Все эти механизмы, формируясь одновременно и поэтапно, позволят НМЭ поднять норму накопления в ВВП до необходимых 30-33%.
      Насколько эти механизмы стратегически устойчивы и способны гарантировать стабильность НМЭ - предмет специального анализа, который будет проведен в разделах 2.3 и 2.4 настоящего доклада.
      1.5. ВАРИАНТЫ АНТИКРИЗИСНОГО РЕАГИРОВАНИЯ ГОСУДАРСТВА И ПЕРВООЧЕРЕДНЫЕ МОБИЛИЗАЦИОННЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ
      Учитывая жесткость исходной ситуации (стадии перехода к НМЭ в условиях краха валютно-финансовой системы), реальное пространство альтернатив постлиберальной экономической политики весьма ограничено. Находясь в тисках самоусиливающегося цикла "падение курса рубля - ухудшение положения производителей и потребителей - рост цен и падение ликвидности - новая девальвация рубля", власть будет вынуждена принять ряд жестких и непопулярных мер по административному регулированию валютного, финансового и потребительского рынков.
      Политика наклонных, горизонтальных и прочих "валютных коридоров", которая привела национальное производство за грань внутренней и международной конкурентоспособности, будет, как это обосновывалось выше, прервана и, к сожалению, насильственным путем. Провалившись в яму неподготовленной девальвации, рубль увлечет за собой сначала финансовые организации, а затем и предприятия реального сектора.
      Основных вариантов реагирования государства на девальвацию, как говорилось выше, два: 1) объявить ее диверсией, спланированной акцией внешних и внутренних врагов: 2) объявить крах всей либеральной политики и смену курса, отправив в отставку ответственных за прежний курс.
      Первый вариант более вероятен: признание краха либерального курса предусматривает отставку не только руководства ЦБ и А.Чубайса как непосредственно ответственных за курс, но и прямую ответственность лиц, санкционировавших проведение "либерального эксперимента" - Б.Ельцина и В.Черномырдина. Конечно, возможен и вариант безответственного, т.е. без признания своей личной ответственности, отказа от политики последних лет (как это было в случае с окончанием чеченской войны), однако учитывая масштабы данного поражения, это будет сделать крайне трудно.
      Поэтому вероятнее всего вина за крах рынков в России будет возложена не на либеральный курс в целом (как в Малайзии, где "крайними" были объявлены МВФ и спекулянты типа Сороса), а на группу "неядерных" финансистов (типа Б.Иордана и того же Сороса) и, возможно, на часть руководства Центробанка и Минфина. Верность МВФ будет подтверждена, Россия запросит у МВФ масштабную помощь.
      Как показывает опыт Индонезии, устойчивость такого сценария, даже при режиме значительно более авторитарном (сплоченном вокруг клана президента Сухарто с его 40 млрд. долл.), зависит от глубины дестабилизации валютно-финансового и потребительского рынков.
      1.5.1. Варианты антикризисных мер денежных властей
      В настоящее время Центробанк, несмотря на очевидное изменение условий на финансовых и валютном рынках, произошедшее под влиянием мирового и отечественного кризисов, продолжает защищать параметры и инструменты своей политики, выраженные в "Основных направлениях единой государственной денежно-кредитной политики на 1998 год".
      Центробанк исходит из правительственного прогноза развития экономики в 1998 г.: планируются рост ВВП до 2% и годовая инфляция 5-8%. Исходя из этого прогноза, Центробанк установил на 1998 г. количественные границы двух основных управляющих параметров денежно-кредитной политики, за которые он непосредственно отвечает:
      1) заданы предельные размеры роста денежной массы (М2) - 22-30% в год (соответствуют границам роста денежной массы в 1997 г.);
      2) определены предельные границы девальвации обменного курса рубля к доллару США, исходя из необходимости "сохранения неизменной реальной стоимости рубля" - 2-5%.
      Что касается третьего управляющего параметра ЦБ (процентных ставок), то ЦБ не задает на 1998 г. никаких количественных параметров, исходя из того, что, по его мнению, "условия для полноценного использования процентных ставок в качестве цели денежно-кредитной политики окончательно не сформировались" из-за неопределенности "трансмиссионных механизмов" (под ними подразумеваются каналы влияния процентной ставки на реальный сектор экономики).
