За одним исключением...
      * * *
      Перенесемся на тихую улицу в городе Глазго. 21 декабря 1908 года. С неба сыплет холодный дождик, доедая остатки снега. Это респектабельный район, и кровавые преступления здесь не в моде.
      В доме No 15 живет старая леди мисс Марион Гилкрист, ей уже за восемьдесят, и она давно не выходит из дома, в котором занимает большую роскошную квартиру на втором этаже. Дама эта весьма богата и одинока и очень боится воров. Поэтому дверь в ее квартиру закрывается на два замка, кроме того, у дамы есть договоренность с соседом снизу мистером Адамсом в случае чего она будет стучать в пол - его столовая как раз под ее комнатой.
      Прислуживала старухе двадцатилетняя служанка Элен Лэбми. В семь вечера старуха велела девушке пойти за вечерней газетой. Уходя, служанка проверила, надежно ли заперта квартира. Затем заперла и подъезд, так как у всех жильцов в том доме были ключи от подъезда. Не было Элен десять минут. Но за это время произошли важные события.
      Мистер Адамс с сестрами сидел за обеденным столом, как вдруг они услышали, как сверху стучат - три раза. Мистеру Адамсу не хотелось подниматься из-за стола, но сестра велела поспешить к старой леди - а вдруг ей плохо? Мистер Адамс послушно побежал на улицу, даже забыв надеть очки. Вход в его квартиру был из соседнего подъезда, так что ему пришлось пробежать несколько метров по улице. Подъезд был открыт. Тогда мистер Адамс поднялся на второй этаж и позвонил. Никто ему не ответил. В дверь были вставлены два узких матовых голубых стекла, и сквозь них Адамс увидел свет. Затем до него донесся какой-то шум, и он решил, что на кухне что-то делает служанка. Странный шум, будто кто-то рубит капусту. Адамс рассердился - он вынужден бегать под дождем, а эта девица даже не удосужилась открыть дверь.
      Тут Адамс услышал снизу шаги и, к своему удивлению, увидел горничную с газетой в руке. Та также удивилась, увидя соседа под дверью. Адамс объяснил ей, что произошло. Элен сказала, что, наверное, вешалка упала на кухне. Она открыла дверь и пошла на кухню, а мистер Адамс остался в коридоре, чувствуя себя полным идиотом и не зная, то ли подождать, то ли вернуться домой.
      И в этот момент дверь в спальню отворилась, и оттуда вышел джентльмен. Подслеповатый мистер Адамс не смог разглядеть в полутьме его лица. Элен, которая уже достигла кухни, на шум шагов обернулась и посмотрела на джентльмена, но почему-то его вид ее совсем не испугал и не удивил. И она вошла на кухню. Джентльмен быстро покинул квартиру, и его шаги донеслись с лестницы.
      Выйдя из кухни, Элен заглянула в спальню. Там горел свет. На столике у кровати кучкой лежали драгоценности старухи. Шкатулка, в которой она хранила свои бумаги, была опрокинута, и кто-то рылся в ней - бумаги были разбросаны по всей комнате.
      Тут только голос вернулся к мистеру Адамсу, и он строго спросил:
      - Так где же твоя госпожа?
      Элен пожала плечами и заглянула в гостиную. Тут же обернулась и крикнула:
      - Идите сюда!
      Старуха лежала на полу. Лицо ее было размозжено несколькими тяжелыми ударами, вся комната была покрыта пятнами крови.
      Когда они опомнились от шока, мистер Адамс поспешил в полицию, а Элен к племяннице старухи, которая жила по соседству.
      Полиция обнаружила, что из квартиры украдена только одна алмазная брошь в форме креста. Больше ничего, хотя драгоценности лежали на самом виду. Явно, убийца более интересовался бумагами мисс Гилкрист, чем ее ценностями.
      Никаких более следов полицейские не нашли. Впрочем, и не искали. Несмотря на то, что дактилоскопия была уже принята в Ярде, в комнате она не была проведена. Может быть, потому, что расследование вел не мудрый мистер Карлин, а кто-то из мелких детективов.
      Отчет о происшествии были опубликован в газетах. В нем говорилось и об алмазной броши в виде креста. Через день в полицию явился секретарь одного из клубов и сообщил, что вчера член клуба по имени Слейтер предлагал членам клуба купить закладной билет на алмазную брошь.
