Небо хмурилось, грохотал гром, а дождь все никак не начинался. Лера шла вдоль витрин, одетая в длинный серебристый плащ и черные сапоги на шпильках. Ее спутник семенил чуть впереди и поминутно заглядывал ей в лицо. Она останавливалась возле красивых вещей, и он останавливался: вздыхал, засовывал руки в карманы белой куртки, снова и снова смотрел преданно и печально, но возражать против таких остановок не смел.
      – Я ведь тебя люблю, Лер! – воскликнул парень, когда девушка отошла от очередной витрины, где за стеклом на стульях сидели разодетые в вечерние платья манекены.
      Она даже на него не посмотрела, лишь обронила:
      – Люби.
      – Тебе все равно?
      Девушка пожала плечиком.
      – Скажем так: от твоей любви мне ни холодно, ни жарко.
      Он схватил ее за руку и попытался обнять, но Лера не далась.
      – Да как же станет жарко, если ты ничего не позволяешь! – возмутился парень.
      Она брезгливо сморщилась.
      – Господи, Дима... Выдави ты наконец на подбородке прыщи!
      Парень покраснел и выпустил ее руку.
      – Да ведь говорят, давить нельзя... – стыдливо прошептал он.
      Лера подняла глаза к небу.
      – Минздрав тоже много чего говорит, а слушает его кто-нибудь? Вот именно!
      Дима потупился.
      – Так ты из-за прыщей, значит...
      Девушка отмахнулась.
      – Ой, оставь. Если бы прыщи были твоим единственным недостатком, я бы сама отвела тебя в косметический салон! А так... Ты ужасный зануда, и хорош уже мне докучать!
      – Лер, а я ведь могу стать другим... – Дима шел рядом приставным шагом и выглядел более чем просто жалким.
      – Ну стань, тогда и посмотрим. – Она подарила ему мимолетную улыбку, а потом снова занялась изучением витрин.
      – Я должен уйти, да? – спустя пару минут спросил парень.
      Лера задумчиво созерцала манекен, облаченный в коротенькую приталенную курточку розового цвета, и ухажеру не отвечала.
      – Так мне надо уйти или...
      Девушка раздраженно обернулась.
      – Вот видишь! К прыщам и занудству прибавь еще килограмм тупости. Тебе час назад стоило уйти!
      – Тогда я пойду. – Дима протянул руку для прощания, но Лера проигнорировала его жест и прошла мимо.
      – Пока, Лер! – крикнул парень. – Завтра увидимся, я позвоню тебе!
      «Отстой», – подумала девушка. Но размышлять о надоедливом однокласснике долго ей не пришлось – она увидела в витрине оранжевый плащ, точь-в-точь какой искала уже давно.
      В магазине собралось девиц пять, и все как назло столпились возле вожделенного плащика. Они щупали его, переговаривались с довольной ажиотажем продавщицей и задумчиво покачивали головами.
      Лера не полезла в толпу, а сделала проще – остановилась возле другого плаща, нежно-сиреневого, с огромными пуговицами.
      – Какое чудо! – нарочно громко воскликнула она и сделала вид, что ищет взглядом продавщицу. – Девушка, сколько стоит этот плащ?
      Продавщица подошла, сообщила цену и принялась расхваливать фирму, пошив, восторгаться пуговицами и жеманничать в надежде продать уродливую тряпку.
      Интерес к оранжевому плащу поугас, девицы метнулись к новой цели, а Лера незаметно проскользнула мимо них и вцепилась в нужную ей вещь. Она уже хотела снять плащ с манекена, чтобы отправиться в примерочную, но что-то мешало. Оказалось, одну девушку ее трюк не убедил, она по-прежнему стояла позади манекена и тоже держалась за плащ.
      Лера потянула сильнее, но девица не отпускала.
      – Я его беру, – еле сдерживая злость, сказала Лера.
      – Не выйдет, – отозвалась девица. – Его беру я!
      – Посмотрим... – Лера подозвала продавщицу. – Девушка, я покупаю этот плащ!
      Из-за манекена высунулась рыжая голова.
      – Я пришла раньше, и плащ покупаю я!
      Продавщица растерянно развела руками.
      – У нас все вещи эксклюзивны, второго такого нет. Но есть другие, красивые, качественные...
