Проглянула луна. В ее призрачном свете толпа казалась угрюмее; замелькали угрожающе поднятые кулаки, послышались яростные возгласы:
— Колдун! В пекло его!
Все голоса перекрывал визгливый крик мужа.
— Пронзить колдуна! Смерть ему, смерть!
— Нет! — покачал головой воин в шлеме, украшенном перьями, и осенил себя крестом. — Мы должны отвести его в Желтый Дворец. Не каждый день удается поймать такого злокозненного колдуна.
Стража не успела еще схватить кудесника, как гонец вскочил на коня, затрубил в рог и помчался по залитой лунным светом равнине мимо крестов и придорожных распятий.
Через час Верховный инквизитор перебирал кнуты в поисках наиболее подходящего, но затем остановил свой выбор на железном пруте с изогнутыми шипами. Любовно оглядел орудие, погладил его и сунул в жаровню с раскаленными углями. Предвкушая наслаждение, пальцы его сладострастно дрогнули; взяв гусиное перо, инквизитор осмотрел его, опробовал на оборотной стороне какого-то испорченного смертного приговора, но взгляд его невольно возвращался к орудию пытки. Этот железный прут он всегда предпочитал другим, потому что тот быстро раскалялся; вот и на сей раз долго ждать не пришлось. Он тронул стоявший на столе серебряный колокольчик и вопреки обыкновению не ограничился этим, а крикнул страже, ведя войти. Обычно он проявлял сдержанность, как и подобает лицу высокого духовного сана, но сегодня победило любопытство.
— Ввести его!
Инквизитор ожидал увидеть перед собой дряхлого старца, знахаря с заросшей волосами физиономией, но в тесном бронзовом проеме дверей показался изящный красивый юноша в плотно прилегающем к телу серебристом одеянии необычного для здешних краев покроя.
Стражники, вооруженные алебардами, смотрели исподлобья, угрюмо и хитро, их налитые кровью лица блестели от пота. Сейчас они менее всего напоминали бравых хранителей порядка, доставивших пленника на допрос. Похоже было, что это он привел с собой сбитых с толку стражников.
— Почему он не связан?
Молчаливая кучка стражников окаменела. Кудесник мягко улыбнулся, шагнул вперед и обнял священнослужителя. Верховный инквизитор затрясся от ярости.
— Я спрашиваю, почему он у вас не связан?
Стражники отводили глаза, норовили спрятаться за спины друг друга.
— Отвечайте или я прикажу вас колесовать!
Из кучки испуганных стражников выступил безносый Жоао, который не один десяток лет образцово выполнял обязанности подручного палача. Он медленно обнажил шею под ледяным взглядом Верховного инквизитора.
— Взгляни и убедись, господин мой…
На продубленной всеми ветрами коже резко выделялась лиловая полоса.
— Мы пытались заковать его в цепи, господин мой, но он воспротивился. Я хотел заставить его силой, и тогда он оторвал мне голову и снова приставил ее.
— Где начальник отряда?
— Он повредился в уме, господин мой…
Неприятный холодок пробежал по тощей спине инквизитора. Ему было хорошо известно, что колдунов на свете не бывает, но он также хорошо знал, что преданный Жоао никогда не посмеет ему солгать. Инквизитор раздумывал, как ему поступить, и вдруг ощутил страх. Не сразу ему удалось овладеть собой.
— И вы хотите, чтобы я поверил вашим вымыслам? Вон отсюда, я после определю вам наказание!..
Старый инквизитор и юноша остались наедине при свете невысоких, толстых свечей. Из-за колонн иногда долетало бряцанье металла. Вот звякнуло оружие на верхней галерее Дворца. Кольцо вокруг пленника сомкнулось.
— Назови свое имя! Откуда ты прибыл?
Взмахнув рукой, гость указал вверх.
— Ты пришел с гор?
Пленник молча покачал головой, не опуская глаз. Глаза у него были странные — светлые, будто серебряные, а зрачков совсем не было видно.
