На Безволосом Мексиканце был теперь прежний франтоватый костюм и светлый парик, в котором он приехал. Это опять разительно изменило его наружность. Он казался теперь выше, ярче; даже лицо стало другое. Глаза блестели, видно было, что человек в отличном расположении духа. Он мельком взглянул на Эшендена.
      - Что это вы так бледны, мой друг? Неужели нервничаете?
      - Вы достали документы?
      - Нет. При нем их не оказалось. Вот все, что у него было.
      Он положил на стол пухлый бумажник и паспорт.
      - Этого мне не нужно,- быстро сказал Эшенден.- Уберите.
      Безволосый Мексиканец пожал плечами и упрятал все к себе в карман.
      - А что же было в поясе? Вы говорили, что он все время щупает себе поясницу.
      - Только деньги. Я перебрал бумажник. Там частные письма и фотографии женщин. Должно быть, он сегодня, перед тем как встретиться со мной, переложил документы в чемодан.
      - Черт,- простонал Эшенден.
      - Вот ключ от его номера. Нам с вами надо пойти и просмотреть его багаж.
      У Эшендена заныло под ложечкой. От замялся. Мексиканец добродушно усмехнулся.
      - Опасности никакой, amigo (дружище - исп.),- сказал он, словно успокаивал ребенка.- Но если вам так не хочется, я пойду один.
      - Нет, пойдем вместе,- ответил Эшенден.
      - В гостинице все спят крепким сном, ну, а господин Андреади нас не потревожит. Можете разуться, если хотите.
      Эшенден промолчал. Он заметил, что пальцы у него слегка дрожат, и поморщился. Он расшнуровал и скинул ботинки. Мексиканец сделал то же самое.
      - Ступайте вы первый,- сказал он.- Сверните налево, и прямо по коридору. Комната тридцать восемь.
      Эшенден открыл дверь и первым вышел в коридор. Здесь было полутемно, лампы горели тускло. Он нервничал и досадовал на себя за это, тем более что его спутник явно не испытывал ни малейшего волнения. Они подошли к двери, Безволосый Мексиканец вставил ключ в замочную скважину, повернул и вошел в номер. Зажег свет. Эшенден вошел следом и закрыл за собой дверь. Жалюзи на окне были опущены.
      - Ну вот, теперь все в порядке. Можно не спешить.
      Мексиканец вынул из кармана связку ключей, стал пробовать их наудачу, и наконец один подошел. В чемодане лежали носильные вещи.
      - Дешевка,- презрительно заметил Мексиканец, вытаскивая их по одной.Мой принцип - покупать самое лучшее, это всегда в итоге оказывается дешевле. Одно из двух: либо ты джентльмен, либо нет.
      - Вам обязательно разговаривать? - буркнул Эшенден.
      ---- Привкус опасности воздействует на людей по-разному. Меня она просто возбуждает, а вас приводит в дурное расположение духа, amigo.
      - Дело в том, что мне страшно, а вам нет,- честно признался Эшенден.
      - Это все нервы.
      Одновременно Мексиканец быстро, но тщательно прощупывал вынимаемую одежду. Никаких бумаг в чемодане не было. Тогда он вытащил нож и надрезал подкладку. Чемодан был дешевенький, подкладка приклеена прямо к дерматину, ничего лежать там не могло.
      - Тут их нет... Наверно, спрятаны где-то в- комнате.
      - А вы уверены, что он их никуда не сдал? В какое-нибудь консульство, например?
      - Я ни на минуту не упускал его из виду, разве только когда он брился.
      Безволосый Мексиканец выдвинул ящики комода, распахнул дверцы шкафа. Ковра на полу не было, но под кровать, под матрац, в постель он заглянул. Его цепкие черные глаза обшарили в поисках тайника все стены, все углы.
      - Может быть, он оставил их внизу у портье?
      - Я бы знал. И он не рискнул бы. Их здесь нет. Непонятно.
      Он еще раз недоуменно оглядел комнату, сосредоточенно наморщив лоб.
