Железный человек

      "Как преступник! - с горечью подумал Траубе. - Но разве я совершил преступление? Разве я не стремился предотвратить роковой исход? Разве в моих силах было помешать тому, что должно было свершиться? Но кто же преступник? Гарри? Нет! Только не он! Но тогда кто же виновен в случившемся? Преступление ли это? Нет! Это неумолимый, неизбежный результат событий последнего времени". И впервые Траубе ясно представил себе весь ход событий, их взаимное пересечение, их схождение в фокусе. Он, слепец, не мог предвидеть этого! Он думал, что направляет ход событий так, как ему нужно! А в действительности все было иначе. В действительности он был лишь винтиком в этой машине. Но не все еще кончено. События продолжают развертываться. Сможет ли он, Траубе, направить их дальнейший ход? Или нечто властное отведет его в сторону, как это сделал Мак Сандерсон, и положит свою огромную руку на руль событий?
      "Я сделаю все, что в моих силах", - твердо решил профессор.
      РОСПИСЬ
      Пять дней колыхался вокруг океан, зыбкий, непостоянный, многоликий. Пять дней только и видно было бесконечный водный простор и опрокинутый над ним купол неба. Затем из тумана выплыли далекие берега, темные полосы гор. К зазубренным вершинам, как вата, прилипли клочья облаков. Пароход шел вдоль берега. Вечером он бросил якоря в большом порту.
      И вновь дорога, вновь бесконечная смена картин. Они наслаиваются одна на другую, и сквозь это наслоение все бледнее, все слабее просматривается прошлое, Как будто бы страшную кровавую сцену, потрясшую зрителей, скрывает сначала один прозрачный занавес, потом - другой, третий. И вот уже трудно разглядеть то, что было так ясно.
      И все же не было у профессора Траубе настоящего покоя на душе: Гарри вел себя неутешительно. Целыми днями сидел он. как истукан, на одном месте. Ничто не привлекало его внимания.
      Тяжело у профессора на душе. Жгучая тоска подкрадывается к нему. Он с ней один на один. Затем приходит тревога. О чем ему тревожиться? Все будто бы складывается к лучшему. Вот рядом здесь, в каюте, сидит железный человек,
      - Гарри!
      Молчание.
      - Гарри!
      Молчание.
      Траубе оставляет свою попытку заговорить с железным человеком. Он углубляется в размышления.
      Как странно... Он, большой ученый, великий конструктор и изобретатель, чувствует себя слабым и беспомощным. Он не знает своего изобретения, он не хозяин ему! Он мог бы до мельчайшего винтика, до мельчайшей проволочки разобрать сложнейшее электронное тело Гарри. Траубе видит это тело насквозь. Каждая мелочь знакома ему. Нет такой детали, которую он не держал бы в руках, которую не примерил бы сотни раз, прежде чем вмонтировать. Он мысленно может представить те сложнейшие процессы, которые происходят в электронном организме.
      Но этот маленький нежнейший кусочек живой материи... О, все заключено в нем. И здесь Траубе бессилен. Если бы мог он так же уверенно управлять сложными процессами, которые в нем происходят!
      Мысли профессора изменяют направление. Он вспоминает, что должен был сделать доклад. Доклад был бы преддверием великого научного триумфа. Но случилось иначе. Может быть, не следовало бежать. Может быть, следовало все открыть, все претерпеть во имя науки... Нет, нет! Даже мысль об этом была ужасной. Как странно, нет, как нелепо сложилась его жизнь! Приблизиться к завершению великого дела, чувствовать свою силу, свою правоту и оказаться отброшен ным назад. Но борьба не закончена. Железный человек с ним. Он здесь, рядом. Его нужно беречь как зеницу ока. Но почему он молчит?
      - Гарри!
      Молчание.
      Профессор старается думать оптимистически. Их путешествие приходит к концу. Скоро - обетованный берег. Он немного отдохнет. А потом... Да разве он не знает самого себя? В нем еще столько скрытой энергии! Правда, шестьдесят два года... Никуда не денешь возраст... Э, да разве история науки не знает примеров долголетия? Взять, например, Павлова. До последних дней своих сохранял кипучую работоспособность. И не только Павлов, многие другие... Итак, он немного отдохнет. а потом вновь примется за работу. Нужно привести железного человека в норму. Кропотливый большой труд. Но он, как ученый, знает, какая великая сила - последовательность. Последовательность, последовательность и последовательность.
      А судно тихо покачивается. Оно продолжает свой путь.
      Яркие солнечные пятна разбросаны на полу. Из окна гостиницы открывается великолепный вид на море. Оно спокойно. Оно светится глубокой синевой. Над бескрайним синим простором повисли пушистые ватные облачка. Тишина. Тишина в небе и на море. Золотистая полоска пляжа. На ней видны маленькие темные фигурки. Ближе - алые черепичные крыши домов, наполовину скрытые кипарисами и пирамидальными тополями. Южная экзотика! Но она не радует глаз профессора.