— Понимаю, — брезгливо поморщился Верховный инквизитор. — Ты посланец неба!
Инквизитор с отвращением подумал, что ему предстоит выслушать одну из давно знакомых бредовых исповедей. Он в сердцах выхватил раскаленные щипцы из жаровни и от возбуждения выронил их из рук. Юноша услужливо и поспешно поднял щипцы за раскаленный конец и с учтивым поклоном протянул раздосадованному инквизитору, кожаной рукояткой вперед.
— Здесь твои трюки не помогут, — недовольно пробурчал инквизитор, — все равно костра тебе не миновать!
Верховному инквизитору давно прискучило его занятие. Если бы не приятная возможность время от времени помучить ближнего, он, по всей вероятности, отказался бы от своего сана. Но инквизитор был прирожденным садистом.
— Для тебя же лучше будет сразу признаться во всем! — невыразительно отбарабанил он привычную фразу.
Раскаленное орудие пытки в руках юноши успело остыть. Гость положил его на стол почтительно, так как незнакомый предмет принадлежал человеку пожилому.
Юноша заговорил, но губы его по-прежнему оставались неподвижными.
— Я удивлен, как медлительны вы в своем развитии, бородатый! Один из твоих учеников захотел меня оперировать, я не понял, зачем, — вероятно, из любознательности. Но был при этом так неловок, что вынудил меня показать ему правильный способ такой операции. Надеюсь, он усвоил урок. А ты, наверное, здесь главный хирург?
Инквизитор в гневе стукнул кулаком по столу, так что даже пальцы его покраснели и распухли.
— Слушай и запоминай, чревовещатель: здесь задаю вопросы я!
— У меня мало времени, о врачеватель! — слетали слова с неподвижных губ. — Я должен торопиться, опасаюсь, как бы не сместилась кривая второго порядка?
Юноша пристально вглядывался в пол, вымощенный каменными плитами.
— Я вижу, под нами находится экспериментальная операционная. Ну, и каковы ваши успехи?
Лицо бородатого инквизитора исказилось. Он трижды хлопнул в ладоши, плиты раздвинулись, и в полу образовался люк.
— Ты упорствуешь в своем притворстве? Хочешь уверить меня, будто взгляд твой проникает сквозь стены? — в ярости прошипел инквизитор. — Не утруждай себя, я тебе помогу, чтобы виднее было! Смотри, любуйся, скоро ты тоже туда угодишь!
В отсветах пламени у ног их открылась камера пыток. Скрипело колесо дыбы, щелкали щипцы, визжала пила. У жертв не было сил даже хрипеть.
— Усердие ваше весьма похвально! А что, оперируемые — все из добровольцев?
— Это не добровольцы, сын мой, — ласковое обращение сорвалось у него нечаянно, — это грешники! Торопись признанием облегчить вину, если не хочешь очутиться среди них! Мне донесли, будто ты хотел воскресить умершую в Рыбацком городке… Это правда?
— Что значит «умершая», объясни мне, хирург!
Инквизитор дважды хлопнул в ладоши.
— Смотри и трепещи!
Стена раздвинулась, из ниши выкатился скелет. Угрожающе щелкнули крупные желтые зубы, зловещий огонь светился в отверстиях черепа, костлявая рука была вытянута вперед, а острый, длинный палец нацелился в сердце юноши.
— Значит, так устроен ваш скелет, — заметил гость, — очень похож на наш. Жаль только, что вы так запускаете свои зубы…
Инквизитор досадливо махнул рукой. Скелет обиженно попятился к нише. Гость терпеливо повторил свой вопрос:
— Прошу тебя, объясни, что значит "умершая"!
Инквизитор рухнул в кресло.
— Я вижу, ты — неисправимый грешник! Ты циничен, как сам сатана!
Его обволокло серебристым взглядом, и взгляд этот заслонил от него все вокруг.
