14

Севера вручила кожаную сумку с письмами местному почтовому служащему. Этого молодого человека Джастин не знал – не иначе как тот сменил на посту старого Хэйви. Джастин соскользнул со влажного кожаного сиденья почтового фургона и, встав рядом, попытался воспользоваться своими магическими способностями для того, чтобы обсушить свои брюки на... на том месте, которое соприкасалось с сиденьем. Он стряхнул капли воды с промасленного дождевика и поднял свой заплечный мешок.

Гуннар оставался совершенно сухим, наводя на мысль, что дожди всячески избегают соприкосновения с магами погоды. Только на парусине Гуннарова мешка поблескивали дождевые капельки, которые тот смахнул, перед тем как закинуть торбу за плечи.

– Спасибо, – сказал Джастин, вручая Севере два медяка.

– Не за что, молодые магистры, – отозвалась возница, и улыбка покрыла ее лицо множеством морщинок. – Надеюсь, вы хорошо проведете отпуск. Передайте привет вашей матушке. Может, когда-нибудь ты тоже станешь таким же славным кузнецом, как и она, – добавила она, обращаясь к Джастину.

Гуннар тоже протянул женщине пару медяков и получил взамен улыбку, хотя и не столь теплую.

– А тебе, Гуннар, я посоветовала бы особо не заноситься. Мы тут, конечно, наслышаны о том, что ты лучший маг-буреносец со времен самого Креслина, но я тебе так скажу: простым людям от хорошего кузнеца проку не в пример больше, чем от самого премудрого инженера или чародея.

– Конечно, тетушка Севера.

– Да ладно, ребятишки, – ухмыльнулась женщина. – Вы уж не обращайте внимания на старушечью воркотню. Я ведь всю жизнь только и делаю, что правлю вожжами и сужу обо всем со своего шестка, стало быть, с этих вот возничьих козел. Всего вам доброго.

С этими словами она повернулась к почтовому служащему, поставившему еще одну кожаную почтовую сумку рядом с полудюжиной таких же, уже разместившихся на полу фургона.

Гуннар помахал ей рукой, повернулся и пошел. Джастин чуточку задержался, с любопытством разглядывая город, в котором так давно не бывал. Впрочем, Уондернот почти не изменился. Севера остановилась возле почтовой станции рядом со «Сломанным Колесом», двухэтажным каменным строением, представлявшим собой единственную в городе гостиницу. Старый Гернон умер сразу после отъезда Джастина в Найлан, и инженер не был знаком с семейной парой, ныне владевшей трактиром. Однако и фасад, и вывеска остались прежними. Над входом красовалось все то же колесо с треснувшим ободом и недостающими спицами.

Молодая женщина с младенцем на руках пережидала дождик под навесом перед мастерской медника, а двое мужчин разгружали подводу, перенося какие-то грузы на склад кожевенной лавки Баста.

Поправив лямки торбы и размяв затекшие в фургоне ноги, Джастин побрел по гладкой, скользкой от дождя каменной мостовой – мимо гостиницы и мастерской Селдита. Гуннара ему удалось догнать лишь за городской чертой, поравнявшись с домом и амбаром усадьбы Шрезан. Дом стоял рядом с речушкой, на берегу которой эта семья пряла и ткала полотно из поколения в поколение.

Шрезан была одной из весьма немногих девушек, которым Джастин нравился больше Гуннара, пусть даже в итоге она и вышла замуж за Юсала.

С юга тянулась гряда пологих холмов, поросших плодовыми деревьями – вишнями, яблонями и ябрушами. Дождь еще не успел сбить с ветвей цветы, сохранившиеся в ярко-зеленой листве.

Гуннар замедлил шаг и, перейдя дорогу, поставил ногу на низкий каменный парапет, отделявшей полосу придорожной травы от фруктового сада.

Джастин остановился, стряхивая с коротких волос воду.

– Мне кажется, что больше всего я скучаю именно по нашим садам, – промолвил Гуннар, задумчиво поглаживая гладко выбритый подбородок. – В Краю Земли даже ябруши не те. Уондернот куда лучше и Края Земли, и Найлана. Мирный, тихий городок.

– Сдается мне, – усмехнулся Джастин, – что будь твоя воля, ты бы взял да и построил здесь большой Храм. А заодно перевел бы сюда Совет.

– А что, – улыбнулся в ответ Гуннар, – мысль дельная. Об этом стоит подумать... конечно в будущем.