      Прежде чем строить прогноз политики ЦБ РФ на 1998 г., необходимо подвести итоги прошлых лет. Специалисты ЦБ способны ставить весьма квалифицированный диагноз, если он касается всей мировой экономики, а не конкретных действий ЦБ все последние годы. Так, в "Основных направлениях..." совершенно справедливо указано, что "ревальвация (т.е. рост) реального курса национальной валюты с опорой на приток портфельных инвестиций или инвестиций в государственные ценные бумаги (ГКО-ОФЗ в случае России) чревата возникновением существенных проблем в валютно-финансовой сфере".
      Центробанк делает этот общий вывод, обосновывая неверность такой политики на 1998 год, в то время как он сам проводил эту политику все последние 7 лет: реальный курс рубля укрепился (ревальвировался) за 1992-97 гг. в 6-8 раз, в результате чего внутренние цены превысили мировые.
      Как справедливо указывает ряд исследователей (см., например, С.Глазьев. Центральный банк против промышленности России. "Вопросы экономики", 1,2/1998), казалось бы далекая от промышленности валютная политика ЦБ РФ явилась одной из главных причин "ополовинивания" ВВП.
      Последствия такой политики ЦБ прекрасно знает и сам: "Наиболее сложные проблемы в этом случае возникают в реальном секторе. Столкнувшись с ростом реального курса национальной валюты, теряя свою конкурентоспособность на внутреннем и внешнем рынке, реальный сектор должен проводить техническое переоснащение за счет заемных средств из, как правило, внешних источников. В результате такой политики страна накапливает существенный внешний долг (на уровне корпораций), и в случае снижения доверия к экономической политике государства при сочетании оттока портфельных инвестиций из страны с необходимостью платить по внешним долгам страна попадает в тяжелейший финансовый кризис с долгосрочными последствиями."
      Воистину, лучше авторов политики о ее последствиях не скажешь. Если бы "озарение" пришло к Банку России еще 2-3 года назад, оставались бы шансы на своевременное преодоление такого сценария развития событий. Теперь же он, учитывая наложение на ошибочную валютную политику ЦБ РФ еще и политики Минфина РФ по наращиванию коротких внутренних заимствований (ГКО, ОФЗ) по сверхвысоким реальным ставкам, становится практически неизбежным.
      Какие же меры предпринимает Центробанк в сложившейся ситуации?
      1. В области контроля денежной массы
      Планируя сохранение темпа прироста денежной массы (М2) на уровне 22-30%, ЦБ рассчитывает обеспечить "неинфляционный характер" этого прироста, как и в 1997 г., за счет притока валютных средств нерезидентов и покупки ЦБ РФ их валюты за вновь эмитируемые рубли. Эта предпосылка (приток средств нерезидентов), на которой построена, по сути дела, вся денежно-кредитная политика Банка России, в 1998 г. лишена всякого основания: вместо притока средств в Россию, нерезиденты продолжают изъятие средств. Поэтому следует рассчитывать не на приток за год нескольких миллиардов долларов в финансовую систему России, а на отток 5-10 млрд. долл., которые фактически уже стоят "на листе ожидания" валютных фьючерсов и опционов.
      Центробанк, пытаясь стимулировать приток средств нерезидентов, пошел на аукционе ГКО 11.02.98. на беспрецедентный шаг, заключив с CS First Boston форвардный контракт на поставку валюты по гарантированному курсу. Это означает, что ЦБ РФ гарантировал нерезиденту, фактически за счет средств бюджета, безрисковую прибыль от операций с российскими гособязательствами в размере около 25% годовых в валюте (аукционная ставка 34,3% годовых минус рост курса доллара с темпом 7-9% годовых).
