93

Миновав последнюю излучину реки, Дайала направила лодку к единственному длинному причалу. У этой пристани могли бы одновременно встать, самое меньшее, два океанских парохода. Но сейчас там была пришвартована лишь одинокая рыбачья скорлупка.

Стоя на носу лодки с линем в руках, Джастин ждал, когда суденышко подойдет к пирсу достаточно близко, чтобы можно было туда забраться. С берега тянуло водорослями и отсыревшим деревом.

Взобравшись наверх по склизкому трапу, он привязал линь к причальной тумбе, наклонился и принял поданные ему Дайалой котомки. Как только она тоже поднялась на причал, Джастин коснулся губами ее щеки.

– Что, голова все еще болит?

– То перестанет, то опять разноется, – признался Джастин.

– А сейчас? – она устремила на него сосредоточенный взгляд.

– Сейчас лучше. Спасибо.

– Я тоже не люблю головную боль.

Джастин рассмеялся и забросил котомку на спину.

Позади длинного причала находилось одноэтажное здание конторы начальника порта. Позади нее, на перекрестке начинавшихся от конторы улиц стояло другое – судя по вывеске со скрещенными свечами в кольце из свернутого каната, то была мелочная лавка.

Гулявший по заливу ветер вздымал пыль и песок из-под ног шагавшей к перекрестку четы.

– А куда мы идем? – спросил Джастин.

– К Марине. Она содержит гостевой дом, который находится на противоположной окраине Дила. Той, что обращена к Великому Лесу.

Под козырьком, нависавшим над фасадом мелочной лавки, стояли мужчина и женщина, оба в пурпурных штанах и золотистых туниках. Морщинистое лицо коротко стриженной женщины отмечали белые тени возраста и хаоса.

– Еще один красавчик-друид, – проворчала женщина. – Все они хороши собой, но такие нелюдимы, что просто срам.

– Ихние женщины тоже по большей части красотки, – хмыкнул бородатый торговец. – Но можешь оставить себе и тех и других, а меня уволь. Не больно-то мне охота оказаться превращенным в дерево.

Джастин задумался о том, по каким признакам эти люди признали в нем друида. Только ли по коричневой одежде, или его внешность действительно претерпела изменения?

Он ощутил тяжелый, прогорклый запах и нахмурился. Мгновением спустя Джастин сообразил, что пахнет жарящейся на вертеле бараниной. Правда, раньше этот запах не казался ему таким противным.

Видимо, дело в том, что за все время пребывания в Наклосе ему ни разу не случалось есть мясо. Хлеб, фрукты, орехи, сыр, даже яйца, причем разных птиц, – но только не мясо.

На следующем перекрестке Дайала свернула на улицу, уходившую в строну от гавани. Джастин последовал за ней, вбирая в себя ауру городка. Дил ощущался совсем не так, как Мерта или Рибатта.

Дома и лавки были выстроены из кирпича, на кифриенский манер – с глухими фасадами и окнами, обращенными во внутренний двор. Городок казался вполне упорядоченным, без явных признаков хаоса, однако тревожное ощущение сохранялось.

Он покосился на Дайалу, подумав, чувствует ли она то же самое.

– Конечно. Мог бы и догадаться.

Джастин покачал головой, а потом усмехнулся и кивнул, сообразив, что ощущавшееся им беспокойство отчасти исходило от нее. Он еще не успел свыкнуться со взаимопроникновением их мыслей и чувств.

«Поверхностная» – вот слово, которым можно было точнее всего описать упорядоченность Дила. В сравнении с глубинным равновесием Великого Леса присущий городку налет гармонии казался ни в чем не укорененным, лишенным какого-либо реального основания. Не покажется ли ему таким же и Отшельничий? Джастин потер подбородок и поправил лямки торбы, набитой главным образом изделиями Дайалы. Они предназначались в подарок его родным и друзьям на острове.

В отличие от Рнбатты Дил был застроен скученно. Улицы, состоявшие из теснившихся один к другому домов, резко обрывались в одном кай от гавани и в паре сотен локтей от опушки Великого Леса, раскинувшегося к северо-востоку от городка. Там, у самой кромки лесных исполинов, находился гостевой дом, сформированный двумя дубами.

