Как можно было утверждать, что автор статьи «Сладкая сказка о Федоровых» — именно я. Каким образом комиссия это проверила? И при чем здесь моя статья «Тело на обочине», написанная в декабре 2001 года? Ведь судья Евстафьев осудил меня за то, что я Н. Федорова назвал «участником трагедии». В статье «Сладкая сказка о Фёдоровых» об «участнике трагедии» ничего не говорится. На этот раз президент Чувашии посчитал оскорбительным другое высказывание.
      Тем более смехотворны рассуждения комиссии о том, что использована фотография Н. В. Федорова. Взята она из упоминавшегося рекламного альбома «С верой в Чувашию — вместе с Россией».
      Уже в суде, 4 декабря, председатель ОИК допустила еще один непростительный «прокол»: под протокол она заявила, что в статье «Сладкая сказка о Федоровых» Моляков допустил высказывания клеветнического характера. С её слов выходило, что я — клеветник. И опять же, почему Ольга Владимировна решила, что автор статьи я, и исходя из каких источников (а источник может быть только один — судебное решение) она сделала вывод, что в статье «Сладкая сказка о Федоровых» содержится клевета на Федорова и его семью?
      И комиссия, и Кулагина шли на очень большой риск. Они, особенно Кулагина, во всём этом неблаговидном деле превращали себя в «крайних». Видимо, начиналось это хорошо спланированное дело с заявления президента ЧР Федорова в адрес прокурора Чувашии и председателя ЦИК республики от 22 ноября 2003 года, в котором он обвинял меня в клевете на его покойную мать.
      Естественно, об этом Кулагина заранее была предупреждена. Более того, полагаю, что текст ее письма к Антонову был предложен ей уже готовым. Не исключено, что 22 ноября 2003 года Ольга Владимировна была вызвана к министру внутренних дел, и тот приказал ей тут же подписать незаконное письмо.
      На это письмо Антонов немедленно ответил приказом по милицейским подразделениям, и в тот же день, 22 ноября, начались первые задержания активистов моего избирательного штаба.
      Чтобы прикрыть все эти незаконные действия, Кулагина собирает в пожарном порядке контрольно-ревизионную службу при окружной избирательной комиссии по Чебоксарскому № 34 одномандатному избирательному округу, а потом, уже 1 декабря, — саму комиссию.
      При этом КРС ведет себя весьма странно. Будто бы уже 22 ноября 2003 г. в 15 часов дня ее председатель А. П. Тарасов собрал 6 членов контрольно-ревизионной службы, и они протоколом № 6 утвердили тот противоречивый текст, который будет утвержден на заседании ОИК 1 декабря.
      Потрясающая оперативность! 22 ноября Федоров пишет заявление прокурору и в ЦИК. 22 ноября КРС с Тарасовым уже сочиняют решение. В этот же день Кулагина шлет письмо Антонову, и в тот же день тот издает приказ об изъятии агитационных материалов моего избирательного штаба. Такую бы оперативность — да в ответ на мои заявления!
      Усердие чиновников «било через край». Уже 26 ноября Тарасов вновь собирает КРС, где присутствует уже 8 членов из 10, входящих в контрольно-ревизионную службу. Они вновь «проштамповывают» тот же самый текст решения. Изъятие листовок решили дополнить штурмом горкома!
      Возникает вопрос: отчего уже 22 ноября к министру Антонову не поступило решение самой ОИК или, на худой конец, её КРС? Отчего свой приказ он издавал только на основании незаконного письма Кулагиной?
      Остается одно предположение: все эти решения были «подверстаны» задним числом.
      Когда 28 ноября 2003 года В. В. Ермолаев обращается в суд, его оттягивают до 4 декабря, чтобы успеть «подобрать» все нужные решения.
      Во время всех этих манипуляций на заседания КРС и ОИК ни разу не был приглашен член ОИК с правом совещательного голоса, представлявший КПРФ, Владимир Яковлевич Ершов.