      Так как никакой иной версии у полиции не было, тут же отправили детектива выяснить, ту ли брошь заложил неизвестный еще Слейтер. Оскар Слейтер оказался человеком подозрительным. Моральное лицо его вызывало сомнения, к тому же он был иммигрантом.
      Полиция бросилась искать по ломбардам брошь и быстро нашла ее. То есть брошь, заложенную мистером Слейтером. Оказалось, что он заложил брошь за месяц до убийства старухи, и, кроме того, это была совсем другая брошь.
      Казалось бы, дело закрыто - ложный донос указал на невинного человека, который не имеет никакого отношения ни к броши, ни к старухе. Но тут происходит совершенно загадочное событие. Полиция отправляется допрашивать Слейтера, которого допрашивать не о чем. И обнаруживается, что Слейтер только что уехал со своей возлюбленной в Ливерпуль, чтобы сесть на пароход, идущий в США.
      И тогда началась удивительная погоня за человеком, который был ни при чем. В Америку полетела телеграмма с требованием арестовать Оскара Слейтера немедленно по прибытии парохода. А тем временем на другой пароход были посажены два детектива и две женщины: служанка Элен и четырнадцатилетняя девочка, которая, по ее словам, видела на улице неподалеку от дома мисс Гилкрист неизвестного мужчину. Правда, было темно и лица мужчины она не запомнила.
      Пароход со свидетельницами шел до Америки неделю. За это время, живя в одной каюте, свидетельницы обсуждали не раз все события, кроме того, разглядывали фотографию Слейтера, которую им дали детективы.
      В Нью-Йорке свидетельниц сразу отвезли в портовый полицейский участок, где уже находился в наручниках ничего не понимавший Слейтер. Когда он проходил по коридору, его показали свидетельницам. Интересно, знал ли о таком "параде" законник мистер Карлин? И как он отнесся к тому, что семерых других участников "парада" не нашли?
      Для того чтобы выдать Слейтера англичанам, свидетельниц привели на суд, решавший это дело. Когда свидетельниц спросили, тот ли это человек, который вышел из спальни старухи и прошел по улице, обе совершенно уверенно ответили: без сомнения, это и есть убийца!
      Слейтер кричал, что он в первый раз слышит имя мисс Гилкрист, что он недавно только приехал в Глазго и ни с кем там не знаком, что билеты на рейс в Америку он заказал несколько недель назад... Американский суд пребывал в растерянности. Судье дело показалось странным. Суд был готов отказать англичанам в выдаче Слейтера, но тот был настолько возмущен всей историей, что отказался от американской защиты и добровольно вернулся в Англию, чтобы не только доказать свою невиновность, но и проучить мерзавцев из Скотленд-Ярда, которые опорочили его доброе имя. Так что на обратном пароходе свидетельницы, детективы и Слейтер плыли вместе. Но, правда, между собой не разговаривали.
      Слейтер не учел того, насколько он будет неприятен присяжным и суду. Ведь он был иммигрантом из Германии, возможно даже евреем, он играл в карты, содержал карточные клубы в Лондоне и Нью-Йорке, имел любовниц, многократно богател и также легко разорялся. Типичный убийца!
      У Слейтера было алиби, но оно основывалось на показаниях его служанки и любовницы и потому не было принято во внимание судом. Мистер Адамс, которого попросили опознать убийцу и который единственный видел его вблизи, заявил, что сделать это невозможно. Он никогда не возьмет такого греха на душу. Мистера Адамса попросили удалиться.
      На суде осталось невыясненным, откуда Слейтер мог знать о драгоценностях мисс Гилкрист, а если и знал, почему он их не взял с собой? Каким образом он вошел в квартиру к такой осторожной старухе? Зато при обыске в квартире Слейтера был найден молоток. Следов крови на нем не нашли, но прокурор объявил, что этим молотком вполне можно было убить старуху. И суд согласился с тем, что молоток и есть орудие убийства.
      По мере того как суд подходил к концу, гнев и возмущение шотландцев против приезжего убийцы постепенно стихали, уступая место законным сомнениям.
      Наконец предоставили последнее слово обвиняемому. Тот говорил недолго. Вот его речь: "Я не знаю ничего об этом деле! Совершенно ничего. Я никогда даже не слышал ее имени! Я не понимаю, как можно связать меня с этим делом? Я ничего же не знаю! Я по доброй воле вернулся из Америки! За что вы меня судите?"
