Кое-кто из либералов попытался даже проявить самостоятельность, подкрепленную немалыми финансами. Михаил Ходорковский заговорил о новом застое и необходимости преобразовать Россию из президентской республики в парламентскую.
      Не имея собственных политических структур, Ходорковский и подобные ему принялись финансировать различные общественные организации, партии, даже оппозиционные.
      Накануне выборов в Думу 2003 года в федеральном списке Компартии, утверждавшемся на X съезде, появились дипломат Квицинский и офицер госбезопасности Муравленко, которых недоброжелатели коммунистов упорно связывали с НК «Юкос».
      Были на съезде и иные неожиданные кандидаты. Борьба развернулась, естественно, за место в федеральном и региональном списках. Выгодное положение в них гарантировало очень часто попадание в Государственную Думу. По одномандатному округу «прорваться» в депутаты было практически невозможно. Бюрократический аппарат усилился, структурировался, уяснил свои корпоративные интересы, обрел пусть и суррогатную, но идеологию.
      Появился свой «Бонапарт», любитель горных лыж и карате. Бывшие региональные «бунтари» либо договорились на какое-то время с Кремлём «по деньгам», либо были напуганы перспективой устранения с губернаторских постов.
      В 2003 году «федоровская команда» ради приличных показателей «партии власти» в Чувашии и хорошей отчетности перед Кремлем мобилизовала административные и финансовые ресурсы против коммунистов, сконцентрировав их на фигурах Аксакова и Семенова.
      Но, повторяю, трудность была не только в этом. Пусть и небольшие, но все-таки деньги, направленные либеральными оппозиционерами в антипутинские структуры, внесли определенные противоречия в руководство этих структур.
      До сих пор до конца неясной остается история выхода КПРФ из НПСР. Важную роль в структурах НПСР играет депутат Государственной Думы РФ Г. Семигин. В III Думе он был членом фракции КПРФ, от КПРФ же был выдвинут на пост вице-спикера Государственной Думы.
      Исполком НПСР, возглавляемый Геннадием Юрьевичем Семигиным (Г. А. Зюганов являлся председателем Народно-патриотического союза России) занимался в основном материально-финансовым обеспечением своих структур на местах.
      На деле это означало финансирование партийных структур. В Чувашии, например, где В. С. Шурчанов был не только первым секретарем Чувашского республиканского отделения КПРФ, но и председателем Чувашского регионального отделения НПСР, первые секретари райкомов и горкомов работали одновременно руководителями соответствующих подразделений НПСР. По линии НПСР им выплачивалась заработная плата, оплачивались аренда помещений и телефон. Приобреталась аппаратура (телевизоры, видеомагнитофоны, компьютеры, множительная техника).
      Представители НПСР вышли с предложением: на думские выборы 2003 года идти единым патриотическим списком. Руководство КПРФ от этого отказалось. Возникло тяжелейшее противостояние, вошедшее в историю партии под названием борьбы с «кротами».
      О том, что вспыхнет конфликт, я догадывался давно. Если кто-то платит деньги, то неизбежно просит поставить своих людей на «выгодные» места в партийные списки. Очевидно, финансирование партийной деятельности шло с разных сторон (естественно, что только на взносы и пожертвования партия может существовать, но активно действовать — вряд ли).
      Важнейшие источники — исполком НПСР и отдельные частные компании. Полагаю, что за НПСР и Семигиным тоже находились крупные фирмы, не имевшие отношения к «Юкосу». Я был делегатом двух этапов десятого съезда и сделал вывод, что «Юкосу» было оказано большее предпочтение, чем людям Семигина. Когда съезду на обсуждение предложили проект федерального списка КПРФ, то Муравленко и Квицинский там уже были. А вот Семигина не было. Разгорелась ожесточённая дискуссия. Часть делегатов предложила включить в список Семигина (кажется, речь шла о 10-м или 11-м месте).
