словно запрещая смертной говорить на недозволенные темы.

– Я имею в виду, – торопливо заговорила Лиза, – будет ли мама жива, когда я вернусь?

– Какое-то время.

Лиза закрыла глаза. Она ведь не верила, что королева появится, но вот она перед ней, и может вернуть ее к маме.

Так что же ей выбрать? Остаться в Шотландии и стареть на глазах у любимого и вечно молодого мужа или вернуться в свой век и смотреть, как умирает мать?

Не слишком богатый выбор.

– Может быть, вы можете перенести сюда мою маму? Или вылечить ее? – с надеждой спросила Лиза. – Или сможете сделать меня бессмертной?

– У тебя только два варианта. Остаться или уйти... Может, мне самой угадать, чего ты хочешь больше? Вы, смертные, считаете, что жизнь – это вечная борьба разума и сердца. Что же... чем бы дитя ни тешилось... Но чувство долга – не от сердца, а от разума... Ну, так что, мне заглянуть в твое сердце?

– Нет, нет. – Лиза даже положила руку на грудь, словно защищая свое сердце от непрошеного вторжения. – Я выберу сама.

– Мне надоело ждать. Ты хочешь вернуться к матери? – Королева эльфов нетерпеливо взмахнула точеной ручкой, и на поверхности пруда, словно на экране, появилось изображение.

Лиза вскрикнула. Ее мать лежала у себя в спальне с молитвенником в руках. Она сильно похудела и осунулась с тех пор, как Лиза видела ее последний раз, но она была жива!

Это был роковой удар. За все эти месяцы Лиза начала привыкать к мысли, что никогда не увидит маму, но теперь...

Если же она останется с Цирценом, то состарится у него на глазах, и он будет смотреть на нее так, как она смотрит сейчас на маму, и будет так же страдать. Сколько любимых и близких он потерял за пять сотен лет? Не будет ли лучше уйти сейчас, чтобы он потом не страдал десять, тридцать, пятьдесят лет?

Где-то в глубине души Лиза почувствовала, как вдалеке запаниковал Цирцен, уловивший ее состояние.

Лиза повернулась и бросила прощальный взгляд на замок, на красоту шотландских гор.

«Я люблю тебя, Цирцен, – мысленно крикнула она, – люблю всем сердцем, но годы убьют меня!»

– Н-ну? – спросила Королева. – Говори.

– Я... гм... – Губы Лизы стали непослушными. – Я хочу домой...

– А как насчет лорда? Не хочешь попрощаться?

– Он уехал, – слезы покатились у Лизы по щекам. – Отправился в Баннокберн.

– Баннокберн? – Королева выглядела почти встревоженной.

Она сказала несколько слов на незнакомом языке, и ночь превратилась в хаос. Шиан озарился светом, и из него начали вылетать эльфы на могучих конях и, вздымая пыль, кружиться вокруг Лизы и королевы.

– На Баннокберн! – кричали они.

Лиза понятия не имела, сколько это продолжалось. Земля дрожала от грохота копыт, и даже деревья неподалеку от шиана, казалось, в ужасе отпрянули от него. Лиза не могла выдержать этого зрелища и закрыла глаза.

Когда все стихло, она осторожно взглянула на шиан.

Высокий, могучего сложения мужчина стоял там, глядя на нее.

– Они забыли, что скоро битва, – сухо сказал он. – Войска Эдуарда более чем втрое превосходят шотландские, а у моего народа есть свой интерес в том, чтобы войско Брюса победило в этом сражении. Цирцен и его люди прибудут как раз вовремя. Мой народ любит наблюдать за триумфами и поражениями смертных.

– Кто вы? – ахнула Лиза, надеясь, что мужчина не рассмеется, потому что он притягивал ее, как магнит, и если он смеется так же, как королева, то устоять будет практически невозможно.

– Отправляй ее, – последовал приказ невидимой королевы, – а потом можешь быть свободен.

—А как насчет моих возможностей путешествовать во времени и сплетать миры? – поинтересовался Адам.

– Я сама решу, когда вернуть их тебе.

Адам раздраженно махнул рукой и посмотрел на Лизу.

– Похоже, твое желание исполнится, – сказал он и горько усмехнулся. – И они называют меня шутом!

«Почему он смотрит на меня с таким разочарованием? – недоумевала Лиза. – Так, словно ему небезразлична моя судьба? Словно я совершаю ужасную ошибку». И тут она вспомнила имя.