      По первому уголовному делу я был осужден 4 ноября 2002 года по ст. 129 ч. 3 мировым судьей судебного участка № 1 Калининского района г. Чебоксары Евстафьевым. Дело «клеилось» помощником прокурора г. Чебоксары Антипова А. И. Толстовым. Курировал процесс прокурор города Антипов. В статье «Тело на обочине», в которой я рассказал об уголовном преступлении, совершенном отцом Федорова, было написано, что Федоров-подросток являлся участником этой семейной трагедии.
      В начале статьи я сообщил, что в августе 1972 года в одной чувашской семье разыгралась драма. Послушные «правоведы» доказывали в суде, что я изобразил Николая Васильевича Федорова соучастником отцовского преступления.
      Я же доказывал — выражение «участник драмы, трагедии» не есть утверждение, что Федоров-младший совершил преступление совместно с Федоровым-старшим. В заключении лингвистической экспертизы, составленной по первому делу втихаря, без моего уведомления, тоже однозначно не утверждалось, что выражение «участник трагедии» означает «участник преступления».
      Судья Евстафьев мои доводы не воспринял и «впаял» мне 1,5 года (условно) с испытательным сроком в 2 года.
      Все участники этого постыдного фарса не отмеченными не остались. Евстафьев из мирового судьи превратился в федерального. 1 июля 2002 года прокуратура г. Чебоксары была расформирована, но Толстов без работы не остался. Был назначен заместителем прокурора Ленинского района г. Чебоксары. Бывший городской прокурор Антипов, осуществлявший за так называемым «следствием» по данному делу контроль, был переведен с повышением в г. Нижний Новгород.
      Два года я вынужден был ходить и отмечаться в УИИ Московского района г. Чебоксары. Делал это аккуратно. Знал, что за каждым моим шагом следят. Ждут, что я нарушу порядок, и меру пресечения мне можно будет изменить, упрятать за решетку.
      28 ноября 2003 г. УИИ Московского района г. Чебоксары обратилось в суд с представлением о возложении на осужденного Молякова И. Ю. дополнительных обязанностей. Тогда же меня уведомили, что такое представление направлено. И хотя уже после выборов, 11 декабря 2003 года, это представление было судом отклонено, попытка поставить мне перед самыми выборами еще одну «подножку» состоялась.
      Какие же перспективы, прежде всего для председателя ОИК Кулагиной, в связи со всеми этими «плановыми» действиями открывались? Заявив, что «Сладкую сказку о Федоровых» писал я и, следовательно, являюсь клеветником, Ольга Владимировна вполне могла рассчитывать на иск в суд с моей стороны. Если суд признавал, что в ходе судебного заседания 4 декабря 2003 года она высказала обо мне сведения, не соответствующие действительности, то в уголовном порядке она могла понести заслуженное наказание.
      А если суд признавал ее виновной в уголовном правонарушении, совершенном до выборов, то это означало бы, что протоколы итогов голосования, подписанные ею, недействительны. Под угрозой оказывались итоги выборов в Государственную думу по 34-му избирательному округу. Верный друг Федорова, аккуратный исполнитель поручений партии «Единая Россия» Аксаков мог бы потерять депутатский мандат.
      Под ударом в таком случае оказывались все члены ОИК, проголосовавшие за решение от 1 декабря 2003 года, да и сам министр внутренних дел Антонов.

* * *

      Перед федоровской командой встала задача — не допустить меня до судебных разбирательств по данному поводу. Уже 6 декабря 2003 года я подал на Кулагину иск мировому судье Ленинского районного суда г. Чебоксары Платоновой. Просил признать её виновной по ст. 129 УК РФ «Клевета».
      Судья Платонова так перепугалась, что в нарушение всех мыслимых и немыслимых законов вообще отказалась принимать мой иск к рассмотрению.
      Пришлось действовать через прокуратуру. Но прокуратура признала действия Платоновой правильными. Это решение я обжаловал в Ленинский районный суд. Суд признал мою правоту, а решение прокуратуры Ленинского района неверным.