      Более того, упорствуя в своей ультралиберальной политике, Банк России считает, что наилучшим ответом на отток средств нерезидентов должна стать дальнейшая либерализация внутренних финансовых рынков. Проводя политику полной либерализации финансовых рынков, тем более разрушительную в условиях мирового кризиса, ЦБ РФ с 1.01.98. разрешил нерезидентам срочную конвертацию (на рынке слот) их рублевых средств и вывод их из России, а с апреля с.г. - прямое участие на фьючерсном валютном рынке. ЦБ разрешил также торговлю фьючерсами на рубль на Чикагской товарной бирже, что дает возможность внешней атаки на рубль наподобие атаки на белорусский "зайчик" на ММВБ в марте с.г.
      Эти меры не только не повысили доверие иностранных банков к российской финансовой системе (как хотелось ЦБ), но увеличили уязвимость маленького и хрупкого российского финансового рынка, его зависимость от колебаний мировой конъюнктуры и настроений крупных иностранных инвесторов.
      2. В области валютной политики
      Констатируя "снижение предсказуемости динамики валютного курса в краткосрочной перспективе", ЦБ РФ расширяет границы валютного коридора с 11-12% в 1997 г. до 30% на 1998-2000 гг. На 1998 г. ЦБ прогнозирует "сохранение неизменной реальной стоимости рубля", что означает "прирост номинального курса доллара за 1998 г. на 2-5%", до уровня 6,12-6,3 руб./долл. Насколько такой прогноз реалистичен, можно оценить по итогам первых четырех месяцев 1998 г., рост курса рубля за которые превысил 1,5%, при одновременном существенном уменьшении валютных резервов ЦБ РФ.
      Новизна валютной политики Центробанка в 1998 г. заключается в том, что Банк России собирается "внимательно следить за потоками иностранных инвестиций в Россию и из России, оценивать характер этих инвестиций и гибко реагировать на изменяющуюся ситуацию". Что может дать такая "наблюдательность" ЦБ в условиях, когда инвестиции, выводимые из России, превышают его валютные резервы (15-20 млрд. долл. против 10-12 млрд. долл.), главный банк страны сообщить не считает нужным.
      3. В области процентных ставок
      Уровень инфляции, заложенный в "Основные направления..", планировался на 1998 г. в размере 5-8%, тогда как уже в январе с.г. месячная инфляции составила 1,5%.
      Сбывается (к сожалению, в негативном варианте) положение "Основных направлений..." о том, что "в 1998 году существенно возрастет роль процентных ставок в достижении целей экономической политики". Действительно, повышение Банком России ставки рефинансирования в 1,5 раза сказалось на всех сферах экономической политики: фактически "похоронен" еще не принятый федеральный бюджет (величина его вынужденного секвестра, даже при нереальном условии сбора 100% налоговых назначений, составит не менее 10%), сформированы инфляционные ожидания у предприятий и населения и т.д.
      Предпосылками процентной политики Банка России в 1998 г. являются два нереалистичных условия, за достижение которых к тому же сам Центробанк не отвечает: 1) повышение собираемости налогов; 2) ограничение внутреннего долга. Иначе, снимает с себя заранее ответственность Центробанк, "возникает угроза долгового кризиса, чреватого потерей макроэкономической стабильности".
      Как отмечалось выше, фундаментальной основой открытой фазы долгового кризиса является не только наращивание внутреннего долга, за что отвечает Правительство (Минфин), но и длительная политика ревальвации (роста реального курса) рубля, которую проводил Центробанк и которая подорвала ценовую конкурентоспособность отечественных предприятий, создав потенциал девальвации национальной валюты.
      Таким образом, меры Центробанка по реагированию на кризисные явления в конце 1997 г. и январе-феврале 1998 г. были неадекватны и направлены не на защиту внутреннего финансового рынка (рубля) от внешней конъюнктуры, а на краткосрочную стабилизацию с ожиданием единственного выхода нового притока средств нерезидентов.
      Пытаясь проводить ультралиберальную политику "до конца", Банк России утеряет в ходе открытой фазы долгового кризиса контроль за денежной массой, валютным курсом и процентными ставками.
      Инициатива санации долгового кризиса и последующей стабилизации перейдет к одному из высших органов власти - Федеральному собранию и/или Правительству, которые будут вынуждены установить жесткий оперативный контроль за денежным обращением и самим Центробанком.
      Дестабилизация денежного обращения и валютного рынка приведет к необходимости принятия государством мер по стабилизации опустошенных потребительских рынков, на которые сразу перекинется паника населения.
