Девушка в желтых резиновых сапогах на небольшом каблучке медленно шла по зеркальным лужам и пела:
      – Трам-пам-пааам, трам-пам-пааааам... – Она опиралась на прозрачный зонт-трость и в такт пению покачивала рыжими распущенными волосами. В лужах синело небо, косяками летели птицы, а красно-желтые кленовые листья порхали на ветру, словно поздние бабочки.
      Обладательнице желтых резиновых сапог очень нравились эти бабочки. Она останавливалась всякий раз, когда какой-нибудь лист падал в воду, и любовалась, как величественно он погружается на дно лужи.
      Кленовая аллея в конце сентября, тихая и безлюдная, напоминала кладбище.
      Осень в эту пору словно уставала от ожидания, когда же Лето наконец добровольно освободит для нее трон, и захватывала власть силой. Она не хотела больше ждать ни дня, ни часа, решительно врывалась с порывом Северного ветра и самостоятельно себя короновала. А после с энтузиазмом принималась разукрашивать свои владения золотыми красками – каждую травинку, каждый листочек. Ничто не могло укрыться от всевидящего ока своенравной владычицы.
      Длинная аллея с могучими кленами особенно нравилась Осени. Тут она жила, тут рисовала самые изысканные багряно-желтые узоры, именно тут прогуливалась со своим возлюбленным – Северным ветром, который неустанно шептал ей о любви и срывал для нее красивейшие листья с деревьев.
      Девушка в очередной раз остановилась посреди прозрачной лужи, чтобы проводить желтый лист в последний путь – на дно, к его родным и близким, таким же листьям, – но ее отвлекло приглушенное шлепанье чьих-то ног.
      Она подняла взгляд: навстречу с одного сухого островка на другой прыгал юноша. Его ярко-рыжую шевелюру можно было увидеть, наверное, из космоса, не то что с каких-то четырех метров.
      «Снова он», – с раздражением подумала девушка, резко срываясь с места и, для пущего удобства, отталкиваясь зонтом-тростью.
      Парень тоже ее заметил, немного приостановился, но, кажется, лишь затем, чтобы перевести дух и с новыми силами устремиться вперед.
      – Ну уж нет, не выйдет, рыжий обормот... ничего у тебя не выйдет, – приговаривала хозяйка желтых резиновых сапог, ускоряя шаг, – сегодня я буду первой!
      И юноша тоже заспешил, она видела – шпарил в кроссовках прямо по лужам, чтобы не тратить время на обход. Если бы достоинство чуть-чуть помолчало, а еще лучше – просто заткнулось, она без стыда бросилась бы бежать. До любимой скамейки – к несчастью, единственной во всей аллее – оставалось не больше десяти шагов. Сегодня девушка была настроена серьезно и уступать скамейку рыжему проходимцу, как случилось на пошлой неделе, не собиралась.
      «Размечтался! – сердилась она. – На этот раз я буду первой! Первой! Первой!»
      Первым не оказался никто – они с размаху уселись на разные концы старенькой, жалобно скрипнувшей скамейки и уставились друг на друга, как злейшие враги.
      – Я буду читать! – заявил зеленоглазый парень, вынимая из внутреннего кармана джинсовки какую-то малюсенькую книжицу.
      «Как будто мне это интересно», – мысленно фыркнула девушка и демонстративно достала из кармана мп3-плеер.
      Рыжий открыл книгу, вынул очки, с видом умника нацепил их на нос и углубился в чтение.
      «Назло делает! – гневно думала хозяйка желтых сапог, даже не вслушиваясь, о чем там ей поют в наушниках. – Как будто больше скамеек в городе нет!»
      Этого наглого мальчишку она впервые увидела в начале сентября тут, на скамейке, выкрашенной недавно за деньги государства оранжевой краской. Пришлось пройти мимо и сделать вид, будто не очень-то ей и хотелось сидеть. Но на следующий день все повторилось. Рыжий парень снова устроился на скамейке – ее любимой скамейке! – и чувствовал себя просто замечательно. Тогда она стала выходить из дома раньше. Дождь ли, ветер, светит ли солнце – скамейка принадлежала ей одной! Парень шел мимо до конца аллеи, потом обратно, и уходил ни с чем. Но счастье длилось недолго, рыжий быстро смекнул, что она не случайно его опережает, и стал появляться в аллее еще раньше. Если ему удавалось прийти первым, хозяйка желтых резиновых сапог могла лишь тихо негодовать. А иногда – как сегодня, они неслись навстречу друг другу, и скамейку занимал тот, кто оказывался проворнее. Обычно проворнее и быстрее оказывалась не она.
      Девушка тайком взглянула на погруженного в чтение соседа.
      «Ну, ничего, я тебя выкурю отсюда», – решила она и нарочно громко сказала:
      – А я буду петь!
      Юноша покосился на нее.
      – Пой.
      Она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, и милостиво прибавила:
      – Ты не обращай внимания.
      – Угу, – отозвался он.
      Что бы спеть такого? Какую-нибудь дурацкую песню! Тогда этот рыжий сразу же уберется! Она долго искала в плей-листе подходящую композицию и в конце концов нашла. Сама даже удивилась, как та затесалась в ее любимые песни.
      – Чего не поешь? – неожиданно спросил парень, по-прежнему глядя в книжку.
      – Сейчас-сейчас, – успокоила она.
      Девушка закинула ногу на ногу, прокашлялась, врубила музыку и нарочно гнусавым голосом затянула:
      – Я не буду всю ноооочь тосковать у а-акнаааа, я давно не ба-аююююсь оставаться а-аднааа, по крупице лю-юбооовь собирать не хо-очууу, за тобою ва-аслеееед больше не-е-е пааааааалечууууууу... – Там, где не успевала пропеть, девушка пропускала и подхватывала уже в другом месте: – Яяя не вернуууусь в руууукииии тва-аииии, не-е-е а-атзавууусь как не за-авииии, тыыыы улетиииишь, яяяя не даждуууусь... – Она быстро вошла во вкус и с каждым словом пела все громче и гнусавее, но парень почему-то не спешил вскакивать с места и уносить ноги.
      «Может, недостаточно плохо пою?» – подумалось ей, а сосед неожиданно перестал читать и внимательно посмотрел на нее.
