Объемы информационных лавин, которые обрушились на человека ХХ века, в значительной степени деформировали рационалистическое миропредставление, утвердившееся в сознании людей в прошлом веке. Новая информация начинает менять наше видение человека в современном мире, она деформирует традиции, цивилизационные установки, само представление об
ИСТИНЕ.
И это закономерно и должно использоваться в наших программах. Мы подошли не только к перелому тысячелетий, но и к перелому цивилизаций, который требует от людей утверждения нового образа мысли и новой структуры ценностей. Новые миропонимания при всех неизбежных (заметим: и нужных людям) различиях оказываются, тем не менее, связанными некоторой общей единой реальностью. И этот факт опирается на надежный эмпирический фундамент. Вот об этой реальности, о ее возможных контурах я и постараюсь рассказать.
Таким образом, я буду обсуждать некоторые основания научного мышления применительно к энвайроментальным проблемам, т.е. к проблемам взаимоотношения Природы и общества. И в этом контексте сразу хочу предупредить читателя: я никак не пытаюсь противопоставить религиозные воззрения научным. Никакое естествознание не содержит альтернативы Богу или, лучше сказать, Вере. В основе любых гипотез о начале лежит некоторый акт веры - принятие непроверяемых утверждений. Что же касается практической деятельности людей, оценки перспективы, выбора образа действий, то мы не можем игнорировать существование духовных миров человека, их различий, различий в понимании ценностей и все то, что не вкладывается в жесткие логические схемы. И ко всему этому нужно относиться с уважением, даже не всегда понимая побуждающие причины.
1.3. Все ли надо подвергать сомнению?
Вопрос непраздный. Без сомнений не может быть движения к знанию. Сомнения и есть источник знания. Но всегда ли все надо подвергать сомнению? Для того, чтобы принимать решение, человек должен быть уверен в его истинности.
Высшая мудрость состоит в том, чтобы из сомнений рождать уверенность в истинности принимаемых решений!
* * *
В предыдущем параграфе я постарался объяснить неразрывность тех мировоззренческих начал, которые следуют классической логике, и начал, связанных с духовным миром человека, - религией, традициями, мифами… Другими словами, представление человека об окружающем, стремления человека, а следовательно, и его действия всегда определяются синтезом того, что логически выводимо из некоторых постулатов, которые Вернадский называл эмпирическими обобщениями, которые мне хочется называть ЗНАНИЯМИ, и того, что непосредственно не связано с логикой и эмпирически проверенными фактами и что мне кажется уместным называть ВЕРОЙ.
Я ЗНАЮ то, что проверено опытом, и только опытом или выводимо методами классической логики из этих эмпирически установленных “истин”. Я беру это слово в кавычки, ибо завтра новый опыт может нам изменить эту истину. Любые истины относительны и всегда таковыми и останутся - абсолютной истиной может обладать только АБСОЛЮТНЫЙ НАБЛЮДАТЕЛЬ, которым никогда не станет человек. Но, признавая, что абсолютная истина это тоже объект веры, что любое знание всегда было, есть и будет относительным, мы в своих практических действиях обязаны принять постулат о том, что сегодня более надежной информации, чем та, которую может предоставить современная наука, у человека нет! И этот факт должен войти в сознание людей, должен стать актом веры. (И в то же время такое утверждение - тоже эмпирическое обобщение!)
Принято различать фундаментальную и прикладную науку, и такое разграничение вполне оправдано опытом человеческой деятельности. Фундаментальная наука - всегда сфера сомнений и поиска. Но для принятия конкретных практических решений мы обязаны постулировать справедливость, если угодно, даже абсолютность достигнутого уровня знаний. Иначе мы просто ничего не сможем решить, добиться создания новых машин и т.п.! Вот почему в этой работе я буду стараться следовать этому принципу и излагать свое представление о логике развития, веря в тот фундамент эмпирических обобщений, который лежит в ее основе.