— Ты какой-то необычный мутант, бородатый, твоя мысль оперирует одними абстрактными понятиями: умерший, грешник, сатана. Адапт сердит на меня, поэтому я не хочу запрашивать у него информацию, но ты вполне мог бы объяснить, что значат эти твои туманные определения… — Юноша приблизился к люку, увлекая за собой священнослужителя. — Ваша наука пока еще на самом низком уровне развития. — Он перегнулся и посмотрел вниз. — И техника у вас примитивная. Если пожелаешь, я могу снабдить тебя более совершенными приборами. Взгляни сам: вон тому мальчику в углу ноги вы ампутировали, а новые приставить не торопитесь. Ну, конечно, я так и знал! Потеря крови критическая. Где у вас кран кровепровода?
Палачи в камере испуганно переглянулись. Наконец один из них не выдержал:
— Так лучше для мальчика, не вмешивайся, добрый человек. Если ты воскресишь его, как ту женщину, меня заставят снова мучить его. А мне очень жаль его, ведь это — мой родной брат.
Юноша с лучистыми глазами вдруг понял, в какой мир он попал, потому что Адапт наконец-то соизволил отозваться с галактического корабля и перечислил данные:
— Крайне примитивная система… Диспропорция биологического и общественного развития… С Космическим Кольцом не совместимо… немедленно покинуть…
Гость одним прыжком отскочил от люка.
— Адапт прав. Я прибыл слишком рано. — Юноша в раздумье обхватил подбородок. — Если я окажу вам помощь, внезапный качественный скачок в развитии вызовет только кризисы…
Он резко повернулся к инквизитору.
— Скажи, жалкий мутант, я не ошибся, это действительно та планета, которую вы называете Землей?..
Из-за колонн подкрадывались слуги, держа наготове сеть и толстые веревки… Инквизитор лицемерно потупился.
— Похоже, ты от страха лишился ума. Хочешь, я отпущу тебя на свободу?..
Палачи бесшумно подкрадывались.
— Теперь я совсем не понимаю тебя, бородатый!.. Что могло бы удержать меня? И почему?
За спиной у юноши заплечных дел мастера пригнулись, готовясь к броску.
— О чем ты спросил меня? Земля ли это? Да, ты не ошибся, это Земля.
С шелестом взлетела сеть…
— Это Земля, но для тебя она разверзнется адом!.
Накинутая сеть напряглась, Проворно заскользили. по ней веревки, опутывая жертву.
— Я напрасно теряю время с тобой, бородатый, — услышали палачи голос из-под сети, — твой интеллект крайне примитивен! По умственной недоразвитости ты уникален даже в масштабах Всего Пространства… Готовься, я заберу тебя с собой, и мы заменим тебе мыслительный аппарат…
Позднее все очевидцы — палачи и подручные — показали под присягой, что внезапно сверкнул огненный столб, небеса разверзлись, послышался подобный грому гул, и Верховный инквизитор вознесся ввысь.
Если верить этим утверждениям, то он не иначе, как сподобился небесной благодати.
Золтан Чернаи
Камни
Господин Профессор мыл руки. Долго держал под теплой струей белые пальцы, потом маленькой щеточкой потер ногти. Он думал о пациенте, которого только что обследовал. "Бедняга, жить ему осталось три-четыре месяца, не больше… Левая почка уже не работает, да и правая вот-вот откажет…" Потом вдруг вспомнил совсем о другом, о вилле на Балатоне, точнее, о большом участке, который помог ему купить за бесценок некто Гут — в благодарность за успешную операцию. "Не меньше миллиона обойдется мне строительство… и мол нужен для парусной лодки, много что нужно…"
Резкий голос сестры Илоны прервал его размышления.
— Господин профессор, вас дожидаются три человека, а четвертый, который только что пришел, просил передать вам это, — она протянула ему визитную карточку.
Профессор надел очки. "Д-р Лорант Кардош, физик-ядерщик, кандидат физических наук", — прочитал он на изящно оформленной визитной карточке. "Надо же, Кардош! Он, оказывается, здесь! А я думал, что после пятьдесят шестого года он так и не вернулся", — размышлял про себя профессор.
