Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Жизнь замечательных людей - Брежнев

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Млечин Леонид Михайлович / Брежнев - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 7)
Автор: Млечин Леонид Михайлович
Жанр: Биографии и мемуары
Серия: Жизнь замечательных людей

 

 


      В конце концов пришлось организовать сотни бесплатных пунктов питания для тех, кто уже был на грани истощения. Небольшая помощь, поступавшая от союзного правительства, разбазаривалась и разворовывалась.
      Один из министров республиканского правительства докладывал в феврале 1947 года первому секретарю ЦК компартии Молдавии и председателю Совета министров о ситуации в гагаузских селах:
      «На пути от Чадыр-Лунги до Конгаза валялись трупы, которые находились неподобранными продолжительное время.
      В первом селе, где я остановился, – Баурчи, крупный населенный пункт, – сплошное безмолвие. Людей на улицах и во дворах не видно. В центре села сельсовет, его крыльцо и помещение забиты опухшими старушками и детьми. Некоторые из них в полуобморочном состоянии.
      Рядом питательный пункт. Возле окна выдачи – свалка и нечеловеческие вопли.
      В сельсовете мне доложили обстановку. В ночь перед моим приездом выявлено четыре жутких факта убийства и людоедства. Поедание трупов приняло массовый характер, причем умирающие старухи просят своих детей и внучат, чтобы съели их трупы, обещая им прощение грехов и спасение. Отмечены факты воровства трупов, свезенных, но не захороненных на кладбище.
      Точных данных о состоянии населения сельсовет не имел. Доложили, что за прошедший день умерло двадцать шесть человек. Предложил немедленно провести подворный обход. Выявлено семьдесят три трупа. Большинство трупов было спрятано в сараях, погребах, на чердаках, в сугробах. У значительной части трупов обрезаны мякоть и конечности.
      Этот же обход дал возможность собрать более ста детей-сирот, находившихся в холодных помещениях, без надзора, в полуобморочном состоянии…»
      Партийно-государственный аппарат республики не в состоянии был распорядиться тем, что имел, организовать медицинскую помочь голодающим. Лечили только тех, кто сам мог добраться до сельсовета или больницы. Больных клали прямо на пол. Они заражали друг друга чесоткой, желудочными инфекциями. По больным ползали вши. Взрослых и детей держали в одном больничном бараке. Взрослые отбирали еду у детей. А двух-трехлетние и не могли есть плохо пропеченный хлеб. Молока им не давали.
      По официальным данным, дистрофией переболела пятая часть населения республики – около четырехсот тысяч человек. Точная цифра умерших не установлена. Молдавские ученые называют цифру в двести тысяч человек. Были месяцы, когда в день умирали триста-четыреста человек.
      Чиновники, подобранные по принципу партийности и преданности власти, оказались абсолютно беспомощными, столкнувшись с реальными проблемами. Зато аппарат продолжал борьбу с врагами. 4 октября 1948 года ЦК ВКП(б) принял постановление по Молдавии, в котором местным властям было приказано:
      «Повысить политическую бдительность, своевременно разоблачать и пресекать враждебную деятельность кулацко-националистических элементов, развернуть пропаганду колхозного строя…»
      По постановлению ЦК в Молдавии, как в 1930-е годы по всему Советскому Союзу, создавались политотделы МТС (машинно-тракторных станций) в качестве опорных пунктов борьбы с мнимыми кулаками. Провели мобилизацию коммунистов на должности начальника политотдела, его заместителя, женорганизатора и редактора политотдельской газеты.
      Началась кампания очищения деревни от «враждебных элементов». В ночь с 5 на 6 июня 1949 года в Молдавии была проведена массовая акция: выселили из республики шесть с лишним тысяч «кулацких» семей, вместе с детьми – тридцать пять тысяч человек (см. журнал «Отечественная история», № 1/2001). Депортировали их в отдаленные районы СССР. Средства производства у них отобрали, то есть просто ограбили. Это произвело тяжелое впечатление на молдаван, у которых не было предвоенного опыта коллективизации и массовых репрессий.
