Клинок Ворона

Лайон извлек меч из ножен и изящно отсалютовал перекрестным движением клинка. Я ответила где-то подсмотренным жестом — коснулась лезвием лба и резко опустила оружие вниз, при этом скорее почувствовав, чем услышав, как толпа охнула и подалась назад.

Глаза сабира удивленно распахнулись, и усмешка, еще остававшаяся на их дне, растворилась, как сахар в горячем чае.

— Айс?

Как ни странно, оборотень услышал:

— Сабир предложил бой до первой крови. Ты ответила, что драка будет до смерти одного из противников. Теперь ему предстоит либо принять условие и сражаться, либо признать свое поражение и опозориться.

— Тебе ведь все равно, кто выиграет? — наитие пришло внезапно. — В любом случае на свете станет одним человеком меньше. Так?

Айс хотел ответить, но в этот момент противник все-таки принял решение. Спокойно повторив мой салют, сабир встал в боевую стойку. В каждом его движении проступала грация леопарда, собранного и в любой миг готового к смертельному для жертвы прыжку.

Теперь настала моя очередь ухмыляться. Я четко знала, чем закончится бой. Обострение чувств достигло апогея. Чужие мысли, запахи, обрывки цветов, эмоций, звуков... Оставалось только впустить это глубже, дать проникнуть в кровь и разнести по венам. Открыться полностью. Довериться тому, что так жаждет заполучить меня.

Вдох. Готово.

Все слилось в один громоздкий шар, уместившийся в моей груди, а затем мир потерял краски, превратившись из современного цветного фильма в черно-белое ретро. Время дернулось и увязло, как муха в варенье. Все вокруг передвигалось рывками, кадрами, словно в безумном кинотеатре, где заклинило кинопроектор. Я оставалась единственным неизменным существом посреди творящегося вокруг хаоса.

Сабир начал двигаться. Медленно, очень медленно, сантиметр за сантиметром, занося меч для смертельного удара. Вот он чуть подался вперед, перемещая вес тела на левую ногу, и отвел руку в сторону, балансируя, как опытный канатоходец. Развернул корпус, чуть пригибаясь, чтобы перестраховаться от возможной атаки. Я видела, как под тонкой рубашкой перекатывались стальные мышцы, как сужались его зрачки, намечая место для удара.

Вскоре мне надоело наблюдать за этим черепашьим движением. Меч в руках пульсировал так, словно у него внутри скрывалось живое сердце — злобное и нетерпеливое. Оно отстукивало ритм, толкая меня вперед, туда, где беспомощной мошкой завяз во времени Лайон. Я сделала шаг, поднимая легкий, как лебединое перо, клинок. Короткий взмах. В последний момент каким-то чудом мне удалось изменить направление удара — чуть в сторону, совсем немного, но этого хватило. В отличие от клинка, убивать я не хотела. В лицо брызнула кровь, и в тот же миг все закончилось — время рвануло вперед, мир обрел обычные краски и звук, а я снова стала тем, кто есть: Аней Семеновой, восемнадцати лет от роду, смертельно уставшей и перепуганной тем, что у ее ног корчится и стонет в луже собственной крови сабир.

* * *

— Черт! — осторожно опустив уже занесенный для второго, на сей раз точно смертельного, удара меч, я отступила назад. Клинок теперь весил чуть ли не тонну, и мне пришлось вцепиться в него обеими руками.

— Его жизнь принадлежит сабире. Вы желаете воспользоваться своим правом? — из замершей в шоке толпы вышел мужчина. Уже в годах, но, несмотря на это, все еще статный и крепкий. Его волосы были коротко острижены, а на шее висела толстая цепь из белого металла, каждое звено которой мерцало драгоценной крошкой. С трудом оторвав взгляд от переливов камней на украшении, я постаралась сконцентрироваться на лице мужчины.

Лицо оказалось обыкновенным, красивым, как у всеx, и приветливым, только глаза оставались темными и пронзительными, просвечивая меня, как рентгеном.