– Подождите! Вы Адам Блэк?! – крикнула Лиза, но было слишком поздно.

Она снова падала...

В бездну...

Неподалеку от Фер Бог Цирцен со стоном схватился за грудь, пошатнулся в седле и с ужасом поднял взгляд к небесам. Галан и Дункан тут же оказались рядом с ним.

– Что случилось? Что с тобой, Син? Не молчи! – тревожно спрашивал Дункан. Он еще никогда не видел такого страдания на лице лорда Броуди.

– Она ушла, – прошептал Цирцен. – Я больше не чувствую ее.

– Как это «ушла»? Ты хочешь сказать, что она каким-то образом смогла вернуться в свое время?

– Или Адам нашел ее, – простонал Цирцек.

– Так почемуже ты не дал ей хлебнуть из фляги?! – взревел Дункан. – Тогда ничего бы не случилось!

Цирцен чуть не набросился на него.

– Ты же был против, когда мы говорили об этом!

– Это было до нападения Армана...

– У меня не было времени, – прорычал Цирцен.

– Ты должен вернуться.

– Она ушла, – Цирцен стиснул зубы. – Если она вернулась в свой век, то поздно искать ее. А если Адам нашел ее, то я тем более уже ничего не смогу сделать. Разве вы не понимаете? Что бы ни случилось, уже слишком поздно!

Он поднял руку и приподнялся в седле.

– Вперед! – скомандовал он войскам.

И Цирцен твердо знал, что у каждого англичанина, который падет под его боевым топором, будет лицо Адама Блэка.

Битва при Баннокберне длилась всего два дня, но это были дни, слава о которых прокатилась по всей Шотландии.

Войска Эдуарда Плантагенета превосходили численность шотландцев в пять раз и были полностью уверены в своей победе. Эдуард был в прекрасном настроении и рассчитывал за пару часов разбить орду диких шотландцев.

Англичане лихо бросились в атаку и напоролись на ямы, западни и ловушки с острыми железными шипами, приготовленные и искусно замаскированные шотландцами.

Потеряв немало народа, англичане отошли назад, чтобы перегруппироваться. Они были несколько обескуражены тем, что не могут даже приблизиться к противнику. Обходить с флангов значило пробираться через болота и стать легкой добычей для поджидающих их шотландцев.

Эдуард скрипел зубами, досадуя на то, что Брюс так здорово выбрал позицию и что англичане недооценили возможности противника. К концу дня шотландцы дважды отбрасывали назад тяжелую кавалерию Эдуарда, и она понесла ощутимые потери.

На ночь, после первого дня битвы, армия Брюса стала лагерем на опушке леса. Все были в отличном настроении после первых успехов.

Вторую ошибку англичане совершили, устроившись на ночь между болотами и рекой. Эта тактическая ошибка еще аукнется им следующим утром.

А когда в ту же ночь сэр Александр Сетон, шотландский рыцарь на службе у Эдуарда, ушел к Брюсу да еще увел за собой почти всех шотландцев, англичане приуныли.

Утром англичане вдруг обнаружили, что, зажатые между болотами и рекой, они лишились возможности маневрировать и воспользоваться своей грозной кавалерией. Шотландцы вынудили их сражаться в пешем строю. К такой тактике Эдуард был совершенно не готов. Зато шотландцы, привыкшие сражаться па болотах и не обремененные тяжелыми доспехами, чувствовали себя как рыбы в воде.

И как раз в этот момент появился лорд Броуди со своими тамплиерами, которые в день битвы сняли с себя пледы и мчались теперь в белоснежных плащах с алыми крестами своего ордена.

Они ворвались на поле боя, где в грязи лежали сотни мертвых и раненых людей, и прокатились по нему белой волной. Многие из англичан застыли в ужасе только при виде алых крестов тамплиеров. Воинская репутация рыцарей этого ордена была так высока, что немногие отваживались сражаться с ними. Мало кому удавалось остаться в живых после встречи с тамплиерами на поле брани. Те из англичан, которые заметили, что тамплиеры наступают на них под знаменами знаменитого лорда Броуди, сразу повернули лошадей и обратились в бегство. В этот день Цирцен был настоящим ангелом смерти. С мрачным упоением он рубил англичан направо и налево, пытаясь найти забвение в битве и дать выход своей ярости. Те, кто видел его в тот день, говорили, что он ничем не отличался от берсеркерия. Стать на его пути означало верную гибель.