      Прокуратура обязана была возбудить дело на Кулагину. Но! Проигнорировала решение суда. Пришлось обращаться к прокурору республики Зайцеву. Но и он никаких решений не принял. Судом и его действия были признаны неверными. Я обратился в Генеральную прокуратуру, где это мое обращение и кануло.
      Весь этот тяжелейший процесс «хождений по кругу» занял около года. Непринятие решения по моему делу прокурором республики Зайцевым стало весомым аргументом (в дополнение ко всем остальным) в пользу перевода его из Чувашии на работу в другое место.
      Как и следовало ожидать, что и В. В. Ермолаеву в его заявлении о признании незаконными действий председателя ОИК Кулагиной от 28 ноября 2003 года 4 декабря 2003 года решением Ленинского районного суда г. Чебоксары было отказано. Суд просто «проштамповал» текст ОИК, принятый 1 декабря 2003 г.
      10 декабря 2003 года Вячеслав Владимирович, стараясь успеть до даты официального опубликования итогов выборов, подает кассационную жалобу в Коллегию по гражданским делам Верховного суда ЧР на решение Ленинского райсуда от 4 декабря 2003 года.
      «Данное решение, — писал Ермолаев, — вынесено с грубым нарушением норм материального процессуального права.
      Решение суда об отказе в удовлетворении заявления мотивировано тем, что информационный листок кандидата в депутаты ГД ФС РФ Молякова И. Ю., с просьбой о прекращении распространения которого обратилась председатель ОИК № 34 к министру внутренних дел ЧР, по мнению суда, содержит недостоверные сведения о матери и сестре президента ЧР Н. В. Федорова.
      Это подтверждено выводами КРС при ОИК № 34, а следовательно, как считает суд, кандидат в депутаты Моляков нарушил предписания п. 2 ст. 54 ФЗ «О выборах депутатов ГД ФС РФ».
      Между тем предметом судебного разбирательства являлась не оценка содержания агитационного материала кандидата в депутаты, за запрещением распространения которого в суд никто не обращался, а ненадлежащее исполнение председателем ОИК № 34 своих обязанностей по обеспечению соблюдения положений законодательства о выборах в ходе предвыборной кампании.
      В связи с этим выводы суда о дефектности агитационного материала кандидата в депутаты И. Ю. Молякова существенного правового значения не имеют, а само по себе качество агитации Молякова достаточным основанием для отказа в удовлетворении заявления являться не может.
      Суд принимает решения по заявленным истцом требованиям. Оснований выходить за их границы у суда не было.
      Заявителем обжаловались единоличные действия председателя ОИК № 34 Кулагиной О. В. по обращению в МВД ЧР за прекращением распространения агитационного материала кандидата в депутаты.
      Эти действия председателя ОИК вступают в резкое противоречие с выборным законом, так как все кандидаты обладают равными правами и несут равные обязанности. Информационное обеспечение выборов включает в себя предвыборную агитацию и способствует осознанному волеизъявлению избирателей, гласности выборов.
      Предвыборная агитация может проводиться посредством выпуска печатных агитационных материалов. Кандидат вправе самостоятельно определять содержание, форму и методы своей предвыборной агитации.
      Кандидат вправе беспрепятственно выпускать и распространять печатные и иные агитационные материалы в порядке, установленном законом.
      Подготовку и проведение выборов в депутаты ГД ФС РФ осуществляет система избирательных комиссий, на которую возложена обязанность по обеспечению и реализации избирательных прав граждан РФ. Комиссия в пределах своей компетенции независима от органов госвласти и самоуправления.
      Независимость комиссии гарантируется особым способом их формирования. Избирательная комиссия формируется на основе предложений политических партий, избирательных блоков, выдвинувших в списке кандидатов, допущенных к распределению депутатских мандатов в ГД ФС РФ.
