LVI

Несмотря на мою решимость и согласие Дестрина, дело со свадьбой нельзя было уладить так быстро, как бы того хотелось. Сначала должно было состояться формальное оглашение со стороны обоих семейств. Потом пирушки, устраиваемые по отдельности родными жениха и невесты. Я таскался на все эти вечеринки, стараясь по возможности держаться в тени и надеясь, что еда и выпивка отвлекут внимание от моей скромной персоны. Повсюду, куда бы мне ни случилось идти, я держался настороже, как обложенный охотниками волк. Правда, мне так и не удалось обнаружить ничего подозрительного, но это не успокаивало.

Шла осень. Порой частили дожди, теплело и даже трава зеленела снова. Дестрин теперь почти не вставал с постели, уже не порывался работать, а порой не имел сил даже поесть.

Дейрдре, во всяком случае внешне, являла собой воплощенное спокойствие. Порой она одаряла меня улыбкой, и я улыбался в ответ.

В набеги на Кифриен отправлялись все новые отряды солдат с непроницаемыми лицами, с каждым днем все моложе и моложе. Кони возвращались с пустыми седлами, и все больше матерей и жен, рыдая, проклинали самодержца. Я подозревал, что этот конфликт поглощает все внимание моих врагов и им сейчас просто не до меня.

Стратегия Антонина, подпитываемая гневом префекта против самодержца, приносила свои плоды. А у самодержца попросту не было выбора. Не могла же она позволить жаждущим крови галлосским солдатам разорять ее земли и убивать людей!

Еще до начала созревания дынь в Фенарде похолодало, но до настоящих морозов было еще далеко. Иные деньки выдавались прямо-таки летними. В один из таких дней я отправился на рынок – приглядеть для Дестрина раннюю медовую дыню, сок которой мог бы освежить его постоянно пересыхавшее горло.

Моя старая знакомая, толстая цветочница Матильда изо всех сил старалась не смотреть в сторону выходившей на площадь длинной стены, однако то и дело невольно бросала взгляды туда, где выставлялись головы казненных. Обычно правосудие префекта настигало лишь мелких воришек, убийц или дезертиров, однако на сей раз одна из двух выставленных на стене голов была женской. При виде светлых волос меня пробрало холодом. Неужто Ринн?! В следующий миг я узнал привезенную воинами префекта пленницу, но легче мне от этого не стало. Что сейчас с Ринн, я не знал, зато понимал, что она легко может оказаться на месте этой несчастной.

В толпе гуляли шепотки, но касались они не пленницы, а другого казненного – немолодого мужчины, которого, судя по всему, перед казнью пытали и ослепили.

«...из-за каких-то дьявольских стульев...»

«...вся семья пострадала... префект...»

«...почему субпрефект? не понимаю...»

Лишь чудом я не бросился бежать, а замер как вкопанный за спиной Матильды. Неужели субпрефект погиб страшной смертью лишь из-за того, что его дом стал прибежищем гармонии? Или мои зачарованные стулья выжгли хаос из кого-то важного для верховной власти?

Так или иначе, я не мог позволить себе терять время. Хотя дворцовая стража еще не была послана к дому Дестрина, все могло измениться в любой миг.

Ноги сами понесли меня на Проспект. Укрывшись в тени возле дворца, я окутал себя плащом невидимости и распространил чувства.

Главные ворота охранялись двумя стражами. Конечно, можно было и просто перелезть через стену, однако как раз стены Антонин вполне мог оградить охранными чарами. А вот зачаровывать ворота, через которые беспрерывно движутся в обоих направлениях люди, всадники и экипажи, было бы в высшей степени бессмысленно.

Я стоял у стены и ждал, надеясь, что меня не выдаст слишком громкое дыхание.

Мимо проскакал порченный хаосом солдат, но он направился к казармам.

Фуражная подвода, так и не доехав до дворцовых ворот, свернула за угол у опустевшего дома бывшего субпрефекта.

Еще один усталый солдат проехал к казармам.

Я перевел дух, стараясь расслабиться, и тут снова раздался цокот копыт. Всадник остановился у ворот.

Оставаясь невидимым, я потянулся чувствами к нему и его гнедому коню.

– Кто таков, по какому делу?

– Капитан Карфлис с посланием для Военного Совета.

– Проезжай.

Я шагнул за капитаном и запнулся о камень.

Оба часовых встрепенулись.

– Что это?