      Теперь они стали подавать заявления с просьбой принять в сельхозартель, потому что крестьянам объяснили: члены колхозов не подлежат выселению. За полтора месяца в артели вступило крестьян больше, чем за три с половиной года.
      Последним аргументом стало постановление Совета министров и ЦК республики от 5 августа 1949 года «Об упорядочении землепользования в колхозах западных районов МССР». Единоличным хозяйствам земельные участки (сады, виноградники, пашня), расположенные на колхозных землях, заменялись на другие, – вне общественных полей. Иначе говоря, у крестьян забирали сады, виноградники и хорошую обработанную землю.
      К приезду Брежнева в Молдавию насильственная коллективизация практически была завершена. Сельское хозяйство по-прежнему находилось в бедственном положении, что списывалось на происки врагов.
      «Враги у колхозного строя были, – говорилось в написанной от имени Брежнева „Молдавской весне“. – Вредили они чаще всего исподтишка: наговорами, провокациями, пробирались подчас к руководству хозяйствами, проталкивали туда своих людей и всячески старались подорвать веру людей в колхозы. Они брались и за обрезы, хотя массового характера такие выступления не носили…»
      Не злой по натуре человек, Брежнев, как и многие чиновники сталинского времени, воспитал в себе умение не замечать страдания и несчастья окружающих. Действовал инстинкт самосохранения: человек искренний и чувствительный в аппарате не задержался бы.
      В Молдавии вокруг первого секретаря собрались люди, которые будут работать с ним многие годы.
      Константин Устинович Черненко руководил отделом пропаганды, Николай Анисимович Щелоков работал в Совете министров республики, Сергей Павлович Трапезников возглавлял Высшую партийную школу, Виктор Андреевич Голиков стал помощником первого секретаря, Семен Кузьмич Цвигун сначала был начальником отдела в Министерстве госбезопасности Молдавии, а с октября 1951 года заместителем министра.
      Министром госбезопасности был генерал-майор Иосиф Лаврентьевич Мордовец, закончивший церковно-приходскую школу и начавший трудовую деятельность коногоном на Александровском руднике шахты № 4 Днепровского уезда Екатеринославской губернии. Как земляк Брежнева он тоже мог рассчитывать на хорошую карьеру. Но Мордовца в 1955 году из органов убрали, назначили начальником отдела кадров Министерства коммунального хозяйства Молдавии, а через год отправили на пенсию.
      Зато другие соратники Леонида Ильича со временем займут руководящие кресла в Москве. Самую успешную карьеру сделал Черненко. В брежневских воспоминаниях «Молдавская весна» говорится:
      «Идеологическая работа партийной организации республики имела огромное значение для становления новой Молдавии. Здесь надо было проявить умение убеждать людей, находить правильные организационные формы, а главное, самому быть убежденным борцом, чутким к товарищам и требовательным к себе работником.
      В этой связи мне бы хотелось отметить, что всеми этими партийными качествами обладал заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК КП(б) Молдавии Константин Устинович Черненко. Молодой, энергичный коммунист, еще до работы в республике приобретший большой партийный опыт, он все силы отдавал порученному делу.
      Впоследствии К. У. Черненко занимал ряд крупных партийных и советских постов, и всюду проявлялся этот его талант и опыт. Сегодня К. У. Черненко член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС».
      Черненко родился в 1911 году в деревне Большая Тесь Минусинского уезда Енисейской губернии (ныне Красноярский край). В большой семье он был седьмым ребенком. Мать рано умерла. Отец помыкался с детьми и вновь женился. Мачеха оказалась неудачной. Дети к ней не привыкли. В двенадцать лет Константин нанялся подпаском, на следующий год стал пастухом. Платили едой и одеждой.