      – Мне нужен этот! – хором ответили девушки.
      Лера взглянула на соперницу, и брови ее взлетели кверху.
      – Ты-ы?!
      Одноклассница тоже посмотрела на нее, точно впервые увидела, и неопределенно хмыкнула.
      – Как там тебя? – нарочито небрежно спросила Лера. – Оля, кажется?
      – Кажется.
      – Послушай-ка меня, Олечка... Плащ покупаю я, а ты себе подыщи что-нибудь другое, – она окинула соперницу надменным взглядом, – что-нибудь попроще.
      – Мне и этот в самый раз, – возразила Оля.
      Продавщица тактично кашлянула.
      – Ну, вы тут решайте, кто покупает, а я подойду попозже.
      За окном пророкотал гром, и мелькнула ослепляющая молния, по стеклу витрины монотонными молоточками застучали капли.
      Лера решительно потянула на себя плащ. Уступать она не собиралась, ей хватило сегодня облома, который устроил Филипп. При мысли о бесцеремонном юноше она ощутила новый прилив ярости. «Да как он посмел? Ну, попадись он мне теперь, чертов кидала!»
      Филипп позвонил ей утром на сотовый и предложил встретиться в кафе. Она два часа наводила марафет, а он просто-напросто не явился. И даже не позвонил, чтобы отменить свидание! У нее в голове не укладывалось: зачем ему было узнавать через знакомых номер ее телефона, назначать встречу, а потом взять и не прийти.
      «Ну погоди, милый! Ты еще ответишь за свое сегодняшнее „фи“, заплатишь за каждую минуту моего бесполезного ожидания! Уж ты меня запомнишь на всю оставшуюся жизнь!»
      – Я тебе не уступлю, – вывел Леру из задумчивости голос Оли.
      Девушка подняла глаза к потолку.
      – Олечка, ты кое-чего не догоняешь, как я погляжу...
      – Я не уступлю тебе только потому, что ты вся из себя такая крутая!
      – Милочка, крутыми бывают яйца, а еще горные склоны. Будь любезна, выбирай слова!
      – Даже не подумаю! – Оля подбоченилась, длинные рыжие косички скатились по плечам и закачались, как маятники.
      – Я все понимаю, – с наигранным сочувствием улыбнулась Лера. – Ты ведь страшненькая и надеешься, что плащик поможет тебе стать хоть чуточку красивее, но поверь мне – чуда не произойдет! Таким, как ты, нужно просто смириться и тихонько жить...
      Ее слова не возымели эффекта, одноклассница не выглядела сломленной. Глаза Оли по-прежнему блестели, в них не было ни намека на слезы. А голос, когда она заговорила, даже не дрожал:
      – Ты слишком высокого о себе мнения, Лера. Да и красота бывает разной.
      – Ну да, ну да, – усмехнулась Лера, – уродины любят себя этим утешать! Красота она и есть красота, и не нужно путать ее с добротой, справедливостью и прочими качествами, придуманными для дурнушек!
      Оля посмотрела на нее с неподдельной жалостью.
      – Ты, наверное, очень одинока.
      – Ой, меня сейчас стошнит! – заявила Лера. – Я не нуждаюсь в психотерапии!
      Одноклассница, точно не слыша ее, продолжила:
      – Ты неплохая девчонка, как мне кажется, но тебе не хватает выдержки. Ты слишком импульсивна, а для лидера, которым ты хочешь казаться, это не лучшее качество.
      Лера глядела во все глаза на новенькую, в памяти ее неожиданно всплыли слова подруги: «Не такая она простушка...» Марина ткнула пальцем в небо, а попала прямо в яблочко. «Вот, значит, как... – подумала девушка, – тихой сапой в дамки метит, рыжая... Не выйдет!»
      – Я куплю плащ, чего бы мне это ни стоило, – грозно предупредила Лера. – Даже если придется засучить рукава и вмазать по твоему наглому личику!
      Оля недоверчиво рассмеялась.
      – Тебе придется очень постараться... а то ведь можешь и промахнуться!
      Лера бросила задумчивый взгляд в окно, где ветер гнул деревья чуть ли не до земли, а прохожие бежали, спасаясь от дождя. И решительно шагнула к нахальной девчонке, чтобы наконец объяснить, кто станет обладательницей красивого оранжевого плащика.