      После этого присяжные удалились на совещание. Совещались они недолго. Некоторых из них стали одолевать сомнения. Окончательный вердикт их был таков: девять - виновен, пять - вина не доказана, один - невиновен.
      Слейтера должны были повесить в тюрьме 27 мая, но тут вмешалась общественность. Все большее число людей понимали, что этот процесс несправедлив. Был создан комитет в защиту Слейтера, за несколько дней им было собрано более двадцати тысяч подписей в защиту приговоренного к смерти. Надо отдать должное шотландцам - в них заговорила совесть. В последний день перед казнью повешение было заменено пожизненным заключением.
      Конан Дойл узнал о деле Слейтера (дело-то было местным, шотландским, и лондонские газеты о нем почти не писали) лишь в 1912 году, когда к нему обратился адвокат Слейтера, помня о том, как Конан Дойл защищал Эдалджи. Сначала Дойлу не хотелось заниматься этим делом; он был очень занят работой как писательской, так и общественной. Да и Слейтер был ему куда менее симпатичен, чем Джордж. Но когда он все же ознакомился с делом, то понял: не может быть, чтобы Слейтер был в чем-то виновен. Все подстроено, все подогнано - человека "подставили".
      В августе 1912 года Конан Дойл издал брошюру "Дело Оскара Слейтера", в которой убедительно доказал, что тот невиновен.
      Но, как и в предыдущем деле, Слейтера было трудно оправдать, если не найти настоящего преступника. И тогда Конан Дойл обратил внимание на то обстоятельство, что служанка совсем не удивилась, когда убийца вышел из спальни. Может быть, мисс Гилкрист ожидала и отлично знала того человека, иначе как она пустила его в дом? Ведь замки были нетронуты! А если так, может быть, убийце и не нужны были драгоценности, а одну брошь он взял только для того, чтобы навести полицию на ложный след?
      Однако никакого впечатления на власти брошюра Конан Дойла на этот раз не оказала. Министерство ответило, что оснований для пересмотра нет.
      Конан Дойл не отказался от борьбы, но что делать дальше, он не знал. Потому он продолжал бомбардировать министерство внутренних дел письмами, а министерство продолжало на письма отвечать: "Мы сожалеем, но..."
      И тут в марте 1914 года произошло неожиданное событие. Лейтенант Джон Тренч, детектив полиции города Глазго, один из тех, кто осматривал квартиру убитой, обратился к известному в Глазго нотариусу с заявлением. Уже пять лет он носит в себе информацию, которая могла бы изменить судьбу Слейтера, но не имеет права разглашать ее как служебную тайну. И вот сейчас, не в силах справиться с укорами совести, он просит нотариуса зафиксировать его показания, но не разглашать их, так как Тренча уволят со службы. Тогда, посоветовавшись с коллегами, нотариус дал слово Тренчу, что за правдивые показания, направленные на выяснение истины, начальство не имеет права его преследовать.
      Вот что заявил тогда Тренч: "Служанка Элен узнала человека, бывшего в квартире, и в ту же ночь назвала его имя одной из близких родственниц мисс Гилкрист". Далее следовали показания этой родственницы - племянницы покойной: "Я никогда не забуду ночь убийства. Служанка мисс Гилкриот прибежала ко мне, и первое, что она воскликнула, были слова: "О мисс Бирелл, мисс Гилкрист убили. Она лежит мертвая в гостиной, и я видела, кто это сделал..."
      Я ответила: "Это ужасно! Но кто это был?"
      Она сказала: "О мисс Бирелл, это был А. Б. Я уверена, что это был А. Б."
      "Боже мой! - воскликнула я. - Не смей так говорить!"
      Когда заявление Тренча стало известно прессе, журналисты бросились к служанке и мисс Бирелл. Но обе заявили, что они ничего подобного в свое время не говорили. Тогда министерством была назначена специальная комиссия, которая заседала тайно и куда не допустили ни Конан Дойла, ни адвоката Слейтера. Комиссия проверила документы и допросила Тренча. После этого было опубликовано правительственное заявление, в котором говорилось: "Нет оснований к пересмотру приговора".
      Лейтенанта Тренча, несмотря на то что официально было объявлено, что он руководствовался благими намерениями, тут же уволили из полиции за профессиональную непригодность.