— Нет, — я разлепила спекшиеся губы, — пусть живет.

Мужчина понимающе кивнул и махнул рукой — из толпы выбрались трое типов в темно-зеленых куртках и принялись хлопотать над сабиром. Рана была серьезной, меч рассек ему правое плечо и грудь, но клеить ласты Лайон явно не собирался — свидетельством тому являлись красочные ругательства, вылетавшие из его рта в адрес добровольной медицинской дружины.

— Теперь могу я спросить, кто вы и откуда?

Меньше всего на свете мне хотелось проходить анкетирование, но мужчина продолжал смотреть мне в глаза, ожидая ответа. — С севера.

— Что?! — мой собеседник опешил.

Несколько секунд я старательно осмысливала фразу, пытаясь найти в ней что-то крамольное:

— Вы спросили, «откуда»? Я ответила. Волчий край — это ведь север?

Мужчина утвердительно кивнул, но его взгляд стал еще более жестким.

— Кстати, тамошний барон должен был послать обо мне весточку, да видно запамятовал, — дискомфорт от пристального разглядывания усиливался.

— Да, да, припоминаю. Гридер писал о вас. Мы хотели отправить к вам один из патрулей, — мужчина вежливо, но холодно улыбнулся. — Удивительный случай, первый в моей практике. Какие-то сложности с воспоминаниями, если не ошибаюсь?

— Если можно назвать сложностью полное их отсутствие, то вы совершенно правы.

— Думаю, мы в силах разобраться с этой проблемой. А пока добро пожаловать в замок Роз. Вам будут предоставлены соответствующие покои, а также все необходимое, — взгляд мужчины задержался на моей куртке.

Ишь ты, смотрит, как на прокаженную. Ну, мех свалялся, ну испачкался чуть-чуть. Кто бы не испачкался — целый день в дымной кузне! А то, что псиной пахнет, так это даже хорошо — от ваших одеколонов у меня уже в зобу дыханье сперло. Я зябко поежилась, желая провалиться сквозь землю, только бы оказаться подальше от этого сабира с чекистскими замашками.

— Надо сказать, что для человека с таким недугом вы действовали на удивление... — мужчина облизнул губы, подбирая нужное слово. Сейчас он больше всего напоминал сытую гиену, которая в раздумьях смотрит на кость с остатками мяса: сожрать или закопать про запас?

— Быстро? Память рук не зависит от головы. Чтобы разучиться сражаться — надо умереть. Теперь я могу поинтересоваться у...

— Грегор, из рода Стайн, командор, — мужчина отвесил церемонный поклон. — Прошу прощения, что не представился сразу. Вы настолько поразили меня своим умением, что правила хорошего тона вылетели из моей старой головы. С закрытыми глазами управиться с одним из лучших бойцов замка Роз! Я восхищен!

Угу. Так тебе и поверили. И автограф на память дали «дорогому Грегору от восхитившего его предмета».

— Аня, — коротко представилась я.

Диалог грозил затянуться, поэтому следовало быстро выяснить пару интересующих меня вопросов и постараться свалить, желательно до того, как упаду в обморок. Судя по усиливающемуся головокружению и тошноте, это прекрасное мгновение было не за горами — победа далась отнюдь недешево. Каждый день, закончившийся без травм, надо приравнивать к государственному празднику. Похоже, домой я вернусь калекой.

— Прошу прощения, но за последние дни мне пришлось многое пережить.

— Безусловно, у нас еще будет много времени для бесед о потере памяти и искусстве фехтования вслепую, — мужчина уловил мое желание свернуть диалог. Чертовски мило с его стороны. — Церемония вот-вот начнется. Сожалею, но вынужден временно вас покинуть.

Только я открыла рот, чтобы, наконец, узнать, какая такая церемония, как оказалось, что спрашивать не у кого — востроглазый командор бесследно растворился в толпе.

— Айс! — я завертела головой в поисках оборотня. В общем-то, могла и не утруждаться, он все время был у меня за спиной.

— Он тебе не верит, — ровно сообщил Айс.

