- Простите, - сказал я.
      - Да ничего.
      Она улыбнулась все той же безразличной улыбкой. Замолчала. Мне пришлось добавить:
      - Какой прекрасный вечер...
      Разговор между Кэсли и двумя другими становился возбужденнее. Голос Кэсли был несколько гнусавый.
      - Самое приятное, - произнес я, - это прохлада, которой веет из Булонского леса...
      -Да.
      Она вытащила сигареты, достала одну и протянула мне пачку.
      - Нет, спасибо, я не курю.
      - И хорошо делаете... Прикурила от зажигалки.
      - Я много раз пыталась бросить, - произнесла она, - но не получается...
      - А вы больше не кашляете от курева?
      Она, казалось, удивилась моему вопросу.
      - Я бросил курить, - сказал я, - потому что кашлял от этого.
      Она никак не отреагировала. Похоже, что она действительно меня не узнавала.
      - Жаль, что слышен шум окружного шоссе, - произнес я.
      - В самом деле? Я, у себя, не слышу... А ведь на четвертом этаже живу.
      - У окружного шоссе есть свои преимущества, - продолжал я. - Я вот доехал сюда с набережной Турнель всего за десять минут.
      Но и эти слова не произвели на нее никакого впечатления. Она по-прежнему холодно улыбалась.
      - Вы друг Дариуса? Тот же вопрос задала мне женщина в лифте.
      - Нет, - ответил я. - Я друг одной знакомой Дариуса... Жаклин...
      Я избегал ее взгляда и уставился на один из фонарей внизу, под деревьями.
      - Я ее не знаю.
      - Все лето проведете в Париже? - спросил я.
      - На следующей неделе мы с мужем едем на Майорку.
      Я вспомнил нашу первую встречу зимним днем на площади Сен-Мишель и письмо у нее в руке, на конверте которого я прочел "Майорка".
      - Ваш муж пишет детективные романы? Она расхохоталась. Странно, Жаклин так никогда не смеялась.
      - Почему вы думаете, что он пишет детективные романы?
      Пятнадцать лет тому назад она сказала мне фамилию одного американца, который писал детективы и мог помочь им поехать на Майорку. Его звали Мак-Дживерн. Позднее я нашел несколько его книг и даже собирался разыскать его самого, чтобы спросить, на всякий случай, не знает ли он Жаклин, а если знает, то что с ней стало.
      - Я спутал его с одним человеком, который живет в Испании... С Уильямом Мак-Дживерном...
      Впервые она посмотрела мне прямо в глаза.
      - А вы сами живете в Париже? - спросила она.
      - Пока что да. Но не знаю, останусь ли...
      За нашей спиной Кэсли продолжал говорить гнусавым голосом. Теперь его окружала более многочисленная группа гостей.
      - Моей профессией можно заниматься где угодно, - сказал я. - Я писатель. И снова вежливая улыбка и равнодушный голое.
      -В самом деле? Очень интересная профессия. Мне бы хотелось почитать ваши книги...
      - Боюсь что вам будет скучно...
      - Ни в коем случае... Принесите их мне, когда снова придете к Дариусу...
      - С радостью.
      Взгляд Кэсли остановился на мне. Он, конечно, спрашивал себя, кто я такой и почему разговариваю с его женой. Он подошел к ней и обнял ее за плечи. Его синие глаза навыкате не покидали меня ни на миг.
      - Месье - друг Дариуса. Он писатель.
      Я должен был бы представиться, но я всегда стесняюсь называть свое имя.
      Он улыбался мне. Он был лет на десять старше нас. Где она могла с ним познакомиться? Может быть, в Лондоне. Да, она, конечно же, осталась в Лондоне после того, как мы потеряли друг друга из виду.
      - Он думал, что ты тоже писатель, - сказала она.
      Кэсли громко расхохотался. А потом принял прежнюю позу: выпятил грудь и высоко поднял голову.
      - Вы действительно так подумали? Вам кажется, что я похож на писателя?
      Я об этом и не думал. Мне было все равно, какая у этого Кэсли профессия. Хотя я и знал, что он ее муж, он ничем не отличался от всех остальных людей на террасе. Мы с ней затерялись среди статистов на съемочной площадке. Она делала вид, что знает свою роль назубок, а мне даже не удавалось делать вид. Скоро заметят, что я незваный пришелец. Я продолжал молчать. Кэсли внимательно меня разглядывал. Мне надо было любой ценой что-то сказать, подать ему реплику:
      - Я спутал вас с одним американским писателем, который живет в Испании... Его зовут Уильям Мак-Гиверн...
      Ну вот, выиграл немного времени. Но этого недостаточно. Надо было срочно найти другие реплики и произнести их естественно и непринужденно, чтобы не привлечь внимания. У меня закружилась голова. Я испугался, что упаду в обморок. Ночь казалась мне душной, я весь вспотел. А может это из-за яркого света прожекторов, гама и смеха.
      -Вы знаете Испанию?-спросил Кэсли.
      Она снова зажгла сигарету и продолжала смотреть на меня холодным взглядом. Я с трудом выговорил:
      - Вовсе нет.
