Контракт мы никакой не подписывали, так что расстанемся, надеюсь, добрыми друзьями. - Если ты желаешь оформить договор, так прямо и скажи, - мягко попенял я, усаживаясь с ней рядом и тоже закуривая. - Сколько долларов в неделю тебя устроит? - Дело совсем даже не в деньгах! - удивила нас Мари, чуть ли не умоляюще глядя на меня. - Пойми, Женя, я ведь женщина, в конце-то концов! - За что и ценю, - усмехнулся я, ободряюще понянчив ее детскую ладошку в своей. - Что случилось, милая? Рассказывай! - Замуж я выхожу! Отпустите меня, мальчики, век благодарить буду! Цыпа, каменным гостем застывший на стреме у закрытой двери, хмыкнул и подал голос: - И кто же счастливец? Из наших? - Нет, он совсем не бандит! - Мари, спохватившись, досадливо прикусила нижнюю губу. - Простите, я хотела сказать... - Ладно. Проехали! - благородно пришел я ей на помощь. - Так кто жених? - Ну, он пока не жених, - смешно засмущалась стриптизерка. - Но на днях сделает предложение, будьте уверены! Мы с Валериком еще в балетной школе дружили, всюду всегда вместе были. Я спать не ложилась, пока не увижу, как он мигает фонариком из своего окна. Он напротив живет, только этажом ниже. Я ему в ответ тоже сигнализировала. Валера мне специально для этого фонарик подарил. Я его все еще храню как реликвию. Показать? - Не стоит. Верю на слово. Идиллия юношеской любви, да и только! Дальше давай! - Ну, а после окончания школы уехала продолжать учебу, а Валерик здесь остался. У его папаши магазинчик обувной, помощь требовалась. Продавца со стороны брать - страшно накладно. Рентабельность сильно падает. - Ясно. Ну и? - Я думала, что эта детская влюбленность давно прошла, но два дня назад встретила случайно Валерика и поняла, что ошибалась. Он возмужал, стал настоящим деловым мужчиной. Пополнел, правда, немного. Даже и не подумаешь, что каких-то три года назад бегал по сцене на пуантах! - И он, естественно, мигом воспылал к тебе ответной романтичной страстью? - усмехнулся я. - Насчет страсти пока не уверена, но влечение ко мне у него огромное. Точно! - Вот в этом ни капли не сомневаюсь! - я пробежал взглядом по аппетитной фигурке Мари и поспешил закурить новую родопину, чтобы отогнать нахлынувшие совсем некстати интимные воспоминания. Если уж честно - хотелось заголить попку глупенькой девчонки и, хорошенько отшлепав, показать в натуре, что такое есть настоящая мужская страсть. Возможно, я так бы и сделал, если б не присутствие Цыпы. - А хочешь, я половину твоих подарков верну? - вдруг предложила Мари, предельно меня изумив. - В качестве возмещения твоих возможных убытков?.. Я чуть было не поинтересовался: а что ж только половину? Но врожденная дипломатическая тактичность подавила во мне сарказм, и сказал я другое: - Валера тебе дороже драгоценностей? Тогда, безусловно, дело серьезное... Чем он тебя обаял, не пойму? - Валера ко мне по-настоящему относится, а не как к игрушке постельной. Мне уже давно замуж пора, да и ребеночка хочется. Если не возражаешь, Женей назову. И девочке, и мальчику одинаково подходит. Нет, не суждено мне понять женскую логику. Да и никому это не под силу! - Ладушки! - я старательно раздавил окурок в хрустальной пепельнице-ладье. - Оставайся, коли в кайф. Не возражаю. А отступной брать мне западло. Неинтеллигентно то бишь. Все же очень надеюсь, что скоро тебе прискучит пресный Валера, и ты вернешься в клуб. Счастливо! С плюгавым мужичонкой прощаться я счел излишним. - Домой? - спросил Цыпа, когда вырулил "волжанку" со двора на улицу. - Ты меня удивляешь, брат! Неужели думаешь, что я так запросто от Мари откажусь? - Но ты же сам ей сказал... - начал непонятливый Цыпа, наглядно демонстрируя свое обычное плоское мышление. - Пустяки. Я ведь хозяин слову: хочу - даю, хочу - беру обратно! Заворачивай за угол. Надо обувного коммерсанта Валерика навестить. Чисто визуально проведя траекторию от окон