— Ясен пень, я сама себе не верю. Слушай, давай отойдем в какой-нибудь тихий уголок, пока меня не растащили на сувениры восхищенные поклонники, — свободное пространство вокруг постепенно сужалось, сабиры, словно случайно, подходили ближе, делая вид, что уж кто-кто, а я-то их абсолютно не волную.

Тихий уголок в зале наблюдался только один — под колоннадой. Мизансцена здесь слегка изменилась — сэта, что был без сознания, постарались уложить поудобнее и прикрыли курткой, а тому, у которого была сломана рука, Рысь осторожно накладывал импровизированную шину из ремней.

— А чему посвящено сборище? — я отняла у Рыси ремни и стала переделывать повязку — когда твоя мама врач, таким вещам учат еще в колыбели, сразу же после первого «агу». Оборотень удивленно моргнул, но спорить не стал.

— Церемония Посвящения. Так сабиры получают свое первое родовое оружие.

Я покосилась на свой меч, который упрямо отказывался возвращаться в состояние ножа, и вздохнула:

— Надеюсь, мне в этом участвовать не надо?

Айс пожал плечами, беспокойно наблюдая за моими врачебными действиями. Надо отметить, что сэт был идеальным пациентом — не орал, не дергался — мне даже захотелось проверить у него пульс, не помер ли часом?

— Сабире не стоит находиться среди нас, — внезапно произнес мой подопытный кролик и открыл глаза. Их радужка оказалась желтой, как янтарь на взморье, а черные зрачки едва заметно пульсировали. — Это может навредить ей.

— Навредил уже один такой, впредь умнее будет, если выживет, — цыкнула я на сэта.

Тот издал что-то похожее на смешок и снова закрыл глаза. Признаться, это меня не расстроило, уж больно нечеловеческими они были. Хотя количество чудес, рухнувшее на мою бедную голову за сегодняшний вечер, должно было выработать что-то вроде иммунитета, некоторые вещи продолжали выбивать меня из колеи.

— Айс, а как это выглядело со стороны? Я про драку.

— Никак. Сабир принял стойку и уже через миг давился кровью. Сила не применялась. Так что дуэль прошла по правилам.

Гулкий удар гонга перекрыл последние слова, обещанная церемония начиналась.

* * *

В сопровождении пяти до зубов вооруженных сабиров в зал прошли трое подростков. Остальные присутствующие деликатно освободили им дорогу. Подростки держались спокойно и уверенно, только побелевшие костяшки на сжимающих мечи пальцах выдавали волнение. Процессия торжественно прошествовала в дальний конец зала, где виднелся небольшой овальный подиум, окруженный статуями. Я, стараясь не выходить из-под прикрытия колоннады, подобралась ближе, чтобы получше рассмотреть происходящее. Клинок, на всякий случай, прихватила с собой — хоть нести его было тяжело, а все-таки с ним надежнее.

Статуи (всего их было восемь) представляли грубо высеченные фигуры животных, каждое из которых держало в лапах оружие: в отличие от самих зверей, чьи контуры были едва намечены, мечи, щиты, луки, топоры и копья выглядели, как настоящие.

У подножия подиума процессия притормозила. После краткой заминки один из подростков шагнул в круг статуй и сам замер как изваяние. Медленно потянулись томительные секунды ожидания. Парниршка стоял, не двигаясь.

Сначала я подумала, что мне померещилось. Одна из статуй пришла в движение — гигантская змея с крыльями летучей мыши, оплетавшая кольцами устрашающего вида алебарду, чуть приподняла плоскую голову. Но нет, изваяние действительно двигалось — каменная рептилия медленно высвобождала оружие из колец своего тела. Воздух над подиумом сгустился и задрожал, как это бывает при сильной жаре. А за возвышением медленно проступила размытая тень. Я повертела головой в поисках предмета, который ее отбрасывает, но так ничего и не увидела. Пол под ногами едва заметно дрогнул. Кроме меня, на это никто не обратил внимания — обряд продолжался. Подросток почтительно поклонился змее, принял алебарду и спустился с подиума. Марево еще больше сгустилось, тень росла прямо на глазах — в высоту она уже достигла сводов зала.