      - У нас есть дом на Майорке. Мы проводим там три месяца в году.
      Такой разговор будет продолжаться часами на этой террасе. Пустые слова, банальные фразы. Словно я и она пережили самих себя и теперь не можем даже позволить себе малейший намек на прошлое. Она очень хорошо чувствовала себя в этой роли. И я не был на нее за это в обиде: я сам почти совсем все забыл о моей жизни постепенно, и всякий раз, когда целые ее пласты рассыпались в прах, я испытывал приятное ощущение легкости.
      - А какое время года вы предпочитаете на Майорке? - спросил я Кэсли.
      Теперь я чувствовал себя легче. Воздух был свежее, гости вокруг нас шумели меньше, а голос певицы был очень ласков и нежен.
      Кэсли пожал плечами:
      - На Майорке всегда прелестно. Там у каждого времени года свой шарм. Я повернулся к ней.
      - Вы тоже так считаете?
      - Я думаю в точности, как мой муж. И тут, словно в головокружении, я сказал ей:
      - Странно: вы больше не кашляете, когда курите.
      Кэсли не услышал моих слов. Кто-то хлопнул его по плечу и он обернулся. Она нахмурила брови.
      - Вам больше не требуется эфир, чтобы перестать кашлять...
      Я произнес эту фразу очень светским тоном. Она бросила на меня удивленный взгляд. Но хладнокровия не потеряла. А Кэсли беседовал со своим соседом.
      - Я не поняла, что вы сказали...
      Теперь ее глаза не выражали ничего и избегали моего взгляда. Я резко потряс головой, словно внезапно очнулся.
      - Извините меня... Я думал о романе, который сейчас пишу...
      - Это детективный роман? - спросила она спокойным голосом.
      - Не совсем.
      Это ничего не дало. Поверхность осталась гладкой, а вода стоячей. Или, скорее, толстый слой льда, в который невозможно проникнуть пятнадцать лет спустя.
      - Пойдем домой? - произнес Кэсли.
      Он обнимал ее за плечи. Рядом с его массивной фигурой она казалась совсем маленькой.
      - Я тоже пойду, - сказал я.
      - Надо попрощаться с Дариусом.
      Мы тщетно поискали его среди группок гостей на террасе. Спустились в гостиную. В глубине четыре человека сидели за столом и молча играли в карты. Среди них был и Дариус.
      - Да уж, - сказал Кэсли, - покер превыше всего...
      И пожал Дариусу руку. Тот встал и поцеловал руку ей. Я тоже обменялся с ним рукопожатием.
      - Приходите, когда хотите, - сказал он мне. - Двери этого дома для вас всегда открыты.
      На площадке я вызвал лифт.
      - Мы с вами тут и попрощаемся, - произнес Кэсли. - Мы живем этажом ниже.
      - Я забыла днем сумочку в машине, - сказала ему она. - Схожу-ка быстренько за ней.
      - Ну, до свидания, - сказал мне Кэсли и беспечно махнул рукой. - Рад был с вами познакомиться.
      Он спустился по лестнице, и я услышал, как хлопнула дверь. Мы вошли вдвоем в лифт. Она посмотрела на меня:
      - Моя машина недалеко, возле сквера...
      - Знаю, - ответил я. Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.
      - Почему? Вы за мной шпионите?
      -Я случайно видел вас сегодня вечером, когда вы выходили из машины.
      Лифт остановился. Створки двери открылись. Но она не двигалась. Продолжала смотреть на меня слегка расширенными зрачками.
      - Ты не очень изменился, - сказала она.
      Створки снова закрылись с металлическим скрежетом. Она опустила голову, словно хотела защититься от яркого света плафона.
      - А я изменилась, как ты считаешь?
      У нее был совсем не тот голос, как только что на террасе. Теперь он был хрипловатый, как прежде.
      - Нет... Кроме волос и имени...
      Улица была тиха. Слышался шелест деревьев.
      - Ты знаешь этот квартал? - спросила она.
      -Да.
      Но я был в этом не очень уверен. Теперь, когда она шла рядом, мне казалось, что я очутился на этой улице впервые. Нет, это был не сон. Машина стояла на прежнем месте под деревьями. Я показал на нее рукой:
      - Взял на прокат... Я едва умею водить...
      - Это меня не удивляет... Она взяла меня под руку. Остановилась и с улыбкой произнесла:
      - Ты, наверное, путаешь тормоз и акселератор, насколько я тебя знаю...
      У меня тоже было впечатление, что я хорошо ее знаю, хоть я и не видел ее пятнадцать лет, и ничего не знал о ее жизни. Из всех людей, встреченных мною до этого дня, она больше всех занимала мои мысли. Чем дальше мы шли под руку, тем больше я начинал думать, что мы расстались только вчера.
      Мы дошли до сквера.
      - Я думаю, что будет безопаснее, если я тебя отвезу...
      - С удовольствием, но тебя ждет муж... Не успел я закончить эту фразу, как мне показалось, что она звучит фальшиво.
      - Нет... он уже, наверное, спит. Мы сидели рядышком в машине.