Мари, я легко вычислил, что нужный нам тип проживает в одиннадцатой квартире на третьем этаже. Окна молодого обувщика еще бодро светились. Дверь открыл, судя по возрасту, сам жених. Либо бизнесмен проживал в гордом одиночестве, либо его папаша уже погасил свет в спальне. По крайней мере, в гостиной никого не наблюдалось. - Так, значит, вы дальние родственники Марины? - с плохо скрываемым сомнением переспросил Валера, любезно указывая нам с Цыпой на широкую кушетку у окна. - И о чем вам приспичило поговорить, на ночь глядя? - О многом. О смысле жизни и смерти, к примеру, - я сел на предложенное место, а телохранитель по своей привычке тормознулся у двери, прислонившись к косяку, как к старинному верному другу. - Не совсем понял. О чем вы? - молодой фраер широко распахнул свои серые глаза, словно стараясь взглядом охватить смысл моих слов, раз ушей ему оказалось недостаточно. - Да все о том же, - невинно улыбнулся я. - Кажется, Валера, вы решились покончить с холостяцкой жизнью? - Ну, так прямо ставить вопрос еще преждевременно, - сказал обувщик, порадовав меня явным здравомыслием. - Мы пока присматриваемся друг к другу. Марина - девушка замечательная, но прежде чем делать такой серьезный в жизни шаг, необходимо все хорошенько взвесить. А, собственно, вы-то здесь при чем? - Как ты любишь задавать всякий вопросы! - посетовал я. - Прям как господин Якубович из "Поля чудес"! Может, ты его родственник? - Нет, я не родственник! - поджал губы Валера. - Да и вы, уверен, никакие не родственники... Марина о вас ничего не говорила! - Разве легкомысленная женская память заслуживает доверия? удивился я. - Она, небось, и про срыв своих выступлений в шоу не обмолвилась? Верно? - В каком шоу! Марина же в театре оперы и балета работает! - Вот я про театр как раз и говорю, - неуклюже поправился я. Зачем ломаешь девочке карьеру? И заодно приносишь убытки нашей фирме? Театру то бишь. Оперы и балета. - Во-первых, окончательно ничего еще не решено, - трезво заметил кандидат в молодожены. - А, во-вторых, поженившись, мы можем переехать в Екатеринбург. Отец давно собирается там филиал магазина открыть. Его идея мне совсем не пришлась по вкусу. - Нет, земляк! Дело ведь не только в карьере. Марина - подруга директора театра. Давненько уже. И ему эта женитьба сильно против шерстки будет! - А это уж его личные проблемы! - показал характер Валерик. Впрочем, возможно, его просто задело за живое неожиданное известие о любовнике-конкуренте. - Боюсь, если женишься, серьезные личные проблемы возникнут у тебя. Директор - мужик крутой и весьма несдержанный в поступках, когда покушаются на его собственность, - сочувственно сказал я. - Ты, как мне кажется, далеко не глуп и в меру сообразителен... Жарко что-то. Не возражаешь, если я куртку сниму? Цыпа мигом просек мою нехитрую мысль и тоже скинул куртку, повесив ее себе на руку. Валера, смешно моргая, воззрился на нашу мощную подмышечную артиллерию, как кролик, увидавший семейство удавов. - Кажется, ты полностью уяснил фатальность ситуации? - с удовлетворением отметил я, снова надевая куртку. - Так что решай сам и добровольно. Стоит ли милую малышку делать вдовой сразу после свадьбы? Неинтеллигентно как-то... Подойдя к двери, я обернулся: - И еще! Не советую, земляк, про нас Мариночке говорить. Она может подумать, что ты просто-напросто испугался... Спокойно, по-доброму расстаньтесь. Удачи в обувных махинациях! Весь обратный путь до Екатеринбурга я мирно подремывал на заднем сиденье "волжанки". От сегодняшней сплошной говорильни устал больше, чем после вчерашней оргии у Вики. 4