Ведомая любопытством, я стала осторожно обходить подиум по дуге, чтобы рассмотреть тень не через призму дрожащего воздуха.

А в круг статуй уже поднимался следующий — этот получил щит в комплекте с перевязью метательных ножей. Третий парень отхватил большущий боевой топор. По идее на этом церемония должна была окончиться, но сабиры не расходились, удивленно переглядываясь и перешептываясь. Видимо, что-то шло не так...

Мне удалось обойти возвышение и убедиться, что тень — отнюдь не плод моего больного воображения. Теперь она обрела четкость — проем арки, еще более черный, чем сама стена. Я недоверчиво провела по ней рукой. Пальцы ощутили лишь шероховатую поверхность камня. Морок.

— Вы желаете войти в круг? Родовое оружие может помочь вернуть память, — за моей спиной, словно призрак, материализовался командор. — Естественно, в том случае, если оно у вас было...

Меня терзали смутные сомнения, что этот навязчивый тип никогда от меня не отстанет. И чего прицепился?

Я сделала вид, что последних слов не расслышала:

— А что это за тень?

— Какая тень?

— Вот эта, — я невежливо ткнула пальцем. — Она вообще-то большая, трудно не заметить.

— Не понимаю, о чем вы? Я вижу только стену, — командор пожал плечами. — Так вы желаете?..

Теперь это больше походило на приказ. Мол, пташка, не заговаривай мне зубы, топай в круг, чертовски хочется узнать, кто ты такая.

— Безусловно, желаю «... чтоб ты провалился сквозь землю вместе со своим родовым оружием», — мысленно продолжила я.

Сабир сделал приглашающий жест — пришлось покорно плестись к подиуму. Шепоток в зале усилился, моя персона вызывала интерес не только у командора. Краем глаза я увидела мелькнувшие между колонн силуэты, факелы выхватили из сумерек серебристый и рыжий отблески. Айс и Рысь подбирались ближе к возвышению.

Наверно, позором моим насладиться хотят — сильно сомневаюсь, что хотя бы одна здравомыслящая статуя по доброй воле отдаст мне оружие. Скорее морду набьет самозванке, и плакала тогда легенда горькими слезами.

С этими невеселыми мыслями я залезла на подиум.

Кокон марева не пропускал посторонних звуков ватной стенкой отделяя от зала, который теперь казался нечетким и расплывчатым, зато тень, наоборот, приобрела контуры и стала плотнее. Статуи тоже перестали казаться образцами из коллекции неумехи-скульптора — точность и тщательность, с которыми были переданы каждое перо и чешуйка, вызывали восхищение.

Ждать пришлось недолго. Как я и предчувствовала, неприятности начались почти сразу. По истуканам прошла волна — они оживали, в каменных глазах загорались недобрые огни, когтистые лапы (у кого они были) со скрежетом впивались в постаменты, пасти распахивались в беззвучном реве. Они знали. Четко знали, что никакого отношения к сабирам я не имею, и меня следует немедленно уничтожить, как самозванку. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: сейчас меня начнут убивать.

Неумолимо, как цунами в Индонезии, статуи надвигались. В маневренности они, конечно, мне уступали, но успешно пользовались тактикой окружения. Держа меч наперевес, я отступала к краю подиума, туда, где виднелся единственный просвет между каменными чудовищами, прямо к темной арке тени.

Та самая крылатая змеюка, что вручала сабиренышу оружие, разгадала маневр и первой начала атаку, хлестнув хвостом по моим ногам. Если бы не меч — уютное место в инвалидной коляске было бы мне обеспечено. Клинок сам рванулся под удар, чуть не вывихнув мне кисть. Посыпались искры — на змеином хвосте осталась щербина. На самом мече не было и царапины, будто он только что резал не камень, а масло. Чудовище отпрянуло, нелепо взмахнув крыльями. Остальные, наученные горьким опытом, притормозили, дав мне возможность сделать еще пару шагов назад.