«Провались я на этом месте, – подумал Джастин, – но он вовсе не шутит. Не иначе как уверен, что место в Совете его ждет не дождется».

– Ладно, – сказал русоволосый маг со вздохом. – Пойдем, а то Элизабет уже беспокоится.

«Интересно, – промелькнуло в голове Джастина, – он вправду это ЗНАЕТ или просто высказал догадку?»

Братья прибавили шагу. Дойдя до развилки, они повернули налево, туда, где к югу от дороги стоял дом, сложенный из черного камня, обшитый тесом и крытый черепицей. В отдельной постройке помещалась кузница, и оба этих сооружения обрамляли два небольших сада. Под деревьями братья заметили худощавую фигурку в коричневом. При виде путников она замахала рукой.

– Мама! Мама! Гуннар с Джастином! Они приехали!

Сорвавшись с места, Элизабет со всех ног припустила по гладко вымощенной дорожке, прыгнула Джастину на шею, повисла на нем, а разжав объятия, проделала то же самое с Гуннаром.

– Вот вы и явились. Точь-в-точь тогда, когда мама велела вас ждать. Она угадала.

– Невелика хитрость, – проговорила Кирлин, появившись позади дочери. Она еще не успела снять кожаного фартука. – Всяк в Уондерноте знает, что колымага Северы останавливается возле нашей почтовой станции как раз в это время.

– Рад вас видеть, – прогудел Горас. – С удовольствием обнял бы обоих, но я работал в саду и по уши извозился.

Элизабет, светловолосая, стройная девчушка, весьма походившая на Гуннара, потянула братьев за руки.

– Может уйдем под крышу? Я не могу отгонять дождь так долго.

Гуннар взглянул на мать и вопросительно поднял брови.

– Ну, поскольку все в сборе, – сказала та, – то отправляйтесь в дом, а я скоро приду. Мне нужно кое-что доделать.

– Может, тебе помочь? – спросил Джастин.

– У меня тут не инженерная мастерская, – рассмеялась Кирлин. – Как подмастерье меня вполне устраивает Нерла. Я долго не задержусь.

Джастин позволил сестре затащить его под козырек крыльца, где он снял дождевик. Подождав пока Гуннар избавится от плаща, девочка забрала накидки братьев и направилась к заднему крыльцу, где обычно развешивали одежду для сушки.

– Кое-что не меняется, – ухмыльнулся Джастин. – С одежонкой, я смотрю, по-прежнему приходится возиться самым младшим.

– Не всегда.

– Ужина придется подождать, – сообщил Горас, стряхивая воду с кожаной куртки, пропитанной водоотталкивающим составом. – Но ничего, поедите поздно, зато вкусно.

– У тебя все и всегда вкусно.

– А вот и нет, – подала голос Элизабет, высунувшись из двери. – Что касается рыбной похлебки...

– Рыбная похлебка – это блюдо, имеющее долгую и славную традицию, но как раз сегодня я ее готовить не буду.

– А что будешь? – с подозрением поинтересовалась Элизабет.

– Не скажу. Это должно быть сюрпризом.

– Надеюсь, это будет баранина, запеченная с пряностями.

– Папа, – девочка повернулась к отцу, – сегодня прохладно. Можно я подогрею сидру?

– Можно, но только в том случае, если ты разожжешь огонь с помощью огнива, а не с помощь магии.

– Ладно, хоть это и муторно, но будь по-твоему. Я буду возиться с огнивом, даже если на это уйдет весь вечер, – промолвила Элизабет и, расправив плечи, поспешила на кухню.

Гуннар снова поднял брови. Горас ухмыльнулся:

– Я постоянно поддразниваю ее таким манером. Говорю, что ежели она не будет осторожнее, так из нее запросто получится вторая Мегера. Правда, я вовсе не думаю, что в ней и вправду имеется хотя бы самая малость белизны... во всяком случае, ваша мать ничего такого не обнаружила.

Горас проводил сыновей в гостиную, закрыл дверь и разжег большую изразцовую печь.

– Я-то ведь не умею отгонять холод с помощью магии гармонии, а старые кости просят тепла. В такие дни, как нынешний, когда кажется, будто зима еще не кончилась, пожилому человеку особенно хочется погреться.

– Тоже мне, старик нашелся, – рассмеялся Гуннар.

– Это он хочет, чтобы мы с тобой сделали кое-что по дому, вот и прибедняется, – весело пояснил Джастин. – Небось, папа, нам нужно будет наколоть дров?