И когда, наконец, англичане увидели, что король Эдуард удаляется с поля битвы, признавая свое поражение, они устремились вслед за ним, оставив шотландцев торжествовать победу.

Оглушительный победный клич прокатился над грязным, залитым кровью полем битвы.

Среди общего ликования лишь Цирцен сожалел, что все закончилось так быстро и он снова остался один на один со своей болью. Месяц военных действий устроил бы его куда больше. И пока вся Шотландия праздновала победу, он оседлал коня и помчался обратно в замок Броуди.

Цирцен почувствовал присутствие Адама, едва въехал на территорию замка.

По дороге домой Цирцен допускал мысль о том, что случилось какое-то бедствие, которое отняло у него любимую, но присутствие эльфа означало только одно – Адам нашел Лизу и узнал, что это она принесла флягу.

«Либо это сделаешь ты, либо я», – сказал ему когда-то черный эльф. Кровь стучала у Цирцена в висках, и он хотел только одного – убить бессмертного. Он слишком поздно понял, что нельзя было оставлять Лизу одну, даже если она, как ему казалось, находилась в безопасности. Хоть Адам и поклялся не появляться в замке Броуди без приглашения, но он мог нарушить данное слово так же, как нарушил свою клятву Цирцен.

Может, они с Адамом действительно похожи, с горечью думал Цирцен. Всю дорогу он клял себя за то, что не остался с Лизой, тогда бы с ней ничего не случилось. Или надо было тайком добавлять ей в вино зелье из фляги... Что теперь выигранная битва по сравнению с тем, что он потерял? Он ведь мог остаться в замке и отправить в бой тамплиеров, они и без него одержали бы победу.

Цирцен вошел в Грэйтхолл. Он был полон решимости сделать так, чтобы черный эльф больше никогда не играл судьбами смертных.

Теперь лорд Броуди понимал, почему в будущем видел себя безумцем. Когда он покончит с Адамом, все безграничное горе обрушится на него, и он наверняка сойдет с ума.

И когда Адам повернулся, чтобы поздороваться, Цирцен поднял руку, останавливая его.

– Молчи. Ни слова! – воскликнул лорд Броуди и стремительно зашагал по лестнице в свои покои.

Адам был так уверен в себе, что не предвидел такой реакции Цирцена. А лорд Броуди тем временем достал из тайника Меч Света и вернулся в Грэйтхолл.

– Что ты задумал, Цирцен? – обеспокоенно спросил эльф, поглядывая на сверкающий меч.

– Помнишь клятву, которую я дал тебе пятьсот лет назад? – голос лорда не предвещал ничего хорошего.

– Конечно, помню, – раздраженно ответил Адам. – И опусти эту штуку.

– Я поклялся, – продолжал Цирцен, словно не слыша его, – что буду сохранять реликвии и не позволю смертным воспользоваться ими ради своих целей. И сам никогда не буду использовать их ни в личных целях, ни ради блага Шотландии. И самое главное – я поклялся никогда не использовать их, чтобы уничтожить бессмертного из рода Туата-Де Данаан. Но я больше не верю в клятвы и обеты, Адам. А человек, у которого не осталось ничего святого, может с помощью этих реликвий уничтожить всю вашу расу. Одного за другим.

– А потом что? – поинтересовался Адам. – Останешься один? Кроме того, ты не знаешь, как найти остальных бессмертных.

– Найду. А когда я убью последнего эльфа, я сам брошусь на ваш чертов меч.

– Не выйдет. Бессмертный не может покончить с собой, далее с помощью реликвий.

– Откуда ты знаешь? Кто-то уже пробовал это сделать?

– Да жива она! – крикнул Адам. – Хватит уже, успокойся!

Цирцен замер.

– Но я не чувствую ее. Для меня она мертва.

– Жива, говорят тебе. Клянусь самим собой, если ты считаешь, что для меня больше нет ничего святого. Она обошла вокруг шиана и загадала желание, а королева решила развлечься и выполнила его.

– Где Лиза? – глухим голосом спросил Цирцен. Его облегчение было так велико, что по телу пробежала дрожь. – И что она пожелала?

– Отправиться домой, – уже более мягко ответил Адам. – Но на самом деле ей не хотелось делать этого. Я присутствовал при их разговоре, поэтому знаю, что говорю. Королева не отпускает меня от себя ни на шаг с тех пор, как отобрала мое могущество.