Теперь статуи переменили тактику и стали действовать осторожнее — нападали по двое: пока одна отвлекала на себя внимание клинка, вторая старалась достать меня. Я, крепко вцепившись в эфес, болталась за мечом, словно воздушный шарик, пытаясь выгадать хоть мгновение. Времени на раздумья не было — только успевай удерживать в руке рвущийся в бой клинок. Действовал он безупречно — ни лапы, ни когти, ни пасти не успевали достичь своей цели.

Я постепенно пятилась к черному провалу арки. До края подиума оставалось не больше метра. Нужна была ровно секунда, чтобы преодолеть это расстояние. Но ее-то как раз мне и не хватило...

Они рванули всем скопом: пасть существа, напоминавшего дракона-маломерка, с хрустом сомкнулась на клинке, задержав его движение на миг, чья-то лапа подсекла ноги, а все тот же змеиный хвост ударил в грудь. Меч вырвало из рук и меня откинуло в сторону.

От удара о камень перехватило дыхание, но инстинкт самосохранения завопил «в сторону!». Пришлось, так и не открывая глаз, быстро перекатиться, морщась от боли, и вскочить на ноги, прекрасно понимая, что следующая атака просто меня расплющит.

Странно, но нападать на меня никто не спешил — статуи замерли в нерешительности, злобно глядя исподлобья куда-то за мою спину. Потом, огрызаясь и щерясь, они стали нехотя отступать на свои прежние места, пока не замерли на постаментах. Тлеющие угли глаз погасли, очертания поплыли, и через миг передо мной стояли абсолютно мертвые истуканы, словно магия, поддерживающая жизнь в камне, испарилась.

Я обернулась посмотреть, что же спугнуло чудищ. Ведь это находилось точнехонько у меня за спиной и могло быть еще хуже, чем восьмерка бешеных статуй.

В стене, там, где раньше была тень, теперь появилась глубокая ниша, в высоту она достигала балок потолочных перекрытий и занимала всю ширину зала.

В ней стояла исполинская статуя, грубо вытесанная все из того же черного камня. Ворон. Гигантские крылья расправлены, клюв угрожающе раскрыт, желтые глаза внимательно наблюдают. Фигура дышала такой мощью и силой, что захотелось зажмуриться и скорчиться где-то у подножия, чтобы взгляд этого невозможного существа обошел стороной, не обратил внимания на жалкого червяка. Статуя была живой — не временно ожившей, как атаковавшие меня чудовища, а живой изначально.

Ворон чуть наклонил голову, словно желая лучше рассмотреть букашку, которая копошилась внизу, и заговорил. Нестройный хор из тысячи голосов обрушился на меня. Я узнавала их — это они пытались мне что-то рассказать, пока я скиталась по лесу, и проводниками сопровождали меня во снах. Только теперь смысл слов стал ясным.

— Ищи его...

— Кого? — невесть откуда взявшееся эхо подхватило мой вопрос и стало играть им в пинг-понг о высокие своды зала.

— Ищи предавшего... — хор голосов зазвучал тише. Тень стала медленно расползаться по нише, затопляя исполинскую фигуру статуи.

— Зачем? Я домой хочу, обратно.

— Меч... — еле слышно прошептали голоса и растворились.

Передо мной вновь была черная стена зала.

«Отлично. Посоветовал. Пойди туда, не знаю куда, найди то не знаю что. Ему хорошо, спрятался за стенкой и молчок, а мне еще тут жить», — уходить с подиума не хотелось. Если сабиры видели эту милую сценку из передачи «В мире животных», то лучшее, что меня ожидает — допросы и смерть, а худшее — мучительные допросы и долгая мучительниц смерть. А они, наверняка, ее видели.

Решив, что вылезать отсюда придется в любом случае, я подобрала меч, и, пройдя сквозь марево, сползла с возвышения.