При виде его Джастин облегченно вздохнул, не сразу сообразив, что ему передалось облегчение Дайалы.

Чуть ли не вприпрыжку они взбежали по мощеной дорожке ко входной арке. Дайала позвонила в колокольчик, висевший на плетеном ремешке.

– Иду...

Как и все друиды, Марина имела серебристые волосы, но глаза ее были не зелеными, а карими; ростом же она едва доходила Джастину до плеча.

– Дайала! Давненько же мы не виделись.

– Да все недосуг было. Познакомься, это Джастин.

– Весьма рад, – с поклоном промолвил новоявленный друид.

– Я рада куда больше, – со смехом отозвалась Марина. – Рада за вас обоих. Проходите, пожалуйста. Шерша проводит вас в вашу комнату, а я, с вашего позволения, закончу свои дела у печи. Потом мы сможем посидеть на веранде.

За арочным входом гостей уже поджидала крохотная девочка с очень серьезным лицом.

– Шерша, узнаешь Дайалу? С ней Джастин, – промолвила Марина, жестом указав на гостей. – Они займут большую комнату над террасой, ту, что с окном в сад.

– Это самая лучшая, – подтвердила Шерша и повела их за угол, потом наверх по широкой пологой лестнице и в коридор за очередным арочным проемом.

– Надеюсь, вам здесь понравится, – скромно промолвила Шерша, остановившись у входа.

Джастин раздвинул занавеси и шагнул внутрь. Окно выходило в сад. Посреди комнаты стояла большая двуспальная кровать. Джастин почувствовал, что при виде этой кровати Дайала смутилась.

– Спасибо, Шерша. Передай Марине, что мы очень довольны, – сказал он, стараясь не рассмеяться.

– Приятно это слышать. Мы всегда рады угодить гостям, – откликнулась девочка и повернулась к выходу.

– Надеюсь, мы сможем пожить здесь некоторое время, – сказал Джастин ей вдогонку.

– Матушка будет очень рада.

Проводив взглядом ясноглазую девчушку, вприпрыжку убежавшую по коридору, Джастин задернул занавеси и обнял Дайалу. Губы их встретились, и они, не разжимая объятий, направились к широкому ложу.

94

Время клонилось к вечеру, когда Джастин и Дайала встали, умылись и спустились на террасу, где Шерша проводила их к столу с четырьмя стульями, на который поставила три большие коричневые кружки.

Джастин увидел ярко-зеленую птицу с черной головой и желтым клювом. Она пролетела над террасой и опустилась на уголок кухонной крыши.

– О, а вот и мой друг! – сказала Марина.

– И часто он сюда наведывается? – полюбопытствовал Джастин.

– Да, считай, каждый вечер, перед сумерками. Прощебечет одну-две песенки и ждет награды.

– И получает?

– Конечно, но чаще не от меня, а от Шершы. Думаю, для нее-то он и поет, но мне тоже нравятся его песни.

Зеленая птаха склонила головку набок, потом дважды опустила и подняла ее, словно кланяясь публике, и издала мелодичную трель. Это было похоже и на звон серебряных колокольчиков, и на летящие золотые ноты Верлинна. Когда птица умолкла, Джастин огорчился. Такое пение он с радостью слушал бы гораздо дольше.

Шерша прибежала на террасу и кинула певчей птице несколько ягод, которые мигом оказались склеванными.

– Тебе известно, чем закончилась война в Сарроннине? – осведомился Джастин у хозяйки странноприимного дома.

– Торговцы рассказывают, что Белые заняли всю страну, – ответила Марина. – А по весне следует ожидать вторжения в Сутию.

– Тогда останутся лишь Южный Оплот и Наклос.

– К нам они не придут никогда.

– А как насчет Южного Оплота?

– Оплот может и пасть, но мы не в силах этому воспрепятствовать. За переделами Великого Леса наши возможности ничтожны.

– Но почему? Я этого так и не понял.

– Большинство народов отвергло Предание и стоящую за ним истину, – пожала плечами Марина. – К тому же у нас нет армии. Как мы можем вмешаться в распри внешнего мира?