– Ну, если вы малость помашете топориками, я буду вам благодарен. Но не сейчас, конечно. Было бы невежливо прямо с дороги наваливать на вас хозяйственные хлопоты.

– Но тебе хотелось убедиться в том, что мы вовсе не прочь, – заключил Джастин, усаживаясь на мягкий стул поближе к печи. В отличие от Гуннара, проделывавшего такие вещи с легкостью, ему непросто было бы избавиться от холода с помощью магии. А вот исходящее от печи тепло способствовало успокоению и умиротворенному отдыху.

– Джастин, последи за огнем, пока я буду возиться с обедом, – попросил Горас, закрыв печную заслонку и направляясь на кухню.

Гуннар расположился в старом кресле-качалке, принадлежавшем еще их бабушке. Помнится, покачиваясь в нем, она рассказывала братьям истории о Креслине и Мегере, а также Предание о капитане Рибэ и ангелах Небес.

Джастин улыбнулся, когда в его голове словно наяву прозвучали ее слова: «Людская вера уже сама по себе делает любую легенду почти правдой. Истина, мальчики, заключается не столько в самих словах, сколько в том, что за ними стоит».

От воспоминаний Джастина оторвали шаги Элизабет, легко ступавшей по полированным половицам. Сестра несла две кружки, над которыми поднимался пар.

– Спасибо, – в один голос произнесли братья.

– Джастин, – пролепетала девочка, опустив глаза, – ты не сыграешь со мной партию в «захват»? Пока готовится обед?

– А разве ты не должна помогать отцу?

– Отцу помогу я, – вызвался Гуннар, соскальзывая с бабушкиной качалки. – Может быть, он, наконец, согласится поделиться со мной некоторыми кухонными секретами.

– Гуннар готовит почти так же хорошо, как папа, – заметила Элизабет, положив доску на низенький игровой столик и пододвигая к нему табурет. – Постой, я чуть не забыла про сидр.

Пока сестра ходила за кружкой, Джастин встал и подбросил в печку несколько поленьев.

– Белые или черные? – спросила Элизабет, усевшись спиной к печи.

– Можешь играть черными.

– Спасибо. Ты у нас славный мальчик.

Джастин поместил свою фишку в одну из ячеек правого заднего трехклеточного поля.

– Гуннар предупреждал меня насчет твоей излюбленной тактики; я на это не клюну, – заявила Элизабет, помещая фишку в крайнюю левую ячейку своего главного поля.

Джастин положил камушек в лунку четыреклеточного поля с противоположной от себя стороны доски.

Элизабет заполнила еще одну клетку своей главной решетки.

Джастин поместил в трехклеточное поле вторую фишку и, согласно правилам, закрыл поле, поставив третью.

Элизабет заняла лунку в центре главного поля.

Нахмурившись, Джастин начал заполнять еще одно из дальних трехклеточных полей. Его сестрица поджала губы, покачала головой и снова поместила фишку на главное поле.

– Еще одна...

Джастин пожал плечами и отхлебнул горячего сидра.

– Вкусно.

– Спасибо, – Элизабет пустила в ход очередную черную фишку.

Ход следовал за ходом, пока у Джастина не оказались заполненными четыре поля, трехклеточные и четрырехклеточные. После этого Элизабет добавила в центр седьмую фишку и, усмехнувшись, заполнила остальные лунки двенадцатиклетчного поля еще пятью.

Фишка следовала за фишкой.

– У меня четыре!

– Вижу, – усмехнулся молодой инженер.

Элизабет закрыла поле, заполнив три оставшиеся ячейки.

– Как приятно тянет теплом, – сказала Кирлин, входя.

– Мама! – воскликнула девочка, вскакивая со стула. – Я обыграла Джастина! Он побит!

– А почему это ты забавляешься игрой вместо того, чтобы помогать папе у плиты?

– Там Гуннар, он сам вызвался. А мне не часто случается сыграть с Гуннаром или Джастином. Но сегодня я победила.

– Это правда, – подтвердил Джастин. – У нее та же манера игры, что у Гуннара, а он частенько меня обыгрывает. Может быть, все маги Воздушной Стихии играют похожим образом?

– Мне надо умыться, – сказала Кирлин.

– И мне не помешает, – Джастин встал. – А победительнице, – добавил он, шутливо поклонившись сестре, – по праву принадлежит высокая честь убрать доску.