– Как? – Цирцен был настолько поражен таким суровым наказанием, что позабыл свой гнев. – За что?

Адам опустил взгляд.

– За то, что вмешивался в твою жизнь.

– Ага, значит и в вашем мире есть немного справедливости, – мрачно заметил Цирцен. – Итак, Лиза вернулась в двадцать первый век?

Он продержится семьсот лет, только чтобы снова быть с ней.

– Нет.

– Что значит «нет»? Ты же сказал, что она пожелала вернуться назад.

– Ну да... почти. Ее чувства были в таком смятении... Королева приказала мне: «Отошли ее», но я чувствовал, что Лиза не может четко пожелать, чего именно она хочет – остаться или вернуться, поэтому я отослал ее в э-э... другой мир, чтобы она в безопасности дожидалась твоего возвращения.

– Где она? – выдохнул Цирцен.

Адам бросил на него насмешливый взгляд.

– Если бы я отослал ее обратно, тебе пришлось бы ждать семьсот лет. И я бы не получил того, чего всегда хотел.

– Где она?! – взревел Цирцен, поднимая меч. Адам ухмыльнулся.

Лиза, не веря своим глазам, потрогала ногой песок тропического острова, на котором очутилась.

– О-бал-деть, – пробормотала она.

Наверное, Бог на небесах просто корчится от смеха, забрасывая ее в самые невероятные места. И тем не менее она с удовольствием вдыхала солоновато-свежий морской воздух. Море было так безмятежно красиво, что Лизе показалось, будто время остановилось.

Вода удивительного цвета, белый песок – все было неестественно совершенным. И даже воздух имел запах... Чего? Где она слышала этот запах?

Ответ не заставил себя ждать. Это был запах Цирцена. Но это же невозможно! Как остров мог пахнуть Цирценом?

Только от одной мысли о возлюбленном у Лизы заболело в груди. Раньше у нее была мама, но не было настоящей жизни. Потом появился Цирцен, но Лиза вынуждена была расстаться с мамой. А теперь она лишилась их обоих.

– Господи, за что мне это? – громко спросила она, обращаясь к синему безоблачному небу.

– Можно подумать, что на небесах кому-то есть до этого дело, – сухо заметил чей-то голос. – Почему они всегда смотрят вверх, хотя и не ждут ответа? Уж лучше обратились бы к нам.

Лиза обернулась. Двое потрясающе красивых мужчин в простых белых туниках стояли неподалеку от нее. Один был блондин, другой брюнет, и оба с легким презрением разглядывали ее.

Белокурый Адонис повернул голову к собеседнику.

– Представляешь, мне показалось, что оно слышит нас. И даже смотрит в нашу сторону.

– Чепуха. Оно не может ни видеть, ни слышать нас, если только мы сами этого не пожелаем.

– Не хотелось бы вас огорчать, – ядовито заметила Лиза, – но я вас вижу, и я смертная. А вы относитесь к числу этих вредных эльфов?

Черт с ними, пусть думают, что хотят. Что они сделают ей, после всего, что уже случилось?

– Вредных эльфов? – ошеломленно переспросил Адонис. – Ты слышал? Оно назвало нас вредными эльфами. Значит, оно нас видит. Может, оно – одно из тех одаренных смертных, которых король и королева похищают, как только они появляются на свет?

Брюнет озадаченно нахмурился.

– И где же оно бродило все это время? По-моему, оно совсем взрослое.

– Я не «оно», и меня никто не похищал, – огрызнулась Лиза. – И сделайте одолжение – не надо разговаривать друг с другом, словно меня не существует.

– Тогда как ты попало сюда?

– Куда «сюда»? – в свою очередь спросила Лиза.

– На остров Морар. Именно здесь Туата-Де Данаан восстанавливали силы после заключения договора.

– Отведите меня к королеве, – потребовала Лиза.

Мужчины переглянулись и вдруг исчезли.

Лиза побрела дальше по пляжу, но теперь она была готова встретить кого угодно. Если бы из океана вынырнула пиранья величиной с кита, Лиза ничуть бы не удивилась.

– Морар. – Цирцен задумчиво потер челюсть. – Но почему ты отправил ее на остров своего народа?

– Там она вне времени, и я мог спокойно ждать твоего возвращения. Да и тебе нужно определиться.