Но я буду постоянно иметь в виду, что этой логики недостаточно, она освещает лишь частицу необъятного мира, тем более тогда, когда речь идет о человеке. И тогда, когда у человека возникло сознание (со-знание), то одновременно возник и духовный мир, и возникла вера. История показывает, что вера может быть больше, чем знания. Она может определять цели, стремления людей. В трудные минуты она вселяет в людей мужество. Объяснить человеку - это одно, а вселить в него веру - нечто гораздо большее. Вера это всегда надежда, надежда на лучшее, без чего человек жить не может, без чего невозможны никакие свершения.
В нашей стране вера была утеряна в период брежневского застоя. Перестройка и особенно постперестроечный период, лишив остатков веры даже самых верноподданных, не дали взамен никакой веры. Это одна из причин нашей трагедии!
* * *
Итак, мы постепенно начинаем осознавать, что общество стоит на пороге катастрофы, требующей перестройки всех оснований планетарного бытия. Я думаю даже, что мы находимся в преддверии смены характера самой эволюции биологического вида homo sapiens. То есть мы стоим на пороге нового витка антропогенеза. И я постараюсь привести аргументы, подтверждающие эту точку зрения.
Возникающие время от времени дискуссии академического типа пока только фиксируют нарастающее неблагополучие, но они еще очень далеки от раскрытия всей глубины происходящего, а тем более от готовности предложить какую-либо альтернативу современным тенденциям. Еще никто не рискнул продемонстрировать настоящую правду (хотя многие уже и догадываются о ней) во всей ее обнаженной непривлекательности, и мы только подходим к пониманию того, что человечество, по-видимому, уже исчерпало тот потенциал своего развития, который оно получило при завершении предыдущего этапа антропогенеза. Его завершение я связываю с утверждением кроманьонца в качестве единственного претендента на право называться предком современного человека, каким он и оказался на самом деле, и с окончанием неолитической революции, о которой я буду еще рассказывать.
Сегодня мы постепенно начинаем понимать, что наши нравственные основы, наш духовный мир, тем более наше поведение в биосфере уже не соответствуют тем условиям жизни, в которые погружается общество. И наше понимание обстановки недостаточно для преодоления появляющихся трудностей развития. Биологически, а следовательно и психологически, мы остались теми же охотниками за мамонтами, какими были наши неолитические предки. На протяжении всего голоцена по мере развития цивилизации нарастало несоответствие особенностей действий человека той естественной логике развития, тем общим законам, которые управляют развитием биосферы. Другими словами, деятельность человека, основанная на выработанных цивилизационных парадигмах, ведет, вероятнее всего, к деградации биосферы и не способна гарантировать сохранение человека в ее составе. Вот почему реальность такова, что род людской сможет выжить лишь при изменении самих цивилизационных начал. А это возможно лишь в условиях жесточайшего самоограничения и коллективной дисциплины. И, естественно, возникает вопрос: возможно ли преодолеть пропасть между необходимостью подчинить свое поведение требованиям реальности и реальными способностями человека и человечества подчинить себя этим ограничениям и выработать новую шкалу целей и стремлений? Но это невозможно сделать без веры в ВОЗМОЖНОСТЬ.
Я не могу исключить возможность фатального исхода человеческой истории. Если люди не смогут преодолеть тех реликтов первобытной дикости, если угодно, - неандертализма, без которых человечество не смогло бы пережить ледниковых эпох, то такой исход может наступить в не столь уж отдаленном времени. Но отказ от них и будет означать такую смену характера эволюционного развития, которая началась еще в глубинах каменного века.
Глава вторая. НОВАЯ ПЛАНЕТА?
1. Третьего не дано
Название параграфа отражает глубокую убежденность автора в том, что человечество находится на пороге такого кризиса, который качественно изменит сам характер развития человечества как биологического вида, а не только его историю. Мне представляется, что этот кризис может иметь лишь два исхода: либо нас ожидает судьба динозавров, когда-то бывших властителями Земли, либо энергия, талант, ВОЛЯ человечества как единого целого найдут и утвердят качественно новые формы своей жизни в составе нашей биосферы. Но при любом исходе это будет уже действительно другая и нам пока еще незнакомая планета, хотя она, может быть, и сохранит свое старое название, если будет кому произносить подобные слова!