Я застыл.

– Ерунда, почудилось.

Железные ворота распахнулись, и я проследовал за доблестным капитаном, старясь не угодить под задние копыта его гнедого, но держась достаточно близко, чтобы конский топот заглушал мои шаги.

Во внутреннем дворе капитан спешился, а я снова замер, ощутив поблизости, где-то слева, невероятно мощный источник хаоса. Однако капитан повернул направо, и я решил пойти с ним. К счастью, он громко печатал шаг по мраморным плитам, и меня не было слышно.

Оставив коня на попечение военного конюха, офицер миновал еще двух стражей, стоявших у входа в главный холл, но не поднялся по величественной лестнице, а прошел под маленькую боковую арку. За ней начинался коридор, ведущий в глубину дворца. За поворотом налево оказалась массивная дверь.

Дверь охранялась очередной парой стражей, а сбоку от нее за письменным столом сидел еще один человек. Офицер, как предположил я, ощутив на его плечах золото нашивок.

– Капитан Карфлис, маршал ждет тебя в кабинете. Проходи.

На сей раз мне пришлось проскользнуть в открывшуюся дверь, чуть ли не прижавшись к капитану, который даже остановился и отряхнул свой плащ.

– Пауки, что ли?

Внутри капитана клубился хаос.

– Как дела, капитан? – холодным невозмутимым тоном осведомился маршал. Насколько я мог определить – худощавый, немолодой мужчина.

– Нам не удается принудить войска самодержца перейти в наступление и завлечь их на нашу территорию. Они только обороняются. Но у них появилось новое многозарядное оружие, посылающее арбалетные стрелы с большого расстояния. Нашим магам не удается их обнаружить – слишком далеко.

– И насколько оно действенно?

Пока Карфлис, стоя, делал доклад маршалу, я прощупывал чувствами помещение, от высокого сводчатого потолка до большого камина. От бокового столика с четырьмя стульями до массивного письменного стола, за которым восседал маршал.

– Весьма. Намного действеннее обычных арбалетов.

– А ты слышал, какой удар нанесла она нам здесь?

– Нет. А что случилось? – спросил, подавшись вперед, Карфлис.

– Подсунула стулья. С виду обычные, но с дьявольскими чарами. Самые преданные люди, лишь посидев на одном из них, начинали сомневаться в правоте нашего дела.

Каждого из собеседников стягивала тугая петля хаоса, однако в случае с капитаном белизна еще не разъела черную упорядоченную сердцевину. Оценив соотношение хаоса и порядка, я усилил в нем гармоническое начало, однако так, чтобы эти изменения ощутились лишь спустя некоторое время.

Что же до маршала, то бело-красная спираль хаоса составляла саму его внутреннюю суть, не оставляя никакого места для гармонии. Уничтожить хаос я не считал для себя возможным и потому просто предоставил старому вояке возможность отдохнуть. Не прошло и минуты, как он, уронив голову на письменный стол, огласил кабинет мощным храпом.

Я понимал, что это неизбежно вызовет тревогу, чего, собственно, и добивался. Услышал я уже достаточно, а переполох во дворце должен был отвлечь внимание Антонина. Хотя бы на время.

– Стража! – крикнул Карфлис, растерянно озираясь по сторонам.

Дверь со стуком распахнулась.

– Маршал разговаривал со мной и вдруг заснул...

Двое стражей ввалились в комнату с обнаженными, нацеленными на капитана клинками. Следом, отстав лишь на шаг, вбежал офицер.

Как и маршал, оба стража были безнадежно потеряны для гармонии, а потому я тоже погрузил их в сон.

Вошедший с ними офицер разинул рот и, после секундного замешательства, заорал:

– Колдовство! Здесь чародей! Позовите Таллиана!

Усыпление этого малого потребовало несколько больше времени, поскольку я уже устал.

Неожиданно мне пришла в голову многообещающая мысль. Потянувшись чувствами к спящему молодому офицеру, я попытался определить источник поразившего его хаоса. Мне удалось ощутить лишь отзвук, однако слишком уж он явственно перекликался с тем, что я почувствовал во дворе.

Осторожно поднявшись, я тихо выскользнул из маршальского кабинета, оставив растерянного капитана среди спящих.