      Проснулся с чувством какого-то дискомфорта. И сразу понял, в чем дело. Из прихожей доносился богатырский храп телохранителей. Вот любопытный момент: чем ближе человек к животному, тем естественней в своих проявлениях. Нахальные звуки из прихожей наглядное тому подтверждение. И одновременно опровержение народной пословицы, гласящей: "Нечистая совесть спать не дает". Цыпины костоломы все поголовно мечены кровью, но бессонницей почему-то не страдают. По пути в ванную заглянул на балкон. Надувной матрац был пуст. Неугомонный Цыпа уже успел куда-то слинять. После контрастного душа тело мое окончательно скинуло с себя сонную вялость и было готово снова верой и правдой служить своему хозяину. Решив поощрить любимый организм, я разбил в сковородку на пару яиц больше, чем обычно. А на бутерброд с маслом положил не сыр, а щедрый, толстый слой красной зернистой икры. Я в общем-то не любитель деликатесов, отношусь к ним равнодушно. Икру же держу в холодильнике - и изрядный запасец исключительно только для проглота Цыпы. Он ее прямо обожает голодное детство, наверно, сказывается. Так как храп вдруг прекратился, я понял, что вернулся Цыпленок и сразу навел благопристойный порядок в рядах своих подопечных. Надеюсь, он не переборщил в усердии и не нанес заметного ущерба здоровью беспечных охранников. - Евген, я твоими ключами воспользовался, чтоб не шуметь, сказал соратник, жизнерадостно ухмыляясь. - Возвращаю в целости и сохранности. - Ты где шлялся в такую рань? - Михалыч, уже час дня! А отлучался чисто по своей служебной надобности. Не нравится мне твоя новая пассия - организовал за нею наблюдение... Да и в ее подноготной не худо бы покопаться...
      - У тебя какая-то болезненная страсть - видеть вокруг сплошную измену и интриги, - посетовал я. - Чем тебе малышка не угодила? Не тем ли, что предпочла меня? Это лишь указывает на ее тонкий аристократический вкус. - Думай как хочешь, - нахохлился обидчивый телохранитель. - Но я отвечаю за твою безопасность, и уж позволь делать мне то, что я считаю необходимым. - Да ради Бога! - не стал я зря нервировать верного соратника и переменил тему. - А что это у тебя за подозрительный пакет? На бомбу чем-то смахивает. Из кинофильма "Крестный отец". Самодовольная улыбка Цыпы была такой, словно он старался представить на всеобщее обозрение все свои тридцать два зуба. - Ты что, рекламным агентом зубной пасты заделался? - невинно поинтересовался я. - Или роль аллигатора репетируешь? Но не так-то легко сбить Цыпленка с панталыку. Он и ухом не повел, давно привыкнув к моим всегдашним "приколам" по любому поводу. - Это я для тебя купил! - сообщил соратник, вытаскивая из пластикового пакета высокую картонную коробку, похожую на коробку для торта. - Ты же большой любитель растительности всяческой. Глянь, чудо какое! Японское изобретение. Бонсаи эта штуковина зовется. В коробке оказалось не банальное произведение кулинарного искусства, а миниатюрное деревце в овальном керамическом горшке коричневого цвета. - Ну и ну! Моя квартира пока еще не кладбище, чтобы сюда всякую искусственную дребедень таскать! - А вот и промахнулся! - радостно рассмеялся, как мальчишка, Цыпа. - Глянь внимательно: живая вишня! Сакура по-ихнему. Вскоре настоящие красные ягодки проклюнутся! Размером с рисовое зернышко. Гадом буду - не заливаю! Недоверчиво проведя визуальную ревизию, я убедился, что он меня на разыгрывает. Любопытно, ягоды у этой сакуры сладкие? Или это лишь понты японские, а вкуса никакого? - Вот и подробная инструкция по уходу, - Цыпа выложил на столик страничку с отпечатанным текстом. - Поливать надо кипяченой водой три раза в неделю. Но не из лейки. Следует опускать бонсаи прямо с горшком в воду на две-три минуты. Тут все подробно прописано. - Ладушки! - Я аккуратно сложил листочек и спрятал в бумажник, как некий важный документ или вексель. - Сколько я тебе должен? - Обижаешь, Монах! Когда мне запонки "рыжие" подогнал, разве я за них платил? - Хорошо! Благодарю. Я же только для проформы поинтересовался. Какие у нас на сегодня мероприятия намечаются? Нигде не горит? - Да нет. Ничего срочного. Ежели, понятно, не считать, что