Третьего исхода не дано! Мне хочется верить, что человек сумеет избежать судьбы динозавров, сколь бы трудным ни был этот переход на “новую планету”. И в этих новых условиях не только общество начнет жить по новым законам, но и биосфера станет развиваться как-то по-иному, хотя и следуя объективным законам саморазвития мира, которые вряд ли зависят от судеб того или иного биологического вида. И это не только вера, но и убежденность, основанная на знании. Поэтому я делаю попытку если не обосновать, то, во всяком случае, осмыслить сформулированное утверждение и высказать ряд аргументов, которые позволят читателю проследить ход моих размышлений и которые привели меня к подобному выводу. Может быть, не все согласятся со мной. Ну что же, тогда эта работа станет источником для дискуссий, которые не менее необходимы, ибо сомнения и споры и есть источник необходимых знаний. Становление и развитие человечества, т.е. антропогенез, подчиняются, как я уже говорил в первой главе, определенной логике. Если пользоваться языком физики или теории самоорганизации (синергетики), то это логика открытых нелинейных динамических систем, далеких от своего равновесия (прежде всего термодинамического). Однако я чаще употребляю выражение “универсальный эволюционизм” - понятие, которое я ввел еще в 70-х годах. Мне кажется, что оно удобнее для построения различных интерпретаций. Позднее, в дополнительных главах, я постараюсь объяснить механизмы, определяющие подобные процессы. Сейчас же ограничусь несколькими замечаниями, которые носят характер констатаций эмпирических обобщений. * * * В процессе становления человечества можно проследить одну важную закономерность. Постепенное, более или менее спокойное его развитие, которое естественно называть дарвиновским этапом развития, в течение какого-то, относительно короткого времени сменяется периодами катастрофических перемен самой парадигмы развития (революций, бифуркаций, катастроф - здесь годятся любые названия), когда потенциал той формы эволюции, который определял этот “спокойный” период развития, оказывается исчерпанным. Причины кардинальной перестройки эволюционного процесса могут быть как внешними, так и внутренними. В происходившей смене эволюционных парадигм в истории антропогенеза можно проследить определенную закономерность, которую я однажды назвал “восхождением к Разуму”, - именно под таким названием я опубликовал цикл лекций, прочитанных мной в весеннем семестре 1992 года в Московском государственном университете (Москва, ИздАТ. 1993). Эта логика развития наводит на определенные размышления не только о далеком прошлом, но и о дне сегодняшнем. И позволяет, как мне кажется, угадать некоторые черты будущего. Поскольку эта логика прослеживается только на больших интервалах времени, свой рассказ я вынужден начать “от Адама”, с изложения той схемы последовательных катастроф, которые и привели к господству на Земле homo sapiens, как сами себя стали называть современные люди. И я, конечно, не могу отказать себе в попытке с помощью этой логики заглянуть за горизонт и высказать некие предположения о будущих судьбах земной цивилизации - вернее, цивилизаций, ибо хорошо известный закон дивергенции (расхождения эволюционирующих форм) действует и в истории человечества. И действует, может быть, даже более эффективно, чем в остальной живой природе. Как и всякая экстраполяция прошлого на будущее, она весьма условна. Однако заставляет задуматься о многом, что уже само по себе полезно! Отсюда один шаг до того, чтобы перенести рассуждения на почву моей страны. И подумать о том, что нас может ожидать в ближайшие десятилетия. Прошлое не допускает альтернатив, но будущее?! Анализ же возможных альтернатив развития исторического процесса создает представления, если угодно, мифы, стимулирующие концентрацию человеческих усилий.
2. Начало начал
В его основе лежит катастрофа!
Наряду с остальными человекообразными обезьянами в тропическом африканском лесу жили в конце третичного периода, т.е. 3-4 миллиона лет тому назад, еще и подобные им животные, именуемые австралопитеками. Есть все основания считать, что они и были корнем того эволюционного дерева, на вершине которого ныне находится Человек.