      На комсомольскую работу он пришел, окончив школу крестьянской молодежи. Это, говоря современным языком, было профтехучилище, рассчитанное на подростков из беднейших семей. Юношу взяли в райком комсомола внештатным заведующим пионерским отделом, потом сделали освобожденным председателем совета пионерской дружины. А через несколько месяцев, в 1929 году, поставили заведовать отделом пропаганды.
      С Брежневым его роднила любовь к Есенину. Черненко даже дали выговор за то, что читал «кулацкого» поэта. В райкоме он проработал года два. Когда комсомол объявил призыв в пограничные войска, пошел в военкомат. На заставе был секретарем партийной ячейки. Ему предлагали остаться в кадрах погранвойск, но он вернулся в родное Новоселово, и его сразу взяли в райком партии заведовать отделом пропаганды и агитации, затем направили в Уярский райком партии.
      В самом Красноярске Черненко руководил краевым Домом партийного просвещения, потом стал заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации крайкома партии. В 1941 году его сделали секретарем Красноярского крайкома. Любопытно, что человек, практически не имевший образования, пошел именно по идеологической линии. Перед самой войной Черненко занимался созданием ленинского музея в селе Шушенском. Потом уже дважды туда приезжал, смотрел на свое детище, остался доволен.
      Осенью 1942 года в Красноярском краевом издательстве вышла книга «И. В. Сталин в сибирской ссылке», в выходных данных значилось: ответственный редактор – К. У. Черненко. Говорят, что книга не понравилась в Москве и тираж пошел под нож. Черненко освободили от должности секретаря обкома и послали в Москву учиться в Высшую школу парторганизаторов при ЦК. Сам он на эту тему не распространялся.
      Взяли его сразу на второй курс, и учился он два года. Получил диплом и с направлением, подписанным Маленковым, поехал в Пензу, где стал секретарем обкома партии. В 1948 году его перевели в Кишинев. Скудное образование не помешало Черненко сделать фантастическую карьеру. Причина тому не только удачное знакомство с Брежневым, но и очевидные природные способности: прежде всего исполнительность и готовность самоотверженно работать на благо начальника…
      С Щелоковым Брежнев познакомился еще до войны в Днепропетровске. После войны Николай Анисимович работал на Украине. В 1951 году его направили в соседнюю Молдавию первым заместителем председателя Совета министров республики. Щелоков нравился Брежневу.
      Злые языки утверждали, что еще больше Леониду Ильичу понравилась жена Щелокова. Впрочем, разговоры о любвеобильности Брежнева ходили всегда. Через много лет после его смерти корреспондентка «Комсомольской правды» в Кишиневе отыскала одну из его бывших секретарей – Аллу Мохову (тогда она была Фроловой) и прямо ее спросила:
      – В Кишиневе говорят, что ваша дочь Татьяна на самом деле дочь Брежнева и очень на него похожа.
      – Глупости, – ответила Алла Мохова. – Неправда, не похожа. Он был намного старше меня. И с его супругой Викторией Петровной мы общались.
      Леонид Ильич приметил девушку в столовой ЦК и распорядился перевести Аллу к нему в секретариат. По ее словам, Брежнев работал до поздней ночи и только в субботу, после трудового дня, заказывал фильмы и вел своих секретарш в кинозал.
      – Он любил картины с Орловой, Целиковской. Очень нравились ему «Волга-Волга», «Трактористы».
      В 1974 году генеральный секретарь Брежнев приехал в Молдавию, нашел Аллу и уговаривал ее лететь с ним в Москву. Сотрудники республиканского КГБ интересовались потом у нее, о чем она наедине говорила с Леонидом Ильичом. Алла Мохова – не первая, кто рассказывал, как Брежнев умолял ее бросить все и уехать с ним…
      Такая же история произошла с секретарем Брежнева в Алма-Ате Нелли Михайловной Джадайбаевой. Ее отыскала съемочная группа Первого канала. Она тоже вспоминала Брежнева с восхищением:
      – Он всегда был в центре внимания. Такая у него была обаятельнейшая натура. И хороводы с нами водил, и в играх участвовал. Он комплименты умел делать и ручку поцеловать.