необходимо выцепить вчерашнего снайпера и тех, кто его подослал. Ты еще не просек, какое такое "чужое" они нагло требуют? - Пока ни одной дельной мысли, - со вздохом признался я. - Если по большому счету, все, что вокруг, принадлежит мне лишь фактически. А теретически... - Это слишком сложно! - отмахнулся соратник от моих глубокомысленных изысканий. - Тут все наверняка проще пареной репы. Нужно лишь повнимательней приглядеться и пораскинуть мозгами. - Большое видится на расстоянии, - выдал я последний философский заряд и попытался пораскинуть мозгами в нужном направлении. По ходу, без пол-литры не разобраться. Цыпа осуждающе покачал белобрысой головой, но без базара принес из холодильника вазочку с мандаринами и налил мне полную рюмку коньяка. - Чуток можно, - сказал он, как заботливый врач больному. - Ты уж постарайся напрячься, Михалыч! Дело-то нешуточное! Вот за что люблю Цыпу, так за эту непроходимую наивность. Он, похоже, всерьез убежден, что стоит мне только хорошенько подумать, как я тут же назову имя неизвестного врага. Как Шерлок Холмс, посижу в кресле, подымлю в потолок - и выдам решение проблемы. Легендарный криминалист, правда, еще и кокаином баловался для концентрации мыслительного процесса. Пожалуй, и мне надо будет испробовать этот допинг как-нибудь при случае. Чисто для научного эксперимента. Под терпеливо выжидающим взглядом Цыпы я выпил без малейшего удовольствия. Преклонение перед моими интеллектуальными способностями я, конечно, очень ценю. Но соратник явно переборщил: считает меня за экстрасенса и оракула в одном лице! Я ведь не Кассандра! Да и невозможно этак махом вычислить врага. За свою бурную жизнь приобрел я их в крутом избытке - сотни, если не тысячи! Тут уж ничего не поделаешь - работа такая. - Знаешь что, братишка? - сказал я, нарочито бодро поднимаясь из кресла. - Волка ноги кормят! Поехали навестим бывшего оперуполномоченного. У него ведь и правда есть веские причины на меня ядом дышать. На этот раз гримироваться я не стал. Во-первых, при свете дня эта маскировка никого не обманет, а во-вторых, от судьбы все одно не спрячешься, как утверждают мои единомышленники-фаталисты. Кожевников обретался недалече - за пять минут доехали до места его прописки. Оставив Цыпу в "мерсе" просвещаться свежими газетами и подав мальчикам в машине сопровождения знак, чтоб спокойно ждали, я поднялся на нужный этаж. Прежде чем надавить кнопку электрозвонка, на всякий случай толкнул дверь. И не напрасно. Она оказалась незапертой. Давно уж замечал: многие работники органов беспечны до нахальства. Считают, наверно, что все воры и злодеи должны обходить их дальней стороной. Самомнение выше крыши. Горбатого только могила исправит. Младший лейтенант, одетый в несвежую футболку и спортивное трико с лампасами, сидел в гордом одиночестве на кухне. На столе перед ним стояла початая бутылка вермута и миска с желто-серой квашеной капустой. Он был, очевидно, с большого бодуна: опухшее бордовое лицо с заплывшими глазами и многодневная щетина на щеках недвусмысленно свидетельствовали о продолжительном беспробудном запое. Между прочим, история, обычная до банальности. Такие вот упертые мужики, самодовольно уверенные и с виду волевые, чаще и скорее ломаются при неожиданных ударах судьбы, чем какой-нибудь рядовой, серый трудяга, не считающий себя этаким пупом земли. Должно быть, туго-бессмысленно уставившийся сейчас на меня индивид принадлежал именно к той категории людишек, которые, лишившись привычной должности и связанных с нею благ-привилегий, сразу суют голову в спасительный алкоголь, как та глупая птица в песок. - Монах!? Ты!? - наконец-то узнал меня бывший опер, непроизвольно стискивая кулаки. Аж пальцы побелели. Мент попытался оторвать себя от табурета, но пьяных силенок не хватило, и он тяжело шлепнулся обратно, чуть не сбив локтем граненый стакан со стола. - Как