      1.5.2. Стабилизационные меры на потребительском рынке
      Свыше 50% ресурсов товарооборота формируется за счет официального и нелегального импорта потребительских товаров. Девальвация рубля приведет к ажиотажному спросу на эти товары, что быстро трансформирует товарные запасы торговли в запасы населения. Импортеры получат за счет роста продаж избыточную рублевую массу, которую они сразу предъявят на валютную биржу для конвертации и последующей закупки новых партий товаров и частичного вывоза капитала. Разовый объем добавочной рублевой массы импортеров оценивается в 30-50 млрд. руб., что станет одним из факторов девальвации рубля. Получив значительно меньшие валютные средства, импортеры смогут закупить меньшее количество товарной массы, что, с учетом цикла поставки в 2-4 недели, воссоздаст, не более чем через месяц после первой девальвации рубля, хронический дефицит на потребительском рынке.
      Внутренние производители также после первой волны ажиотажного спроса резко сократят товарное предложение, поскольку возросшие инфляционные ожидания заставят их придерживать товар, становящийся в данной ситуации надежней и ликвидней рублевой наличности.
      Государство может стабилизировать ситуацию двумя путями: стимулированием дополнительного импорта, включая централизованный импорт критических товарных групп: стимулированием предложения внутренних производителей, включая предоставление налоговых льгот и/или административные меры против "спекулянтов, утаивающих товар".
      Как известно, "спекулянты" - удобная цель для толпы, жаждущей найти и наказать виновных в неожиданных бедствиях. Так было в России в 20-е и 40-е годы, так обстоит дело в других странах: например, сегодня в Индонезии власти закрывают глаза, если не поощряют, погромы китайских кварталов, поскольку торговцы-китайцы представляются населению ответственными за развал потребительского рынка.
      Развал потребительского рынка и перенасыщение импортеров рублевой массой будет иметь оборотной стороной, в условиях ускорения инфляции, дефицит наличных денежных средств на выплату зарплаты и долларизацию денежного обращения: качественные западные товары и предметы длительного пользования можно будет купить лишь за СКВ.
      Это потребует от государства как повышения темпов денежной эмиссии, так и административных мер защиты российской денежной единицы от окончательного вытеснения валютой другого государства.
      Государство окажется перед известной из опыта мобилизационной экономики дилеммой: либо рационировать потребление (вплоть до введения карточной системы): либо административно ограничивать цены и доходы с целью избежания излишнего давления потребительского спроса.
      Вероятно, первоначальная "растерянность" госорганов перед потребительской паникой приведет к административной локализации и стихийному рационированию потребительских рынков на региональном уровне с попытками федерального правительства сдержать цены федеральных предприятий и рост доходов с помощью налоговых и иных неадминистративных мер. Неустойчивость такой ситуации задается степенью девальвации рубля, поскольку при неуправляемом и быстром обесценении национальной валюты никакие локальные меры не защищают потребительский рынок от быстрой деградации.
      Таким образом, ключ к возможной неадминистративной стабилизации потребительского рынка находится у денежных властей: если и как только удастся стабилизировать курс рубля или хотя бы темпы его девальвации, тем самым удастся наладить механизм поступления импортных и российских товаров на оскудевшие рынки.
      Если же девальвация окажется достаточно глубокой (2 и более раз), наиболее вероятен административный вариант защиты потребительского рынка с восстановлением централизованного импорта и централизованных закупок государством товаров на внутреннем рынке. А это уже включает далеко идущие механизмы самоформирования НМЭ: начиная от восстановления монополий внешней торговли и валютно-финансовых операций, заканчивая национализацией ключевых производителей, поставляющих продукцию на потребительские рынки.
      1.5.3. Меры по стабилизации рынков производственных ресурсов
      Дестабилизация не ограничится потребительским рынком, она быстро перекинется на ряд других, связанных межотраслевой цепочкой товарно-ресурсных рынков, вплоть до регионально сегментированных рынков рабочей силы. Эта цепная реакция распада рынков уже хорошо обкатана на примере неплатежей, которые представляют собой как бы микроэкономическую "репетицию" пришествия НМЭ.