      Члены комиссии с правом решающего голоса равны в своих правах и полномочиях. Деятельность комиссий осуществляется коллегиально. Избирательная комиссия вправе обращаться с представлениями о проведении соответствующих проверок и пресечении нарушения выборного законодательства.
      Решения комиссии для органов госвласти и самоуправления обладают дискреционной силой.
      При этом на всех заседаниях любой избирательной комиссии вправе присутствовать кандидаты, зарегистрированные этой комиссией.
      При рассмотрении жалоб, а также в иных случаях, когда рассматривается вопрос о нарушениях избирательных прав, на заседание комиссии приглашаются заинтересованные стороны.
      Следовательно, при вынесении решения суд обязан был исходить из абсолютного права зарегистрированного кандидата на агитацию в свою пользу и против других участников выборного процесса, чем и формируется осознание волеизъявления избирателей.
      Воспрепятствовать этому процессу может только специально уполномоченный орган — система избирательных комиссий на строго законных основаниях и в рамках жестко установленной процедуры на основании Конституции РФ и федерального законодательства.
      Следовательно, суд обязан был выяснить, были ли у Кулагиной основания и полномочия на ограничение прав зарегистрированного кандидата формировать осознанное волеизъявление избирателей.
      При этом сама председатель комиссии влиять на процесс формирования осознанного волеизъявления избирателей ни прямо, ни косвенно не имеет права. В своем обращении к министру внутренних дел Кулагина констатировала, что зарегистрированный кандидат использовал в своей агитации портрет Н. В. Федорова без разрешения последнего. В этом есть якобы основания для прекращения его распространения.
      Однако сам Федоров с претензией на это обстоятельство не выступал, а зарегистрированный кандидат самостоятельно определяет содержание и форму своей агитации.
      Из чего же тогда выведено основание к прекращению формирования кандидатом осознанного волеизъявления избирателей председателем комиссии?
      Нарушены права Федорова? Но он с соответствующим обращением не выступил нигде. К тому же Кулагина не выяснила, откуда перепечатан портрет Н. В. Федорова, и в этом вопросе председатель комиссии вступила в противоречие с выводами самой комиссии, которая по одинаковому вопросу, но только в отношении другого зарегистрированного кандидата А. Г. Аксакова, приняла решение считать, что этот кандидат имел право использовать портреты депутатов ГД ФС РФ Примакова и Глазьева без их согласия в своей агитации, так как их портреты есть перепечатка.
      Из этого обстоятельства вытекает и следующее нарушение выборного законодательства, допущенного председателем ОИК Кулагиной. Права зарегистрированного кандидата на объективное отношение к себе и своей агитационной деятельности гарантируются ему тем, что контролирует его и защищает коллегиальный орган из представителей тех партий и объединений, которые составляют корпус участников выборного процесса. Только в столкновении мнений вырабатывается обязательное к исполнению решение по любому спорному вопросу, возникающему в процессе выборов.
      То есть должна собраться комиссия, на её заседании доложен материал, выслушаны все заинтересованные лица и проголосовано решение с объяснением права и формы обжалования.
      Единоличный демарш Кулагиной грубейшим образом нарушает права зарегистрированного кандидата И. Ю. Молякова на гласность в деятельности комиссии, на независимость и объективность комиссии и грубо ограничивает его в праве формировать осознанное волеизъявление избирателей…
      Последствия этого деяния имели разрушительный характер для избирательной кампании И. Молякова. Запущенный механизм МВД буквально остановил избирательную кампанию Молякова в самый ответственный момент ее развития. Незаконно задержаны агитаторы. Изъяты тиражи листовок. Кандидату, его репутации нанесен непоправимый вред. По вине Кулагиной расторгнут договор с типографией на печатание агитационных материалов, то есть грубейшим образом нарушен принцип равенства кандидатов.
      Эти обстоятельства никак не учтены судом при вынесении решения. Зато в оправдание Кулагиной суд рассмотрел то, что лежит за пределами заявления в суд и оспоренного документа — обращение председателя ОИК к министру внутренних дел.