      Ее тоже спросили о дочери, которая, как утверждают, очень похожа на Леонида Ильича.
      – Я знаю об этих разговорах, – ответила Нелли Джадайбаева. – Я все это перестрадала очень сильно! Приходилось даже объяснять: Леонид Ильич уехал из республики в феврале пятьдесят шестого, а моя дочечка родилась в конце пятьдесят седьмого. Но разговоры ходили. А я так страдала, просто ужас!
      Бывший председатель КГБ Владимир Семичастный вспоминал в газетном интервью:
      – Он не пропускал ни одной юбки! Мне рассказывал начальник Девятого управления КГБ Володя Чекалов, как к Брежневу привели двух закройщиц из спецателье снять мерку для костюма. Не успел Володя оглянуться, как Брежнев этих девочек уже общупал. К женскому полу он был неравнодушен. Это, кстати, был еще один фактор, влиявший на подбор кадров. Например, с чьей-то супругой он был в близких отношениях, или она ему нравилась, – он начинал двигать ее мужа…
      Среди его пассий фигурировала и жена полковника Семена Цвигуна, тогда заместителя министра госбезопасности Молдавии, и Ивана Бодюла, который со временем станет первым секретарем ЦК компартии Молдавии. У них были красивые жены, это обстоятельство тоже будто бы сыграло роль в их возвышении…
      Иван Иванович Бодюл после войны работал в Молдавии. Постепенно поднимался по ступенькам карьерной лестницы – секретарь райкома, инструктор отдела ЦК, с 1959-го второй секретарь, с 1961 года первый секретарь ЦК компартии Молдавии. Брежнев сохранил его на этом посту, щедро награждал. Иван Иванович Бодюл стал даже доктором философских наук…

Из ЦК в ГлавПУР

      Работу Брежнева в Молдавии Москва одобряла. Об этом свидетельствовала, например, подписанная им статья под названием «Критика и самокритика – испытанный метод воспитания кадров», опубликованная в журнале «Большевик» в сентябре 1952 года.
      Но эти успехи дались Леониду Ильичу не легко.
      В 1952 году в Молдавии у него случился инфаркт миокарда. Он проснулся утром с сильной болью в груди. Его срочно госпитализировали. Месяц он лежал в больнице.
      В протоколе заседания политбюро № 88 записано:
      «Предоставить первому секретарю ЦК КП(б) Молдавии Брежневу Л. И. полуторамесячный отпуск с 20 июня 1952 года для лечения».
      Полтора месяца Леонид Ильич провел в подмосковном санатории «Барвиха», пока не почувствовал себя здоровым, хотя это потрясение не прошло бесследно.
      В октябре 1952 года Брежнев во главе республиканской делегации прибыл на XIV съезд партии. Он рассчитывал быть избранным в Центральный комитет. Но его ждал более приятный сюрприз.
      Руководитель Молдавии выступал на четвертый день работы XIV съезда. Речь, написанную его сотрудниками в Кишиневе, дорабатывали в ЦК партии. Сталин следил за выступавшими и приметил Леонида Ильича, который внешне выгодно отличался от других партийных руководителей.
      16 октября 1952 года Сталин на первом после XIV съезда, организационном, пленуме ЦК объявил новый состав партийного руководства. Он достал из кармана френча собственноручно написанную бумагу и сказал:
      – В президиум ЦК можно было бы избрать, например, таких товарищей…
      К удивлению присутствовавших, Сталин включил в высшее партийное руководство ряд новых и сравнительно молодых партработников, в том числе Леонида Ильича Брежнева. Его Сталин сделал секретарем ЦК и кандидатом в члены президиума ЦК, созданного вместо политбюро. Так Леонид Ильич оказался в высшей лиге. Он сам был поражен неожиданным взлетом. Ему было всего сорок пять лет, и он уже почти достиг вершины власти.