      Спираль монетарной инфляции, запущенная девальвацией рубля, раскручивается гораздо быстрее, чем традиционная спираль инфляции издержек: разрушительные последствия "ценового шока" 1992 года сказались через несколько недель после его начала и преодолевались несколько лет.
      Конечно, потенциал девальвации ("инфляционный навес"), сложившийся в 1991 году в результате неконтролируемой эмиссии и полного "проедания" сбережений населения в Сбербанке (свыше 300 млрд. "старых" рублей) в 5-10 раз выше, чем нынешний потенциал, поскольку лишь 1/5 часть сбережений нынче население инвестировало через тот же Сбербанк в пирамиду ГКО (или около 100 млрд. "новых" рублей), однако и потенциал 1998 г. способен "раскрутить" не менее чем годовую спираль инфляции и окончательно "вымыть" из хозяйственного оборота те 20% расчетов "живыми деньгами", которые там остались после "либеральной семилетки".
      Вместе с тем, девальвация "разрубает узел" накопленных неплатежей: взаимные долги предприятий и их долги государству обесцениваются.
      В этих условиях, без продуманных и активных государственных мер по стабилизации рынков, предприятия окончательно перейдут на 100%-бартерные схемы, что еще более обострит проблему задолженности предприятий перед бюджетом и своим персоналом. Государство будет вынуждено восстановить прямой административный порядок изъятия части созданного предприятиями продукта в свой доход, включая деприватизацию собственности и управления.
      Неэффективность пути прямой реставрации "административно-командной системы" с ее подсистемами страха, идеологии и т.п. очевидна не только либерально ориентированным "западникам", но и многим "крепким хозяйственникам" из недр советской системы.
      В экономическом плане эта неэффективность выражается в формировании сверхутяжеленной ("самоедской") экономики, в которой 3/4 воспроизводства занимает подразделение "А" - "производство средств производства" (а в последнем 80% занимает А1 - "производство средств производства для производства средств производства"). Такая экономика в принципе замкнута на искусственно созданный спрос (госбюджет), а не на платежеспособный спрос конечных потребителей (домашних хозяйств), что предполагает значительные масштабы изъятия сбережений в инвестиции государства.
      Есть ли альтернативный, более "мягкий" вариант стабилизации производственных рынков и обеспечения доходной базы бюджета в рамках НМЭ, с последующим восстановлением оборотных средств предприятий?
      Такой вариант есть, его возможность заложена в нынешней системе "перекрестного субсидирования": фактически все внутреннее потребление энергоресурсов, которое не оплачивается (производством) или оплачивается ниже себестоимости (населением) субсидируется экспортной выручкой от продаж в "дальнее зарубежье" ("ближнее" тоже субсидируется).
      Если "ядру" НМЭ удастся, в целях стратегической стабильности и своих собственных частных интересах самосохранения (поскольку ядро административно-командной системы - партгосаппарат, а не группа компаний), сохранить стабильность энергоснабжения и относительную плавность повышения цен на базовые сырьевые продукты, возможна постепенная стабилизация смежных производственных рынков по типу стабилизации 1992-94 гг.
      Если сверхприбыль, полученная от экспорта в условиях девальвации рубля, в этот раз пойдет не только на оффшорные счета и потребление узкой группы лиц, но и послужит властно-государственническим целям руководителей "ядра", есть шанс, что стабилизация производственных рынков произойдет без тотальной национализации и регламентации производства, распределения и потребления.
      Такая модель означает попытку выравнивания стратегической диспропорции 1992-98 гг. между сбережениями и инвестициями за счет переноса основной массы сбережений в контролируемую "ядром" экспортную сферу (изъятие значительной части национального дохода через монопольные ренты) и направление этих инвестиций на "ядерные" проекты, замкнутые на внешний и внутренний платежеспособный спрос.
      Однако наиболее фундаментальные, долгосрочные диспропорции сложились на базовом рынке - рынке труда, дестабилизация которого произошла уже в рамках режима 1992-98 гг. и который наиболее пострадает и в ходе открытой фазы долгового кризиса государства.