Поспешив назад и прошмыгнув мимо охранявших вход караульных, я вновь выскочил во двор и ощутил фонтан, который воспринимался мной как хлещущий поток болезненной, подернутой кровавыми прожилками белизны. Руки мои задрожали, колени подкосились и я сел, привалившись к стене в углу, где никто не мог ненароком на меня наткнуться.

Чуток отдышавшись, я медленно, шаг за шагом, приблизился к источнику хаоса.

Внутренний двор был вымощен гранитом и окружен каменными стенами, а фонтан представлял собой струю теплой воды, бившую из каменной вазы в рост человека. Двор никто не охранял, да в этом и не было нужды.

Приближаться к фонтану мне было ничуть не легче, чем идти навстречу ледяной буре на равнинах Кертиса или бороться с самым сердцем грозы. А то и труднее.

Люди видели здесь не более чем подогретый фонтан, однако тепло, поступавшее из глубин, было порождено искажающей магией хаоса.

Я попытался мысленно проследить внутреннюю структуру этого источника порчи, но потерпел неудачу поскольку структура как таковая полностью отсутствовала. Линии силы переплетались и обрывались самым непредсказуемым образом.

Потом мне припомнился один из вычитанных в книге способов структурирования хаоса – создание так называемого «зеркала гармонии». Отражение хаоса должно либо упорядочить его, либо уничтожить. Если, конечно, зеркало окажется сильнее источника хаоса. Если же нет...

Думать о возможных последствиях мне не хотелось, и я, собрав все внутренние силы, принялся создавать вокруг фонтана упорядоченную отражающую структуру. Старательно и напряженно я отражал странные беспорядочные искривления, придавая им гармонический характер. При этом я постепенно заменял хаос равным ему по силе противоположным началом. Как ни удивительно, но это действо имело определенное сходство с обработкой дерева и приданием ему нужной формы.

Глаза мои туманились, хотя я и без того ничего не видел. Ноги подгибались, и мне пришлось опуститься прямо на гранит.

Руки бессильно упали.

Голова раскалывалась, но я упорно боролся не с головной болью, а с источником порчи. Боролся, отдавая себе отчет в том, что в случае неудачи, скорее всего, окажусь в белом узилище. Вроде того, что продемонстрировал мне Джастин.

Глаза судорожно дергались под закрытыми веками.

Дыхание было сбивчивым и тяжелым, словно мне пришлось пробежать несколько кай вверх по крутому склону.

Но мое зеркало отразило фонтан. И, отразив, придало ему внутреннюю структуру.

Туман перед моими невидящими глазами исчез, сменившись глубокой чернотой. Ноги оставались слабыми, но дрожь в коленях унялась. Голова болела, но оба магических построения исчезли. Зеркала больше не было, но и фонтан стал просто фонтаном. Просто источником воды.

– На помощь!

– Таллиан!

Я побрел к выходу из дворца, понимая, что содеянного мною не оставят без ответа. Скорого и беспощадного.

– Колдовство!

– Таллиан велел осмотреть все вокруг фонтана!

Двое стражей промчались мимо меня по направлению к фонтанному дворику. Один из них едва со мной не столкнулся – увернуться удалось лишь в последний миг.

В поднявшейся суматохе мне пришлось дождаться, пока откроют дворцовые ворота. Оказавшись снаружи и забравшись в укромный уголок, я сбросил невидимость и быстрым шагом поспешил к дому Дестрина. А ворвавшись в дверь, громко окликнул Бострика.

Стоило подмастерью бросить на меня взгляд, как он побледнел.

– Как быстро вы с Дейрдре можете добраться до Бреттеля?

Новоиспеченный фенардский ремесленник разинул рот.

– Пошевеливайся! Скажи Дейрдре, чтобы спускалась. Ад сорвался с цепи, и надо уносить ноги.

– Но...

– Сказано же, пошевеливайся!

Забрав посох, заплечный мешок, книгу и маленькую шкатулку с приданым Дейрдре, я поспешил седлать Гэрлока.

К моему возвращению Бострик и Дейрдре уже уложили себе по маленькой торбе.

– Папа... – промолвила девушка, умоляюще глядя на меня. – Он не хочет уходить.

Я устремился наверх.

Дестрин сидел в кресле, и взор его был ясен.

– Нам нужно убираться, Дестрин.

Мастер покачал головой:

– Нет. Чародей ты, Леррис, или еще кто, но послушай меня. Убираться надо, тут ты, конечно, прав, но мне за молодыми не поспеть. Я только стану для вас обузой, а толку от меня никакого. Позаботиться о Дейрдре ты сможешь лучше, а я, считай, что уже покойник. Если бы не ты, меня уже давно не было бы на свете.