видишь, - я сочувственно кивнул. - Вот шел мимо, дай, думаю, проведаю хорошего человека. Совершаешь массированную бомбежку собственной печени? И как? Не отвалилась она еще от этого ядовитого пойла? Гляди - цирроз заработаешь! - Ты, похоже, пожалеть меня заявился? - уже заметно отрезвев, язвительно засмеялся-закашлялся младший лейтенант. - Или покуражиться да полюбоваться на дело рук своих? - А в чем претензии? - невинно спросил я. - До суда-то дело не дошло. Замяли. - Это до уголовного. А суд офицерской чести? Выперли из органов, как якобы порочащего милицейский мундир. А ведь никакого вымогательства и в помине не было... Сам это отлично знаешь, гад!.. - Ну-ну, пониже тон. Ты не у себя в конторе! Что за вульгарные выражения! Мы же интеллигентные люди с тобой, в конце концов! - Особенно ты! - ехидно-злобно осклабился Кожевников. - Со своими тремя судимостями! Причем все по тяжким! - Почему мои ходки вспоминаешь? - вполне искренне удивился я. Они совсем не в тему! Возьмем Оскара Уайльда - аристократ, интеллигент, писатель, а множество лет провел в тюрьме. И что из того? Или О~Генри - тот вообще американский классик, а первый свой рассказ в тюряге накропал. Кстати, оба не за политику сидели! А может, ты даже писателей интеллигентами не считаешь? - Они не были убийцами! - привел мент последний, очень убедительный, как ему казалось, аргумент. - Ладно, - согласился я. - Вот тогда другой, пожалуйста, пример: классик мировой поэзии Франсуа Вийон. Nот за многочисленные грабежи и убийства вообще жизнь на виселице закончил. Так-то! - И дьявол с ними со всеми! - видно, не зная, чем ему крыть, заявил младший лейтенант. - С тобой, кстати, тоже! Кожевников взял непослушной рукой стакан с вином, но не стал плескать в меня, в чем я поначалу его заподозрил, а просто выпил и, не закусывая, уставился в мою переносицу тяжелым плотоядным взглядом. Но если он думает, что мною можно закусить, то сильно ошибается: ментам, тем более бывшим, я не по зубам! О чем наглядно свидетельствуют уже несколько благополучных лет на свободе. - А вот ты совсем не интеллигент! - пришел я к очевидному выводу. - Я помочь хочу, а ты жуешь меня глазами! В великодушно протянутую руку неблагодарно кладешь камень! - Только давай без этих идиотских библейских аналогий, Монах! после выпитого, казалось, бывший опер не только ожил, но и окончательно протрезвел. - Говори, зачем пришел, и убирайся! - Да просто проведать. Вдруг нуждаешься в чем-то? Денег-то на винишко хватает? - Отступной предложить захотел? - криво ухмыльнулся мент. - Те же самые восемь тысяч долларов? Которыми под меня подмутил? Давай! - Могу и отстегнуть для хорошего человека. Но, ясно, не баксы, а наши полновесные российские рубли. Скоро, в газетах пишут, они конвертируемыми станут. - Вот когда станут, тогда и приходи! - отрезал Кожевников, наполняя стакан пахучим розовым вермутом. - Я магнитофон вчера загнал. Рублей у самого навалом. - Ладушки! Разлагайся дальше, - почти искренне вздохнул я. Если понадобится работа, забегай в гостиницу или клуб. Помогу встать на ноги. Съездишь на курорт какой-нибудь, подлечишься. За счет фирмы, ясно. Могу вышибалой взять, коли пить бросишь. Тысяча долларов в месяц - в пять раз больше твоей прежней ментовской зарплаты. Ну, бывай! На улице все было спокойно. "Мерс" и "Волга" мирно стояли у подъезда, дожидась меня. Двое из наших мальчиков, дымя сигаретами, фланировали по тротуару неподалеку, страхуя подходы. На одном из них был плащ, несмотря на теплую безвтеренную погоду. "Автоматишко под плащ загасил, - сразу просек я. - Хотя, надо признать, все это дохлый номер. Против одной-единственной снайперской винтовки и дюжина "Калашниковых" не поможет. Не стоит обольщаться". - Как прошла встреча? - встретил меня Цыпа, распахивая дверцу автомобиля. - Это он? - Нет, - разочаровал я соратника, привычно заняв заднее сиденье. - Кожевников