– И тем не менее у вас, похоже, совсем не боятся Фэрхэвена!

– А чего нам бояться? Их маги настолько далеки от равновесия, что любая попытка использовать хаос в Великом Лесу уничтожит их самих. То же самое, – с улыбкой добавила хозяйка, – относится и к вашим Мастерам гармонии.

Шерша вынесла и поставила на середину стола блюдо, на котором красовалась длинная буханка, обложенная нарезанным сыром и несколькими ябрушами.

Джастин поднял брови: нарезать сыр такими ломтиками можно было только ножом.

– Некоторые из нас могут пользоваться ножами, – с улыбкой промолвила Марина.

– Это те, у кого карие глаза?

– Чаще всего, но необязательно. У Тургала глаза зеленые, а он кузнец.

Дайала с легкой улыбкой покачала головой и потянулась за сыром.

– Присаживайся, дитя.

Марина поманила к столу Шершу.

Дайала повернулась к Джастину:

– Завтра тебе нужно будет побывать у торговцев, а я потолкую с Диерой. Она начальник порта.

– Диера – она ух какая умная! Все на свете знает! – подала голос Шерша.

– Ну, не совсем уж все, – с улыбкой поправила ее Марина.

– Наверное, мне стоит попытаться разузнать у торговцев, какие еще перемены произошли в мире, – сказал Джастин, отламывая большой кусок теплого хлеба. – Хотя, думаю, они не столь уж велики.

95

– Нападать на них в конце года не имеет смысла, – заявил Белтар, бросив взгляд за окно кареты. – Пусть пройдет некоторое время. Хорошо, если сутианцы немного понервничают. Кроме того, прежде чем вторгаться в Сутию, нам не мешало бы убедить сарроннинцев в том, что мы – не «Белые дьяволы», как они говорят.

– Вряд ли это удастся, – отозвался Элдирен, сдвинувшись на мягком сиденье и потерев тонкий белый шрам над правой бровью. – С сарроннинцами будет не легче, чем со спидларцами. А то и гораздо хуже.

– Любого можно убедить в чем угодно... нужно только найти правильный подход.

– Ага, – мрачно усмехнулся Элдирен. – Вроде того, какой ты применил к Зиркасу.

– А хоть бы и такой! Если другие не помогают.

Неожиданно послышался громкий крик, за которым последовал стук, и карета завихляла на ходу. Рывком открыв дверь, Белтар успел заметить всадника, галопом уносившегося прочь по длинному пологому склону. Обмякшее, пробитое стрелой тело кучера свалилось с козел. Сидевший рядом с ним страж пытался распутать вожжи.

Два отделения Белых копейщиков пустились в погоню, но нападавший, похоже, имел очень быстрого скакуна.

Когда стражу удалось наконец разобраться с вожжами и остановить карету, Элдирен бросил взгляд на Белтара и проворчал:

– Похоже, в этих краях нам еще убеждать и убеждать...

– Мой метод действует безотказно.

– Это при том, что нам не настигнуть даже единственного противника? – спросил Элдирен, глядя на увеличивающийся разрыв между беглецом и преследователями.

– Почему же не настигнуть?

Белтар воздел руки, и огромный огненный шар, описав дугу, упал прямо на нападавшего, осыпав склон пламенными брызгами, которые задели и скакавшего впереди всех Белого копейщика. От него, как и от беглеца, осталась лишь горстка пепла.

Белтар усмехнулся.

– А что, без этого было не обойтись? – спросил Элдирен.

– Не мог же я допустить, чтобы подобная дерзость сошла ему с рук.

Элдирен посмотрел на обугленные, дымящиеся трупы копейщика и его коня и сказал:

– Надо полагать, наши солдаты поймут, что ты поступил разумно и правильно.

– Довольно придирок. Сам-то ты ничего не мог поделать.

– Вот тут, Белтар, ты тысячу раз прав. В отличие от некоторых я не считаю, будто могу все.

Грузный Белый маг отвернулся от Элдирена и приказал стражу:

– Сними кучера с козел, пусть его осмотрит целитель.

– Поздно, высокочтимый. Он мертв.