– Мы возьмем тебя с собой.

– Разве что силой. Но я буду сопротивляться, юный чародей, – ухмыльнулся он, обнажив желтые зубы.

Поняв, что это не шутка, я кивнул.

– Тогда прощай, Дестрин. Я уже не вернусь.

– Знаю. Позаботься о моей девочке.

Говорить было нечего. Наклонившись и обняв капризного старика, я повернулся и стал тяжело спускаться по лестнице.

– Ты... не смог?

Мне с трудом удалось встретиться с девушкой взглядом.

– Он сказал, что будет сопротивляться. А попытка забрать его силой может стоить ему жизни.

Дейрдре кивнула, но в следующий миг глаза ее наполнились слезами, и она снова побежала наверх.

Я прикинул, как скоро доберутся до нас солдаты.

– Что мы собираемся делать, Леррис?

– Отправиться к Бреттелю.

Мне показалось, что до возвращения Дейрдре прошла целая вечность. Наконец она появилась на лестнице, но то и дело оглядывалась назад.

– Он... сказал, что будет кричать и вопить... если я не уйду...

Дестрин явно намеревался остаться самим собой до последнего вздоха.

И тут меня осенило. Со злости я даже треснул себя по макушке. Дело-то не стоило выеденного яйца! Мне потребовалось лишь тихонько подняться по лестнице, а усыпить слабого и больного Дестрина было куда легче, чем стражей. Да и весил он немного, даже для меня.

Когда я снес его вниз, глаза Дейрдре расширились.

– Он просто заснул.

Я усадил Дейрдре на Гэрлока так, чтобы она могла удерживать на спине пони спящего отца, и мы тронулись в путь. Я распространял свои чувства как можно дальше, стараясь загодя обнаружить любую возможную угрозу. А потом решил исчезнуть. Не то чтобы мне этого хотелось, но выбора особого не было.

– Бострик! Дейрдре!

Они посмотрели на меня.

– Я буду все время находиться рядом, но вы, возможно, не сможете меня видеть. Если я попадусь на глаза стражам, это... будет неловко.

Рисковать я права не имел.

– Как скажешь, чародей, – с обычным ехидством склонил голову Бострик.

– Как скажешь, – куда более серьезно повторила за ним Дейрдре.

Мы поспешили к северным воротам. Даже держа в руках посох, которым мне так долго не доводилось пользоваться, я смог уловить лишь некоторую суматоху возле дворца.

Стражи к моим друзьям особо не присматривались, но я все равно сплел световой щит вокруг их мешков.

Только у дома Бреттеля я снова сделался видимым. Недавно минул полдень, и в воздухе ощущалась пыльная сухость. Из-за совсем не осенней жары мне казалось, будто я на ногах уже два дня.

– Ты что, все время был рядом?

– Я же сказал, что никуда не денусь.

– Леррис!

Я обернулся к подбежавшему лесопильщику, и тут мои ноги подкосились. Чтобы не упасть, мне пришлось опереться о посох и сесть на землю.

– Ты ранен? – испуганно воскликнула Дейрдре.

– Просто устал, – я поднял глаза на Бреттеля. Снизу, с земли, он показался мне чуть ли не великаном.

– Что ты натворил? – осведомился лесопильщик.

– Ничего. Разве что слегка навел кое-где порядок.

Бреттель хмыкнул.

– Дестрина надо уложить на кровать в гостевом крыле, в маленькой комнате, – сказал он.

К тому времени ноги мои окрепли, и я смог встать.

– Бострик будет ночевать при лесопилке, вместе с Артой, а для Дейрдре подыщем местечко в доме, – он повернулся ко мне. – Ну, а как насчет тебя?

– Мне надо чуть передохнуть, – отозвался я, – но задерживаться нельзя. Это может навлечь на тебя опасность. Даже если кто-то просто заметит, что я сюда заезжал...

– Никто из здешних болтать не станет.

– Никто из здешних меня и не видел, – сказал я, опершись на посох.

Бреттель выглядел и успокоенным, и встревоженным одновременно.

Подождав, когда Далта увела остальных, я со словами «приданое Дейрдре» вручил Бреттелю шкатулку с содержимым.

– Итак... – начал Бреттель.