не при делах. Опустился вконец мент, вещи из дома уже начал пропивать. Слизняк бесхребетный... Но в будущем может оказаться опасен или полезен. Шансов и на то и на другое одинаково. Поглядим, куда кривая вывезет. Мыслю, на курорт его надо отправить, пока окончательно не озверел от алкоголя. Почти не закусывает, кретин! - Кстати, о еде! - встрепенулся телохранитель. - Пора заехать в клуб пообедать. - Аппетита даже на ломаный грош нет, - отмахнулся я. - Рули домой. Там что-нибудь сообразим чревоугодное - холодильник твоими стараньями набит битком. - Тогда разреши, я ребят на полчасика отпущу. На одних бутербродах они долго не протянут. - Не возражаю. Цыпа отправил "Волгу" с мальчиками насыщаться необходимыми калориями в ближайшей ресторации и вернулся на свое рабочее место - за руль "мерса". На улицах Екатеринбурга царило относительное затишье. В учреждениях и на предприятиях города трудовой день еще не закончился, а для праздношатающейся, легкомысленной публики время еще не настало. Когда мы, оставив "колеса" на автостоянке, уже почти дошли до подъезда, Цыпа вдруг заорал истошным голосом: - Ложись, Евген! - и по-обезьяньи прыгнул на меня, загораживая от дороги. Прежде чем грохнуться на асфальт под тяжестью телохранителя, я все же успел мельком увидеть проезжавшие мимо на малой скорости "Жигули". Из бокового окошка водителя торчала рука с пистолетом. Вместо лица у стрелка было какое-то неясное, размытое пятно. Так обычно бывает, когда на голову надет капроновый чулок. Уже падая, услышал злые, хлесткие выстрелы. Четыре или пять - точно не скажу. Да и не до счета, признаться, мне было - упав набок, я здорово расшиб локоть и плечо. Да еще Цыпа, переусердствовав, так придавил меня своими восьмьюдесятью пятью килограммами, что даже дышать стало невмоготу. К счастью, прессовал он меня совсем недолго. Как только прекратился пистолетный лай, телохранитель поднялся на колени и, держа "Стечкина" двумя руками, стал ловить "жигуль" в прорезь прицела. Но машина, мигом набрав скорость, уже благополучно скрылась за углом, не дожидаясь справедливого возмездия. - Козлы! - выругался Цыпа, пряча шпалер обратно в кобуру. - Не отвечают за базар! Ведь трое суток обещали, волки позорные! - Ты уж сперва определись - козлы или волки! - нервно усмехнулся я, отряхиваясь. - И потом, в машине был только один козел. Или волк... - Без разницы! - продолжал хипишевать бледный соратник. -Дешевки задрипанные! Даже без глушака и без дублеров работают! Одно слово - пидорасы! - Ладно! - прервал я этот бурно-мутный водопад словоизвержений. - Быстро поднимаемся ко мне. Ментов ждать резона нет! Цыпа послушно сделал шаг к двери подъезда и вдруг плаксиво сморщился, еще сильнее побледнев. - Евген, глянь мне на спину. Кажись, зацепили, гады! Так оно и было. Сзади джинсовая куртка имела уже нетоварный вид - три рваные дырки меня просто ошеломили. Я не понимал, как Цыпа все еще умудряется держаться на ногах. Подхватив друга под руки, я увлек его в подъезд и помог добраться до квартиры. Цыпа охал, но ногами передвигал активно - тащить его на себе не пришлось. Пока поднимались, я понял, в чем суть фантастической живучести верного соратника: сквозь джинсовую ткань прощупывался легкий канадский бронежилет "невидимка". Усадив Цыпу на диван в кабинете, заботливо помог ему освободиться от верхней одежды, броника и рубашки. На спине чуть ниже правой лопатки багровел кровоподтек величиной с чайное блюдце. Это меня несколько удивило - я ведь насчитал на куртке целых три пробоины. Проведя ревизию бронежилета, разобрался, что к чему. Попаданий всего было два. Одна пуля застряла в многослойном пластике жилета, а другая, отрикошетив, образовала лишнюю дырку в куртке. Ларчик просто открывался, как говорится. - Наше счастье, что работали слабеньким "Макаровым", - сообщил я, бросив медно-свинцовый сувенир на колени