      Чавканье мокрых кленовых листьев под кроссовками усыпляло. От каждого дуновенья ветра с деревьев со звоном летел холодный дождь. Капли падали на лицо, волосы, стекали за шиворот и приятно холодили кожу. Денис медленно брел, огибая огромные, серые, как небо, лужи. В ушах его звучали обрывки стихов:
 
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду...
 
 
На белом небе все тусклей
Златится горная лампада,
И в доцветании аллей
Дрожат зигзаги листопада.
 
 
Кружатся нежные листы
И не хотят коснуться праха
О, неужели это ты,
Все то же наше чувство страха?..
 
 
Люблю тебя я, сумрак предосенний,
Закатных вечеров торжественный разлив,
Играет ветерок, и тих, и сиротлив,
Листвою прибережных ив...
 
      Он знал множество стихов и поэм, они прилипали к нему намертво, стоило лишь раз прочесть. Рифмы преследовали его, шелестели в голове и рвались наружу, ввысь, в багряную листву, чтобы зашуршать там в унисон с ветром.
      Денис остановился, под ноги ему упал алый листок, покрытый бисером капель. Юноша нагнулся и осторожно, лишь бы не стряхнуть паутинчатый узор, поднял лист. Повеяло холодом, капли на бугристой кожице задрожали, сорвались с мест и, точно наперегонки, заскользили к толстому стеблю.
      Он уж хотел бросить листок на землю, как увидел вдалеке оранжевое пятнышко. Сомнений быть не могло – девушка в желтых резиновых сапогах пожаловала, как обычно, вовремя. Нет, даже раньше на десять минут. Денис в предвкушении встречи с рыжей острячкой улыбнулся.
      Эту самодовольную девицу он увидел впервые в начале сентября. Она бодро шла по аллее, покачивая головой в такт музыке из плеера, но неожиданно выдернула наушники, когда его увидела. Он сперва подумал, что они знакомы и девчонка сейчас напомнит свое имя, но рыжая наградила его гневным взглядом, словно он в чем-то перед ней провинился, и с гордо поднятой головой прошла мимо. Сколько Денис ни напрягал память, вспомнить не мог, когда же успел оскорбить красотку в резиновых сапогах. А вскоре стало понятно, что девушке нужен не он, а всего лишь скамейка. Против ожидания, его это не рассмешило, а разозлило.
      – Тоже мне, пуп земли... не с тем тягаться вздумала... – пробормотал Денис, неспешно направляясь навстречу девчонке в оранжевом плаще. – Гордая девочка Оля, ох, черпнешь ты со мною горя...
      Ему стало весело. Рыжая отталкивалась своим зонтиком, как лыжник, который при спуске с горы потерял одну палку.
      «Забавная, – подумал он. И тут же себя одернул: – Стервозная и самовлюбленная!»
      Девушка сегодня, на удивление, не торопилась занять скамейку.
      «Боится, – злорадно отметил про себя Денис, поглаживая шероховатый кленовый листок. – Трусиха к тому же!»
      К скамейке они подошли одновременно и остановились.
      – Ну что, успел покрасить? – насмешливо посмотрела на него девушка.
      Он хмыкнул.
      – Не по моей части.
      Оля оперлась на зонт.
      – Что же ты не садишься?
      – Только после дамы!
      Рыжая пренебрежительно фыркнула.
      – С каких пор?
      – Да вот с тех самых!
      Девушка медлила. Денис видел, с каким сомнением она оглядывает скамейку и как нервно барабанит тонкими пальчиками по крючковатой ручке зонта.
      «Ну же, ну же, – мысленно шептал он, – давай, садись...»
      Голубые глаза с огненными точечками вокруг зрачков воззрились на него. Денис ощутил, как екнуло сердце и глухо заколотилось: тук... тук... тук... – нехотя, словно давным-давно позабыло, каково это, стучать не просто потому, что надо, а с умыслом – с великим значением.
      «Этого еще не хватало», – с опаской поглядывая на девушку, подумал он.
      – Ну что ж, – заявила Оля, – раз ты решил сегодня быть милым и уступить даме скамейку, может, проявишь еще капельку благородства и оставишь меня в одиночестве?
      – Очень даже может быть! – ответил он в ее манере.
      Девушка подошла к скамейке, провела по ней ладошкой – проверила, нет ли свежей краски, – и осторожно уселась. Уголки ее губ чуть-чуть приподнялись, она поерзала и только открыла рот, чтобы что-то сказать, как заботливо подпиленные рейки издали характерный треск. Доски под девчонкой разломились и сложились, как захлопнувшаяся книга, с двух сторон ударив рыжую по голове. С оглушительным визгом она провалилась в дыру и теперь бешено болтала в воздухе ногами.
      Когда пару часов назад Денис орудовал пилой, то даже представить не мог, как эффектно провалится наглая девица. Оля конкретно застряла, ноги в желтых сапогах, облепленных листьями, мельтешили, слово куда-то бежали, а сама она – недавно такая гордая и самоуверенная, – кряхтела и стонала. Лицо девушки покраснело, руки были прижаты к бокам, как крылышки у курицы-гриль, волосы упали на глаза.
      А ему так хотелось посмотреть, не плачет ли она, убедиться, что рыжую сломать сложнее, чем рейки! В голове назойливо крутились строки из стихотворения:
 