      Воодушевленная успехом, девушка заорала во все горло:
      – Прадалжа-ай без ме-еняяяя свой извилисты-ый пууууть, мне тебяяяя не па-аняяяять, я хачуууу а-атдохнууууть, адиночеством веееек, искупая ви-инуууу, ты быть мо-ожет па-аймеееешь, только яяя не вернуууусь в ру-укииии тва-аиии... – Она заметила, что парень пытается что-то сказать, и умолкла.
      – Как тебя зовут, певица? – спросил рыжий.
      Девушка задумалась.
      – Ну-у... предположим, меня зовут Оля.
      Парень усмехнулся.
      – О’кей. А меня, предположим... – Он прищурился и медленно произнес: – Меня, предположим, Денис.
      – И что?
      – Ничего, мне просто показалось, ты должна кое-что знать, Оля...
      – Что же?
      Он снова открыл книгу.
      – У тебя абсолютно нет слуха. И голоса тоже.
      Оля недоверчиво повернулась к наглецу. Не такой реакции она ждала, план по выкуриванию с треском провалился, а теперь, ко всему прочему, стало стыдно.
      Денис сочувственно покосился на нее.
      – Не переживай, не всем дано хорошо петь.
      – Да отлично я пою! – не выдержала девушка.
      Рыжий нахал наигранно громко вздохнул:
      – Понима-аю... Ты, Оля, главное, не бросай это занятие, когда-нибудь обязательно научишься!
      Ей хотелось кричать от злости, но она сдержалась и лишь обронила:
      – Непременно.
      Денис лучезарно улыбнулся.
      – Вот и хорошо! Ты пой дальше, мне вовсе не мешает.
      Она отодвинула рукав ярко-желтого плаща, посмотрела на часы и неспешно поднялась.
      – Еще спеть не могу, извини, дела.
      – Как жаль, – сделал он огорченное лицо. – Ну, может, как-нибудь в следующий раз...
      Оля бросила на него разъяренный взгляд и предупредила:
      – Очень даже может быть!
      Девушка не видела, какими насмешливыми стали зеленые глаза юноши, но и он не мог видеть, как уже через миг ее хмурое лицо неожиданно просветлело, а на губах появилась хищная улыбка.

      Раздался звонок, уроки в 11-м «Б» на сегодня закончились. Три ученицы позже остальных вышли из кабинета алгебры и остановились у окна. К одной из них сразу же подошел высокий черноволосый парень с тоненькой косичкой, напоминающей крысиный хвостик, и бесцеремонно обнял.
      – Лера, детка, заходи вечерком, займемся... алгеброй. – Парень потянулся губами к ее щеке, но девушка его оттолкнула.
      – Займись, Федосьев... алгеброй... с учительницей по алгебре.
      Парень опешил.
      – А чё так строго? Я разве что-то сделал?
      Лера посмотрела на притихших подружек, закатила глаза и пренебрежительно бросила:
      – Спроси лучше, чего ты не сделал!
      – А что я такого...
      Она не дала ему договорить и жестом, которым отмахиваются от мух, указала на стайку одноклассниц:
      – Гуляй, мальчик, тебе не к нам!
      – А чё? Нормально, ваще, хоть объяснила бы...
      Лера кивнула подружкам:
      – За мной, дамы!
      Дамы без лишних разговоров послушно последовали за ней. Парень какое-то время плелся рядом, то требовал, то выпрашивал объяснения, но, так и ничего не добившись, вскоре отстал.
      Девушки вышли из школы.
      Лера приблизилась к толпе пятиклассников, выхватила у мальчишки изо рта сигарету и отвесила курильщику подзатыльник. Тот задрал голову и сквозь лохматые светлые волосы агрессивно посмотрел на нее.
      – Ну-у, Лерка, отдай! – заныл сводный брат, стараясь изловчиться и вытащить у нее сигарету.
      Девушка ухватила братца за волосы на затылке и шепнула:
      – Быстренько метнулся в ларек мне за пепси!
      – Ну, Ле-е-ера... – попытался возражать Антон, оглядываясь на своих хихикающих одноклассников.
      – Тоша, какое из моих слов ты не понял? Быстро – это значит нужно перебирать ножками вдвое быстрее, чем обычно. – Она сунула в кармашек курточки мальчика деньги и подтолкнула в сторону круглосуточного ларька, который был прямо через дорогу. – Мне пепси и дирол, на сдачу купи себе, что захочешь. – Лера обернулась к подружкам: – Девочки, будете что-нибудь?
      Те неопределенно пожали плечами.
      – Света? – обратилась она к длинноволосой блондинке в черной короткой юбке и зеленом полосатом свитерке.
      – Может, чипсов? – переминаясь с ноги на ногу, нерешительно спросила подружка.
      Лера окинула быстрым взглядом ее стройную фигурку и сморщила носик.
      – Не стоит. Тоша, пепси и дирол. Я жду. Одна нога там, другая тут.
      Мальчик обиженно засопел, но ослушаться не посмел и в компании трех одноклассников пошел в сторону ларька.
      Девушка проводила сводного брата задумчивым взглядом и пробормотала:
      – Отец его на тарзанке у нас во дворе повесит, если узнает, что паршивец курит.
      Света изумленно захлопала коровьими глазами:
      – А я думала, твой отчим душка!
      – Света, душка он для меня, а сына воспитывает ремнем.
      – Ой, мамочки! – воскликнула молчавшая до сих пор жгучая брюнетка Марина и указала на двух девочек, которые только что вышли из школы. – Как вам наши новенькие? Зина вроде еще ничего, а вторая... рыжая...
      – Рыжая – это Оля, – подсказала Света и прикрыла ладошкой пухлые губки, чтобы скрыть смешок.
      – Девочки, – строго одернула подруг Лера, глядя вслед новым одноклассницам, – не будем смеяться над юродивыми!
      Подружки захихикали, а она с видом добропорядочной настоятельницы монастыря погрозила им пальцем.
      – Видели, как эта ры-ы-ыжая коза... – протянула Света и резко осеклась. Затем взволнованно прошептала: – Не в обиду тебе, Лерочка, сказано, ты-то у нас красавица! Так ведь, Марин?