Кирлин покачала головой. Джастин задвинул стул на место и последовал за ней на кухню.

– По-моему, выглядит неплохо, – промолвил Горас, приподнимая крышку.

– А пахнет и вовсе чудесно, – заявил Джастин, ноздри которого наполнил дразнящий запах готовящейся баранины и ароматных специй. – Но не хочешь же ты сказать, что только-только начал готовить?

– Тьма, конечно же нет! Мясо тушится на малом огне еще с полудня. Осталось совсем немного, вот-вот и дойдет.

Гуннар поставил на большой круглый стол две хлебные корзинки.

– У папы припасено вишневое варенье, специально для тебя, – сообщил он младшему брату.

Тот отошел в угол к умывальнику и тщательно вымыл руки. Кирлин последовала его примеру, а потом подозвала Элизабет.

– Могу я помочь? – спросил Джастин Гуннара.

– Запросто. Поставь все это на стол.

Джастин перенес на стол горшочек с вареньем и стопку тарелок, которые расставил перед каждым стулом.

– Рассаживайтесь, – пригласил Горас.

– Чур я между Гуннаром и Джастином, – заявила Элизабет.

Когда все уселись, Горас прокашлялся и тихо – так тихо, что Джастин едва смог разобрать слова, проговорил:

– Пусть гармония займет место, – ей подобающее, ибо переоценка ее может привести к забвению любви и надежды, тогда как недооценка открывает путь хаосу. Сделаем же все для того, чтобы наша жизнь исполнилась гармонии вкупе с радостью бытия... Угощайтесь, – добавил хозяин дома уже громко, поставив перед Гуннаром тяжелую латку. – Черный хлеб только-только из печи; он прекрасно подходит для баранины. Есть варенье, есть баночка маринованных ябрушей. И не забывайте пряный соус в кувшинчике.

Наполнив свою кружку теплым сидром, Джастин дождался, когда ему передали латку, и наполнил тарелки матери и Элизабет. Не забыл он, разумеется, и себя.

– Хорошо, что я наготовил мяса вдосталь, – промолвил Горас, заметив, какие порции накладывают себе сыновья.

– Ты всегда готовишь много, – рассмеялась Кирлин. – Мужчины-домохозяева все такие: если уж подают на стол, то столько, словно собрались кормить целую армию. Даже если за столом нас всего трое, это дела не меняет.

С наслаждением вдыхая дивный аромат свежеиспеченного хлеба, Джастин передал корзинку с темными, пышными ломтями сначала матери, а потом сестре.

– Славно пахнет.

– Черный хлеб ни у кого не получается таким вкусным, как у Гораса, – промолвила Кирлин, окуная ломтик в соус и поднося ко рту.

Джастин тоже обмакнул ломоть в густое варево, давая ему пропитаться горячей и пряной смесью розмарина, лимонника и бертила.

Некоторое время за столом не звучало ни слова: все молча жевали.

– А вроде бы никто не был голоден, – послышалась наконец шутливая реплика.

– Я проголодался, – сообщил Гуннар. – У меня было много работы. Чтобы ты знала, на поиски ветров уходит уйма энергии, и мага необходимо кормить не хуже, чем кузнеца или инженера.

– По моему мнению, – сказала Кирлин, принимая латку и передавая ее старшему сыну, – любая работа, если ты относишься к ней как следует и делаешь ее по-настоящему, отнимает уйму сил.

Джастин взял еще ломоть черного хлеба и густо намазал его вишневым вареньем.

– Тебя что-то беспокоит, – произнесла внимательно присматривавшаяся к нему Кирлин.

– По всей видимости, мне придется отправиться в Сарроннин, – признался Джастин.

– Придется? – мать удивленно подняла брови. – Я слышала, что туда никого не посылают – едут только добровольцы.

– Так оно и есть. Просто кое-кому из наших мастеров пришло в голову, что это пошло бы мне на пользу.

– Не иначе как Алтаре, – пробурчал Гуннар.

– Ты сначала прожуй, сынок, – попенял ему Горас. – Даже самым великим-превеликим магам не пристало говорить с набитым ртом.

– Конечно, это она, – кивнул Джастин, допив горячий сидр и потянувшись за прикрытым крышкой горшочком.

– Не могу сказать, чтобы меня это удивило, – промолвила Кирлин. – Мы слишком долго и легкомысленно играли в недопустимые игры с равновесием. А ведь еще Доррин предостерегал.