      Новый секретариат ЦК был многочисленным.
      В него вошли (помимо Сталина): Аверкий Борисович Аристов (заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК), Леонид Ильич Брежнев, Николай Григорьевич Игнатов (министр заготовок), Георгий Максимилианович Маленков (второй человек в партаппарате), Николай Александрович Михайлов (заведующий отделом пропаганды и агитации), Николай Михайлович Пегов (заведующий отделом по подбору и распределению кадров), Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко (заместитель председателя Совмина по заготовкам сельскохозяйственных продуктов и сельскохозяйственного сырья), Михаил Андреевич Суслов и Никита Сергеевич Хрущев.
      Из них при Брежневе сохранятся только Суслов, который будет работать секретарем ЦК до самой смерти, и Пегов, свояк Суслова. В брежневские годы Николай Пегов заведовал отделом ЦК по работе с загранкадрами и выездам за границу.
      18 октября высокопоставленные аппаратчики во главе со сталинским помощником Александром Николаевичем Поскребышевым, который стал теперь именоваться «секретарь президиума и бюро президиума ЦК КПСС», составили проект распределения обязанностей среди секретарей ЦК.
      Брежневу, как имеющему фронтовой опыт, решили поручить «наблюдение за работой Главного политического управления военного министерства и Главного политического управления военно-морского министерства». Маленков прочитал проект и в основном согласился.
      Леонид Ильич на Старой площади был человеком новым. Ушлые московские чиновники его не знали, поэтому первоначально не включили в состав постоянной комиссии по вопросам обороны при президиуме ЦК. В этой комиссии предполагалось решать все военные дела. Таким образом, Леонид Ильич оказывался в стороне. Но чиновников поправил Сталин, и 19 ноября Брежнева ввели в состав комиссии по вопросам обороны.
      20 октября в одиннадцатом часу вечера в кабинет Сталина пригласили почти всех секретарей ЦК и высших идеологических чиновников. Брежнев впервые увидел, как делается большая политика, что и как говорит вождь в тесном кругу своих соратников. В основном Сталин выражал недовольство дурным состоянием идеологической работы:
      – Наша пропаганда ведется плохо, кака какая-то, а не пропаганда. Все недовольны постановкой дела пропаганды. Нет ни одного члена политбюро, который был бы доволен работой отдела пропаганды. У наших кадров, особенно у молодежи, нет глубоких знаний марксизма. Особенно плохо поставлена пропаганда в газетах, в частности в «Правде»…
      Заседание в сталинском кабинете продолжалось около часа. Его оформили как заседание секретариата ЦК, утвердившего распределение обязанностей между секретарями. Окончательно это было утверждено 27 октября.
      Полномочия Брежнева по указанию Сталина были расширены. Вождь настоял на том, чтобы новым секретарям ЦК дали больше прав, – он спешил ввести их в курс дела, чтобы заменить молодыми старшее поколение руководителей партии.
      Леонид Ильич должен был не только контролировать армейских и флотских политработников, но и наблюдать «за делом подбора и распределения кадров по линии военного и военно-морского министерства». Это теоретически наделяло Брежнева серьезной властью – все важные назначения в военном ведомстве требовали его согласия.
      Военным министром с 1949 года был маршал Александр Михайлович Василевский. Он являлся всего лишь членом ЦК, так что по партийному званию стоял ниже Брежнева. Но Василевский с военных лет был близок к Сталину, который ему покровительствовал. Так что маршал не нуждался в поддержке Брежнева, а мог в случае необходимости напрямую обратиться к вождю.
      Брежнев еще несколько раз побывал в кабинете вождя. 17 ноября 1952 года Сталин собрал секретарей в десять часов вечера и до двенадцати объяснял, как они должны работать. Леонид Ильич слушал и вникал.