      - Уйдем отсюда,- сказал Эшенден.
      - Одну минуту.
      Мексиканец опустился на колени и ловко и аккуратно упаковал обратно в чемодан вынутую одежду. Щелкнул замком, встал. Потом выключил свет, осторожно открыл дверь, выглянул в коридор. И, сделав знак Эшендену, вышел. Эшенден вышел следом, и тогда Мексиканец запер номер, спрятал ключ в карман, и они вместе вернулись в комнату Эшендена. Дверь за собой они заперли па задвижку, и Эшенден вытер потные ладони и лоб.
      - Слава богу, выбрались!
      - Не было ни малейшей опасности. Но что нам теперь делать? Полковник рассердится, что мы не добыли документы.
      - Я уезжаю пятичасовым в Рим. И оттуда телеграфно запрошу инструкций.
      - Очень хорошо, я еду с вами.
      - Я считал, что вам лучше поскорее уехать из страны. Завтра отплывает пароход до Барселоны. Почему бы вам не отправиться на нем, а я, если понадобится, вас там найду?
      Безволосый Мексиканец слегка ухмыльнулся.
      - Я вижу, вам не терпится от меня избавиться. Ну что ж, не буду противиться вашему желанию, оно извинительно ввиду вашей неопытности. Поеду в Барселону. У меня есть испанская виза.
      Эшенден посмотрел на часы. Самое начало третьего, почти три часа ожидания. Его гость непринужденно свернул себе сигарету.
      - Что бы вы сказали насчет небольшого ужина, - предложил он.- Я проголодался, как волк.
      Мысль о еде была Эшендену отвратительна, его только учила жажда. Идти куда-то вместе с Безволосым Мексиканцем не хотелось, но и оставаться одному в гостинице тоже было не заманчиво.
      - А куда можно сунуться в такое время?
      - Пошли. Я вас отведу.
      Эшенден надел шляпу, взял с собой портфель. Они спустились по лестнице. В холле на тюфяке, расстеленном прямо на полу, спал ночной портье. Ступая осторожно, чтобы не разбудить его, Эшенден прошел мимо конторки и увидел в ящичке со своим номером конверт. Вынул - действительно, конверт был адресован ему. Они на цыпочках вышли на улицу, прикрыв за собой дверь. И быстро зашагали прочь. Отойдя шагов на сто, Эшенден остановился под фонарем, достал письмо и прочел; писали из консульства: "Вложенная телеграмма поступила сегодня вечером, на всякий случай отправляю ее к вам в гостиницу с посыльным". Видимо, ее доставили ближе к полуночи, когда Эшенден сидел и ждал у себя в номере. Телеграмма оказалась шифрованная.
      - Подождет,- сказал он и сунул ее в карман.
      Безволосый Мексиканец шел уверенно, по-видимому, он хорошо ориентировался на пустынных ночных улицах. Эшенден шагал с ним рядом. Наконец они дошли до какой-то дрянной и шумной таверны в одном из пристанских тупиков.
      - Правда, не "Риц",- сказал Мексиканец, входя,- но об эту пору ночи только в таких заведениях и могут накормить человека.
      Они очутились в длинном смрадном помещении; в дальнем конце сидел за фортепьяно старообразный юнец; у противоположных стен торцами стояли столы, возле столов - скамьи. Здесь находилось с десяток посетителей, мужчин и женщин. Пили вино и пиво. Женщины сидели страшные, старые, размалеванные, их грубое веселье было шумным и в то же время безжизненным. Они все обернулись навстречу входящим Эшендену и Мексиканцу; и Эшенден, усевшись за стол, не знал, куда смотреть, чтобы только не встретиться с этими искательными, плотоядными взглядам готовыми загореться зазывной улыбкой. Старообразный пианист заиграл какую-то музычку, и несколько пар поднялись и пошли танцевать. Мужчин не хватало, некоторые женщины танцевали одна с другой. Генерал заказал две порции спагетти и бутылку каприйского вина. Как только вино подали, он с жадностью выпил полный стакан и, сидя в ожидании макарон, разглядывал женщин за другими столами.