      Вот уже неделю живут они в этом райском уголке. Как мечтал об этом Траубе! Но мечтания обманули его. Ни одна неделя жизни профессора не была такой томительной и долгой. Каждый раз, просыпаясь утром, он ждал какого-то обновления, уповал на каждый новый день. Правда, ничего особенного не происходило, все было спокойно, но в спокойствии чувствовалась угроза. Железный человек был по-прежнему молчалив и неподвижен. Как манекен, сидел он на стуле у окна. Если бы не слабые движения глаз, трудно было бы заключить, жив он или мертв. С тоской и тревогой смотрел на него Траубе. Много раз пытался он заговорить с ним, но тщетно.
      И вот настал день, когда профессор ясно почувствовал, что дальше так продолжаться не может. Одно из двух: или он найдет какой-то выход, или железный человек погибнет. И вместе с ним погибнет вся жизн профессора Траубе, все, к чему он стремился, во имя чего работал, во имя чего жертвовал здоровьем, поко ем. Нужно искать выход из этого лабиринта,
      Быстро наступали южные сумерки. Последний отблеск заката мерк на деревьях. С моря тянуло сыростьня и холодком.
      - Гарри!
      Профессор решил во что бы то ни стало восстановить контакт с железным человеком.
      - Гарри!
      Молчание.
      И вот в голове Траубе, как молния, мелькнула мысль. Такая простая и такая невыразимо страшная! Профессор отогнал ее, но она упрямо вернулась к нему. "Это единственный выход! Единственный выход!" - слышал Траубе настойчивый внутренний голос.
      "Да, это - единственный выход" - согласился он.
      Профессор в волнении прошелся по комнате. Губы его шевельнулись, но роковое имя не слетело с них. Если не решиться сейчас - завтра будет поздно. Профессор мобилизовал всю силу воли. Крепко сжимая руками спинку стула, он выпрямился и, в упор глядя на железного человека, сказал:
      - Нед!
      Глаза железного человека обратились к нему.
      - Нед Карти!
      Медленно и тяжело поднялся железный человек со стула и сделал к нему шаг. Его лицо дрогнуло, а глаза смотрели в самую душу профессора. Траубе попятился. А железный человек подходил все ближе и ближе. Дверь была в противоположной стороне. Профессор оказался в углу комнаты. Справа - стена, слева - стена. Идти некуда.
      Они стояли друг против друга. Они стояли, как тогда, в памятный день рождения железного человека. Сколько прошло времени, минута или вечность?
      - Вспомнил! - услышал Траубе глухой голос.
      Воспоминания многих лет, как вода, прорвавшая плотину, хлынули в мозг железного человека Они были яркими, живыми. Они мчались, сменяя одно другое.
      Траубе видел, как расширились зрачки Неда Карти, как судорожно двигалось его лицо. А перед мысленным взором Неда проносились тысячи лиц. Вот одно из них... красивое, молодое... Лицо подруги его юношеских лет. Элеоноры Стэкл.
      - Теперь я все знаю, - заговорил железный человек, - я знаю, почему вы так упрямо следили за мной, почему следовали за мной всюду! Вы не хотели, чтобы я оставался один. Вы хотели, чтобы ничто не напомнило мне прошлого, вы хотели похоронить Неда Карти, но он воскрес! Он жив!
      Голос железного человека звучал глухо и грозно.
      Траубе чувствовал, как подлый животный страх пропитывает каждую клеточку его тела. Он хотел жить. Жить! Каким жалким, каким беспомощным чувствовал он себя перед этой страшной боевой машиной с живым человеческим мозгом! Удар - и он, Траубе, великий ученый, превратится в бесформенную кровавую массу. Жить!
      Дрожащей рукой проник профессор во внутренний карман пиджака. Дрожащей рукой извлек он оттуда небольшую сложенную вчетверо бумагу. Не зря берег профессор этот документ.
      - Читайте, - протянул он документ железному человеку.
      И железный человек прочел. Вновь взглянул он на профессора. Но уже не было в его взгляде угрозы. В нем была великая тоска, великий упрек. Губы железного человека дрогнули и шевельнулись.
      - Чудовище!
      Шагнув назад, он с грохотом повалился на пол.
      Потрясенный мозг профессора не сразу осознал происшедшее. Не смея шевельнуться, стоял Траубе в углу. Но вот глаза его расширились. Дикий, отчаянный крик вырвался из груди.
      - Гарри! Нед! Нед!
      Профессор бросился к железному человеку, неподвижно распростертому на полу. Он разорвал у него на груди рубашку. Он лихорадочно переводил на стальной груди маленькие рычажки. Но тщетно.
      Стемнело. Последний отблеск заката погас на далеких горах. В комнату вошли синие вечерние сумерки.
      А профессор Траубе все еще ползал по полу, как слепой, ощупывая руками холодное тело железного человека.