К моему удивлению, командор встретил меня доброжелательной улыбкой, поздравил с подтверждением родового оружия и, любезно предложив зайти к нему завтра «для важного разговора», сделал мне ручкой и откланялся. Остальные сабиры тоже стали расходиться.

Я стояла, ошалело хлопая глазами, и силилась понять, что вокруг происходит. Либо на всех в этом зале напала внезапная слепота, и они не видели, что происходило на подиуме, либо предыдущие десять минут я наслаждалась галлюцинациями исключительно «личного пользования», в то время как статуи «подтверждали оружие».

Пока я стояла в недоумении, пытаясь осознать происшедшее, ко мне подошел какой-то человек и настойчиво предложил показать мне покои. Я отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, сказав, что собираюсь жить вместе с нелюдью.

— Но, госпожа...

— Один из них принадлежит мне, а я привыкла следить за своим имуществом. Тем более, за столь ценным, — обрезала я.

От такого заявления он настолько опешил, что даже не стал возражать, и почтительно поклонившись, отбыл в неизвестном направлении.

— Ценное имущество сабиры собирается вернуться в башню, — голос оборотня, полный сарказма и яда, раздался прямо за спиной. — Сабира желает проследить?

— Айс, хоть ты не цепляйся к словам. Я чертовски устала и проголодалась, у меня подкашиваются ноги и болит все, что еще может. Все смотрят на меня как на восьмое чудо света, пихают, толкают и допрашивают. Одни статуи дают идиотские поручения, другие жаждут откусить мне голову, с завидной периодичностью в меня вселяется какой-то демон, которому нравится убивать сабиров, и что характерно, никто не может нормально объяснить, как мне вернуться домой! — я перевела дыхание.

— Какие статуи? — спросил оборотень. Кажется, всю остальную речь он пропустил мимо ушей.

— Большие, — мстительно пояснила я. В мензурке с терпением оставалось место только для одной капли. — Так мы идем или продолжаем мозолить глаза вот той симпатичной девушке, которая глядит на меня, как энтомолог на бабочку?

Девушка действительно имела место быть. Та самая, в зеленом платье. Похоже, что дуэльный проигрыш Лайона здорово ее огорчил. Смотрела она на меня с такой ненавистью и злобой, что от ее взгляда до шее бегали крупногабаритные мурашки. Тут не нужно было ходить к гадалке, чтоб понять — одного врага я себе честно заработала.

Меч в руке едва заметно дернулся, словно подтверждая мои мысли.

— Идем, — Айс даже не оглянулся, чтобы посмотреть, о ком я. Видимо, и так знал.

Обратный путь до башни запомнился смутно. Меня шатало, как подвыпившего гуляку, то и дело приходилось хвататься за стены, чтобы сохранить вертикальное положение. Просить помощи у оборотней мешала гордость, да и им приходилось не легко: Медведь нес на плечах сэта, так и не пришедшего в сознание, а Рысь и ольт помогали идти второму беловолосому. Айс возглавлял процессию, распахивая двери.

В обморок я все-таки шлепнулась. Самое обидное, что это знаменательное событие произошло у дверей башни.

* * *

Очухалась я от холода. Ощущение было, словно я опять попала в ледяные пустоши Волчьего края. Попыталась завернуться в куртку, но этого явно не хватало — мех отсырел, и его прикосновения были еще более омерзительны, чем просто холодный воздух — с таким же успехом можно было попробовать согреться в проруби.

Пришлось вставать. Тело ломило нещадно, будто я накануне разгрузила четыре состава с дровами, затем напилась до состояния разгруженных дров и вдобавок пробежала марафонскую дистанцию.

В комнате было темно и неуютно, еле мерцающие угли в камине только подчеркивали это. Стуча зубами от холода, я на четвереньках подползла к очагу — разогнуться затекшая спина отказывалась. Здесь было чуть теплее. Пошуршав рядом с камином, я обнаружила сложенные в углу дрова и вскоре уже с довольной физиономией отогревала замерзшие руки и сушила куртку. После того, как первичные потребности были удовлетворены, пришла очередь вторичных — есть хотелось, как хомячку, на неделю забытому хозяевами. Добравшись до своего рюкзачка, я вытащила незаменимый пакет с бутербродами и, чувствуя себя жуткой жадиной, слопала сразу три штуки.