– Ты и впрямь хочешь знать? – спросил я. Голос мой прозвучал хрипло и устало.

Он кивнул.

– Антонин устроил во дворце фонтан хаоса. Должно быть, они купали в нем солдат или что-то в этом роде... – я покачал головой, не представляя себе, почему фонтан превращал их в бездумные, слепые орудия, однако дело обстояло именно так. Видимо, поэтому офицеры держались от фонтана подальше: от них требовалось не только драться, но думать и принимать решения. Кроме того, офицеров, в большинстве, уже подвергли порче иным способом.

Бреттель нахмурился:

– Так ты полагаешь, Леррис, что Антонин несет зло?

Это было все равно что спросить, упрям ли осел.

– Да.

– Но следует ли из этого, что самодержец несет добро? Откуда ты знаешь, что она не хуже префекта?

Несмотря на жару, меня пробрало холодом. Принимая во внимание историю Кандара, включая наследие Фэрхэвена, не зря называвшегося Белым Городом, вопрос был задан по существу. Ответа на него я не знал. Мне оставалось лишь пожать плечами.

– Если дела обстоят так, мне не поладить ни с ней, ни с ним.

Бреттель криво усмехнулся:

– Я рад тому, что ты так думаешь, но рад и тому, что ты не связал судьбу Дейрдре со своей. Тебе суждено либо обрести великое могущество, либо сгинуть, причем в самом скором времени.

Затаившаяся в его глазах печаль подтверждала искренность его слов.

Остаток дня я проспал.

Разбудила меня Дейрдре.

– Ты вернешься?

– Может быть. Только тогда, когда ты станешь относиться ко мне, как к Бреттелю.

– Это будет непросто.

Справедливость данного утверждения была очевидна для нас обоих.

– Непросто. Зато честно по отношению к Бострику. И не только к нему.

Она встала, легонько коснулась моей щеки губами и просто сказала:

– Ужин готов.

К тому времени, когда я умылся, за большим столом собрались Далта, Дейрдре, Бострик и Бреттель. Насчет Дестрина мне сказали, что он еще отдыхает, но вроде бы в порядке.

Мясная похлебка была отменной, ягодное печенье – и того лучше, но за столом царило молчание. Наконец, пришла пора расставания.

Дейрдре, Бострик и Далта остались на веранде, тогда как мы с Бреттелем отправились в конюшню. Там, вдобавок к моим старым седельным сумам и спальному мешку, обнаружились еще два набитых битком вьюка.

– Тебе не следовало делать того, что ты сделал, но случившегося не изменишь, – голос лесопильщика звучал твердо. – Единственное, о чем я прошу тебя теперь, – постарайся, чтобы невинные люди не пострадали слишком серьезно.

– Постараюсь, – искренне пообещал я, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Постараться-то я мог, но отнюдь не был уверен в том, что мои старания увенчаются успехом...

– Ты хоть знаешь, куда поедешь?

– Сперва в Кифриен, поискать ответ на твой вопрос.

– А потом?

– Эго зависит от ответа. Может быть, на Закатные Отроги, на встречу с тем, чего до сих пор избегал.

Бреттель поджал губы.

– Удачи тебе.

Он проводил меня, но не до самой дороги. Дейрдре так и не сошла с крыльца, но я чувствовал, что она плачет, и у меня перехватывало дыхание. А уже поворачивая на северную дорогу и окутывая себя невидимостью, я почему-то подумал о Джастине. О том, сколько раз Серому магу приходилось прощаться, и о том, знал ли он, что такое благополучное возвращение.

LVII

Прежде чем отправиться в Кифрин, столицу Кифриена, я должен был провернуть одно маленькое, хотя и не слишком воодушевлявшее меня дельце. Выбраться из города.

На сей раз я выбрал восточные ворота – стража там была наименее бдительной. Ничто и никогда не приходило в Фенард с востока.

Основные торговые пути связывали север с югом, Галлос с Кифриеном, и сейчас по ним маршировали войска префекта. Что же до восточной дороги, то она тянулась по сельской местности и по ней мало кто ездил.

Хотя стража у восточных ворот и ловила ворон, я все же задержался в сторонке и, оставаясь невидимым, прислушался к разговорам.

«...пора бы сменяться...»

«...этот ублюдок вечно опаздывает...»

«...опять подвода, чтоб им всем провалиться!»

«Твоя очередь, ты и проверяй...»

«...совсем обленился, гад...»