– Тогда раздобудь другого. Нам нужно поскорее добраться до Рильярта.

96

– Джастин, завтра здесь, в Диле, бросит якорь бристанский торговый корабль. Он доставит тебя домой, на Отшельничий.

– Отшельничий – не мой дом. Уже нет.

– Ты не можешь этого утверждать, пока не побывал там, – возразила Дайала с печальной улыбкой. – А если после этого ты не вернешься обратно в Наклос, значит, твой дом все же на Отшельничьем. Дом – это то место, где человек живет, поддерживая огонь в очаге, а не какая-то точка на краю света, – помолчав, она положила на кровать кожаный мешочек. – Это тебе.

– Какое отношение имеет какой-то мешок к моему отъезду?

Дайала развязала горловину и высыпала на покрывало сверкающие камни.

– Зачем, Дайала? Это же целое состояние.

– Древняя сказала, что они потребуются тебе в твоих странствиях.

– Она что, решила меня подкупить?

– Джастин, это нечестно. Ей нет нужды тебя подкупать.

– Так что же, она решила придать мне бодрости?

– Не думаю, что она ценит тебя так низко.

– Тогда в чем же дело?

– В том, что ты гораздо могущественнее, чем думаешь. Чтобы сделать то, что ты считаешь правильным, ты способен вывернуть наизнанку весь мир. Древние хотят помочь тебе, дабы облегчить это – и для тебя, и для мира.

На лице Джастина оставалось недоуменное выражение.

– То, что ты делаешь, остается для меня непонятным, – продолжила Дайала. – Ты созидаешь нечто из земных минералов и металлов. Однако если тебе вздумается делать все, от начала до конца, самостоятельно, в одиночку, то твои действия повлекут за собой больше разрушения, чем созидания.

Джастин зашагал по комнате, пытаясь уразуметь смысл услышанного.

– Постой! Тогда получается, что созидая нечто гармоничное, я все равно могу... сотворить хаос?

– Конечно, – ответила Дайала с улыбкой, словно сказала что-то само собой разумеющееся.

Он покачал головой. Друида настойчиво продолжала:

– Джастин, возьмем такой пример. Чтобы смастерить что-то в кузнице, ты можешь купить железо у Юала, а можешь добыть, его сам. Ты можешь превосходить его навыками работы у горна, но опыта добычи руды у тебя нет. Занявшись этим, ты расковыряешь землю, подрежешь корни растений и, таким образом, привнесешь в мир...

– Понятно, – устало улыбнулся Джастин. – Но коли так, Древняя слишком уж мне доверяет.

– А по мне, так недостаточно. Но для этого, – Дайала встряхнула камни на ладони и высыпала в мешок, – есть и другая причина. Эгоистичная.

– Вот как?

– При наличии таких средств ты вряд ли станешь откладывать надолго то, что должен сделать.

– Ты хочешь, чтобы я скорее вернулся? – спросил он и тут же покачал головой, ощутив ее боль. – Прости... глупый вопрос. Но почему бы тебе не поехать со мной?

Она поджала губы.

– Не хочу я никуда уезжать, – вздохнул Джастин.

– Но и не ехать тебе нельзя.

– А будет ли мне хоть когда-нибудь позволено остаться? Я ведь не друид. Может быть, это всего лишь щадящий способ спровадить меня подальше?

– Спровадить? – голос ее надломился.

Завидев ее слезы, ощутив ее внутреннюю боль, Джастин обнял Дайалу и прижал к себе. У него щипало глаза.

– Как вообще эта твоя Древняя может проделывать такое с людьми? Она не Рибэ... не ангел. В ней нет ни капли тепла или доброты...

– Джастин, ни гармония, ни равновесие сами по себе не добры... Разлука не вечна, и у нас есть надежда на долгую жизнь. Но будешь ли ты счастлив, если весь Кандар останется под властью Белых магов, а Отшельничий и все океаны – под дланью Черных?

– Нет.

– То-то и оно, – грустно улыбнулась Дайала. – Так что завтра ты подойдешь к причалу и скажешь капитану, что тебе надо на Отшельничий. Бристанцы так или иначе заходят в Найлан. Тем паче что у нас есть еще и груз – лоркен, который лучше всего сбывать как раз на Отшельничьем.