– Правда? – заинтересованно спросила Элизабет, выпрямившись на своем стуле.

Мать кивнула:

– Правда-то правда, но это не имеет значения. Он и тогда прекрасно понимал, что его все равно не послушают. Во все времена люди слушали только то, что хотели услышать. Вот почему я предпочла стать простым кузнецом.

– Простым? – хмыкнул Джастин, покосившись на украшавшую стену чеканку из черного железа. Перекрывающие один другой диски, обозначающие восход солнца над Восточным океаном.

– Когда ты отплываешь? – спросила мать.

– Это пока не решено.

– А мне все-таки сдается, что это не такая уж удачная идея, – пробормотал Гуннар, потирая пальцами подбородок.

– Как и все приключения такого рода, – согласилась Кирлин. – Однако, насколько я понимаю, особого выбора у Джастина не имеется.

– Я вовсе не обязан туда отправляться, – возразил Джастин. – Принудить меня никто не может, да и не собирается, однако мне кажется, что, отказавшись, я поступил бы неправильно. Почему – не спрашивайте. Объяснить это толком мне довольно трудно.

– А ты что скажешь, Гуннар? – полюбопытствовала Кирлин, держа кружку в натруженных руках и вдыхая душистый пар. – Что ты по этому поводу думаешь, нам известно, а вот что подсказывает твое чувство гармонии?

Гуннар нахмурился, помолчал, а потом ответил:

– Я доверяю чувствам Джастина. Сама по себе идея поездки в Сарроннин мне не нравится, но я согласен с теми, кто видит за происходящим там нечто большее, нежели обычное усиление хаоса.

– Усиление хаоса в любом случае чревато неприятностями, – заметил Горас.

Его супруга медленно допила свой сидр, поставила кружку на стол и задумчиво добавила:

– Боюсь, это сулит неприятности всему Отшельничьему.

За столом воцарилось молчание.

– Так ты и вправду умеешь улавливать дождь? – нарушил его Гуннар, обратившись к Элизабет.

– Еще как могу, – со смехом заверила она брата. – Одна беда – устаю быстро. В тучах так много воды! Ума не приложу, как вы, взрослые маги, все это устраиваете.

– Вот ведь глупышка, ничего мы не устраиваем. Мы просто...

– Никакая я не глупышка! – фыркнула девочка и повернулась к отцу: – Ну что, папа, еще сюрприз будет?

– Ну попробуй сохранить хоть что-то в секрете, когда в твоем доме чародей на чародее! – покатился со смеху Горас. – Ладно, чего уж там. Сознаюсь, что специально к вашему приезду я испек еще и пару пирогов. С вишней и ябрушами.

Джастин улыбнулся в ответ. Хорошо хотя бы на краткий миг позабыть об инженерии, машинах, Сарроннине, хаосе, угрожавшем Кандару, и тому подобных материях. В этом ему способствовали восхитительный вид и запах пирога, покрытого золотистой корочкой.

15

Хотя то здесь, то там время от времени попадались камни, выпавшие из древней ограды, в целом дорога, ведущая по насыпи, соединявшей проем в скальной стене Крыши Мира с кряжем, спускавшимся от Сутии к Сарроннину, сохранилась прекрасно. Даже тяжелая поступь Железной Стражи не могла поколебать плиты, уложенные столетия назад.

По этим плитам маршировали на запад суровые бойцы под серыми с кроваво-алой каймой знаменами, в серых мундирах и сапогах, вооруженные мечами, вложенными в серые ножны. Позади серого воинства, на холодном ветру, обдувавшем высокие пики и заново отстроенную цитадель, некогда носившую гордое и грозное имя Западного Оплота, реяли другие знамена: тоже окаймленные кровавым пурпуром, но белые. Стяги Белого Отряда.

Колонна, подобная белой змее с серой головой, петляя, спускалась все ниже.

В теснине на подступах к Сарроннину, за наспех сложенными каменными завалами наступавших поджидал отряд, осененный флагами лазурного цвета и состоявший по большей части из женщин.

Горнисты не вызывали противника на переговоры, ни одна сторона не высылала парламентариев. Покончить дело миром никто не надеялся. Да никто к этому и не стремился. Вскоре воины Фэрхэвена, неуклонно продвигавшиеся вперед под завывавшим ветром, добрались до узкой каменистой долины, где с северной стороны каждый валун был занесен снегом или покрыт ледяной коркой.