      В противовес Семигину выставили «академика рабочих наук» В. И. Шандыбина. В итоге рейтингового голосования в список был внесен все-таки Семигин.
      Я, хотя и возглавлял Чебоксарское городское отделение НПСР и являлся одним из заместителей Шурчанова по республиканскому отделению, денег от НПСР не получал. Чувствовал, что внутренний конфликт рано или поздно проявится. В этих «разборках» важнейшим аргументом оппонентов является, как правило, материальный вопрос. Когда борьба против «кротов» и «семигинщины» докатилась и до Чувашии (а меня записали в «семигинцы»), то претензий материального плана ко мне мои оппоненты выдвинуть так и не смогли. А идейных и быть не могло.
      Правда, замечательное по месторасположению помещение Чебоксарского городского комитета КПРФ по ул. Гагарина, д. 5 (в непосредственной близости от городского продовольственного рынка) было оформлено в Горкомимуществе на НПСР. Получили мы это помещение с согласия тогдашнего главы самоуправления города Анатолия Александровича Игумнова. Он готовился к повторным выборам на пост главы, которые должны были состояться 14 января 2001 года, и ссориться с нами ему было невыгодно.
      Рассчитал он всё верно. Против него выдвинулся полковник милиции Николай Алексеевич Степанов, депутат Государственного Совета Чувашской Республики, поддержанный коммунистами на выборах в Госсовет в 1998 году. Степанов входил там во фракцию коммунистов и патриотов «За социальную справедливость».
      Его кандидатуру мы, члены фракции, дружно поддержали на выборах заместителя председателя Госсовета ЧР. Председателем тогда, в конце 90-х годов прошлого века, был ректор ЧГУ Л. П. Кураков. В то время он находился в определенной оппозиции к президенту ЧР Федорову и согласился видеть Степанова в своих заместителях. В те годы Степанов по всем вопросам голосовал так же, как коммунисты.
      Но на должность главы Чебоксарского городского самоуправления выдвинулся самостоятельно, не получив поддержки в этом начинании с нашей стороны. В. С. Шурчанов открыто поддержал А. А. Игумнова. До сих пор это решение для меня не совсем понятно. Не могло оно быть принято только из-за помещения горкома на ул. Гагарина, 5. Ведь за четыре года до этого, в 1997 году, от КПРФ на должность главы выдвигался бывший секретарь Чебоксарского городского комитета КПСС (работавший с моим отцом), бывший председатель исполкома г. Чебоксары С. Шалимов.
      Тогда, в 1997 году, мы дружно работали против Игумнова, теперь — за. Все эти спорные моменты с годами накапливались. Меня, например, интересовал вопрос, почему за все время выборов глав Чебоксарского городского самоуправления не был поддержан ни один член КПРФ. То Шалимов (позже активно поддержавший на выборах 2003 года Аксакова), то Игумнов, то Емельянов.
      Но с годами от этого все-таки устаешь. Десятки встреч провел я и мои товарищи в 1997 году в поддержку Шалимова. Выборы были зимой, и зачастую выступать приходилось прямо на улицах, остановках, во дворах. А спустя несколько лет тот же Шалимов, зная о том огромном давлении, которое оказывалось на меня, это давление делает еще более тяжким, поддерживая моего конкурента — отпетого «ельциниста», привлеченного, в силу сложившейся обстановки, президентом Федоровым под своё начало.
      После каждого такого «зигзага», не удовлетворенные нашими объяснениями, уходили от нас активные, умные люди. Ладно бы становились просто нейтральными наблюдателями! Очень часто мы наживали себе врагов.
      Восстанавливаться после таких «ударов» было тяжело. К 2003 году власть, почувствовав, что внутри патриотического движения, в руководстве НПСР назрели серьезные проблемы, тут же перехватила почти все наши лозунги, а те призывы, которые партии власти и Путину озвучивать было неудобно, она вложила в уста деятелей, возглавивших организации, созданные по инициативе кукловодов из путинской администрации. Лепили все эти «родины», «партии жизни», «пенсионные организации», «державников», «народные партии» только с одной целью — расколоть «протестный электорат».