      – Еще бы! – подтвердила подруга.
      Света с облегчением вздохнула и тут же озабоченно свела брови к переносице.
      – Видели, как рыжая сегодня пялилась на нашего Леху? – спросила она, выглядывая в группе парней возле школы того самого Леху. – Втюрилась, небось!
      – Хватит об этих простушках, – закатила глаза Лера.
      Марина одернула коротенький темно-синий плащик и тряхнула хвостиком.
      – Не такая уж она простушка, как нам кажется.
      Примчался Антон, протянул сестре пепси и жвачку, взволнованно уточнил:
      – Лер, все? Я пойду, да?
      – Иди и не попадайся мне на глаза, пока не бросишь курить.
      – Да я в шутку, просто так, – попятился сводный брат, пряча что-то за пазухой.
      – Что там у тебя? – Лера поймала его за воротник и попыталась открыть «молнию» на кутке. Но мальчик вырвался, вскрикнув:
      – Отстань!
      – Антон, – сердито проговорила сестра и вынула из рюкзачка раскладной сотовый, – напомни-ка мне номер телефона твоего отца...
      Мальчик с тихим рычанием распахнул куртку и достал банку пива.
      – Я больше не буду, честное слово! Не звони папе!
      – То-то же, – удовлетворенно кивнула Лера и метко швырнула пиво в урну.
      Одноклассники братца разочарованно проследили за полетом банки и разошлись.
      – Подвезешь? – заискивающе посмотрел на Леру брат.
      – Пешком пойдешь, испорченный мальчишка!
      Девушка жестом позвала подруг и подошла к оранжевой «Ауди ТТ». Машинка приветливо пикнула и замигала фарами.
      – Как игрушечная! – восхищенно простонала Света, в умилении складывая руки замочком.
      Марина уселась на переднее сиденье, пристегнулась, а когда Лера устроилась за рулем, сказала:
      – Как только ты не боишься разъезжать без прав! Мне каждый раз кажется, что нас вот-вот остановят.
      – А что, лучше пешком? – возмутилась с заднего сиденья Света.
      – Спокойно, – Лера вырулила со стоянки и выехала на дорогу, – не нужно трусить, девочки, у меня есть кое-что, перед чем не устоит ни один мент!
      – Что-о-о? – в один голос спросили подруги.
      Девушка посмотрела в зеркало заднего вида и рассмеялась.
      – Очаровательная улыбка, что же еще!
      Света с Мариной озабоченно переглянулись.
      Лера вздохнула.
      – Где ваше чувство юмора? Если серьезно, то я имела в виду деньги. Да и мой папик Леонидыч не даст меня в обиду, а то не стал бы дарить тачку.
      – Ой, смотрите, Филипп, – дернулась Света. – Глядите, точно он!
      Лера резко тормознула возле тротуара и опустила стекло.
      Светловолосый юноша в черной рубашке приветственно махнул рукой, но не сделал ни шагу от мощного добермана в железном строгаче.
      – Блин, какой же он красавчик... – прошептала Марина, инстинктивно поправляя выбившиеся из хвостика черные прядки.
      Лера поставила «Ауди» на ручной тормоз и вышла из машины.
      С этим красавчиком ее познакомили на прошлой неделе в ночном клубе, и с того дня запах его сладкого одеколона преследовал ее всюду, куда бы она ни шла.
      Молодой человек крепче взял собаку за ошейник и, глядя куда-то в сторону, сказал:
      – Вероника, кажется?
      Девушка приветливо улыбнулась:
      – С утра была Лерой, но в целом, не принципиально.
      Филипп наконец скользнул по ней взглядом карих глаз и негромко произнес:
      – Я помню тебя, Лера. Мы танцевали.
      – Разве? – шутливо удивилась она.
      Он засмеялся.
      – А ты, значит, мстительная.
      – Вовсе нет, я...
      Из магазинчика вышла длинноногая девица с пакетом и недовольно посмотрела на них.
      – Фил, ты идешь? – Незнакомка похлопала ладонью по бедру и позвала: – И ты, Рекси, ко мне, мальчик!
      Доберман навострил уши и громко гавкнул.
      Филипп быстро взглянул на собаку, затем на девушку с пакетом, но, прежде чем повиноваться, словно ненароком наклонился к Лере и шепнул:
      – В ее объятиях я думал о тебе!
      Парочка отошла шагов на пятнадцать, но Лера не спешила возвращаться в машину. И не зря – Филипп обернулся. Тогда она прикоснулась к губам подушечками пальцев и послала ему воздушный поцелуй. Парень сделал движение рукой, точно поймал его, оттопырил ворот, «бросил» ее поцелуй под рубашку и весело подмигнул.

      Желтые резиновые сапоги с чавканьем опускались в лужу и поднимались, облепленные потемневшими кленовыми листьями. Черная грязь стекала с подошв в прозрачную воду, стирая отражение с зеркальной поверхности.
      Оля остановилась в середине лужи, подождала, пока вода вновь станет спокойной, полюбовалась багряной листвой, синим небом с рваными клоками облаков и собой – такой яркой в желтом наряде, что настоящего солнца было не нужно. Да его и не наблюдалось. С утра пытался моросить дождь, а во второй половине дня облака, разбросанные, точно надерганная из рулона вата, вдруг сорвались со своих мест и поплыли. Так стремительно, будто вспомнили о каких-то важных делах где-то там, на краю города.
      Девушке нравилось смотреть на мир в отражении луж. Нравилось подолгу стоять по щиколотку в воде, провожать облака, покачиваться на носках в такт шелесту ветра в кронах деревьев, наблюдать, как тонут в воде листья... а еще нравилось ни о чем не думать. Иногда ей казалось, что аллея со старыми кленами единственное место на земле, где совсем ничего не хочется: ни думать, ни мечтать, ни говорить – ни-че-го.
      Подул ветер, лужа, как шелковая ткань, собралось складками, и лишь тогда Оля медленно двинулась дальше. Ее ждало кое-что интересное, и пропустить это она бы ни за что не согласилась.
      Рыжего девушка приметила сразу, он шел бодрой походкой и смотрел себе под ноги. «Как раз вовремя», – ехидно подумала Оля и чуть-чуть замедлила шаг.