— Что же вы стоите, разинув рот! — прикрикнул он на сестру. — Немедленно пригласите его!
Юлия, пухленькая секретарша с платиновыми волосами, злорадно ухмыльнулась. Надев наушники, она печатала с магнитофонной ленты текст лекции о новых методах цистоскопии, которую профессор должен завтра читать в университете. Они с Илоной не выносили друг друга.
В дверях появился пациент. Сутулый, худой, со впалыми щеками, волосы стрижены ежиком. По лицу было видно, что его мучают сильные боли. Но черные глаза живо блеснули, когда он протянул профессору руку.
— Привет, Банди! Узнал меня?
— Еще бы, Лори! Каким ветром тебя занесло к нам? Я думал, ты там остался. Юлия, принесите коньяк и сигареты.
— Спасибо, не беспокойся! — пробовал было возразить гость, но проворная секретарша уже ставила на маленький столик напитки и сигаретницу. Они сели, чокнулись.
— Рад тебя видеть. За твое здоровье!
— Спасибо, здоровья-то как раз мне и не хватает.
— Надеюсь, ничего серьезного? Ты не из-за этого ко мне пришел? Ты ведь, верно, знаешь, что я хирург-уролог. Не успеешь оглянуться, как я уже что-нибудь да извлеку из твоей почки!
Кардош слабо улыбнулся.
— Я пришел к тебе, Банди, как к старому школьному товарищу… вернее, к своему сопернику. Ведь мы всегда были соперниками, помнишь? Это было благородное состязание, и ты — победил… Ты — знаменитость с мировым именем, а я всего лишь маленький клерк в услужении госпожи науки.
— Ну, ну, не скромничай! — профессор шутливо погрозил гостю пальцем. — И не будем говорить о том, кто из нас победил. Вспомни хотя бы Магду! Здесь победил ты! Ведь она с тобой, она вышла за тебя замуж. Ну, расскажи, где ты сейчас работаешь?
— В научно-исследовательском институте атомной физики. Работаю на циклотроне… Ничего интересного. Одно и то же изо дня в день.
— В этом смысле и у меня рутина. Ну, а на что жалуешься? У тебя, очевидно, сильные боли?
— Уже третьи сутки мучаюсь. А сейчас совсем невмоготу стало, вот и притащился сюда, в больницу. Я, разумеется, хотел пойти к терапевту, но в коридоре случайно увидел на двери твою фамилию… Банди, у меня ужасно болит поясница. Бывают такие приступы, что я пачками глотаю алгопирин и ридол, но ничего не помогает! Раньше у меня не было никаких ревматических болей. А сейчас, посмотри, я даже выпрямиться не могу. У меня постоянно, ну как бы это сказать… позыв помочиться, я бегу в туалет, и выясняется, что бежал зря. Скажи, что бы это могло быть? Посоветуй, к кому мне обратиться.
— Тебе никуда не надо идти. Скажи, у тебя болели когда-нибудь почки?
— Почки? — удивился Кардош. — Никогда.
— Ну, тогда пошли со мной. Я провожу тебя в амбулаторию. Тебя необходимо обследовать. Если мой диагноз подтвердится, то ты обратился как раз по адресу. В конце концов тебя все равно направили бы сюда и ты оказался бы у меня под но… Я хотел сказать, попал бы ко мне в руки.
В сопровождении сестры Илоны они проследовали в амбулаторию. Пациент разделся и лег на кушетку. Профессор долго ощупывал поясницу, живот, потом пошел мыть руки перед тем, как сделать цистоскопию и рентген.
— Ну, что я говорил? Диагноз мой был безошибочен. У тебя камни! — торжествующе объявил профессор пациенту, который уже лежал в отдельной палате.
Профессор внимательно рассматривал у окна только что проявленные рентгеновские снимки.