Джастин кивнул. Он слышал, что столяры на материке, в подавляющем большинстве предпочитали не иметь дела с лоркеном, несмотря на его прочность, плотность и глубокий черный цвет. Это дерево больше подходило для тех, кто имел чувство гармонии.

– У нас впереди еще целая ночь, – сказал он, взяв ее за руку.

– И она наша, – откликнулась Дайала, сжимая его пальцы.

97

Одетый в черное – эта одежда теперь стала казаться ему непривычной, – Джастин рука об руку с Дайалой направлялся к причалу.

– Камни с тобой? – спросила она. Он кивнул.

– Постарайся приберечь их как можно дольше. Не могу сказать почему, но у меня такое предчувствие, что они тебе понадобятся, – сказала Дайала, сжав его руку.

– Я доверяю твоим чувствам.

– Вот и прекрасно. Они также подсказывают мне, что ты вернешься.

Ответив на ее пожатие, Джастин направился к единственному стоявшему у пристани пароходу. Пара в котлах еще не было, но команда уже деловито готовилась к отплытию.

На гюйс-штоке трепетал бристанский флаг – солнце над льдиной, а на корме красовалось выложенное золочеными буквами название «Ниесса». Поручни были покрыты свежим лаком, а все медные и латунные детали надраены до блеска.

Остановившись у сходней, Джастин в последний раз обнял и поцеловал Дайалу. Поцелуй оказался соленым – по лицам обоих струились слезы. Еще некоторое время они не могли разъединить руки, но в конце концов Джастин отступил на шаг, забросил торбу на спину и поднялся по сходням.

– Ты пассажир, почтеннейший? – спросил коренастый мужчина в зеленой куртке.

– Мое имя Джастин, – с поклоном ответил инженер-друид. – Я так понимаю, что начальник порта договорилась с тобой о моем проезде.

– Бикелат, второй помощник, – представился в свою очередь офицер. – Да, все в порядке, договоренность достигнута. Начальник порта устроила для капитана Гаффина выгодный фрахт, а он за это обязался доставить тебя на Отшельничий. Она также сказала, что тебе надо отплыть без промедления, – офицер глянул на Дайалу, стоявшую на причале, потом снова перевел взгляд на Джастина и добавил: – Не знаю, что тебя отсюда гонит, и не уверен, что хочу знать. А сейчас почтеннейший, отойди от трапа. Мы только тебя и поджидали.

Джастин посторонился и встал у поручней.

– Поднять сходни! – скомандовал Бикелат.

Двое рослых матросов втянули на борт трап. Паруса на мачтах уже начинали ловить ветер.

– Отдать швартовы!

Джастин встретился глазами с Дайалой, и на миг их сознания слились.

– На твоем месте, приятель, я не оставил бы такую красотку одну, – промолвил, покачивая головой, помощник капитана.

– Я бы и рад не оставлять, только вот боюсь, у меня нет выбора, – ответил Джастин. При виде расширяющейся полосы темно-зеленой воды, все более отдалявшей его от Дайалы, в горле у него встал ком.

«До свиданья, любимая!»

«Я... всегда с тобой...» – беззвучно отозвалась она, коснувшись пальцами губ.

– Ты тоже из этих, да? – промолвил Бикелат, отступив на шаг. – Умеешь обмениваться мыслями?

– Вообще-то я с Отшельничьего, – отозвался Джастин, выдавив кислую улыбку. – Там родился, вырос и выучился на инженера.

– Упаси нас Тьма и от Черных, и от Белых, и от друидов, – пробормотал помощник. – Хорошо, что наш капитан умеет ладить и с теми, и с другими, и с третьими.

Офицер ушел на полуют, где капитан и лоцман следили за выходом из гавани, а Джастин все смотрел и смотрел на берег, пока фигурка Дайалы не превратилась в крохотную точку.

Лишь когда «Ниесса» покинула фьорд, над трубами заструился дым, гребные колеса пришли в движение, и пароход, с пыхтением рассекая зеркальную гладь спокойного моря, направился на северо-восток.