      Все эти клоны получали мощное финансирование. И в их списках находились люди очень состоятельные, но «вопли» подняли только в отношении КПРФ. Предпочтение сотен тысяч бывших наших сторонников удалось переориентировать на другие организации.
      Что касается Чувашии, то конфликт в верхах очень конкретно проявился в ходе предвыборной кампании: фактически прекратилось финансирование. Деятели НПСР обиделись, деятелей от «Юкоса» и других крупных коммерсантов, желавших поучаствовать в политике, сильно поприжали.
      Рассчитывать на помощь каких-то местных финансовых структур было бесполезно. Режим Федорова укрепился прежде всего за счет преданных людей в местных правоохранительных органах. В Чувашии действительно состоятельные люди наперечет. Да и они в основном фигуры подставные. За ними конкретные представители местной бюрократии. Все их поступки отслеживаются самым тщательным образом. Не дай Бог, кто-то поможет материально коммунистам! Тут же скрутят «в бараний рог»!
      В Чувашии заведено так: либо покоряйся властной команде, либо сворачивай здесь свою деятельность. Иначе можешь потерять всё. Если не ошибаюсь, какое-то время нечто независимое представляла из себя группа Э. А. Аблякимов — А. А. Игмунов — В. Ф. Ермолаев (хозяин городского вещевого рынка «Елена»). Очевидно, старые партийно-бюрократические связи Аблякимова и повлияли на то, что в 2001 году на выборах главы городского самоуправления республиканская организация КПРФ поддержала Игумнова. Если бы не эта поддержка, то выиграл бы выборы, конечно, Степанов.
      Но влияние этой группы было пресечено довольно быстро. Аблякимов был смещен Федоровым с поста председателя Кабинета Министров ЧР, уехал вслед за многими изгнанниками в Москву.
      Игумнов пустил «по боку» всю нашу поддержку и, поддавшись давлению федоровской команды, подал в отставку уже в 2002 году. И до сих пор даже наши сторонники напоминают нам: вы за Игумнова ручались, а он взял да и «сбежал» с поста мэра. Ответить на эти упреки, по большому счету, нечего. Не будешь же объяснять людям мутные хитросплетения закулисных интриг. К коммунистам-то обыватель придирается особо. Это Жириновский может вытворять что угодно — и как с гуся вода. Не дай Бог что-то подобное сотворить руководителям КПРФ — тут же обидятся, станут осуждать.
      Против Ермолаева было возбуждено уголовное дело. Довольно долго он сидел в СИЗО (и не только в Чувашии), затем каким-то образом вышел оттуда и якобы исчез. Даже был объявлен во всероссийский розыск. Нынче он вновь занимается бизнесом в Чувашии и полностью подконтролен федоровской команде. В общем, обычная жизнь общественного организма. Ему, как и биологическому организму, свойственны проявления не очень приятные, но неизбежные.
      Никаких миллионов рублей (как у Аксакова) и миллионов долларов (как у Семенова) для ведения предвыборной борьбы у Чебоксарского горкома КПРФ не было. Получить деньги из Москвы невозможно (конфликт в верхах, наезд на «олигархов»), из Чебоксар — нереально (перепуганные и «построенные» в ряд для выплаты «откатов» местные коммерсанты).
      К 2003 году я работал над текстом докторской диссертации и состоял в университетской докторантуре. Стипендию я там получал 1800 рублей в месяц. Двое детей. Жена — риэлтер, работающая много и тяжело, не имеющая никаких сверхдоходов. Скорее имеющая долги. Каждый ее шаг также внимательно отслеживается местными «стукачами». Несколько раз на нее пытались завести уголовные дела, запугивали, выгоняли из арендуемых помещений, хозяева которых боялись иметь дело с женой Молякова.