Угощать было некого — оборотни, сбившись в кучу, спали на полу, ольт дремал рядом. Покалеченный моим неудачным приземлением сэт, укутанный во все, что могло найтись теплого в комнате, лежал в углу. Выглядел он плохо, и без того бледное лицо приняло синеватый оттенок, а уголки губ почернели. Второй сэт, свернувшись клубком, тихо посапывал неподалеку.

«Дети подземелья. Акт первый, картина восьмая», — невесело подумала я и передвинула поленья в очаге — дрова отсырели и горели неохотно, все больше дымя. От шороха один из сэтов проснулся. Молча осмотрелся по сторонам, стянул с себя куртку, укрыл своего изувеченного родственника, а сам присоединился к моим бдениям возле камина.

— Ты чего не спишь?

— Холодно. Есть хочешь? — я уже потянулась за свертком с бутербродами, когда вспомнила слова Медведя. — Прости, у меня только хлеб...

Беловолосый усмехнулся:

— Ничего. Мы можем обходиться без еды месяцами. Правда, сытому все-таки веселее.

— Вы пьете кровь? — забавно, а чем еще может питаться существо, настолько похожее на классического вампира.

— Да. Когда предоставляется такая возможность. В том месте, где мы жили раньше, водится мало зверья и оно хорошо умеет маскироваться, так что нам не привыкать к длительным голодовкам.

— А твой друг...

— Брат.

— Прости. Твой брат, он поправится?

— Навряд ли. Когда мы голодны, кости не хотят срастаться, — сэт говорил спокойно, словно смирился с неизбежным. — У него сломан позвоночник и обе ноги.

— Но ведь удар не был таким сильным...

— Для человека, оборотня или ольта — да. Мы устроены по-другому.

— Как?

— Тебе действительно интересно знать? — желтые глаза сэта испытующе уставились на меня.

— Нет. Просто пытаюсь найти способ помочь, — честно призналась я. В голове крутилась идея, признаться честно, не из самых лучших. — Сколько нужно крови твоему брату и тебе? Остановиться вовремя сможете?

Сэт удивленно приподнял брови.

— Сабира предлагает...

— Да. При двух условиях. Во-первых: завтра я должна худо-бедно, но передвигаться. Во-вторых: мне нужно знать, кто такой «предавший» и как его найти. Советую соглашаться быстро, пока я еще смелая и пока остальные не проснулись.

Сэт бросил на меня еще один испытующий взгляд и кивнул. Радужка его глаз стала еще ярче, а верхняя губа приподнялась, обнажая острые белые клыки.

— Мы сможем остановиться, когда нужно. С первым пунктом сложностей не будет. А вот со вторым... Сабире может не понравиться ответ.

— Последнее время мне мало что нравится, — вздохнула я. — Ну, как? Сделку можно считать действительной?

— Да.

Пальцы сэта железной хваткой сомкнулись на моем запястье, и он буквально поволок меня в угол, где лежал его брат. Откинув в сторону тряпье, сэт склонился над братом, и стал что-то быстро шептать ему на ухо. Судя по тому, что веки вампира чуть дрогнули, он находился в сознании.

— Сабире будет немного больно.

— Да уж ясно, что не щекотно. Как лучше — рука или шея?

— Сгиб локтя, — после секундного раздумья сказал сэт.

Это действительно было больно. Хоть клыки нелюдей и были довольно тонкими, ранки они оставили нешуточные. Никакого «блаженства, разливающегося по телу», которое так любят описывать авторы бульварных романов о вампирах, не было и в помине. Больше всего это напоминало действия неумелой практикантки-медсестры, которая шарит шприцем у вас под кожей, стараясь найти вену.