      В этом обращении ничего не говорится о тексте листовки. Тем не менее суд самостоятельно выносит решение о том, что кандидат в депутаты нарушил еще и пункт 2 ст. 54 ФЗ о выборах депутатов ГД ФС РФ. При этом суд сослался на заключение КРС, носящее рекомендательный характер и не обязательное для комиссии. Сама КРС или ее члены к суду привлечены не были, вопросы участников процесса они не выслушали. Соответственно, нет и ответов на них.
      Председатель ОИК в своем обращении к министру, как явствует из текста заключения КРС, только частично учла ходатайство КРС к комиссии. Всё это свидетельствует о крайне поверхностном отношении суда к материалам, собранным для судебного следствия. Неправильно судом определены и функциональные обязанности КРС. Федеральный закон не возлагает на КРС обязанность оценивать агитационные материалы. Перечень обязанностей КРС, зафиксированный в ст. 60 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав…», ограничивается контролем за целевым использованием средств комиссиями, избирательными фондами кандидатов, блоками. Для проверки финансовых отчетов и сведений об имуществе и доходах кандидатов. Перечень этот исчерпывающий и расширительному толкованию не подлежит.
      То, что КРС ОИК № 34 инициативно провела проверку листовок Молякова, есть чистая самодеятельность, не влекущая правовых последствий. При оценке действий КРС суд сослался на положение ст. 49 Конституции РФ, постулирующей, что только приговор суда, вступивший в законную силу, дает право утверждать виновность или невиновность того или иного лица в совершении преступлений.
      Такого приговора суду не представлено. Это зафиксировано и в решении суда. При этом суд разъяснил сторонам, что они обязаны доказывать каждая те доводы, которые они приводят суду. При рассмотрении жалоб в суде бремя доказывания в силу ст. 6 ФЗ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан», возлагаются на сторону, чьи действия обжалуются. Следовательно, приговор отцу Федорова обязана была представить в суд председатель ОИК Кулагина, и только в том случае, если бы она настаивала на недостоверности содержания информационного листка Молякова «Взгляд в упор» от 19.11.03 г.
      Без наличия самого приговора и ссылки на него председателя ОИК вывод суда о том, что в данном листке содержатся сведения, порочащие честь и достоинство физических лиц, являются абсолютно бездоказательными и голословными.
      Поскольку суд безосновательно подменил предмет рассмотрения, выйдя за пределы спора сторон; поскольку суд сделал бездоказательные выводы по вопросам, которые перед ним никто не ставил; поскольку суд дал оценку заключению КРС, не привлекая последнюю к процессу, чем нарушил права сторон, продекларированные в начале процесса, а именно участвовать в исследовании доказательства, задавать вопросы свидетелям, экспертам, специалистам, прошу считать заявление на действия председателя ОИК № 34 Кулагиной О. В. нерассмотренным. Решение райсуда от 04.12.03 г. отменить. Рассмотреть заявление вновь в ином составе суда».
      К сожалению, и эта ёмкая, грамотно составленная жалоба Вячеслава Владимировича осталась без удовлетворения. Нужно было время и силы, чтобы двигаться по этой линии дальше, вплоть до Верховного суда России, но федоровская команда приготовила для меня и моих товарищей иные испытания, отнявшие силы, здоровье и три последних года жизни. Но этим я обязательно займусь, как и неправдой, высказанной Кулагиной обо мне в суде.
      Ольга Владимировна Кулагина сейчас заведует отделом самоуправления в Чебоксарской городской администрации. «Смотрит» за городскими депутатами.
      Милая, приятная в общении женщина. Они там все милые. Если поболтать да чаю попить. А вот когда дело доходит до «шкурных» глубин, все эти «милые» в прах перемелют даже тех, кому вчера приветливо улыбались.
      Федоров, Кулагина да Антонов выполнили принципиальное требование жуткой своей системы — коммунистов во власть не пускать! А мне своими письмами да приказами открыли путь к тюрьме.

Глава III. Муки следствия