      1.5.4. Стабилизационные меры на рынках труда
      Перечислим "зреющие", уже вполне подготовленные существующим режимом, меры по стабилизации (канализации в дозволенных рамках) трудовой активности в условиях перехода к НМЭ:
      - восстановление жесткого (патерналистского) микроэкономического порядка на предприятиях, встраиваемых в проядерные структуры, постепенное восстановление старого социального порядка в городах и регионах с преобладанием таких предприятий;
      - формирование доморощенной масс-культуры (информационной индустрии) как средства наиболее дешевой интеграции страны и контроля позитивного психологического фона, а также как компенсаторного механизма "оцвечивания" серой окружающей действительности;
      - активная пропаганда своего порядка и своего "социального мира" со стороны крупнейших структур (например, Газпром, Москва) в целях распространения позитивных трудовых ценностей патерналистского происхождения;
      - прямое нормирование потребления в условиях невыплаты зарплат (выдача различного вида талонов, карточек и проч.);
      - закрытие стихийно возникших в период 1989-93 гг., не санкционированных начальством "социальных лифтов" (т.е. возможностей сделать быструю карьеру вне и помимо государственных и крупных корпоративных структур);
      - восстановление старых заброшенных "лифтовых шахт" в здании административного аппарата, копирование крупными корпорациями номенклатурных правил кадрового отбора (превалирование принципа личной преданности над принципом профкомпетентности).
      При переходе к НМЭ, в результате дестабилизации потребительского рынка и вымывания импорта, раздражающее большинство население изобилие витрин сменится на уравнительное состояние скудного отечественного ассортимента.
      Степень рационирования потребления зависит от глубины девальвации рубля и оскудения оборотных средств торговли. Ограничение потребления элиты, вероятно, будет означать прежде всего резкое сокращение количества членов элиты и не примет форму спецраспределителей, поскольку частичное сохранение легальной частной собственности (в рамках "ядра") позволит сохранить сектор магазинов, торгующих импортом по мировым ценам.
      На переходном этапе государство будет вынуждено прибегнуть и к ограниченной кредитной эмиссии для текущего финансирования выплат зарплат и пенсий. Однако устойчивость НМЭ, предотвращение ее скатывания в спираль гиперинфляции зависит от мобилизации тех стратегических резервов, которые не смогли быть окончательно приватизированы или проедены в рамках десятилетия ухода государства из экономики ("либеральной революции").
      1.6. ПУТИ МОБИЛИЗАЦИИ СТРАТЕГИЧЕСКИХ РЕЗЕРВОВ НМЭ
      1.6.1. Смена режимов природопользования
      Можно выделить следующие, сформированные в России в последнее десятилетие, режимы природопользования:
      1. Использование природных ресурсов "по факту" (преобладающая модель), означающая практическую приватизацию ресурсного потенциала месторождения вместе с основными фондами добывающей компании.
      Фактическое пользование месторождениями закреплено лицензиями, которые в данном случае не распределяются по конкурсу и не приносят государству доход. Регулирующее влияние государства может осуществляться через систему дифференциации акцизов в зависимости от запасов и удельных затрат. Однако индивидуальные акцизы несут риски сокрытия запасов и завышения издержек добычи, не стимулируют конкуренцию и создают нестабильность правил игры.
      Более предпочтительным вариантом учета природного потенциала была бы (в данной модели природопользования) одновременная приватизация запасов вместе с приватизацией добывающей компании.
      К сожалению, этот путь для государства применительно к большинству компаний уже закрыт, поскольку они приватизированы не по рыночной цене, без учета не только ресурсного потенциала, но и текущих активов.
      Такое нераздельное единство запасов и добычи противоречит разделяемой всем миром правовой основе природопользования и национального суверенитета признанию государственной собственности на еще не добытые полезные ископаемые в недрах.
      В собственность добывающей компании сырье переходит только после факта его добычи и урегулирования отношений с собственником (государством) посредством уплаты акциза или передачи части продукции в натуральной форме (в режиме соглашений о разделе продукции). Лишь для разведанных за счет добывающей компании месторождений может применяться постановка месторождения на баланс компании, однако и в этом случае природопользователь не получает права собственности на разведанные запасы, а становится арендатором (концессионером).