— Из левой почки у тебя выходит камень величиной с горошину и заклинивает мочеточник. Из-за этого и боли и общее плохое состояние. Несколько дней пробудешь здесь, у нас, не бойся, резать я тебя сразу не стану. Попробуем выгнать твои камни. И в правой почке есть несколько камешков, от них тоже освободимся. Юлия потом оформит все как положено. А мне прежде всего нужна твоя медицинская карта с места работы… Я хочу знать, сколько времени ты подвергался облучению на циклотроне.
— Немного… Точнее, меньше трети дозволенного срока, — слабым, страдальческим голосом прошептал больной. — Можешь делать со мной все, что хочешь. Только… сообщи Магде, моей жене.
— Ну, конечно, сообщу! Скажи мне номер телефона и не беспокойся ни о чем, лежи отдыхай. Вот увидишь — все будет в порядке. Сейчас мы дадим тебе прекрасный успокаивающий коктейль из многих компонентов, и очень скоро боли пройдут.
После инъекции больной заснул. Профессор собрал снимки, что-то отметил в карточке больного и вышел из палаты.
— Пожалуйста, успокойтесь! Прошу вас, не надо волноваться, дорогая Магда!.. Я прошу тебя, не плачь! В который раз говорю тебе: никаких причин для беспокойства нет! — утешалпрофессор жену Кардоша.
А сам в это время думал о том, что Магда Мерэй, в которую когда-то был влюблен весь их класс, все еще моложава и поразительно красива, может быть, даже красивее, чем раньше. В ее голубых, необыкновенных глазах стояли слезы. Профессор чувствовал, что капли холодного пота побежали у него по спине под рубашкой, настолько волновала его эта женщина. Но он все-таки сделал над собой усилие и заставил себя говорить с ней так, как должен говорить врач в подобной ситуации.
— У Лори совершенно особые почки, это факт, — продолжал он утешать Магду. — Но все обойдется! Несколько камней я уже выгнал… Я сам исследовал их и теперь знаю, что нужно делать, чтобы предупредить возникновение камней подобного химического состава. Никакого органического заболевания у него нет, просто химическая реакция способствует кристаллизации камней. И нет никакой необходимости соблюдать особую диету. Лори может пить и есть все, что ему нравится, все другие органы у него здоровы. Только об одном следует заботиться — о пищеварении. Чтобы поправиться, иначе говоря, чтобы предотвратить образование камней, ему надо принимать угольные таблетки. Обычная карботерапия — по две таблетки три раза в день, перед едой. Таблетки улучшат пищеварение и помешают образованию камней, а чтобы снять побочное действие лекарства, я выпишу легкое слабительное средство… Через неделю он сможет вставать и скоро вернется к своим циклотронам.
— Я очень благодарна тебе, Банди! — прошептала Магда и сунула плотно набитый конверт в карман белого профессорского халата.
— Что ты, что ты! Это совершенно лишнее, прошу тебя, — протестовал профессор.
— Не надо, не спорь со мной. Ты это заслужил.
— Вообще-то… Звоните мне. Я буду вашим домашним врачом. Лори я обследовал досконально, другой врач нам только помешает. А почки Лори я знаю уже как свои пять пальцев.
Юлия, секретарша, нехотя сняла телефонную трубку.
— Алло! Слушаю… К сожалению, не смогу. Господина профессора сейчас нет. Будет через четверть часа. Кто спрашивает? Да, да, конечно. Сразу же передам… До свидания.
Едва Юлия положила трубку и стала делать запись в блокнот, как дверь открылась и в приемную вошел профессор.
— Господину профессору звонила жена доктора Кардоша, — доложила секретарша. — Она просила передать, что ее мужу стало плохо на улице и его на скорой помощи увезли в больницу. Очень просила сразу же сообщить это господину профессору…
Странные морщинки побежали по лицу профессора, словно он одновременно смеялся и плакал.
— Я в больницу! — сказал он и выбежал из комнаты.