      - Где ты живешь?
      - Недалеко, в отеле около набережной Пасси.
      Она поехала по бульвару Сюше в направлении Порт Майо. Совсем не туда.
      - Если мы станем встречаться только каждые пятнадцать лет, - сказала она, - то в следующий раз ты рискуешь меня не узнать.
      Сколько нам будет тогда лет? Пятьдесят. Это показалось мне настолько странным, что я невольно пробормотал:
      - Пятьдесят...
      Я пытался найти в этой цифре хотя бы тень реальности.
      Она сидела за рулем немного напряженно, глядя прямо перед собой, и притормаживала на перекрестках. Вокруг царила мертвая тишина. Только шелестели деревья.
      Мы въехали в Булонский лес. Она остановила машину под деревьями, возле кассы маленького поезда, сновавшего между Порт Майо и Ботаническим садом. Мы были в тени на обочине аллеи. Фонари перед нами освещали белым светом миниатюрный вокзал, пустынный перрон и неподвижно застывшие крошечные вагоны.
      Ее лицо приблизилось ко мне. Она провела рукой по моей щеке, словно хотела убедиться, что я действительно тут, живой, рядом с ней.
      - Так странно было там, - сказала она, - когда я вошла и увидела тебя в гостиной...
      Я почувствовал на шее ее губы. Я гладил ей волосы. Они были не такие длинные, как прежде, но ничего действительно не изменилось. Время остановилось. Или, скорее, вернулось в то мгновение, которое показывали стрелки часов в кафе "Данте", в тот вечер, когда мы встретились там перед самым закрытием.
      ***
      На следующий день после обеда я вернулся за автомобилем, который оставил перед домом Кэсли. Я уже садился за руль, когда увидел Дариуса на залитом солнцем тротуаре. Он был в бежевых шортах, красной тенниске и темных очках. Я махнул ему рукой. Он вовсе не удивился, увидев меня здесь.
      - Какая жара... Не зайдете ли вы пропустить стаканчик?
      Я отклонил приглашение под тем предлогом, что у меня встреча с одним человеком.
      - Все меня бросают... Кэсли уехали утром на Майорку... Они совершенно правы: оставаться в Париже в августе - чистый идиотизм...
      Вчера она сказала мне, что уезжает только на будущей неделе. Еще раз ускользнула от меня. Так я и знал.
      Дариус наклонился к дверце:
      - Заходите все-таки в ближайший вечерок... В августе мы должны поддерживать друг друга...
      Несмотря на его улыбку, я почувствовал в нем смутную тревогу. По его голосу.
      - Зайду, - пообещал я.
      - Точно?
      - Честное слово.
      Я тронул с места, но слишком резко дал задний ход и машина врезалась в один из платанов. Дариус сокрушенно взмахнул руками.
      Я поехал в направлении Порт Д'Отёй, чтобы вернуться в отель по набережной Сены. Кузов был наверное вдавлен сзади, потому что одно колесо терлось об него. Я ехал как можно медленнее.
      Меня охватило странное ощущение, несомненно из-за пустынных тротуаров, марева жары и тишины вокруг. По мере продвижения по бульвару Мюра я стал лучше понимать его причину: наконец-то я попал в квартал, где, во сне, часто гулял с Жаклин. А ведь мы никогда не ходили здесь вместе, разве только в прежней жизни. Перед самой площадью Порт-де-Сен-Клу сердце застучало так сильно, словно маятник при приближении магнитного поля. Я узнал фонтаны посреди площади. Я был уверен, что мы с Жаклин обычно шли по улице справа, за церковью, но в тот день я ее не нашел.
      Следующие пятнадцать лет прошли в таком тумане, что путаются для меня друг с другом. Никаких новостей от Терезы Кэсли я больше не получал. Номер телефона, который она мне дала, не отвечал, словно Кэсли больше не вернулись с Майорки.
      Может, в прошлом году она умерла. А может я встречу ее в будущее воскресенье где-то рядом с улицей Корвизар.
      Август, одиннадцать часов вечера. Поезд замедляет ход, минуя первые пригородные станции. Пустынные перроны, залитые фиолетовым светом неоновых фонарей; тут мы мечтали об отъезде на Майорку и ставках на пятерку без цвета.
      Брюнуа, Монжерон, Атис-Монс. Где-то тут родилась Жаклин.
      Мерный стук вагонов стих, и поезд на минуту остановился на станции Вильнев-Сен-Жорж, перед сортировочной. Фасады домов идущей вдоль железнодорожного полотна Парижской улицы были темны и обшарпаны. Когда-то вдоль пути теснились кафе, кинотеатры и станции техобслуживания; еще остались их вывески. Одна из них светилась словно ночник: впустую, ни за чем, просто так.
      * До 1974 года совершеннолетие во Франции наступало в 21 год (прим. перев.).
      ** Спокойно, не волнуйтесь (прим. перев.).
      *** Очень популярная открытая купальня на набережной Сены, основанная в 1785 г. (прим. перев.).
      **** "Воскресенье в Блэкпуле" - англ. (прим. перев.).