Они направились к повозке, а я, убрав щит невидимости, тронул поводья и поехал прямиком к воротам. Копыта пони зацокали по камню.

– Эй, а этот малый откуда взялся?

– Куда направляешься, приятель? – обернулся ко мне плотный караульный.

– В горы, – ответил я, сделав неопределенный жест. Поскольку горы обступали город с трех сторон, ответ был совершенно правдивым.

– А это что? – спросил он, указывая на намеренно оставленный мною видимым посох.

– Мой посох, – ответил я, направив Гэрлока прямо на солдата, которому пришлось отступить.

– Э... погоди-ка. Вроде бы, в городе была какая-то заварушка...

Страж нахмурился и покосился на своего напарника, просматривавшего груз на телеге хуторянина, который возвращался домой с несколькими мешками нераспроданной картошки.

– Была, и там не обошлось без меня, – промолвил я со всей возможной учтивостью. – Но, поскольку я уезжаю, это уже не имеет значения.

Щелкнув поводьями, я побудил Гэрлока обогнуть стоящего на дороге караульного.

– Эй, парень, постой! Ты...

Я обернулся в невидимость, и Гэрлок зарысил под уклон.

– Чародей! Этот малый – чародей!

– Какой еще малый? – второй страж отвлекся наконец от мешков с картошкой.

Предоставив им самим разбираться друг с другом, я выбрался на узкую обводную дорогу. К тому времени, когда у ворот ударили в набат, я уже направлялся к перекрестку на Кифриен.

В скором времени Антонин или Сефия, а то и они оба вернутся в город. Они наверняка ощутили резкое изменение соотношения хаоса и гармонии в Фенарде, как ощущал его я. Мне думалось, что сейчас многие наведенные ими иллюзии истощаются. Возможно, даже те, которые окутывали улицу Шлюх. Впрочем, тут я мог ошибаться – во всем, что касается женщин, мужчины склонны к самообману.

На южный тракт я свернул уже за полночь. Он был безлюден, но на дорожной пыли сохранились отпечатки копыт – следы отправившегося в Кифриен очередного кавалерийского отряда.

Увидеть след кареты или ощутить запах хаоса мне не удалось, однако все время, пока Гэрлок вез меня на юг, я держался настороже.

Вокруг вились и жужжали какие-то надоедливые насекомые, а мы ехали и ехали дальше в ночь.

Через некоторое время наш путь пересекла река, через которую был перекинут каменный мост. Из тех сооружений, какие способны противостоять любым усилиям Мастеров хаоса.

И тут мне пришла в голову интересная мысль, заставившая меня усмехнуться. Прочный мост, нависшие над бегущей водой, можно было использовать с толком.

Я вчувствовался в структуру моста и, проникнувшись окружавшим меня гармоничным спокойствием природы, внедрил его в камень. Лежа на осенней траве, я сосредоточился на книге, стараясь извлечь из прочитанного и запомнившегося именно то, что мне необходимо. В конце концов мои старания увенчались успехом.

Конечно, это стоило мне немалых усилий, ведь наведение чар гармонии – работа нелегкая. Зато теперь Антонину или омытым хаосом бойцам префекта проезд по этому мосту сулил не совсем приятные неожиданности.

К тому времени, когда на небе проглянул лунный серп, я устал и укрылся на ночь в небольшой рощице неподалеку от дороги. Установив охранные чары, я залез в спальный мешок.

И вновь мне снилась черноволосая женщина, что порождало смутное беспокойство.

Разбудили меня пробивавшиеся сквозь высокие серые облака жаркие солнечные лучи и громкое пение какой-то птицы.

Свернув спальный мешок и оседлав Гэрлока, я поехал дальше и сделал привал для завтрака, лишь перебравшись через очередную речушку. К тому времени мы добрались до пологих холмов, лежащих между Фенардом и Малыми Рассветными Отрогами – невысокой грядой, связывающей Рассветные и Закатные Отроги.

В своих чрезвычайно нудных лекциях по географии магистра Трегонна мимоходом заметила, что с точки зрения геологии естественное возникновение Малых Отрогов маловероятно и, по всей видимости, они представляют собой результат древнего воздействия на земную кору каких-то Мастеров хаоса. Воздействия, скорее всего, погубившего и их самих.