Поднявшись на полуют, Джастин оглянулся, все еще ощущая какую-то нить, словно протянувшуюся от него к берегу. Может быть, именно это – любовь и связь с женщиной из Наклоса – делает его друидом? Или существует нечто иное, более глубокое? Да и друид ли он вообще?

Наконец, берег совершенно пропал из виду, и Джастин обратил взор к морю. Юго-западный ветер крепчал, и оно становилось неспокойным.

98

«Ниесса» зарылась носом в волну, и Джастину пришлось ухватиться за поручень. Его обдало холодными брызгами.

Потом он обратил внимание на отсутствие вибрации палубы. Колеса не вращались, трубы не дымили, давления в котлах не было. Капитан не собирался жечь уголь при попутном ветре.

– Из Дила мы всегда выходим со славным ветром, – заметил второй помощник, задержавшись возле пассажира. Светлые, мокрые от соленых брызг волосы офицера растрепал ветер. – Ну если и не всегда, то в большинстве случаев, – добавил он, а затем бросил взгляд на черное одеяние Джастина и продолжил нерешительно: – Я вот чего не пойму... Ты вроде как один из тех магов и в то же время друид. Понятия не имел, что можно быть и тем и другим одновременно.

– Я тоже, но так вышло. Сначала мне довелось поработать инженером... вроде как кузнецом, а потом пришлось удирать от захвативших Сарроннин Белых и укрываться в Наклосе.

– Стало быть, из огня да в полымя, – присвистнул второй помощник. – Но Вессер, наш механик, был бы не прочь показать тебе двигатель. Ты ведь, надо думать, разбираешься в машинах?

– Да, более или менее, – кивнул Джастин. Пусть ему уже больше года не приходилось заниматься винтами, котлами, валами и конденсаторами, он все же по-прежнему считал себя инженером. Хотя, конечно, сомнения появлялись. Мог ли человек, прошедший испытание в Великом Лесу и связанный с друидой – возможно, сам ставший друидом, – остаться инженером?

Стоило ему вспомнить о Дайале, как его захлестнула волна печали. Немногим более чем за год он фактически дважды отправлялся в изгнание – сначала с Отшельничьего, потом из Наклоса. Однако в Найлан – если не считать желания повстречаться с Гуннаром, Элизабет и родителями – его уже не тянуло. Что мог он сказать Алтаре или Совету? То, что, по мнению Древних, все их усилия по насаждению гармонии не менее вредоносны, чем действия Фэрхэвена?

Кто его станет слушать? Кто ему поверит? Даже при том, что солгать он бы просто-напросто не смог!

Очередная волна прокатилась по полубаку, что, впрочем, ничуть не помешало двум матросам сматывать канаты, в то время как еще один ловко взбирался на грот-мачту.

Джастин направился под мостик, в тесную кают-компанию, обстановку которой составляли два привинченных к полу коротких стола и лавки без спинок. В выемках столешниц помещались глубокие корзинки с едой.

На завтрак подали сушеные фрукты, галеты и чай, расплескивавшийся из чайника с каждым креном «Ниессы». Джастин, втиснувшись между лавкой и переборкой, пристроился в уголке.

За другим столом сидели двое матросов. Третий помощник, спустившись в кают-компанию, занял место напротив пассажира.

– Похоже, Джастин, волнение тебя не тревожит, – заметил он.

– Погода не такая уж плохая, – отозвался инженер-друид. – Мне нужно лишь не забывать об осторожности, когда разгуливаю по палубе.

Нешуточно боясь за свои зубы, Джастин сунул жесткую галету в чай.

– Вот что значит чародей! – добродушно усмехнулся офицер. – Мигом смекнул, как можно сладить с выпечкой нашего кока.

Ябруш оказался солоноватым, да еще и попахивал дымом.

– Чуть задует бриз, капитан велит ставить все паруса. Старина знает толк в ветрах и не любит понапрасну запускать машину, – пробормотал помощник.

Джастин слегка улыбнулся. Ему нравилось плыть на «Ниессе».

Часть третья

БИТВА ГАРМОНИИ И ХАОСА