И я начну свой рассказ с описания одной из катастроф, может быть и не первых, которая произошла в судьбе этих животных. Я думаю, что эта катастрофа, собственно, и положила начало того эволюционного процесса, который мы называем антропогенезом. Ее можно датировать самым началом четвертичного периода. Катастрофа, перестроившая всю летопись планеты, произошла, вероятнее всего, около 3,5 миллиона лет тому назад. Она имела внешние причины. В это время произошло резкое похолодание климата, его иссушение, и, как следствие, площади тропических лесов стали стремительно сокращаться. Такие изменения привели к ужесточению борьбы за ресурсы между близкими видами животных, употреблявшими растительную пищу, и наши предки проиграли эту борьбу предкам современных шимпанзе, горилл и других человекообразных жителей тропического леса. Трудно сказать, повезло ли нашим предкам, но людьми сделались именно проигравшие, точнее та их часть, которая не погибла в борьбе за тропический лес и перебралась в саванну.
Итак, запомним: первая нам известная катастрофа в истории становления человека имела своей причиной внешние факторы - похолодание и иссушение климата.
Оставшиеся в живых австралопитеки были вытеснены в саванну и должны были бы, по идее, тоже погибнуть, поскольку не были приспособлены к условиям жизни в новой экологической и весьма опасной нише.
Но предсказать результаты бифуркаций (катастроф, революций) в принципе невозможно, поскольку развитие событий определяется множеством случайных факторов и теми потенциальными возможностями, которыми обладает Природа и которые скрыты от исследователя. И вряд ли гениальный инопланетянин, прибывший в ту пору на Землю, мог бы предсказать, что именно эти хилые животные, находившиеся на пороге гибели, через относительно небольшое геологическое время сделаются властителями планеты! Но на примере наших предков эволюция продемонстрировала свою неприхотливость и непредсказуемость. А потенциал развития австралопитеков оказался достаточно высоким.
Оказавшись в неприветливой и опасной саванне, лишенные деревьев, способных спасти их от хищников, они были вынуждены встать на задние лапы, чтобы видеть приближающихся врагов, и благодаря этому у них освободились передние. Научившись есть мясную пищу, в результате с течением времени они сами превратились в агрессивных хищников. Благодаря тому, что у них освободились передние лапы, которые однажды стали руками, потомки австралопитеков научились использовать подручные средства - прежде всего камень и палку. Таким образом, уже на заре своей истории человек доказал, что перспективы будущего развития не всегда имеет тот, кто сегодня оказался победителем в непрекращающейся борьбе за ресурс, за жизнь!
Сумев пережить “катастрофу выселения” и утвердившись в саванне, наши предки вступили в относительно спокойный период “дарвиновского” развития. В течение этого периода, который длился не один миллион лет, шло быстрое развитие целого ряда ветвей австралопитековых. Они расселились из Африки по всей планете. Среди них были и питекантропы, и синантропы, и неандертальцы… По-видимому, около ста тысяч лет тому назад среди них выделился и наш непосредственный предок - кроманьонец. Этот процесс сопровождался развитием нервной системы и мозга, на первых порах - только мозга: еще не со-знания, а мозга - и обретением навыков использования искусственных орудий и природных сил. Описанный этап антропогенеза проходил, вероятно, в условиях жесточайшей внутривидовой борьбы, которая определяла удивительную скорость биологической эволюции.
Развитие мозга сопровождалось как быстрым развитием используемых подручных средств, так и изобретением новых полезных навыков. Каменный топор и “изобретение” огня были на данном этапе, вероятно, вершиной их творчества - самыми важными достижениями этих животных, которые уже во многом походили на человека. Но все же это были еще не люди, а только умные животные. Их жизнь полностью управлялась биосоциальными законами, как и жизнь других стадных животных.