      1, 3 и 4 декабря 1952 года Брежнев присутствовал на заседании президиума ЦК, когда было принято решение завести печально знаменитое «дело врачей» и вновь реорганизовать Министерство госбезопасности.
      11 декабря в сталинском кабинете обсуждалось сразу несколько вопросов. Леонид Ильич внимательно наблюдал за тем, как принимаются решения. Он успел пройти краткий курс в сталинской школе управления, хотя Сталин ни разу не вызывал его для личной беседы. У престарелого вождя не было сил возиться с каждым новичком.
      16 декабря решался вопрос о выделении денег вооруженным силам. 29 декабря рассмотрение вопроса продолжилось.
      26 января 1953 года Сталин в последний раз собрал у себя руководителей партии. Больше они в таком составе не собирались. Вождю оставалось жить чуть больше месяца. Он чувствовал себя слабым и усталым и даже перестал читать присылавшиеся ему документы. В последний раз Сталин побывал в Кремле 17 февраля, когда принимал индийского посла. 27 февраля он в последний раз покинул дачу, чтобы побывать в Большом театре – посмотрел «Лебединое озеро».
      В ночь на 1 марта у Сталина случился инсульт.
      Начиная со 2 марта руководители страны встречались только в узком кругу. Брежнева не приглашали. Он недолго пробыл в высшем эшелоне. За четыре с небольшим месяца не успел установить нужные контакты, никак себя не проявил. Составляя список нового руководства, старые члены политбюро его просто вычеркнули. Он был не нужен.
      Со смертью Сталина его карьера рухнула.
      5 марта на совместном заседании ЦК, Совета министров и президиума Верховного Совета (оно началось в восемь часов вечера, когда Сталин еще был жив) Брежнева освободили от обязанностей секретаря ЦК «в связи с переходом на работу начальником политуправления военно-морского министерства».
      Многие высшие чиновники лишились постов, но всем подобрали приличные должности, и только от Брежнева, можно сказать, избавились. Начальник политуправления – должность, приравненная к заместителю министра, то есть на много ступенек ниже той, что он занимал с октября 1952 года.
      Падение с олимпа было крайне болезненным. Только что он ощущал себя одним из руководителей страны, заседал за одним столом со Сталиным… Теперь ему предстояло подчиняться своим недавним подчиненным. Можно без преувеличения сказать, что 1953 год был в жизни Брежнева одним из худших.
      Военно-морской министр адмирал Николай Герасимович Кузнецов, человек прямой и резкий, оберегал престиж флотской службы. Он холодно встретил бывшего секретаря ЦК, считая, что политработник, который никогда не плавал, бесполезен на флоте.
      Но это было еще полбеды! Буквально через десять дней военно-морское министерство объединили с военным министерством – в Министерство обороны. Объединили и политорганы.
      Брежнев вообще остался без работы и в мае 1953 года написал слезное письмо главе правительства Маленкову:
      «В связи с упразднением Главного политуправления ВМС, я обращаюсь к Вам, Георгий Максимилианович, с большой просьбой… Почти тридцать лет своей трудовой деятельности я связан с работой в народном хозяйстве. С 1936 года на советской и партийной работе. Люблю эту работу, она для меня вторая жизнь… Теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями (инфаркт миокарда и эндотернит ног), мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность.
      Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить».
      Слово «эндартериит» (серьезное заболевание ног) Брежнев не смог написать правильно.
      Маленков послание переадресовал Никите Сергеевичу. На письме осталась пометка «Хрущев ознакомился». Ни Маленков, ни Хрущев на мольбу Леонида Ильича не откликнулись.
      Брежнева сделали заместителем начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота. Приказом министра обороны № 01608 21 мая он был возвращен в кадры Советской армии. В порядке компенсации за понижение в должности 4 августа 1953 года ему присвоили звание генерал-лейтенанта.