      - Вы не танцуете? - спросил он Эшендена.- Я сейчас приглашу какую-нибудь из этих девочек.
      Эшенден сидел и смотрел, а Мексиканец встал, подошел к одной, у которой были, по крайней мере, блестящие глаза и белые зубы; она поднялась, и он обхватил ее за талию. Танцевал он превосходно. Эшенден видел, как он заговорил со своей дамой, как она рассмеялась, и вот уже безразличное выражение, с которым она приняла его приглашение, сменилось заинтересованным. Скоро уже оба весело болтали. Потом танец кончился, Безволосый Мексиканец отвел ее на место, а сам вернулся к Эшендену и выпил еще стакан вина.
      - Как вам моя дама? - спросил он.- Неплоха, верно? Приятная вещь танцы. Почему бы и вам не пригласить которую-нибудь? Прекрасное местечко, а? Можете на меня положиться, я всегда приведу куда надо. У меня инстинкт.
      Пианист снова заиграл. Женщина вопросительно оглянулась на Безволосого Мексиканца и, когда он большим пальцем указал ей туда, где топтались пары, с готовностью вскочила со скамьи. Он застегнул на все пуговицы пиджак, выгнул спину и ждал, стоя сбоку у стола. Она подошла к нему, он рванул ее с места, и они поскакали, разговаривая, смеясь, и оказалось, что он уже со всеми в таверне на дружеской ноге. По-итальянски, с испанским акцентом, он перешучивался то с тем, то с этим. Его остроты вызывали смех. Когда же официант принес две тарелки спагетти, Мексиканец, увидев еду, без долгих церемоний бросил свою даму, предоставив ей самостоятельно возвращаться на место, и поспешил к себе за стол.
      - Умираю с голоду,- сказал он.- А ведь сытно поужинал. Вы где ужинали? Поешьте немного макарон, а?
      - Аппетита нет,- ответил Эшенден.
      Однако придвинул тарелку и, к удивлению своему, обнаружил, что тоже голоден. Безволосый Мексиканец ел, набивая рот и получая от еды огромное удовольствие; он поглядывал вокруг блестящими глазами и не умолкая, разговаривал. Его дама успела рассказать ему все о себе, пересказывал Эшендену историю ее жизни. Он и запихивал в рот огромные куски хлеба. И распорядился принести еще бутылку вина.
      - Что вино! - презрительно кричал он.- Вино - это не напиток, вот разве только шампанское. А это все даже жажду не утоляет. Ну как, amigo, получше чувствуете себя?
      - Должен признаться, что да, - улыбнулся Эшенден.
      - Практика, вот все, чего вам недостает, немного практики.
      Он потянулся через стол и похлопал Эшендена по плечу.
      - Что это? - вскрикнул Эшенден, весь передернувшись. - Что за пятно у вас на манжете?
      Безволосый Мексиканец скосил глаза на край своего рукава.
      - Ах, это? Да ничего. Всего-навсего кровь. Несчастный случай, порезался немного.
      Эшенден молчал. Глаза его сами отыскали циферблат часов над входной дверью.
      - Беспокоитесь, как бы не опоздать на поезд? Еще один последний танец, и я вас провожу на вокзал.
      Мексиканец поднялся, со свойственной ему великолепной самоуверенностью подхватил ближайшую женщину и пустился танцевать. Эшенден хмуро водил за ним глазами. Конечно, он страшный, чудовищный человек, и эта его голая рожа в обрамлении белокурого парика - бр-р-р; но двигался он с бесподобной грацией, небольшие ступни мягко упирались в пол, точно кошачьи или тигриные лапы, и видно было, что свою бедную размалеванную даму он совсем закружил и околдовал. Музыка пронизала его с головы до ног, музыка жила в его крепких, загребущих руках и в длинных ногах, так странно шагающих прямо от бедра. Зловещее, кошмарное существо, но сейчас в нем было какое-то хищное изящество, даже своего рода красота - невозможно было, вопреки всему, им тайно не залюбоваться. Эшендену он напомнил каменные изваяния доацтекской эпохи, в которых грубый примитив сочетается с жизненной силой, в которых есть что-то страшное и жестокое и одновременно есть своя вдумчивая, осмысленная прелесть. Но все равно он бы с удовольствием предоставил Мексиканцу самому коротать остаток ночи в этом жалком притоне, если бы не деловой разговор, который еще надо было с ним провести. Предстоящее объяснение не сулило ничего приятного. Эшенден был уполномочен вручить Мануэлю Кармоне некоторую сумму в обмен на некие документы. Однако документов нет, и взяться им неоткуда, а больше Эшенден знать ничего не знал, дальнейшее его не касалось.