      Были, конечно, связи у брата Олега, но и его действия и контакты находились под пристальным вниманием. Рассчитывать, что кто-то открыто направит средства на мой расчетный счет, было наивно.
      Часть наших сторонников увлеклась новыми «ура-патриотическими» организациями. Внутри КПРФ сказывался процесс неизбежного старения. Люди просто умирали от болезней, от старости. А какие это были уникальные, чудесные люди! Не было преград для них, работавших не за деньги, не за страх, а за совесть. Чего стоила только незабвенная Валентина Федотовна Федорова, мой верный товарищ. Мало того, что сразу после восстановления горкома она взяла на себя руководство организационным отделом. Эта мужественная женщина на восьмом десятке лет обходила вместе со мной общежития и подъезды, участвовала в десятках встреч, многие из которых сама же и организовывала. Пусть земля ей будет пухом!
      Люди среднего возраста либо оглупели от беспрерывной промывки мозгов ельцинско-путинским агитпропом, либо боятся потерять работу, либо самозабвенно служат золотому тельцу, наивно полагая, что в этом смысл жизни.
      Молодежь потянулась к нам в партию, в комсомол несколько лет назад. Идеи коммунизма вечны. И, естественно, какая-то часть молодых увлеклась ими. В основном это студенты технических факультетов высших учебных заведений. Но их немного. Остальные либо потеряны для общества навсегда, либо работать будут только за деньги.
      Самый главный ресурс у горкома — сотни самоотверженных, прекрасных людей, готовых распространять агитационные материалы, выступать перед людьми, прошедшие «огонь и воду» предвыборных баталий. И в 2003 году, и сейчас, и в будущем они будут сражаться за социальную справедливость не из материальных соображений, а исключительно из любви к Родине.
      На них, конечно, у меня была главная надежда. В свою очередь, товарищей своих я никогда не предавал, брал работу на себя не меньшую, чем они. Рисковал, «держал удары», боролся. И на всё это уходили годы и годы жизни.
      Трижды участвовал я в думских выборах. В 1993 году (выборы тогда были самые демократичные) я совсем немного проиграл Н. А. Бикаловой. В 1999 году проиграл Аксакову, в 2003 году проиграл ему же. Всегда занимал вторые места. Переживать внутренне эту ситуацию было психологически очень тяжело. Но каждый раз нужно было «подниматься», «встряхиваться», идти вперед. Если честно, то делать это с каждым годом все сложнее и сложнее, ведь власти никого из коммунистов «щадить» не обещали.
      По какому округу я пойду в 2003 году — по 33-му сельскому, Канашскому, или же по 34-му городскому, Чебоксарскому, решали долго и трудно. В. С. Шурчанов, как обычно, занял «проходное» место в региональном списке. Волго-Вятский региональный список выглядел вполне внушительно. Первое место занял Романов В.С. — первый секретарь Самарского областного отделения КПРФ. Вторым был В. С. Шурчанов. Далее был поставлен какой-то неведомый мне человек по фамилии Никулищев, сотрудник аппарата Совета Федерации. Четвертым — Кругликов А. Л., ульяновский первый секретарь. Пятым — второй секретарь Чувашского республиканского отделения КПРФ А. А. Егоров. Шестым — Макашов А. М., военный пенсионер.
      На реальный успех могли рассчитывать только первые трое и то при условии, если за КПРФ проголосует не менее 20 % от пришедших на избирательные участки. Но определенные честолюбивые надежды имел и Егоров.