      Леонид Ильич в ГлавПУРе тосковал и затаил обиду на Маленкова. Служба эта ему не нравилась, ездить по частям он не любил, армейская жизнь его не интересовала. С начальником ГлавПУРа генерал-полковником Алексеем Сергеевичем Желтовым отношения у него не сложились. Но Желтов трогать бывшего секретаря ЦК не решался.
      Страдать Леониду Ильичу пришлось недолго – чуть больше года. О нем вспомнил Никита Хрущев и пригласил в ЦК на беседу, которая изменила жизнь Брежнева.
      «Целина прочно вошла в мою жизнь, – говорится в написанных от его имени воспоминаниях. – А началось все в морозный московский день 1954 года, в конце января, когда меня вызвали в ЦК КПСС. Сама проблема была знакома, о целине узнал в тот день не впервые и новостью было то, что массовый подъем целины хотят поручить именно мне».
      В реальности было не совсем так – он поехал в Казахстан вторым секретарем республиканского ЦК. И в брежневской «Целине» вовсе не упоминается имя Хрущева, хотя целина была целиком и полностью его идеей.
      В январе 1954 года Никита Сергеевич направил членам президиума ЦК записку, в которой констатировал: зерновая проблема в стране не решена. Необходимо «расширение в ближайшие годы посевов зерновых культур на залежных и целинных землях в Казахстане и Западной Сибири».
      Тогдашние руководители Казахстана во главе с первым секретарем Жумабаем Шаяхметовым возражали: «Распашка целинных и залежных земель приведет к нарушению интересов коренного казахского населения, так как лишает его выпасов скота».
      Хрущев решил, что надо заменить руководство республики. Никита Сергеевич еще не был единоличным хозяином страны, ему приходилось советоваться и принимать во внимание мнение других членов президиума. В результате первым секретарем в Алма-Ату послали бывшего первого секретаря ЦК компартии Белоруссии Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко.
      С Хрущевым у них были плохие отношения еще с тех пор, как они руководили соседними республиками. Но Пантелеймон Пономаренко не унывал. Он прошел хорошую школу. Начинал подмастерьем в шапочной мастерской, окончил Московский институт инженеров транспорта, четыре года прослужил в Красной армии. В 1937 году Пономаренко взяли в аппарат ЦК инструктором. Его приметил Маленков, и в тридцать шесть лет Пономаренко назначили первым секретарем ЦК компартии Белоруссии.
      Уже на пенсии Пантелеймон Кондратьевич вспоминал, как впервые побывал на даче у Сталина:
      – По ходу застолья отошел что-то положить в тарелку, вернулся и чувствую, что сел в нечто мягкое и скользкое. Обомлел, не шевелюсь. Все уже курят на террасе, а я остался за столом один.
      Его позвал Сталин:
      – Почему не идете?
      Пономаренко робко объяснил:
      – Я во что-то сел.
      – Сталин позвал Берию:
      – Лаврентий, иди сюда. Когда ты кончишь свои дурацкие шутки? Зачем подложил Пономаренко торт?
      Судя по тому, что Сталин продолжал приглашать Берию к себе на дачу, вождя эти примитивные шутки развлекали. Хотя Пономаренко принадлежал к числу его любимцев.
      Иван Александрович Бенедиктов, министр сельского хозяйства при Сталине и Хрущеве, уверял, что именно Пономаренко Сталин хотел сделать главой правительства вместо себя:
      «Обладая твердым и самостоятельным характером, Пантелеймон Кондратьевич одновременно был коллективистом и демократом до мозга костей, умел располагать к себе, организовывать дружную работу широкого круга людей.
      Сталин, видимо, учитывал и то, что Пономаренко не входил в его ближайшее окружение, имел собственную позицию и никогда не старался переложить ответственность на чужие плечи. Документ о назначении Пономаренко председателем Совета министров был завизирован уже несколькими членами политбюро, и только смерть Сталина помешала выполнению его воли».