      Денис тоже ее заметил и, как обычно, заспешил к скамейке, даже не пытаясь для приличия скрыть свои намерения. Он был одет в белые джинсы и серый свитер с высоким горлом, и ей на миг стало жутковато при виде его светлых штанов.
      Оля пошла немного быстрее, но рыжий ее, конечно же, опередил. Он с видом победителя плюхнулся на скамейку и даже посидел этак с полминуты, пока она не поравнялась с ним. А потом улыбка схлынула с его лица, яркие зеленые глаза расширились, и парень вскочил, как ошпаренный.
      – Ой, какой ужас! – воскликнула Оля, театрально прижимая ладони к щекам.
      Денис посмотрел на темно-оранжевые полосы краски на штанах и холодно уставился на нее:
      – Твоих рук дело?
      Девушка непонимающе посмотрела на свои руки, потом на него, приняла самый задумчивый вид и как бы невзначай заметила:
      – А полоски-то на рельсы похожи, не находишь?
      Если Денис что-то и находил, то ей об этом не сказал. Он неожиданно стал... раздеваться. Оля наблюдала, как парень стягивает через голову свитер, и терялась в догадках. На всякий случай девушка немного отступила, а рыжий завязал рукава свитера на поясе и снисходительно посмотрел на нее:
      – Певицы из тебя не вышло, так решила сделать карьеру маляра? Тоже вариант.
      Парень удивительно быстро справился с изумлением и теперь выглядел абсолютно спокойным. Злым, но спокойным. Кидаться на нее с кулаками из-за испорченных джинсов он явно не собирался.
      Оля оперлась на зонтик, откинула волосы за спину и по очереди похлопала одним сапожком о другой, чтобы с них отвалилась грязь.
      Денис засунул руки поглубже в карманы и поежился. Тонкая голубая футболка в сеточку вряд ли могла спасти его от холодного ветра, но одеваться парень не спешил.
      Молчание затягивалось, а ветер все налетал и налетал, как будто хотел прогнать незваных гостей из аллеи.
      Стоять друг против друга, словно в ожидании команды: «Бокс!», ей быстро надоело, поэтому Оля обошла парня и царственно уселась на скамейку с другой стороны. Она догадывалась, что ее действия могут вывести рыжего из себя, но не представляла – насколько. Лицо его покраснело, глаза с хищным прищуром уставились на свежевыкрашенную часть скамейки, а потом взгляд медленно переместился на девушку.
      «Что сейчас будет...» – запоздало сообразила она, и когда рыжий сделал решительный шаг вперед, предупредила:
      – Я буду кричать!
      Он замер, сложил руки на груди и едко бросил:
      – Ну, слава тебе, Боже, что не петь!
      – Вот видишь, хотя бы в чем-то тебе сегодня повезло, – сладко произнесла Оля.
      Денис демонстративно зевнул.
      – Зря ты все это затеяла.
      – Я тебя не совсем понимаю. – Она вынула из кармана яблоко, протерла его рукавом кофты и с наслаждением впилась зубами в зеленый бок, брызнув соком в разные стороны.
      – Не по зубам ты себе орешек выбрала!
      Девушка невинно захлопала глазами.
      – Орешек? Вообще-то это яблоко. – Она приподняла фрукт повыше и, как дурачку, разъяснила: – Зелененькое, сорт называется «Семеренко».
      Денис фыркнул.
      – Ты прекрасно поняла, о чем я, девочка Оля.
      Она подняла глаза к небу, показывая, что собеседник ее уже достал.
      – Для орешков у меня есть щелкунчик, уж не обессудь.
      – Вижу, ты острячка.
      Оля смерила его презрительным взглядом.
      – А может, наденешь очки и посмотришь снова? Боюсь, со зрением у тебя не очень-то...
      Неожиданно парень вполне искренне улыбнулся.
      – Увидимся еще, Оля, теперь уж точно. – Он повернулся, чтобы уйти, но напоследок посоветовал: – Прикупи себе иконку, что ли.
      Она с любопытством взглянула на него, и только хотела спросить, зачем ей икона, как парень сам охотно объяснил:
      – Помолишься. За себя и за щелкунчика своего.
      – Ах, вот что... – Она беспечно отмахнулась. – Тогда ты купи себе церковь. А лучше сразу место на кладбище.
      Денис кивнул.
      – Обязательно. Для тебя!
      Он ушел, а девушка откинулась на спинку скамейки и умиротворенно прикрыла глаза. Как бы там ни было, рыжего она выгнала, скамейка находилась в полном ее распоряжении, и ветер, разносивший вокруг свежий аромат яблока, теперь шелестел в старых кленах только для нее.
      Облака все так же куда-то неслись по своим неведомым делам, тихо кружились листья, и, казалось, ничегошеньки вокруг не изменилось. Но девушка почему-то чувствовала себя странно.
      «Да что ж такое?» – удивилась про себя Оля, резко выпрямилась и огляделась по сторонам. В аллее она была одна, даже собачники со своими четвероногими питомцами не прогуливались.
      Девушка посидела еще немного. Пыталась слушать музыку, пыталась отдыхать как обычно – не получалось. Голова была необычно тяжелой, а мысли, всегда такие медлительные, неслись со скоростью облаков. Она думала – думала о наглом рыжем мальчишке.
      – Да кто он такой! – ожесточенно воскликнула Оля. – Кто такой, чтоб вторгаться в мои мысли? Угрожает еще... Подумать только! Это моя аллея! Только моя!
      В детстве ее приводил сюда отец. Зимой, весной, летом. И осенью, в листопад. Она пряталась за деревьями, а папа искал, она бегала в дождь по лужам, а он улыбался и нес над ней старенький клетчатый зонтик. Они собирали листья, плели из них венки, а еще грызли большие зеленые яблоки и все мечтали вырастить возле скамейки яблоню.
      Не вырастили. Мечта осталось мечтой. Оля вздохнула. Многое изменилось – она сама, жизнь и окружающие люди, только кленовая аллея словно застыла во времени.