3. Новая катастрофа. Обретение начал нравственности
Следующая бифуркация, т.е. следующая катастрофа, следующая коренная перестройка характера эволюционного процесса, имела уже не внешние, а внутренние причины и, как мы увидим ниже, носила “техногенный характер”. Впервые наши предки столкнулись с тем фактом, что развитие “технических средств” постепенно формирующейся протоцивилизации однажды может поставить популяции наших предков на порог деградации. Впервые случилось так, что достижения Разума, то, что давало могущество нашему далекому предку, неведомое другим животным, могло послужить причиной его деградации и, как следствие, - гибели. И все последующие кризисы в истории рода человеческого будут носить тот же внутренний характер, характер, вызванный “чересчур быстрым прогрессом” второй природы, т.е. совершенством техники, создаваемой человеком. Но до сих пор всякий раз человечеству удавалось преодолеть эти кризисы, и каждый раз рождалась “новая планета”.
Вот какой сегодня представляется реконструкция этого типа кризисов, этих важнейших этапов антропогенеза. И того нового, что пришло с преодолением подобных кризисов. Остановлюсь лишь на двух катастрофах, имевших эпохальное общепланетарное значение.
Однажды, на заре палеолита, возможности дальнейшего развития человека на основе биосоциальных законов, т.е. законов, управляющих жизнью любых стадных сообществ, оказались исчерпанными. И наш предок оказался на краю пропасти. Он мог легко исчезнуть с лица планеты или разделить участь других человекообразных.
Суть нового кризиса состояла в том, что создание искусственных орудий, т.е. сложность палеолитических технологий в рамках внутристадной организации, достигла предела совместимости с законами ее развития. Дальнейшее совершенствование питекантропов и других потомков “изгнанных из леса” и организации их сообществ требовало изменения самого характера эволюционного процесса и тех правил поведения, которые управляли их жизнью и на определенном этапе были им необходимы. И наши предки нашли новые пути дальнейшего развития, преодолевающие действие биосоциальных законов. И открывающие совершенно иные формы развития и новые стимулы жизни.
К этому времени благополучие стада, или первобытного племени, точнее - протоплемени, стало определяться не столько индивидуальными качествами отдельных представителей стада, не бицепсами могучих самцов, а преимущественно теми навыками и знаниями, которые возникали у наших предков. Их дальнейшее накопление и использование, т.е. создание первобытной цивилизации и передача этих знаний и навыков следующим поколениям, требовали качественного расширения коллективной памяти, т.е. создания системы “Учитель”, отличной от обучения по принципу “делай, как я”, существующего у всех стадных животных. А этому мешало, в первую очередь, следование биосоциальным законам, которые регламентировали жизнь стада на протяжении многих миллионов лет в рамках внутривидового отбора и, по-видимому, были уже закодированы в генетической памяти предка человека. Вот тогда-то и произошел новый резкий поворот русла эволюции наших предков, еще более кардинально изменивший их судьбу, чем изгнание из леса.
Дело в том, что носителями знаний, индивидуумами, способными их регистрировать, накапливать и передавать следующим поколениям, были вовсе не те, которые выигрывали в борьбе за самку и сохранялись в процессе естественного отбора. Человек не был наделен “инстинктом волка” (этот термин ввел известный австрийский этолог Конрад Лоренц), сохраняющим жизнь волку и другим животным, проигравшим “рыцарскую схватку”. Можно понять, почему такое произошло. Природа не дала предкам человека того смертоносного оружия, которым от рождения обладает волк. Поэтому до поры до времени нашему предку такой инстинкт был и не нужен: проигравший драку за самку оказывался избитым, но, как правило, оставался живым. А с ним сохранялись и знания и навыки, приобретенные проигравшим. Но вот однажды у нашего предка появился в руках каменный топор, и он его сразу же пустил в дело не только во время охоты. И такой факт мог внести в судьбу прачеловека не просто кардинальные, но и трагические изменения: не случайно у большинства поздних австралопитеков, скелеты которых найдены в Олдувайском ущелье, были проломлены черепа. Но умение сделать топор и использовать его в драке требуют совсем разных “талантов”. Поэтому, вероятнее всего, проломленные черепа как раз и принадлежали тем умельцам, которые научились находить кремень, владели технологией его обработки, умели делать топоры и самое главное - умели передавать свои знания и мастерство следующим поколениям. Еще раз: для того, чтобы делать хорошее оружие и хорошо его применять, нужны разные способности!