— К сожалению, дорогая, я должен тебе признаться, необыкновенные почки твоего мужа и со мной сыграли злую шутку. Но операция прошла успешно, на редкость успешно! Мне удалось сразу же перевести Лори из больницы для пострадавших от несчастного случая к себе и из обеих почек я удалил новые камни. Правая почка была менее поражена и функционирует нормально. В наше время многие живут с одной почкой… Лори еще сто лет проживет! Но сейчас, разумеется, он нуждается в длительном курсе лечения. Отдых и покой по крайней мере в течение полугода. Я всю устрою. Как только он немного оправится после операции, я отправлю его в санаторий. Но что не менее важно, моя дорогая, тебе тоже крайне необходимо отдохнуть!.. Вот, посмотри, это — приглашение на Международную конференцию в Лондоне, которое я недавно получил. Поедем со мной, а после Лондона махнем еще куда-нибудь… Я помню, ты всегда мечтала о Майами!
Подполковник Петхе, внимательно изучив папку с делом, покачал головой и хлопнул ладонью по столу:
— Марика! Пригласите ко мне "ювелиров".
Через несколько минут в комнату вошли два молодых, широкоплечих следователя. Подполковник предложил им сесть. Секретарша принесла кофе.
— Знаете, ребята, хоть я и старая лиса, но такого мне еще не приходилось слышать! — и подполковник принялся излагать суть дела. — Мы получили сообщение из Лондона, от Интерпола. Английские таможенники в лондонском аэропорту задержали одного венгерского хирурга, профессора урологии, доктора Эндре Гарди… Вы слышали когда-нибудь о нем?.. Нет? Ну, а я слышал. Не так давно я приходил к нему для повторного осмотра, ведь это он извлек из моей спины пулю Йошки Коломпара. Ну вот, вспомнили теперь? А потом господин профессор уехал на какую-то конференцию в Лондон с одной женщиной. Нет-нет, не с женой! Как же звали эту женщину? Ах да, он уехал с вдовой некоего Лоранта Кардоша… Ну, а когда они вышли из самолета в аэропорту Хитроу, то во время обычного таможенного осмотра в одном из его чемоданов обнаружили какие-то странные камешки… Необыкновенные и ни на что не похожие. Господин профессор убеждал таможенников, что это камни, извлеченные из почек во время операций, своего рода "хирургический трофей", экспонат, который он хочет продемонстрировать участникам конференции. По таможенникам, конечно, задурить голову не удалось, они обратились к экспертам, и тогда выяснилось, что "почечные камни" господина профессора — алмазы! Да еще самого высокого качества. Когда они объявили об этом господину профессору, тот рухнул как подкошенный. Его сразу доставили в больницу, сделали все, что было в их силах, но в тот же день профессор скончался. Инфаркт. Всего только несколько слов еще удалось вытянуть из него, до самой последней минуты господин профессор упорно твердил: "Они мои… Биоалмазы!.. Циклотрон и уголь… уголь!" Вот и все. А теперь эта история свалилась на наши головы! К нам приезжают специалисты по алмазам из Интерпола… Надо подготовиться к встрече. Они уверены, что господин профессор был главарем международной шайки контрабандистов, за которой они уже несколько лет охотятся… Посмотрите, вот здесь фотоснимки камней. Тот, что побольше, напоминает окаменевшего паука. Или точнее — полип. Как же, черт возьми, он получал их?
Золтан Чернаи
Эксперимент "Аргус-1"
Профессор Берталан невидящим взором уставился на свой письменный стол, на котором его секретарша устроила необычную "выставку"…
Посреди стола, на листках с машинописным текстом лежала толстая тетрадь в темно-синей нейлоновой обложке. Справа в небольшой кучке — мелкие предметы личного пользования: наручные часы, два золотых перстня с печаткой, удостоверение личности, проездной билет на автобус, перочинный нож, паркеровская шариковая ручка. По другую сторону стола — какой-то небольшой прибор, напоминающий слуховой аппарат, и большой пустой конверт, в котором, судя по адресу и почтовым штемпелям, должно быть, и прибыли все эти предметы.