      Подружка визжала над ухом, а он только смеялся и прибавлял газу. Мотоцикл ревел, из-под колес летел песок, прохожие кидались врассыпную. Желтая «Хонда» пронеслась по футбольному полю и свернула во дворы.
      – Хватит! Хватит, Артур! – закричала девушка, когда мотоцикл въехал в стаю голубей.
      Птицы взмыли в небо, а юношу и худенькую черноволосую девушку окутало облако черных, синих и белых перьев.
      Артур обернулся к притихшей подружке и весело спросил:
      – Довольна?
      Девчонка соскочила с мотоцикла, гневно уставилась на Артура и со всего размаху ударила его по плечу, воскликнув:
      – Псих! Ты просто ненормальный!
      – Сама ведь просила с ветерком.
      – Да ну тебя! – сердито бросила девушка и, круто развернувшись, пошла прочь.
      – Трусиха! – крикнул ей вслед Артур. – С тебя причитается!
      Она не обернулась. Тогда парень вынул из кармана петарду, щелкнул зажигалкой, и уже через мгновение возле правой ноги его подружки раздался взрыв. Девчонка подскочила, ярко-зеленая сумочка упала на асфальт, а сама она медленно повернулась. Из аккуратно подведенных глаз хлынули слезы.
      Артур смотрел на нее и улыбался.
      – Ленка, не хнычь, – наконец сказал он, – а то становишься похожей на Жозеппо – сизый нос.
      – Ненавижу тебя! – растирая по лицу слезы, прошептала Лена. Она неуклюже наклонилась за сумочкой и неровной походкой заспешила в сторону пятиэтажного дома.
      Артур завел мотоцикл, резко сорвался с места, а когда проезжал мимо подружки, крикнул:
      – Не звони мне больше, плакса!
      По району он катался недолго – начал моросить дождь. Парень подъехал к шестнадцатиэтажному дому и принялся сигналить. Вскоре на первом этаже распахнулось окно, и показалась светлая девчачья головка.
      – Привет! – радостно воскликнула девочка.
      – Братан дома? – не здороваясь, спросил Артур.
      – Катя, иди отсюда, – послышался голос друга, а вскоре в окне появился и он сам.
      С Глебом Артур дружил, сколько себя помнил – чуть ли не с яслей. С ним он разорил первое в своей жизни гнездо, с ним едва не довел до инфаркта воспитательницу в детском саду, с ним колотил в младших классах девчонок, с ним достал всех учителей в школе, с ним гонял на мотоцикле ночами, с ним же клеил девушек, с ним прогуливал уроки и дрался по подворотням, с ним резался в компьютерные игры и ходил на хоккей.
      Друг выглядел заспанным – его светлые, как у сестры, волосы торчали во все стороны, черная майка была надета задом наперед, а рот кривился в зевке.
      – Дрых, что ли? – удивился Артур.
      – Да не, бокс смотрел.
      – Спал он, спал! – донесся из комнаты голосок Кати. – Артур, заходи к нам, а? Я чай поставлю, – умоляюще попросила девочка.
      – На фиг нам твой чай! – рыкнул Глеб. – Брысь отсюда!
      – А может, Артур хочет, – возразила Катя.
      – Артур не хочет, – иронично посмотрел на нее брат и со смешком прибавил: – Иди, поиграй в куклы.
      – Я уже не играю в куклы, ты ведь знаешь! – обиженно сказала она.
      – Играешь-играешь! – Глеб поморщился и снова высунулся в окно. – Арт, подожди, я ща спущусь.
      Друг ушел собираться, а Катя уселась на подоконник.
      – Артур, хочешь жвачку? – спросила она.
      – Не-а.
      – А конфету? Шоколадную!
      – Не-а.
      – А почему?
      Артур со скукой уставился на одиннадцатилетнюю девочку и подумал: «А она ничего, фигура уже есть», но сказал совсем другое:
      – У меня есть жвачка, могу сам тебя угостить. А от шоколада зубы желтеют, ты разве не знала?
      Дождь закапал сильнее, парень вытащил из-под куртки капюшон от толстовки и прикрыл им голову.
      – Дать тебе зонт? – оживилась Катя.
      – Не-а, нормально.
      – А может, все-таки зайдешь? Дождик ведь, промокнешь!
      Дверь подъезда открылась. Через пару минут внутри взревел мотор, и под оглушительный грохот из дверного проема выехал Глеб на черном спортивном мотоцикле.
      Артур мельком взглянул на сестру друга в окошке и, кивнув ей на прощание, завел свою «Хонду».
      Зажглись фонари, из-за мороси дорогу было плохо видно, но друзья все равно выехали из города и помчались по мокрому шоссе. Глеб врубил музыку, прибавил скорость и крикнул:
      – Кто последний, тот целует на следующей неделе физичку в губы!
      – Да пошел ты! – отозвался Артур, но газу прибавил. И пусть физичка была самой красивой учительницей в школе, поцеловать которую хотелось каждому второму старшекласснику, – проигрывать он ненавидел.
      Глеб тоже ненавидел проигрывать, поэтому несся по раздолбанной дороге, не щадя мотоцикл.
      Артуру не хватило какой-то доли секунды, чтобы первому затормозить у клуба, где уже толпилась молодежь и стояли машины, мотоциклы и скутера.
      Друг победил и смотрел теперь с явным самодовольством.
      – Арт, руку даю на отсечение, я тебе завидую! – сквозь приступы смеха сказал Глеб.
      Тот задумчиво улыбнулся:
      – Без проблем, я сделаю это.
      К ним подошли четыре девушки. Блондинка в черном блестящем платье присела к Артуру на мотоцикл.
      – Ну что, мальчики, – проворковала она, – как обычно, скидываемся?
      Глеб полез в карман, вытащил сотню и протянул девушке.
      – Мне как всегда.
      – А тебе? – обратилась блондинка к Артуру.
      – Я пас.
      – Что так? – в один голос воскликнули девушки.
      Блондинка обняла Артура за шею.
      – Правильным мальчиком решил сделаться?
      Он скинул с себя ее руку.
      – Не дождешься! Просто батя мой на выходные приезжает, и, если он учует, что я не был хорошим сынком, тачки мне еще лет десять не видать.