      Все три раза в Думу я шел по одномандатным округам. О том, что за долгие годы партийной работы я заслужил какое-нибудь проходное место в списке, я не задумывался. Кстати, на X съезде острейшая дискуссия разгорелась еще и оттого, что множество людей вознамерилось попасть в Думу по второму, по третьему разу через партийные списки, а не через тяжелейшую борьбу в одномандатных округах. Это у большинства вызвало недовольство. Кого-то из списков пришлось убрать. Говорили о комчванстве, зазнавшейся партийной элите, предлагали ограничить пребывание в Думе тех, кто попадал туда через систему партийных списков, одним созывом. Тех же, кто, выбравшись по партийным спискам, затем перебегал из фракции в стан оппонентов (а такие в КПРФ были), лишать депутатского мандата.
      На первом этапе X съезда меня все-таки в региональный список определили. Я занял абсолютно безнадежное двенадцатое место.
      Но оставалась проблема по одномандатным округам. Выборы и политика — прибыльный вид бизнеса.
      Допустим, какой-то кандидат занял проходное 1–2 место в списке. Но он же выдвигается и по одномандатному округу. Потом, «почувствовав» верную победу по списку, этот деятель может продать свой одномандатный округ какому-нибудь богатею, не сумевшему «купить» место в списке партийном, т. е. за большие деньги от богатого конкурента лишь имитировать предвыборную работу или вовсе свою кандидатуру снять.
      Мне всегда нужно было идти до конца, так как подстраховки в виде партийного списка у меня никогда не было. Оттого-то в партиях, общественных движениях идет такая ожесточенная борьба за пост руководителя регионального отделения, место в центральном совете. Чем выше политик в партийной иерархии, тем больше у него возможность попасть в депутаты по партийному списку.
      Превратившись в депутатов, партийные функционеры быстро привыкают к непростой, но почетной работе в парламенте. Идут туда и во второй, и в третий раз, даже если возраст их давно перевалил пенсионную черту.
      В Чувашии мы несколько раз поддерживали по сельскому округу бывшего министра сельского хозяйства республики Агафонова. Он еще депутатом Верховного Совета РСФСР был. Объяснялось это большим опытом Агафонова, тем, что он принесет республике пользу большую, чем кто-либо другой. Вполне допускаю, что так оно и было. Но что касается работы партийной организации республики, повышения ее боевитости и авторитета, то здесь большой пользы от Агафонова я не видел.
      В итоге в 2003 году, когда В. С. Шурчанов выдвинулся по 33-му Канашскому сельскому округу, Агафонов, видимо, забыв о предыдущей многолетней поддержке, не думая о том, что раскалывает протестный электорат, выдвинулся там же. Проиграл с треском. Больше я о нем ничего не слышал. Восстановился бы в партии и, как тысячи наших сторонников-пенсионеров, занимался бы агитацией среди населения, распространял бы листовки и газеты. Напрасные надежды. Нужны мы ему теперь!
      К сожалению, многие региональные отделения партий превратились в некое подобие коммерческих фирм. Есть хозяин. Он всех будто бы поит и кормит, на нем будто бы всё держится. Все остальные должны, в конечном итоге, работать на него: обеспечивать его пребывание в центральных органах власти, «подсаживать» на проходные места в региональном списке.
      При этом финансовая сторона дела в подобных учреждениях скрыта за семью печатями. Коммерческая тайна здесь соблюдается порой строже, чем в банке. (Для оппозиционной партии это, может быть, и разумно!) Никаких действительно гласных обсуждений кандидатур на выборные должности (в том числе и депутатские) не происходит, а высказанные критические замечания воспринимаются как «бунт на корабле». «Инакомыслящие бунтовщики» из организации «вычищаются». Ясно, что у подобных «фирмочек» под вывеской партии серьезных перспектив нет! Да минует эта скверна КПРФ!
      Вопрос по округам решали четыре человека — В. С. Шурчанов, А. А. Егоров, В. В. Ермолаев и я. Егоров предложил мне выдвинуться по 33-му Канашскому округу. А Шурчанов пусть выдвигается в Чебоксарах. Здесь у него, мол, будет большой успех, потому что в 2001 году, на президентских выборах, он одержал в Чебоксарах и Новочебоксарске убедительную победу.