У меня эта теория вызывала сомнения. Если мелкие задачи, вроде создания зеркала гармонии или превращения моста в гармоническую ловушку, требовали таких огромных усилий, то какая невероятная мощь нужна была, чтобы вспучить землю и скалы на протяжении многих кай?

Однако теория теорией, а по пути к Кифриену нам предстояло пересечь еще множество мостов... а у меня оставалось еще множество вопросов.

LVIII

После двух дней езды по унылым холмам южного Галлоса я наконец приблизился к границе. По возможности я избегал селений и обходился сухомяткой.

За все это время всего лишь дважды пришлось уступать дорогу солдатам префекта, причем в обоих случаях отряды не возвращались в Фенард, а ехали в Кифриен. В другой раз мы нагнали и тайком обогнули три подводы с припасами.

Помимо этих случаев я ехал открыто, полагая, что местным жителям нет дела до проезжих, а использование магии гармонии может привлечь нежелательное внимание какого-нибудь чародея.

Поздним вечером второго дня я оказался перед мостом через Южный проток – трехпролетным бревенчатым настилом на каменных опорах. А к следующему утру добрался до следующего моста через тот же проток, сделавший петлю. Однопролетного и целиком каменного.

И здесь, у этого моста, начала чувствоваться война.

Сначала ко мне поплыл запах дыма – слабый, но едкий, словно от обугленной кожи, от сожженных, но недогоревших шкур зараженных животных. И всепроникающий, подобно магическом туману, наполнившему Фритаун.

Стук копыт по каменному мосту эхом отдавался в утреннем воздухе. Других звуков не было – ни птичьих трелей, ни даже комариного писка.

За мостом дорога начала петлять и пошла на подъем, к темневшим впереди холмам. Которые, как я знал, находились уже во владениях самодержца.

Очередной порыв ветра с юга принес все тот же отвратительный запах золы и обугленных шкур. За каменным мостом тянулась утрамбованная глинистая дорога, на которой копыта Гэрлока оставляли четкие отпечатки. Ночью прошел дождь, поэтому темно-красная глина и бурая трава за обочинами оставались влажными.

Но сейчас над головой раскинулось безоблачное синее небо, обещавшее один из тех ясных осенних дней, какие больше напоминают о лете.

Неожиданно тишину утра нарушил отдаленный крик стервятника. Впереди и чуть справа от меня, над гребнями трех холмов, кружили две черные птицы.

Моя рука потянулась к посоху.

Гэрлок хотел пить, и я свел его с дороги вниз, к узкой песчаной полоске на берегу спокойной реки. Маленькая черепашка, глазевшая на нас с полузатонувшего бревна, плюхнулась в воду и была такова. Я спешился, бросил поводья на седло и предоставил Гэрлоку возможность самостоятельно утолить жажду.

Крики стервятников вновь привлекли мое внимание, причем на сей раз они раздавались ближе. Закрыв глаза, я чувствами потянулся к птицам.

Сначала ощущения заполнились тем, что находилось поблизости. Я воспринимал Гэрлока, жующего траву, и даже, кажется, почти улавливал ее цвет. А потом... Ощущение того, что дальше, за ближними холмами находится что-то или кто-то, было навязчиво тревожащим. Сосредоточившись, я послал свои чувства за реку, за холмы, туда, где кричали птицы.

...Темнота и светящаяся трава, и голубоватая сталь...

Солдаты префекта. Ждущие впереди.

Я обратил чувства назад, на оставшуюся позади дорогу из Галлоса, и обнаружил там еще больше тьмы и еще больше стали. Очередной отряд скакал в Кифриен, что должно было повлечь за собой новые потери с обеих сторон. А мне, как всегда, несказанно повезло – войска префекта находились и спереди, и сзади.

Открыв глаза, я огляделся. Позади расстилалась уже знакомая бурая равнина, на востоке маячили слегка припорошенные снегом скалы Малых Отрогов. Далеко на западе сливались с серыми тучами могучие Закатные пики.

У меня уже созрело решение повременить с Закатными Отрогами – по крайней мере до тех пор, пока мне не удастся достаточно узнать о Кифриене и самодержце.

Я отдохнул, поел и тронулся в путь. По мере приближения к вершине первого за мостом холма аллюр Гэрлока сделался легче и быстрее. Сразу за гребнем находилась известняковая плита, разделенная пополам чертой с двумя надписями: «Галлос» – с одной стороны и «Кифриен» – с другой. Правда, рядом с надписью «Кифриен» кто-то нацарапал череп.