      – А-а-а... – протянула блондинка. Потом подошла к подружкам, о чем-то с ними пошепталась и кокетливо сказала: – Идем, Глеб. И ты, хороший сынок, тоже пошли. Хоть посмотришь, как мы отрываемся!
      Девушки степенно направились к дверям клуба, а Глеб подождал, пока они отойдут подальше, и полюбопытствовал:
      – Это ты за шестую «беху» так страдаешь?
      – Типа того.
      Друг с уважением покачал головой.
      – Да-а, за «беху» и я бы пострадал... Только мой батя сказал либо «Опель», либо вообще ничего.
      – Голяк! – фыркнул Артур.
      Глеб вздохнул.
      – Точно... Ну а чё Ленка твоя? Видел ее сегодня?
      – Ага, видел... – Артур усмехнулся. – Я ее немножко на петарде подорвал.
      – Да ладно! Серьезно?
      – Угу. Плакса, блин... заколебала уже! Короче, хватит про нее, пошли к девкам.
      – Слышали бы они, как ты о них говоришь...
      – Да пусть слышат, мне по барабану. Уверен, сами знают, кто они такие.
      Друг слез с мотоцикла.
      – Тебя послушать, так нормальных девчонок вообще не существует!
      Артур поморщился:
      – Если увижу, покажу.
      – Уж покажи. Интересно даже посмотреть!
      – Да вон, смотри, – Артур указал на двух девушек, которые скромно топтались поодаль. – С виду нормальные.
      – Ты чё! Это какие-то забитые овечки. Деревянные! Из них слова не вытянешь.
      – А это уж как тянуть, – тихо рассмеялся Артур.
      – Ну-ну, иди, тяни. С такими репками даже дедка, бабка, внучка и Жучка будут бессильны. А я лучше с нормальными замучэ...
      – Вот я и говорю: пошли к девкам. С ними все легко и просто, сами на шею вешаются. А с тихонями и скромницами общаться опасно.
      Глеб удивленно приподнял брови.
      – Почему опасно? Типа, с кем поведешься? Дураком, что ли, можно стать?
      Артур помолчал, затем кивнул:
      – Да... дураком... – Он покосился на девушек в сторонке и уныло прибавил: – В таких вот недоступных замухрышек почему-то очень легко влюбиться. А влюбленные пацаны – все дураки!

      Небо хмурилось, грохотал гром, а дождь все никак не начинался. Лера шла вдоль витрин, одетая в длинный серебристый плащ и черные сапоги на шпильках. Ее спутник семенил чуть впереди и поминутно заглядывал ей в лицо. Она останавливалась возле красивых вещей, и он останавливался: вздыхал, засовывал руки в карманы белой куртки, снова и снова смотрел преданно и печально, но возражать против таких остановок не смел.
      – Я ведь тебя люблю, Лер! – воскликнул парень, когда девушка отошла от очередной витрины, где за стеклом на стульях сидели разодетые в вечерние платья манекены.
      Она даже на него не посмотрела, лишь обронила:
      – Люби.
      – Тебе все равно?
      Девушка пожала плечиком.
      – Скажем так: от твоей любви мне ни холодно, ни жарко.
      Он схватил ее за руку и попытался обнять, но Лера не далась.
      – Да как же станет жарко, если ты ничего не позволяешь! – возмутился парень.
      Она брезгливо сморщилась.
      – Господи, Дима... Выдави ты наконец на подбородке прыщи!
      Парень покраснел и выпустил ее руку.
      – Да ведь говорят, давить нельзя... – стыдливо прошептал он.
      Лера подняла глаза к небу.
      – Минздрав тоже много чего говорит, а слушает его кто-нибудь? Вот именно!
      Дима потупился.
      – Так ты из-за прыщей, значит...
      Девушка отмахнулась.
      – Ой, оставь. Если бы прыщи были твоим единственным недостатком, я бы сама отвела тебя в косметический салон! А так... Ты ужасный зануда, и хорош уже мне докучать!
      – Лер, а я ведь могу стать другим... – Дима шел рядом приставным шагом и выглядел более чем просто жалким.
      – Ну стань, тогда и посмотрим. – Она подарила ему мимолетную улыбку, а потом снова занялась изучением витрин.
      – Я должен уйти, да? – спустя пару минут спросил парень.
      Лера задумчиво созерцала манекен, облаченный в коротенькую приталенную курточку розового цвета, и ухажеру не отвечала.
      – Так мне надо уйти или...
      Девушка раздраженно обернулась.
      – Вот видишь! К прыщам и занудству прибавь еще килограмм тупости. Тебе час назад стоило уйти!
      – Тогда я пойду. – Дима протянул руку для прощания, но Лера проигнорировала его жест и прошла мимо.
      – Пока, Лер! – крикнул парень. – Завтра увидимся, я позвоню тебе!
      «Отстой», – подумала девушка. Но размышлять о надоедливом однокласснике долго ей не пришлось – она увидела в витрине оранжевый плащ, точь-в-точь какой искала уже давно.
      В магазине собралось девиц пять, и все как назло столпились возле вожделенного плащика. Они щупали его, переговаривались с довольной ажиотажем продавщицей и задумчиво покачивали головами.
      Лера не полезла в толпу, а сделала проще – остановилась возле другого плаща, нежно-сиреневого, с огромными пуговицами.
      – Какое чудо! – нарочно громко воскликнула она и сделала вид, что ищет взглядом продавщицу. – Девушка, сколько стоит этот плащ?
      Продавщица подошла, сообщила цену и принялась расхваливать фирму, пошив, восторгаться пуговицами и жеманничать в надежде продать уродливую тряпку.
      Интерес к оранжевому плащу поугас, девицы метнулись к новой цели, а Лера незаметно проскользнула мимо них и вцепилась в нужную ей вещь. Она уже хотела снять плащ с манекена, чтобы отправиться в примерочную, но что-то мешало. Оказалось, одну девушку ее трюк не убедил, она по-прежнему стояла позади манекена и тоже держалась за плащ.
      Лера потянула сильнее, но девица не отпускала.
      – Я его беру, – еле сдерживая злость, сказала Лера.
      – Не выйдет, – отозвалась девица. – Его беру я!
      – Посмотрим... – Лера подозвала продавщицу. – Девушка, я покупаю этот плащ!