      Я посчитал это предложение бесперспективным. Хорошо меня знают в городах. Публика там более образованная. А я чувашским языком не владею. Это, кстати, большое мое упущение. То, что я не коренной, не стопроцентный чуваш, сразу и всегда отнимало у меня не менее 10 процентов голосов избирателей. Со стороны отца вся родня моя из деревни Русская Сорма Аликовского района. Трудно сказать, что отцовские родители были чувашами. Скорее всего, нет. Фамилия «Моляковы» — не очень распространенная. В Чувашии род Моляковых укоренился только в Русской Сорме.
      Расположена деревня специфически. Вокруг в основном чувашские деревни. Вполне можно предположить, что основали (или заселили) деревню русские крестьяне, высланные еще при царе, либо за неповиновение (бунт), либо за религиозные убеждения.
      Со стороны матери вся родня из Ленинграда, куда предки мои попали в 20-е годы прошлого века из псковских деревень.
      На работу в Чувашию мои родители были распределены после окончания ленинградских вузов. Сам я с семьёй приехал преподавать в Чувашский государственный университет после окончания Ленинградского государственного университета и аспирантуры при философском факультете этого же университета тоже по распределению.
      В прошлой, советской, жизни происхождение особой роли не играло, хотя и тогда «потихоньку» учитывалось. Но политическая деятельность в условиях буржуазной России (а буржуазный, скорее мелкобуржуазный, национализм присутствовал как популярнейшая идеология в антагонистическом классовом обществе всегда) сопряжена с фактором национальности очень серьезно.
      Трудно, например, представить, чтобы Чувашский национальный конгресс поддержал на выборах не чуваша Аксакова (о своем происхождении он всегда старался деликатно, но настойчиво напомнить), а русского Молякова. Знакомы мне эти «тихие» разговоры — голосуй вот за этого человека, он же наш, местный, что нам выбирать пришлого? Мы ведь и так сколько веков страдали!
      Хотя Чувашия обладает спецификой. Чтобы от Татарии в Совете Федерации были представлены неместные лебедевы и тем более слуцкеры! Вряд ли. А у нас — пожалуйста! И никакие конгрессы, союзы писателей с композиторами по этому поводу вопросов Федорову не задают. Молчат они и о том, кто приватизировал крупнейшие предприятия Чувашии и почему коренные жители (министры и депутаты) никогда этим не интересуются.
      О планах Анатолия Алексеевича Егорова я догадывался. Молодой, энергичный управленец, несколько лет проработавший помощником у В. С. Шурчанова в бытность его председателем Государственного Совета Чувашии первого созыва (родом с ним из одной деревни), он не был уверен в своем избрании в Думу, находясь на пятом месте в списке.
      Ульяновский секретарь Кругликов тоже выдвинулся не только по списку, но и в одномандатном округе. В случае его выигрыша в округе он освобождал место в списке и идущий за ним следом поднимался с пятого на четвертое место.
      Если же в одномандатном округе победу одержал бы еще и Шурчанов (а это, как думал Егоров, более вероятно в 34-м округе), то он вообще оказывался бы в списке третьим, что еще более увеличивало его шансы на успех.
      Уже за несколько месяцев до выборов он уговаривал меня идти «по селу». Но я эти предложения отвергал.
      Я надеялся, что все эти разговоры как-то скорректирует В. С. Шурчанов. Все-таки ставить человека на безнадёжное 12-е место в списке, да еще и выдвигать его по селу, было не совсем удобно.
      К тому же решение это необходимо было утверждать на республиканской партийной конференции. А как отнесутся делегаты (прежде всего от Чебоксар и Новочебоксарска, в котором я вырос и окончил школу) к предложению направить меня по сельскому округу, тоже было неясно. Вдруг кто-то укажет на нелогичность подобного решения. Ведь В. С. Шурчанов на выборах в Государственную Думу в 1999 году одержал победу над П. В. Ивантаевым именно в Канашском избирательном округе. Противники тогда могут утверждать, что Валентин Сергеевич не справился со своей депутатской работой на селе и теперь решил, бросив своих избирателей, срочно перебраться в город.