Конрад Лоренц знал результаты раскопок в Олдувайском ущелье и по этому поводу высказал свою гипотезу. Он сказал о том, что возникшая ситуация неизбежно привела бы к тому, что прачеловеки просто перебили бы друг друга. А так как инстинкты не возникают за считанные поколения, то для сохранения на Земле потомков австралопитековых сделалось необходимым введение нового типа запретов, доселе незнакомых сообществам, живущим согласно биосоциальным законам. Так возникло, может быть, первое табу. Это было табу “не убий!” - открытие, которое однажды войдет как заповедь во все мировые религии и заложит основу человеческой нравственности.
Соображения Лоренца вполне логичны, но я думаю, что ситуация была более сложной: наши палеолитические предки могли и не перебить друг друга, но это не очень бы изменило ситуацию, ибо кризис носил не только чисто биологический, но и информационный характер.
В самом деле, победители “турниров на каменных топорах”, выводя из состава племени наиболее способных, тех, кто создавал “новую технику” и Коллективный Интеллект, сами вряд ли были способны совершенствовать технику и технологию, а тем более накапливать знания, развивать коллективную память, а значит, и цивилизацию.
Движение наших предков по пути “становления Разума” имело все шансы естественным образом оборваться. Объем мозга - а он у наших предков был уже весьма значительным - вряд ли мог сам по себе изменить их судьбу. Пример тому - осьминоги. У некоторых типов головоногих объем и сложность мозга не уступают человеческому. Однако они не создали ни цивилизации, ни коллективного интеллекта: осьминоги - каннибалы и лишены возможности передавать накопленные навыки. Для создания цивилизации кроме мозга необходима еще развитая коллективная память, нужна система “Учитель”. Так же и наши предки зари палеолита в рамках существовавшего русла эволюции не могли создать цивилизации. Требовалась смена этого русла. И она произошла!
Нет, “инстинкт волка” у человека не появился - на это просто не было времени. Но возникла система запретов, исключавшая возможность убийства себе подобных, во всяком случае, в ситуациях, связанных с внутривидовой (лучше сказать - внутриплеменной) борьбой. Это знаменитая заповедь “не убий!”. Она очень по-разному понимается в разные времена и у разных народов. Но она присуща всем им. По-видимому, очень по-разному, но все виды неоантропов прошли через утверждение подобного табу.
Такое табу было важнейшей предпосылкой, которая открыла путь к дальнейшему развитию коллективной памяти, а следовательно, и дорогу для развития цивилизации. Но оно же и качественно изменило весь характер эволюции.
Примечание.
Я не думаю, как Лоренц. Наш биологический вид, вероятнее всего, сохранился бы. Но он не превратился бы в человека. Появился бы еще один вариант умных обезьян.
Табу “не убий!” было, вероятнее всего, не единственным, которое возникло на заре нижнего палеолита. Давно уже была понята опасность кровосмешения, и табу “хочешь иметь жену - найди ее в другой пещере”, по-видимому, имеет столь же древнее происхождение. Подобные табу и составили основу нравственности, т.е. систему нравов - правил поведения, поставивших заслон действию биосоциальных законов.
Таким образом, новая бифуркация означала появление нравственности, особого свойства вида homo sapiens, которым не обладали другие живые виды. Это был новый природный феномен, открытый в палеолите, демонстрирующий неисчерпаемость потенциала развития. Предки человека (и им близкие виды) начали качественно выделяться среди остального живого мира.
Если первая бифуркация означала изменение характера жизни, сохраняя австралопитеков животными, то вторая была решающим фактором на пути превращения животных в людей, на пути восхождения к Разуму. Эти табу уже не инстинкты, они не кодируются генетическим механизмом, а являются результатом “общественного согласия”.