      Из-за манекена высунулась рыжая голова.
      – Я пришла раньше, и плащ покупаю я!
      Продавщица растерянно развела руками.
      – У нас все вещи эксклюзивны, второго такого нет. Но есть другие, красивые, качественные...
      – Мне нужен этот! – хором ответили девушки.
      Лера взглянула на соперницу, и брови ее взлетели кверху.
      – Ты-ы?!
      Одноклассница тоже посмотрела на нее, точно впервые увидела, и неопределенно хмыкнула.
      – Как там тебя? – нарочито небрежно спросила Лера. – Оля, кажется?
      – Кажется.
      – Послушай-ка меня, Олечка... Плащ покупаю я, а ты себе подыщи что-нибудь другое, – она окинула соперницу надменным взглядом, – что-нибудь попроще.
      – Мне и этот в самый раз, – возразила Оля.
      Продавщица тактично кашлянула.
      – Ну, вы тут решайте, кто покупает, а я подойду попозже.
      За окном пророкотал гром, и мелькнула ослепляющая молния, по стеклу витрины монотонными молоточками застучали капли.
      Лера решительно потянула на себя плащ. Уступать она не собиралась, ей хватило сегодня облома, который устроил Филипп. При мысли о бесцеремонном юноше она ощутила новый прилив ярости. «Да как он посмел? Ну, попадись он мне теперь, чертов кидала!»
      Филипп позвонил ей утром на сотовый и предложил встретиться в кафе. Она два часа наводила марафет, а он просто-напросто не явился. И даже не позвонил, чтобы отменить свидание! У нее в голове не укладывалось: зачем ему было узнавать через знакомых номер ее телефона, назначать встречу, а потом взять и не прийти.
      «Ну погоди, милый! Ты еще ответишь за свое сегодняшнее „фи“, заплатишь за каждую минуту моего бесполезного ожидания! Уж ты меня запомнишь на всю оставшуюся жизнь!»
      – Я тебе не уступлю, – вывел Леру из задумчивости голос Оли.
      Девушка подняла глаза к потолку.
      – Олечка, ты кое-чего не догоняешь, как я погляжу...
      – Я не уступлю тебе только потому, что ты вся из себя такая крутая!
      – Милочка, крутыми бывают яйца, а еще горные склоны. Будь любезна, выбирай слова!
      – Даже не подумаю! – Оля подбоченилась, длинные рыжие косички скатились по плечам и закачались, как маятники.
      – Я все понимаю, – с наигранным сочувствием улыбнулась Лера. – Ты ведь страшненькая и надеешься, что плащик поможет тебе стать хоть чуточку красивее, но поверь мне – чуда не произойдет! Таким, как ты, нужно просто смириться и тихонько жить...
      Ее слова не возымели эффекта, одноклассница не выглядела сломленной. Глаза Оли по-прежнему блестели, в них не было ни намека на слезы. А голос, когда она заговорила, даже не дрожал:
      – Ты слишком высокого о себе мнения, Лера. Да и красота бывает разной.
      – Ну да, ну да, – усмехнулась Лера, – уродины любят себя этим утешать! Красота она и есть красота, и не нужно путать ее с добротой, справедливостью и прочими качествами, придуманными для дурнушек!
      Оля посмотрела на нее с неподдельной жалостью.
      – Ты, наверное, очень одинока.
      – Ой, меня сейчас стошнит! – заявила Лера. – Я не нуждаюсь в психотерапии!
      Одноклассница, точно не слыша ее, продолжила:
      – Ты неплохая девчонка, как мне кажется, но тебе не хватает выдержки. Ты слишком импульсивна, а для лидера, которым ты хочешь казаться, это не лучшее качество.
      Лера глядела во все глаза на новенькую, в памяти ее неожиданно всплыли слова подруги: «Не такая она простушка...» Марина ткнула пальцем в небо, а попала прямо в яблочко. «Вот, значит, как... – подумала девушка, – тихой сапой в дамки метит, рыжая... Не выйдет!»
      – Я куплю плащ, чего бы мне это ни стоило, – грозно предупредила Лера. – Даже если придется засучить рукава и вмазать по твоему наглому личику!
      Оля недоверчиво рассмеялась.
      – Тебе придется очень постараться... а то ведь можешь и промахнуться!
      Лера бросила задумчивый взгляд в окно, где ветер гнул деревья чуть ли не до земли, а прохожие бежали, спасаясь от дождя. И решительно шагнула к нахальной девчонке, чтобы наконец объяснить, кто станет обладательницей красивого оранжевого плащика.

      Чавканье мокрых кленовых листьев под кроссовками усыпляло. От каждого дуновенья ветра с деревьев со звоном летел холодный дождь. Капли падали на лицо, волосы, стекали за шиворот и приятно холодили кожу. Денис медленно брел, огибая огромные, серые, как небо, лужи. В ушах его звучали обрывки стихов:
 
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду...
 
 
На белом небе все тусклей
Златится горная лампада,
И в доцветании аллей
Дрожат зигзаги листопада.
 
 
Кружатся нежные листы
И не хотят коснуться праха
О, неужели это ты,
Все то же наше чувство страха?..
 
 
Люблю тебя я, сумрак предосенний,
Закатных вечеров торжественный разлив,
Играет ветерок, и тих, и сиротлив,
Листвою прибережных ив...
 
      Он знал множество стихов и поэм, они прилипали к нему намертво, стоило лишь раз прочесть. Рифмы преследовали его, шелестели в голове и рвались наружу, ввысь, в багряную листву, чтобы зашуршать там в унисон с ветром.
      Денис остановился, под ноги ему упал алый листок, покрытый бисером капель. Юноша нагнулся и осторожно, лишь бы не стряхнуть паутинчатый узор, поднял лист. Повеяло холодом, капли на бугристой кожице задрожали, сорвались с мест и, точно наперегонки, заскользили к толстому стеблю.
      Он уж хотел бросить листок на землю, как увидел вдалеке оранжевое пятнышко. Сомнений быть не могло – девушка в желтых резиновых сапогах пожаловала, как обычно, вовремя. Нет, даже раньше на десять минут. Денис в предвкушении встречи с рыжей острячкой улыбнулся.