      Безволосый Мексиканец, вальсируя мимо, помахал ему рукой.
      - Буду с вами, как только кончится музыка. Расплатитесь пока, и я как раз появлюсь.
      Неплохо бы знать, что у него на уме. Эшенден даже отдаленно себе этого не представлял.
      Мексиканец, отирая раздушенным платком пот со лба подошел к столу.
      - Хорошо повеселились, генерал?
      - Я всегда веселюсь в свое удовольствие. Конечно, это все белая голь, но мне что за дело? Я люблю почувствовать тело женщины у себя в руках, и чтобы глаза у нее затуманились и губы приоткрылись, и чтобы она вся млела и таяла передо мной, как сливочное масло на солнце. Голь-то они голь, да все-таки женщины.
      Мексиканец и Эшенден вышли на улицу. Генерал предложил идти пешком - в это время ночи и в этом квартале такси поймать немыслимо. Небо было звездным- стояла по-настоящему летняя, тихая ночь. Безмолвие шагало об руку с ними, точно тень убитого. Когда подошли к вокзалу, силуэты зданий вдруг оказались серее и четче; чувствовалось, что близок рассвет, и воздух пробрала мимолетная дрожь. То был извечно волнующий миг, когда душа замирает в страхе, унаследованном от несчетных прежних поколений: а вдруг случится так, что новый день не настанет?
      Они вошли в помещение вокзала и снова очутились во власти ночи. Там и сям отдыхали носильщики, словно рабочие сцены, которым нечего делать после того, как опущен занавес и убраны декорации. Неподвижно стояли на посту два солдата в неразличимой форме.
      Зал ожидания пустовал, но Эшенден и Безволосый Мексиканец на всякий случай прошли и уселись в самом дальнем углу.
      - У меня еще целый час до поезда. Посмотрим, о чем телеграмма.
      Эшенден достал из кармана телеграмму, а из портфеля- ключ к шифру. Шифр, которым он тогда пользовался, был не очень сложен. Ключ состоял из двух частей, одна содержалась в тоненькой книжице у него в портфеле, другую, уместившуюся на одном листке, который он получил и уничтожил, перед тем как оказаться на чужой территории, он хранил в памяти. Эшенден надел очки и приступил к работе. Безволосый Мексиканец сидел в углу деревянного дивана, сворачивал сигареты и курил; он не обращал внимания на то, что делает Эшенден, а просто предавался заслуженному отдыху. Эшенден одну за другой расшифровывал группы цифр и по ходу дела записывал на листок каждое разгаданное слово. Его метод состоял в том, чтобы до завершения работы не вдумываться в смысл, иначе, как он убедился, начинаешь поневоле делать преждевременные выводы, что может привести к ошибке. Так он сидел и механически записывал слово за словом, не сознавая, что они значат. И только когда наконец все было готово, прочел телеграмму целиком. Текст ее был такой:
      "Константин Андреади задержался в Пирее ввиду болезни. Прибыть Неаполь не сможет. Возвращайтесь Женеву и ждите инструкций".
      Сначала Эшенден не понял. Перечитал еще раз. Он чувствовал, как с ног до головы его начинает бить дрожь. И, вне себя, выпалил бешеным, сиплым шепотом, совершенно утратив на миг свою хваленую выдержку:
      - Чертов болван! Вы не того убили!