Окна рабочего кабинета, размещавшегося на первом этаже, выходили в институтский парк. Дверь на балкон была открыта, и в комнату струился мягкий солнечный свет и аромат ранней осени. По террасе прыгали черные дрозды.
Профессор наконец вышел из оцепенения: его дрожащие пальцы потянулись к тетради в синей обложке. Он вертел ее в руках, будто видел впервые. Взгляд его машинально скользил по надписи, сделанной черной тушью на белой наклейке: "Дневник эксперимента «Аргус-1». Д-р Геза Мартин. Церебрология". Он открыл тетрадь наугад, где-то посередине, пролистал назад несколько страниц и углубился в чтение.
6 июля
Самым смышленым из подопытных, животных оказался экземпляр под номером 17 (Зеро, немецкая овчарка, самец). В течение одного периода сна наблюдались две фазы РЕМ (подергивание лап — имитация бега, паузы, движение ушами и хвостом). Четкие рефлексы сна.
7 июля
Для третьей фазы эксперимента решил использовать Зеро. Пока приучаю его к себе. Взял домой. Цель ясна. Ясен и путь, ведущий к ней. Теперь мне надо только найти средство для ее достижения! Метод применения электродных игл не годится, слишком разрушаются ткани мозга. Несомненно одно: отправной точкой должен послужить сон! Ведь сон есть не что иное, как некий "внутренний фильм", где кинокамерой является глаз, а проектор, кинолента и экран скрыты в мозгу. В качестве первого шага я попробую каким-нибудь образом уцепиться за этот "внутренний фильм" и вывести его на осязаемую поверхность!
21 июля
Я не слишком-то продвинулся вперед. В научной литературе, кроме работ по сомниологии Буртона и Кейно, ничего мало-мальски стоящего найти не удалось. Сейчас меня пока интересует не механизм действия мозга и сознания в целом, а только часть его: сон как таковой, как образное явление, возникающее в мозгу.
25 июля
Составил подробную программу исследований и показал шефу. Тот клюнул. Вызвал меня к себе и учинил основательный допрос. По-моему, тема ему нравится, и он только ради поддержания своего авторитета делает вид, будто чинит мне препятствия.
26 июля
Зеро настолько привык ко мне, словно провел со мной несколько лет. Видимо, он очень признателен мне за то, что я выбрал его из числа приговоренных к смерти. Животное просто великолепное. Даже шеф привязался к нему. Уж этого пса я не буду колоть электродными иглами. Не причиняя ему боли, сделаю из него отличную собаку-поводыря, настоящий "живой глаз" для тех слепых людей, у которых центр зрения в мозгу не поврежден, а слепота вызвана исключительно болезнью или травмой глаза. Зрительные центры в мозгу я нашел уже несколько месяцев назад и точно нанес их на карту в "area peristrata". Сконструировал управляемый нейротрансмиссионный биорецептор и подключил его к мозговому центру подопытного животного. Но этим способом мне до сих пор удавалось вывести на экран телерекординга только беспорядочные вспышки света. Значит, такой путь не годится… Надо искать другой! Решением проблемы может быть только более совершенный рецептор, которым можно управлять извне.
3 августа
Нашел! Благодаря космонавтике дистанционное управление сделало огромный шаг вперед. Автоматические исследовательские зонды теперь летают вокруг внешних планет Солнечной системы: исследуют, измеряют, фотографируют и — что для меня самое главное — принимают импульсы и передают их обратно на Землю. В одном журнале по космонавтике мое внимание привлек визистор. Это миниатюрный дистанционный рецептор, который с помощью сфокусированных лучей превосходно решает проблему приема, модуляции и отвода — как раз то, что мне нужно! Если бы я смог подключить визистор к биорецептору, мне не понадобилось бы больше сверлить, перепиливать черепа собак и нашпиговывать их мозг иглами, помещенными в платиновые трубки. Достаточно было бы на голове собак закрепить рецепторный блок, нащупать с помощью тончайшего регулятора центр зрения и установить оптимальное фокусное расстояние.