телохранителю. Если бы оказался "Стечкин" или кольт, фатальный конец был бы неизбежен. - Я же говорю: фраера это, а не профи! - презрительно и высокомерно скривил губы Цыпа. Узнав, что отделался лишь синяком, он заметно воспрял духом и даже перестал постанывать. - И очень хорошо! Подумай: нам ли их критиковать? - усмехнулся я. - Ладно. Отдыхай пока. Тебе бы лучше прилечь хоть на полчасика. Сейчас подкрепиться что-нибудь соображу. На кухне соорудил на подносе несколько знатных бутербродов - на хлеб с маслом нанес слой красной икры. Немного подумав, и саму литровую банку с икрой поставил на поднос, воткнув в нее этаким флагом большую столовую ложку. Увенчал все это хозяйство бутылкой шотландского виски и, как заправский ресторанный официант, отнес в кабинет. Капризный Цыпа не послушался моего дельного совета и не лежал. Уже натянув на торс рубашку, гордо восседал в кресле, всем своим видом демонстрируя несгибаемую силу духа и тела. - Надо хотя бы кремом синяк смазать, - заметил я, устанавливая поднос на журнальный столик. - Пустяки, Евген! Не будем больше об этом, - отмахнулся беспечный соратник. - Делами пора заниматься. Эти козлы наверняка уже по новой покушение мозгуют! - взгляд Цыпы, словно споткнувшись, тормознулся на банке с зернистой икрой. - Но перекусить, конечно, нужно. На желудке время экономить , в натуре, грех. - Ты хоть одну рюмашку хапни для профилактики, - обронил я, любуясь тем, как телохранитель ловко орудует ложкой. - В честь своего второго рождения, так сказать. - Не. Я за рулем, - ответствовал с набитым ртом этот ярый сторонник законности и правопорядка. - К тому же шестидесятиградусные напитки вообще не употребляю. И тебе не советую. Они сильно опасны для здоровья. - Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет! - съязвил я, наливая себе рюмку до краев. - Ладушки! Сегодня один шевелись, а мне расслабиться крайне необходимо после всех этих треволнений. Не в кайф, брат, глупой мишенью себя ощущать вторые сутки. Нервишки начинают плавиться, требуется в срочном порядке хорошенько облить их спиртиком для медицинской профилактики. Цыпа осуждающе покачал головой, но благоразумно промолчал, понимая, что спорить в этом случае совершенно бесперспективно. Закончив насыщаться лишь тогда, когда ложка заскребла по дну банки, соратник бодро поднялся из-за стола и подошел к окну. - Ребята уже на месте, - сообщил он. - А доблестных ментов что-то не видать. - Значит, если кто-то и слыхал пальбу, то в отделение звякнуть поленился, - удовлетворенно констатировал я. - Да и кому охота в наше время свидетелем оказаться! - Это точно! - согласился Цыпа. - Ладно, Евген, рву когти, а ты никуда из фатеры не выходи. Договорились? Может, тебе телку прислать, чтоб не скучно было? - Нет, - сразу отверг я его предложение. - Желаю разлагаться в полном одиночестве. Мне с самим собой скучно не бывает. И не беспокойся зря - никуда я не пойду. Просто очень скоро буду уже не в состоянии... Это могу твердо гарантировать! Когда Цыпленок, взяв напрокат одну из моих курток взамен своей, покоцанной пулями, слинял, я налил себе снова. Любопытно, неужели шотландцы спирт из сосновых иголок гонят? А коли нет, то как умудряются достигать в напитке такого терпкого хвойного запаха? Впрочем, очень скоро, как я и обещал соратнику, никакие праздные вопросы меня уже не волновали. Мозг теплой ватой обволокли алкогольные пары, и я даже почему-то представил собственную голову этакой тарной коробкой, на которой беспечно забыли нарисовать рюмку и проставить охранную надпись "не кантовать!". Проснулся уже поздно вечером. На моих толстенных бронированных окнах играли неоновые холодные блики уличных фонарей. Я выбрался из глубокого уютного кресла и плотно задернул шторы, чтоб не отвлекаться мыслями о манящих прелестях ночного Екатеринбурга. Потом зажег торшер у камина-бара, намереваясь продолжить свой