      В Чебоксарах и Новочебоксарске меня знали не хуже, чем Шурчанова. Думаю, меньше голосов я набрать никак не мог.
      С меркантильной точки зрения, для личных перспектив Шурчанова и Егорова было бы предпочтительнее вообще никуда меня не выдвигать. Резкость моя известна. Говорил бы я о безобразиях местного начальства. А зачем с ним портить отношения? По сельскому округу пустить какого-нибудь коммуниста, не столь известного, такого, как Шурчанов или Моляков. Пусть он ведет героическую, но безнадежную борьбу с миллионами долларов, пущенных на «работу с населением» в селах и малых городах.
      Держателям этих сумм можно было бы намекнуть, что всё так складно получилось «не просто так» и «изящный вариант» требует «понимания».
      Если бы я выдвинулся по 33-му округу, то тоже неплохо. Ведя упорную, пусть и безнадежную борьбу с нефтяными деньгами, я набрал бы неплохой процент для партии вообще. А это увеличило бы шансы успешного продвижения людей по списку. Ценно это было бы и для отчетности перед ЦК.
      Не могу сказать, что такие мысли присутствовали в головах у моих товарищей. Скорее всего, нет. Но, чтобы исключить даже саму возможность их возникновения у других, полностью исключить какие-либо трения и неудобные вопросы на республиканской конференции, я выдвинул свое предложение. В Думе, наверное, и интересно: открываются новые перспективы, можно более успешно защищать обездоленных от аппетитов местной бюрократии. Но можно прожить и без Думы.
      Если я не иду по Чебоксарскому одномандатному 34-му избирательному округу, то я вообще не буду участвовать в выборах. Пусть В. С. Шурчанов идет по этому округу, а А. А. Егоров поборется в 33-м округе. Все получается хорошо. Оба на перспективных местах в списке, т. е. хоть как-то подстрахованы. А в случае удачи в одномандатных округах они помогут всей партии, так как благодаря их победе сдвинется весь региональный список и депутатами смогут стать даже 6 и 7 номера.
      Оглядываясь на долгие годы моей партийной работы, честно могу признаться — мне важна партия, в которой состояли мой отец и мои деды. А буду ли я депутатом — дело не первой важности.
      Если бы это было не так, то, цинично занимаясь политическим бизнесом, я бы давно был неплохо обеспечен или вообще предал бы коммунистическую партию. Состоять в ней, работать в ней в нынешнее подлое время тяжело. Особых «удовольствий» в этой работе нет никаких. Ермолаев, кстати, высказал мнение о нежелательности моего выдвижения по 33-му сельскому округу.
      Взвесив все «за» и «против», Валентин Сергеевич решил предложить конференции сложившийся вариант: он идет по селу, я — по городу. На том и закончилось наше совещание. Этот вариант одобрила и кадровая комиссия рескома во главе с Иваном Вениаминовичем Пугачевым, а затем и конференция.

* * *

      Ни у меня, ни у кого из окружающих не было никакого сомнения: мой предвыборный штаб возглавит Вячеслав Владимирович Ермолаев, а республиканский штаб — Анатолий Алексеевич Егоров.
      Я до сих пор не могу пережить горечь утраты — 5 января 2006 года на 61-м году В. В. Ермолаев ушел из жизни после непродолжительной, но мучительной болезни. Бога, конечно, нет, потому что, если бы он был, не обрывал бы жизни таких людей так рано. А если бы и забирал их, то не мучил бы. Вячеславу Владимировичу в последние дни было очень больно.