– В каком смысле «определиться»? – холодно спросил Цирцен.

– В том смысле, что ты собираешься делать с ней?

– Это я уже решил. Я хочу жениться на ней и сделать ее бессмертной. Но я не понимаю тебя, Адам. Ты ведь хотел ее смерти. Ты же заставил меня дать клятву...

– Никогда не надо буквально понимать мои слова и действия, Цирцен. Ничего подобного я не желал. Мне было нужно, чтобы ты переосмыслил свои смехотворные правила и принципы. И я поставил тебя в такое положение, что тебе волей-неволей пришлось это сделать. Если бы ты и вправду убил ее, я был бы горько разочарован. Ты никогда не понимал, чего я действительно хочу.

Цирцен только покачал головой. Все его терзания по поводу нарушенной клятвы оказались смешными и глупыми, потому что Адам никогда и не хотел, чтобы он сдержал свое слово.

– Я и сейчас не понимаю. Может, объяснишь? Адам обошел вокруг него.

– Может, все-таки положишь меч? Мы отдали его тебе, Цирцен, чтобы не использовать это оружие друг против друга. Мы поверили тебе.

– Сами же втравили меня во все это, – сердито проговорил Цирцен.

Меч он опустил, но из руки не выпустил. Адам облегченно вздохнул.

– Как я понимаю, у тебя есть несколько вариантов. Первый – остаться с Лизой на острове, в моем мире. Второй – забрать ее сюда. И третий – исправить ее будущее и отправить домой. Решай. Времени у тебя полно, а она, наоборот – вне времени.

– Зачем ты дразнишь меня, Адам? Ты же прекрасно знаешь, что это не в моих силах. Или ты сам готов сделать это?

Адам поморщился, словно от зубной боли.

– Не могу. Королева, образно говоря, подрезала мне крылья.

– Тогда как мне попасть на Морар? Ведь туда не доберешься с помощью средств передвижения, доступных смертным. Ты упрятал мою женщину на эльфийский остров, куда я не могу добраться.

– Нет, можешь! – вызывающе сверкнул глазами Адам.

– Если бы я мог, я отправил бы ее домой, как только узнал, как ей плохо и больно.

– Вот! Думаешь, я не знаю, как ты жалел, что когда-то отказался у меня учиться? Но, несмотря на свой отказ, ты ведь не потерял магическую силу, и она кипит в тебе, рвется на свободу. Я быстро обучу тебя, не сомневайся.

Цирцен пристально посмотрел на Адама, но ничего не ответил.

– Послушай, упрямая башка, я уже пятьсот лет хочу научить тебя путешествовать во времени и переплетать миры. Ты сможешь изменить будущее Лизы и сделать так, что ее родители не погибнут. Вы с ней сможете жить в ее времени или в твоем, или и там, и там. Ты все сможешь, Цирцен, сколько раз мне повторить тебе это?

– А что за цену мне придется заплатить, Адам? За то, чтобы вернуть свою женщину?

– Ты знаешь. Я всегда хотел, чтобы ты позволил мне научить тебя магии, чтобы ты побывал со мной там, где твое место. Я просто хочу показать тебе свой мир, и ты увидишь, что он вовсе не такой плохой и зловещий, каким ты его представляешь.

Цирцен устало потер глаза. Пятьсот лет назад он поклялся избегать этого любой ценой. Столетиями Адам пытался завлечь его в свой мир, и каждый раз терпел поражение. А теперь блестяще подстроенная ловушка сработала и сделала это неизбежным. Воин девятого века, живущий в Цирцене, пожал плечами и отступил, признавая поражение. Но были ли Адам и его раса злом? Или Цирцен просто не мог забыть, как поступил с ним Адам, подарив ему непрошеное бессмертие?

Впрочем, выбор был прост – быть с Лизой или оставаться в одиночестве. Собственно, для Цирцена выбора не было, и Адам это знал, что ужасно злило гордого лорда Броуди, который теперь должен был поступить так, как с самого начала задумал Адам. А Цирцен терпеть не мог плясать под чужую дудку.

Но потом он подумал о Лизе, и гнев его улетучился. Как бы Адам ни жонглировал судьбами и событиями, он, Цирцен Броуди, влюбился в Лизу по собственной воле, подчиняясь зову сердца. И сделал бы это, в каком бы времени ни встретил ее.