15 августа
Служба снабжения приобрела для меня десяток визисторов. Соединить их с биорецептором оказалось легче, чем я ожидал. Закрепив лейкопластырем новый рецепторный блок на черепе подопытного животного номер 31 (Цезарь, дворняжка, самец), я подключил его к телерекордингу. Эта процедура также прошла гладко. Я соединил рецептор с системой принимающих оптических камер и, усыпив Цезаря, стал ждать первой фазы РЕМ. Удача! На экране телерекординга появился фильм, зафиксировавший сон собаки! По полу собачьей клетки двигалась пластмассовая миска, полная манной каши… Казалось, будто я сам, своим собственным языком жадно вылизываю любимое блюдо Цезаря! Это был, естественно, "немой фильм", но ведь меня пока интересует только изображение, эффект зрения. Остальное я оставляю собакам.
20 августа
Итак, есть механизм и аппарат! Первый этап завершен. Теперь очередь за вторым: надо попробовать через глаз собаки постепенно вывести на телерекординг картины, снятые в состоянии бодрствования, иными словами, увиденные картины!
27 августа
Поскольку теперь необходимо было вести непосредственную, прямую передачу, я попробовал установить рецептор где-то на полпути — между сетчаткой глаза, где формируется изображение, и зрительными центрами в мозгу… Первые эксперименты грозили страшным провалом: после включения прибора собаки приходили в смятение, начинали прыгать и визжать! Вскоре я понял, в чем беда. Рецептор полностью поглощал у зрительного центра квант изображения! Как только я включал рецептор, у собак пропадало зрительное восприятие: они слепли… К счастью (спасибо визистору!), после выключения все приходило в норму, собаки вновь обретали зрение и успокаивались. Я тщательно обследовал их: как оказалось, ни глазу, ни мозгу не было причинено явного вреда. Решение напрашивалось само собой: зафиксированный в глазах животного квант изображения следует распределить таким образом, чтобы его хватало и для мозга, и для экрана телерекординга… Я сделал верный вывод. Выяснилось, что все зависит от правильной установки рецептора. Надо было очень тщательно отладить фокусировку и одновременно усилить дозировку электрических импульсов на височную кость собаки — только и всего!
После некоторых поисков удалось «сфокусировать» вывод изображения почти у всех подопытных животных. Правда, по сравнению с возможностями человеческого глаза и нашей потребностью в богатстве зрительных образов картины эти были нечеткими и бесцветными (Но ведь это только первый, самый первый опыт! Открываются неограниченные возможности для совершенствования!) Важно другое: во время эксперимента собаки вели себя совершенно спокойно. Их зрение не страдало, и они почти не чувствовали неудобства. Ни у одного подопытного животного я не наблюдал ни малейшего ухудшения.
5 сентября
Написал шефу рапорт с просьбой о проведении третьей фазы эксперимента. Роль подопытного «слепого», естественно, взял на себя. Моим "живым глазом" будет Зеро… Шеф сначала бурно запротестовал, вероятно, боялся попасться на удочку. Наконец, после крупного разговора, когда он пытался запугать меня, "чудовищными опасностями", он заставил меня написать заявление о том, что всю ответственность за опасные моменты эксперимента я беру на себя. Я заявил, что готов подписать любые бумаги и, более того, совершенно освобождаю его и институт от ответственности за "неслыханное легкомыслие": с завтрашнего дня ухожу в отпуск, чтобы закончить эксперимент дома!
8 сентября
Дома у меня есть все условия для проведения третьего этапа опыта. Начал подготовку Зеро. Он переносит установку рецептора легко, в хорошем настроении, судя по всему, явно безболезненно. Теперь очередь за мной. Вместо телерекординга я подключу к "живому глазу" Зеро самого себя, свой собственный мозг!