      С 1996 года Ермолаев был секретарем Чебоксарского горкома КПРФ, помощником депутата Госдумы. Почти десять лет мы работали рука об руку. Сколько выборов прошли, сколько дел переделали! С раннего детства живший в Чебоксарах, на Богданке, Вячеслав Владимирович город и, наверное, половину жителей его (причем лучшую половину) знал очень хорошо.
      Прекрасный спортсмен, многолетний капитан сборной Чувашии по баскетболу, он после службы в армии и окончания Волгоградского института физической культуры долгие годы возглавлял всю спортивную работу на Чебоксарском хлопчатобумажном комбинате. Руководил спортивной школой на ХБК. Воспитал десятки перворазрядников, кандидатов в мастера и мастеров спорта. Люди самых разных убеждений любили его. Он был начитан, лаконичен и точен в выражениях и действиях. Любил шестидесятые годы и джаз.
      Высокий, очень симпатичный, он обладал живым умом и великолепной памятью. Многие, ох многие, негодовали, оттого что им никак не удается обыграть его в шахматы!
      Когда я сказал, что бороться стоит, но на победу в сложившихся обстоятельствах рассчитывать трудно (выборы — это, скорее всего, способ партийной работы с населением, агитация за нашу коммунистическую организацию), он не согласился. Заявил, что работать будем на победу. Это были вторые наши «совместные» выборы в Государственную Думу.
      Ермолаев брал всю организационную работу с коммунистами и сторонниками на себя. Мне поручалось в условиях информационной блокады заниматься в основном личными встречами с избирателями и как можно меньше времени проводить в штабе на Гагарина, 5.
      Моим водителем в 1999 году был бывший военный, афганец Стас Топоров. Тогда мы колесили с ним на уазике. В 2003 году моим водителем и доверенным лицом стал Владимир Яковлевич Ершов. Сразу после выдвижения в кандидаты я, благодаря Ермолаеву, уже имел график встреч в районах. Предполагалось начать встречи в Марпосадском и Козловском районах. Затем переместиться в Чебоксарский район. Потом — Новочебоксарск. В конце — Чебоксары.
      Дома отныне я бывал редко. Ранним утром с моими доверенными лицами мы должны были успевать на мехдворы, сохранившиеся кое-где фермы, на автостанции.
      Поэтому неделями жили на селе. В городе я появлялся редко.
      Информационное и правовое обеспечение моей предвыборной работы взяли на себя Альберт Васильевич Имендаев и Евгений Павлович Мешалкин. Работали они в тесном взаимодействии, так что справедливо было бы говорить об информационно-правовом обеспечении предвыборной кампании.
      Евгений Павлович Мешалкин в чувашской (и российской) журналистике — личность весьма заметная. Узнал я его в середине 90-х годов, когда он разместил несколько публикаций в нашей партийной печати.
      Насколько мне известно, долгие годы Мешалкин проработал в газете «Советская Чувашия», заведовал отделом экономической политики. Многие известные журналисты работали под его началом, учились у него. Хорошо о Мешалкине отзывался Александр Борисович Белов, работавший в «Советской Чувашии» под его началом и вспоминавший, как внимательно, очень строго относился Евгений Павлович к любому из текстов, которые оказывались в его отделе.
      Сокращал он сочинения молодых значительно, но по существу. Учил писать кратко, четко, по сути. Белов так и сказал, что многому научился у Мешалкина.
      Евгений Павлович человеком был очень независимым. Если он что-нибудь решил, то очень трудно было его убедить поступить иначе. В силу этого своего качества жизнь он прожил очень сложную, непростую. Богатства не нажил, хотя человеком был очень профессиональным.
      Мешалкин мне очень нравился. Многое в наших характерах совпадало. Я тоже ради денег, «жизненного комфорта» никогда не прогибался перед разными «хозяевами жизни». Важнее всего для меня было и есть говорить то, что думаю. Иногда даже не задумываясь о печальных последствиях для себя (и, увы, родных и близких).