      Эту самодовольную девицу он увидел впервые в начале сентября. Она бодро шла по аллее, покачивая головой в такт музыке из плеера, но неожиданно выдернула наушники, когда его увидела. Он сперва подумал, что они знакомы и девчонка сейчас напомнит свое имя, но рыжая наградила его гневным взглядом, словно он в чем-то перед ней провинился, и с гордо поднятой головой прошла мимо. Сколько Денис ни напрягал память, вспомнить не мог, когда же успел оскорбить красотку в резиновых сапогах. А вскоре стало понятно, что девушке нужен не он, а всего лишь скамейка. Против ожидания, его это не рассмешило, а разозлило.
      – Тоже мне, пуп земли... не с тем тягаться вздумала... – пробормотал Денис, неспешно направляясь навстречу девчонке в оранжевом плаще. – Гордая девочка Оля, ох, черпнешь ты со мною горя...
      Ему стало весело. Рыжая отталкивалась своим зонтиком, как лыжник, который при спуске с горы потерял одну палку.
      «Забавная, – подумал он. И тут же себя одернул: – Стервозная и самовлюбленная!»
      Девушка сегодня, на удивление, не торопилась занять скамейку.
      «Боится, – злорадно отметил про себя Денис, поглаживая шероховатый кленовый листок. – Трусиха к тому же!»
      К скамейке они подошли одновременно и остановились.
      – Ну что, успел покрасить? – насмешливо посмотрела на него девушка.
      Он хмыкнул.
      – Не по моей части.
      Оля оперлась на зонт.
      – Что же ты не садишься?
      – Только после дамы!
      Рыжая пренебрежительно фыркнула.
      – С каких пор?
      – Да вот с тех самых!
      Девушка медлила. Денис видел, с каким сомнением она оглядывает скамейку и как нервно барабанит тонкими пальчиками по крючковатой ручке зонта.
      «Ну же, ну же, – мысленно шептал он, – давай, садись...»
      Голубые глаза с огненными точечками вокруг зрачков воззрились на него. Денис ощутил, как екнуло сердце и глухо заколотилось: тук... тук... тук... – нехотя, словно давным-давно позабыло, каково это, стучать не просто потому, что надо, а с умыслом – с великим значением.
      «Этого еще не хватало», – с опаской поглядывая на девушку, подумал он.
      – Ну что ж, – заявила Оля, – раз ты решил сегодня быть милым и уступить даме скамейку, может, проявишь еще капельку благородства и оставишь меня в одиночестве?
      – Очень даже может быть! – ответил он в ее манере.
      Девушка подошла к скамейке, провела по ней ладошкой – проверила, нет ли свежей краски, – и осторожно уселась. Уголки ее губ чуть-чуть приподнялись, она поерзала и только открыла рот, чтобы что-то сказать, как заботливо подпиленные рейки издали характерный треск. Доски под девчонкой разломились и сложились, как захлопнувшаяся книга, с двух сторон ударив рыжую по голове. С оглушительным визгом она провалилась в дыру и теперь бешено болтала в воздухе ногами.
      Когда пару часов назад Денис орудовал пилой, то даже представить не мог, как эффектно провалится наглая девица. Оля конкретно застряла, ноги в желтых сапогах, облепленных листьями, мельтешили, слово куда-то бежали, а сама она – недавно такая гордая и самоуверенная, – кряхтела и стонала. Лицо девушки покраснело, руки были прижаты к бокам, как крылышки у курицы-гриль, волосы упали на глаза.
      А ему так хотелось посмотреть, не плачет ли она, убедиться, что рыжую сломать сложнее, чем рейки! В голове назойливо крутились строки из стихотворения:
 
Что же ты потупилась в смущении?
Погляди, как прежде, на меня,
Вот какой ты стала – в униженье,
В резком, неподкупном свете дня!
 
      Денис сделал шаг к девушке и протянул ей руку с алым кленовым листком. Она сдула с лица волосы, наградила его свирепым, абсолютно сухим взглядом и попыталась вцепиться в протянутую руку. Но он не позволил – всего лишь вложил в ее пальцы листок и снова отошел, точно хотел еще немного полюбоваться проделанной работой.
      Оля перестала барахтаться, сообразив, видимо, что помогать ей парень не намерен, и напустила на себя плохо сыгранное спокойствие. Денис видел: о подлинном смирении тут и речи быть не могло, чего только стоил ее колючий взгляд. Золотистые точечки вокруг зрачков как будто стали острее – этакие маленькие пики, губы плотно сомкнулись. Она его ненавидела, а он задыхался от сумасшедшего сердцебиения.
      – Теперь, пожалуй, я проявлю капельку благородства, – пробормотал с улыбкой Денис, – и оставлю тебя в одиночестве.
      Он огляделся, нашел взглядом длинную, обгрызанную собакой палку, поднял ее и размашисто написал на земле:

       Счёт 2:1

      Учительница приветливо улыбнулась:
      – Здравствуйте, мальчики!
      – Ну, давай же... – шепнул Глеб.
      Артур, получив от друга ощутимый толчок под ребра, сделал шаг по направлению к физичке, которая терпеливо дожидалась, пока старшеклассники ответят на ее приветствие.
      – Екатерина Валерьевна... – начал парень, когда заметил, что училка уже собирается уйти.
      – Да, Артур? Ты, наверно, принес исправленную контрольную...
      Она не закончила фразу, потому что юноша в два прыжка оказался рядом, заключил ее в объятия и смачно поцеловал. Но не успел даже опомниться, как щеку обожгла звонкая пощечина.
      – К директору, Карасев! – сквозь зубы прошипела молоденькая учительница.
      – Я...
      Екатерина Валерьевна затравленно огляделась и наткнулась взглядом на прислонившегося к стене Глеба. В полутемной рекреации больше никого не было.
      – А ты... – начала сердито физичка, но сразу же осеклась.
      Глеб шаловливо улыбнулся, показал ей сотовый телефон и нажал на кнопочку. Послышался громкий шлепок от пощечины, а потом ее слова: «К директору, Карасев!»
      – Видео, – виновато пожал плечами Глеб. И совсем тихо прибавил: – Отменного качества.