      Бенедиктов, видимо, ошибался: кроме него, никто не смог подтвердить желание Сталина сделать Пономаренко главой правительства. Документы такие не найдены, да и непохоже было, чтобы Сталин собирался кому-то уступать свое кресло…
      После смерти вождя Пономаренко назначили союзным министром культуры. Он демонстрировал полнейший либерализм. Кто-то из ученых, побывав у Пономаренко, восхищался:
      – Да он понимает юмор!
      Писатель Корней Чуковский вспоминал, что «эпоху Пономаренко» называли «идеологическим нэпом».
      5 декабря 1953 года Чуковский описал в дневнике сцену посещения министра культуры. Они пришли к Пономаренко вместе с писателем Константином Фединым. Министр больше часа излагал свою программу, рассказал, что руководитель ансамбля народного танца Игорь Моисеев пригласил принять его новую постановку.
      Пономаренко ответил Моисееву:
      – Вы меня кровно обидели.
      – Чем? – спросил тот.
      – Какой же я приемщик?! Вы мастер, художник, – и никакие приемщики здесь не нужны… Я Кедрову и Тарасовой прямо сказал: отныне ваши спектакли освобождены от контроля чиновников. А Шапорину… Шапорину я не передал тех отрицательных отзывов, которые слышал от влиятельных правительственных лиц, я сказал ему только хорошие отзывы, нужно же ободрить человека… Иначе нельзя… Ведь художник – человек впечатлительный…
      Упомянутые Пантелеймоном Пономаренко народные артисты СССР Алла Тарасова и Михаил Кедров пришли к министру от имени Московского художественного театра, Юрий Шапорин был известным композитором. На постановку его оперы «Декабристы» приехали члены президиума ЦК после ареста Берии.
      Федин и Чуковский поблагодарили Пономаренко за то, что он их принял.
      – Помилуйте, в этом и заключается моя служба…
      Зато вторым секретарем Хрущев назначил в Казахстан человека, которого с полной уверенностью мог считать своим выдвиженцем. Дело не только в том, что Брежнев уже работал под его руководством на Украине. Никита Сергеевич вернул Леонида Ильича на высокий партийный пост, вновь открыл ему дорогу наверх. Брежнев был благодарен и демонстрировал свою признательность Никите Сергеевичу. На протяжении почти десяти лет он воспринимался как хрущевский человек.

Личное поручение Никиты Сергеевича

      30 января 1954 года президиум ЦК КПСС принял решение о смене кадров в Алма-Ате. 5 февраля на пленуме ЦК компартии Казахстана за неудовлетворительное руководство селом (формулировка, продиктованная Москвой) освободили от работы первого секретаря Жумабая Шаяхметова и второго секретаря Ивана Ильича Афонова. Члены республиканского ЦК послушно проголосовали за назначение на их место Пономаренко и Брежнева. Секретарем ЦК по сельскому хозяйству избрали местного – Фазыла Каримовича Карибжанова.
      17-18 февраля состоялся VII съезд компартии Казахстана. Только теперь Пономаренко и Брежнева избрали членами республиканского ЦК.
      27 февраля решением президиума ЦК КПСС Брежнев был освобожден от должности заместителя начальника ГлавПУРа «в связи с избранием вторым секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Казахстана с оставлением в кадрах Советской Армии».
      Личное дело генерал-лейтенанта Брежнева хранилось в сейфе начальника ГлавПУРа генерала Епишева. Особо доверенным генералам он показывал брежневскую папку. В документах, заполненных в годы войны, в графе «национальность» Леонид Ильич писал «украинец» (так же было записано в паспорте, выданном ему в 1947 году). Переехав в Москву, стал писать «русский»… Когда Брежнев вступал в партию в 1929 году, то в графе анкеты «родной язык» написал сначала «украинский». Потом зачеркнул и написал «русский».

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10