Утверждение этих табу, это “общественное согласие” было результатом жесткого отбора, но на надорганизменном уровне, на уровне популяций, племен, родов. Племена, соблюдавшие эти ограничения, лучше сохраняли свой интеллектуальный потенциал. У них было лучшее оружие, более дисциплинированные боевые дружины и т.д.
4. Судьба неандертальцев и господство кроманьонцев
Табу “не убий!”, а затем и ряд других табу означали появление ограничений на действие биосоциальных законов, т.е. на генетически закодированное поведение прачеловека. А ведь именно эти законы и определяли быстрое биологическое развитие наших далеких предков, когда они были вынуждены покинуть тропические леса. Утверждение же табу “не убий!” означало затухание внутривидовой борьбы, а значит и замедление и постепенное прекращение ЧИСТО БИОЛОГИЧЕСКОГО совершенствования человека. Утверждение норм поведения, ограничивающих действие биосоциальных законов, означало появление элементов нравственности - системы нравов, противостоящих этим законам: прачеловек постепенно из животного превращался в человека. Можно думать, что именно в этот период у нашего предка начало возникать сознание (со-знание): он выделил себя из окружающего мира и научился смотреть на себя со стороны, если угодно, - ИЗУЧАТЬ СЕБЯ, оценивать свое поведение, рефлексировать. Как говорит настенная живопись в пещерах, именно в этот период у человека (и не только у кроманьонцев, наших непосредственных предков) и начал формироваться духовный мир.
Эволюция человека постепенно переходит в новую общественную стадию развития: внутривидовая борьба сменилась не менее жесткой борьбой, но это уже была борьба человеческих сообществ, в результате нее выживали сообщества, которые были носителями тех или иных табу, которые оказывались более “конкурентоспособными” на “рынке выживания”. Таким образом, механизмы утверждения норм нравственности имеют те же эволюционные истоки, что и биологическое совершенствование, но на более высоком, надорганизменном, уровне, как говорят этологи.
В результате подобной перестройки человек лишался постепенно возможности индивидуального биологического совершенствования, в том числе и развития мозга, но взамен у него открывалась возможность совершенствования Коллективного Интеллекта, о смысле и механизмах которого речь будет позднее.
В нижнем палеолите существовало, как теперь установили антропологи, несколько видов (или подвидов) пралюдей, что отвечает нашему представлению о действии закона дивергенции. И многие из этих видов могли претендовать на роль родоначальников современного человека, и у всех этих видов шло утверждение собственной системы нравов, а значит и различных форм нравственности. И поэтому все они уже были людьми в современном понимании этого слова: их жизнь определялась не только биосоциальными законами, но и нравами, т.е. нравственными началами и коллективным Разумом, коллективной памятью. И, что особенно важно, - коллективной волей! И утверждение системы нравов и их “совершенствование” продолжалось, по-видимому, не одну сотню тысяч лет.
Но все существовавшие в ту пору виды первобытных людей занимали одну и ту же экологическую нишу, использовали один и тот же ресурс, и, значит, между ними шла непрекращающаяся борьба за него. Другими словами, отбор переместился на надорганизменный уровень: выживали роды, сообщества, виды, оказавшиеся более приспособленными к новым условиям жизни, обладавшие более “соответствующей” условиям тех времен системой нравов (нравственностью), т.е. правил поведения. Их утверждение - это уже общественный процесс. И многие из тех видов, которые произошли от австралопитеков, были элементарно съедены другими - уже не стадами, а общинами первобытных людей.
Причин побед и поражений было много. Но одна из них, вероятно важнейшая, - уровень нравственности, т.е. та структура нравов, которым следовало то или другое первобытное племя. Если угодно, борьба из сферы чисто биологической стала перемещаться в сферу борьбы нравственных начал. Пример тому - “классические неандертальцы”. Как сказал один британский антрополог, по уровню интеллекта неандертальцы вполне могли бы стать студентами Оксфорда. Правда, из-за моего плохого знания английского, я не понял: был ли это комплимент неандертальцам или оценка уровня образования в Оксфорде!
Но так или иначе неандертальцы были вполне реальными претендентами на роль основателей современного общества.