      В связи с тем, что подавляющее число месторождений, доставшихся добывающим компаниям "в наследство", были разведаны государством и на государственные средства, которые не были возвращены компаниями в казну, принятый превалирующий режим природопользования "по факту" не может быть признан соответствующим законодательству, что усиливает зависимость компаний от их патронов во всех ветвях власти, включая судебную и информационную (как описано выше, это - основа уходящего в небытие либерализационного режима, "условная собственность").
      2. Арендный режим природопользования - реальное отделение месторождения от добывающей компании и выдача последней лицензии на право добычи на определенный период. Лицензии должны при таком подходе предоставляться на конкурсной основе по максимальной цене.
      Данная модель основана на разделении добычи и геологоразведки и рассчитана на уже полностью разведанные месторождения. В условиях жесткого бюджетного кризиса у государства нет средств на геологоразведку, поэтому ею занимаются компании, которые претендуют на включение разведанных запасов в свой собственный потенциал.
      Методика расчета стартовой (минимальной) цены лицензии должна быть основана на принципе арендной платы: количество лет использования умножается на годовую ставку аренды, которая зависит от разведанных запасов, возможной интенсивности и сложности добычи, качества сырья.
      Подобный подход применим не только в области нефтегазодобычи, но и в других сферах пользования природными (ограниченными или невозобновляемыми) ресурсами недр, воздушного, водного и наземного пространства: при выдаче лицензий на вырубку леса, добычу рыбы, использование телерадиочастот и т.д.
      Разовая выдача лицензии несет в себе риск недооценки запасов месторождения (ресурса), поэтому срок лицензии должен быть, с одной стороны, достаточен для того, чтобы добывающая компания могла окупить стоимость лицензии и первоначальные капитальные затраты, а с другой стороны, стоимость лицензии (как форма арендной платы за месторождение) могла быть пересмотрена в соответствии с изменившимися общими и рыночными параметрами объекта.
      Из 10,5 тыс. лицензий, выданных в 1994-96 гг. Министерством природных ресурсов, по конкурсу распределено лишь 228 или 2,2 %.
      Это значит, что первая (неконкурентная) модель природопользования абсолютно преобладает и экспортеры сумели подчинить своему контролю самые значительные долгосрочные государственные активы.
      3. Третий режим, соглашения о разделе продукции (СРП), предусматривает, что инвестор передает часть добытого сырья государству (в натуре). Этот режим не исключает инвестиционные и финансовые риски: неполное освоение месторождения, изменение мировых цен на сырье и др.
      Преимущества режима СРП - закрепление правил игры на значительный период, лучшая прогнозируемость топливно-энергетического баланса, освоение месторождений, требующих значительных разовых затрат. Фактически этот режим - натуральная форма арендных отношений и он может быть шагом вперед по сравнению с режимом природопользования "по факту", при условии соблюдения всех отмеченных выше требований.
      4. Четвертый распространенный в мире режим природопользования - закрепление наиболее значительных месторождений за государственными компаниями с последующим привлечением партнеров к их разработке (и это не только страны ОПЕК, но и, например, Норвегия) - из-за слабости государства в России пока даже не рассматривается.
      Политика любой страны в области природопользования (использование или консервация месторождений, создание резервов, программы энергосбережения и др.) формируется соотношением сил и интересов внутри страны, при этом добывающие компании - один из множества центров влияния, но не прямой заказчик государственной политики, как это обстоит дело сегодня в России.
      Стратегически рентабельной отраслью остается в условиях НМЭ газодобыча, что предоставляет российскому государству, с учетом долгосрочной переориентации мировой экономики с нефти на газ и бурного роста спроса на газ на Востоке и Юго-Востоке, глобальный экономический и геополитический шанс, который следует рассмотреть подробно.
      Разведанные запасы газа в России - 50 трлн. куб. м, предполагаемые 400-500 трлн. куб. м. Это в разы больше конкурентов России на мировых рынках - Ирана, Туркмении, Норвегии. Вместе с тем освоение заполярных и шельфовых месторождений требует повышенных затрат и, учитывая необходимость весьма капиталоемкого строительства газопровода (общая стоимость - 24 млрд.