Пока первый сэт жадно глотал кровь, второй осторожно придерживал его за плечи.

— Вас хоть как звать? А то как-то нехорошо выходит — мою кровь пьют незнакомцы, — генератор шуток внутри выдал сбой.

— Дэв, — сжато представился сэт.

— Суод, — хрипло проговорил его брат, вытаскивая из меня клыки и откидываясь обратно на солому.

Дэв в предвкушении облизал тонкие губы и замотал рану какой-то тряпицей:

— Сабире лучше закатать второй рукав — если я буду пить с той же руки...

— То она не заживет до конца дней, — покорно продолжила я, послушно подставила другую руку и поморщилась, когда клыки пропороли кожу.

Тем временем с Суодом происходили метаморфозы: дыхание выравнивалось, лицо прямо на глазах теряло синюшный оттенок и становилось белым, пропала ненормальная худоба. Сытый вампир оказался существом привлекательным и по-своему красивым.

Я смотрела на него и чувствовала, как мои веки постепенно наливаются свинцом, а в голове все плывет.

— Дэв, — вяло позвала я.

— Уже все, сейчас я перебинтую и...

— Рехнулась?!

Разъяренный рык Айса выкинул меня из оцепенения. В тот же миг на меня кинулось что-то лохматoe — я даже не успела закрыться руками, как уже оказалась вмята в дурно пахнущую солому здоровенной тушей волка. Сэт каким-то образом ухитрился уклониться в сторону и теперь с удивлением смотрел на скалящего зубы оборотня.

— Айс! Тьфу ты, — рот оказался напрочь забит густой шерстью. — Айс, собака страшная, а ну слезь с меня! — я уперлась волку в грудь, пытаясь спихнуть с себя эту тушу. Не тут-то было — оборотень весил, по меньшей мере, тонну. — Чего ты разорался? Все в порядке!

— Сабира заключила сделку, — подал голос сэт. Кажется, его эта ситуация насмешила.

— Какую сделку?! — Айс по-прежнему восседал на мне, но теперь уже в человеческом обличье.

— Рассказ в обмен на кровь. У меня ее много, могу себе позволить поделиться с теми, кому не хватает гемоглобина! Дэв сказал, что знает, когда нужно остановиться. Слезешь ты с меня сегодня или нет?!

Оборотень, глухо рыкнув, встал.

— И ты поверила?! Ты поверила на слово сэту?!

— Какого камня тут происходит? — из кучи шкур вырылся очень недовольный и заспанный ольт. — Вы чего орете, как оглашенные?

— Я не ору, это все он, — наябедничала я, указывая пальцем на взбешенного оборотня.

— Она их накормила! — Айс не остался в долгу и тоже ткнул в меня пальцем.

— Кого? — зеленые глаза Рыси в полутьме сверкнули изумрудами. Рядом с ним тяжело заворочался Медведь.

— Сэтов! — рявкнул Айс. — Они, видите ли, «знают, когда остановиться». Ты вообще соображаешь, что делаешь?! Если бы я не проснулся, наутро замок Роз скорбел бы по безвременно ушедшей сабире.

— Если бы ты не проснулся, я бы сейчас уже спокойно спала и видела бы во сне очередной эпизод вашей славной истории! — терпеть не могу, когда на меня кричат. Тут же начинаю выходить из себя. — Дэв мне уже руку бинтовал, когда ты на меня напрыгнул! И вообще, чего тебя так взволновало мое здоровье? Влюбился, что ли? — хитро поинтересовалась я.

От такой наглости Айс растерял последние остатки самообладания и человеческой речи. Следующие пять минут он только рычал и фыркал.

— Да успокойся ты, серый, — сэт все это время скромно стоял в уголке и в скандал не вмешивался. — Неужели думаешь, что у нас мозгов нет?

— То, что у вас их нет — это точно, — согласился Рысь. — Вопрос только, до какой степени? Ты и твой полоумный братец соображаете, что последовало бы за ее смертью? Сжигание на костре — не очень приятная процедура, и я к ней еще не готов.