крестовый поход против скучной трезвости. Хорошо, что Цыпа все еще шляется где-то: слушать его сокрушенные вздохи всякий раз, когда я оприходовал рюмку, я был нынче не в состоянии. Открывая бар, вспомнил вдруг про милую бессловесную сакуру. Небось, она тоже пить хочет. Потыкав пальцем землю в горшке, убедился, что та совсем сухая. Отыскав в шкафу на кухне десятилитровый бидон, наполнил его водой из-под крана и поставил на газовую плиту кипятить. Японскую вишню можно только кипяченой водой поливать, как сказал Цыпа. Надо бы внимательно магазинную инструкцию почитать, чтоб не напутать чего спьяну. Вот только куда я ее сунул? Вернувшись в гостиную, стал методично обыскивать карманы курток в стенном шкафу. Наткнувшись на чужую кожаную записную книжку, не сразу вспомнил ее происхождение. Это ж ни в какие ворота не лезет! Даже с вазелином! Оказывается, я все еще не удосужился отделаться от явной против себя улики! В натуре, в этих беспонтовых хлопотах с таинственным врагом башка моя совсем набекрень повернулась. Устроившись под торшером в кресле, осмотрел находку. Карасюк был совсем не дурак и очень скрытен. Книжка содержала лишь телефонные номера - никаких тебе имен, фамилий или интимных записей. Уже намереваясь захлопнуть сей законспирированный телефонный справочник, я обратил внимание на один из номеров под буквой "Ш". Он был мне знаком. Пришлось напрячь последние остатки еще трезвых извилин, чтобы припомнить абонента. Как все-таки тесен этот мир! Я чуть не рассмеялся. Телефон принадлежал Вике. Конечно, я заподозрил, что она обыкновенная проститутка, как только обнаружил в ней меркантильность, закамуфлированную под любовь к изумрудам, но никак не ожидал такого быстрого тому подтверждения. Выходит, и я, и мой потерпевший спали с одной и той же девкой. Родственники, значит... Очень дальние, к счастью. Но почему Вика не под буквой "В"? Ага, вкурил! Карасюк кроме скрытности имел еще и склонность к юмору. Буковка "ш" наверняка "шалава" означает. Остряк был, ничего не скажешь! Спровадив книжку на ее законное место в мусоропровод, вернулся в квартиру. И как раз вовремя! Крышка бидона уже начала припадочно побрякивать под мощным напором бурлящей воды. Вылив ее в глубокий пластмассовый таз, отволок его на балкон, чтобы дать воде быстрее остыть. Вареная сакура мне совсем ни к чему. Инструкцию по уходу за экзотическим деревцем обнаружил в бумажнике. Цыпа говорил верно: "опустить бонсаи вместе с горшком в холодную кипяченую воду на три-пять минут". Что я и проделал через парочку часов со всеми необходимыми предосторожностями. Когда вынимал горшочек из пластмассовой купели, крохотные листики импортного растения прошелестели-прошептали почему-то на чистейшем русском языке: "Спасибо тебе, Монах!" Впрочем, это могло мне и показаться, так как в семисотграммовой бутылке "Матра" к тому времени плескалось уже на самом донышке. Как бы там ни было, спать я улегся с радостным чувством вовремя сделанного благого дела. 5
      Без всякого аппетита, равнодушно поедая приготовленную Цыпой яичницу с ветчиной, я, скучая, слушал его ежедневный доклад. - В заведении все тип-топ. Особых происшествий не наблюдается, как и наездов со стороны конкурентов. Девочки вчера неплохо отработались... - Ладушки! - прервал я его нудное бормотание. - Что еще? Новости какие-нибудь имеются? - Само собой! - ухмыльнулся Цыпа. - Один наш враг приказал долго жить... - Кто это такой сознательный? - отхлебнул я обжигающего кофе и поморщился. - Достань-ка, брат, из холодильника баночку чешского. - Бывший опер Кожевников повесился с перепою, - Цыпа вскрыл трехсотграммовую банку пива и наполнил мне бокал весело шипящей ледяной жидкостью. - Хилый, выходит, мент оказался! - констатировал я, с удовольствием дегустируя любимый горьковатый напиток. - Нет. Он был здоров как бык! Я аж упарился, пока к люстре его подвешивал. В натуре!