Что же ты потупилась в смущении?
Погляди, как прежде, на меня,
Вот какой ты стала – в униженье,
В резком, неподкупном свете дня!
 
      Денис сделал шаг к девушке и протянул ей руку с алым кленовым листком. Она сдула с лица волосы, наградила его свирепым, абсолютно сухим взглядом и попыталась вцепиться в протянутую руку. Но он не позволил – всего лишь вложил в ее пальцы листок и снова отошел, точно хотел еще немного полюбоваться проделанной работой.
      Оля перестала барахтаться, сообразив, видимо, что помогать ей парень не намерен, и напустила на себя плохо сыгранное спокойствие. Денис видел: о подлинном смирении тут и речи быть не могло, чего только стоил ее колючий взгляд. Золотистые точечки вокруг зрачков как будто стали острее – этакие маленькие пики, губы плотно сомкнулись. Она его ненавидела, а он задыхался от сумасшедшего сердцебиения.
      – Теперь, пожалуй, я проявлю капельку благородства, – пробормотал с улыбкой Денис, – и оставлю тебя в одиночестве.
      Он огляделся, нашел взглядом длинную, обгрызанную собакой палку, поднял ее и размашисто написал на земле:

       Счёт 2:1

      Учительница приветливо улыбнулась:
      – Здравствуйте, мальчики!
      – Ну, давай же... – шепнул Глеб.
      Артур, получив от друга ощутимый толчок под ребра, сделал шаг по направлению к физичке, которая терпеливо дожидалась, пока старшеклассники ответят на ее приветствие.
      – Екатерина Валерьевна... – начал парень, когда заметил, что училка уже собирается уйти.
      – Да, Артур? Ты, наверно, принес исправленную контрольную...
      Она не закончила фразу, потому что юноша в два прыжка оказался рядом, заключил ее в объятия и смачно поцеловал. Но не успел даже опомниться, как щеку обожгла звонкая пощечина.
      – К директору, Карасев! – сквозь зубы прошипела молоденькая учительница.
      – Я...
      Екатерина Валерьевна затравленно огляделась и наткнулась взглядом на прислонившегося к стене Глеба. В полутемной рекреации больше никого не было.
      – А ты... – начала сердито физичка, но сразу же осеклась.
      Глеб шаловливо улыбнулся, показал ей сотовый телефон и нажал на кнопочку. Послышался громкий шлепок от пощечины, а потом ее слова: «К директору, Карасев!»
      – Видео, – виновато пожал плечами Глеб. И совсем тихо прибавил: – Отменного качества.