      В этой ситуации даже Конан Дойл был вынужден отступить. Это не значит, что он отказался от защиты Слейтера, но он не видел путей помочь ему, если правительство, несмотря на все свидетельства в обратном, по какой-то причине решило оставить имя настоящего убийцы в тайне.
      Конан Дойл планировал новые шаги в защиту Слейтера, но тут началась первая мировая война, и обстоятельства изменились настолько, что дело Слейтера отступило на задний план.
      Конан Дойл намеревался пойти на войну врачом-добровольцем. Но ему в этом было отказано. 55-летний писатель был настолько известен, что рисковать им не сочли возможным. Конан Дойл не раз бывал на фронте, он многое делал в тылу для помощи раненым, голодающим беженцам. И все эти годы с постоянной тревогой следил за судьбой своих близких, которые оказались на переднем крае. Среди них был его любимый младший брат и старший сын. Брат Иннес стал на фронте генералом, сын служил врачом в полевом госпитале.
      От пуль и ранений погибло несколько родственников Конан Дойла. Но судьба пощадила сына и брата. Трагедия случилась тогда, когда осенью 1918 года Конан Дойл позоволил себе облегченно вздохнуть, понимая, что война фактически завершилась. И тут, за неделю до конца войны, его сын заболел инфлюэнцей - это была первая в истории эпидемия гриппа, которая унесла в конце войны сотни тысяч жизней. Подобно тому как тиф свирепствовал в охваченной гражданской войной России, инфлюэнца убивала солдат на Западном фронте. Спасти сына не удалось. Он умер, когда гремели последние залпы войны. А еще через несколько недель, уже собираясь домой, заболел воспалением легких и быстро сгорел генерал Дойл - младший брат Артура, о котором тот всю жизнь заботился, который был ему всегда очень близок.
      Эти две жестокие, несправедливые потери и последовавшая вскоре за ними смерть любимой матери буквально выбили Конан Дойла из седла. Он никогда уже не будет прежним. И последние десять лет своей жизни он проживет внешне так же, как и до войны, окруженный славой и почетом. Он будет писать рассказы и повести, но психически это уже сломленный человек.
      Именно в эти месяцы в поисках утешения, в надежде отыскать в мире следы умерших людей Конан Дойл занялся спиритизом. И произошла удивительная метаморфоза - человек, который всю жизнь проповедовал научный образ мышления, был скептиком, пошел на разрыв с родственниками, именно потому что не признавал религии, стал писать слабые и путаные книги об истории спиритизма. И если за каждое слово о Шерлоке Холмсе издатели готовы были платить десятки фунтов, то книги о спиритуализме он издавал за свой счет, так как их никто, за исключением узкого круга единомышленников, не хотел покупать. Тяжелее всего пришлось верной Джин. Она не выносила спиритов, но, любя мужа, была вынуждена общаться с ними и мириться с их постоянным присутствием. Конан Дойл, бывший совестью страны, наиболее почитаемым ее писателем, стал объектом насмешек и сочувствия.
      Но это не означает, что от прежнего Конан Дойла ничего не осталось. Иногда он как бы просыпался и снова садился за письменный стол, за воспоминания старого друга Шерлока Холмса. Или писал фантастические произведения об удивительном буяне профессоре Челленджере, которые до сих пор остались любимыми приключениями для подростков - "Затерянный мир", "Отравленный пояс", "Когда Земля вскрикнула".
      И поэтому, когда в 1925 году в его дверь постучал человек и сказал, что он освободился из тюрьмы и один из заключенных просил его передать записку для мистера писателя, Конан Дойл ощутил болезненный укол совести. Записка была от Слейтера, который провел в тюрьме уже семнадцать лет семнадцать лет за преступление, которого не совершал и о котором не имел представления.
      И тогда Конан Дойл снова поднялся в крестовый поход. Он пригласил к себе в помощники известного журналиста Уильяма Парка. Они вместе написали и издали брошюру: "Правда о Слейтере". Новый поход поддержали некоторые газеты и ряд крупных юристов.
      Один из помощников Конан Дойла решил отыскать Элен - горничную старухи Гилкрист. Ведь прошло столько лет - может быть, теперь она расскажет правду?
      Элен отыскали в Америке. Она была замужем и совсем забыла о старой трагедии. И Элен в интервью журналисту заявила, что она в самом деле узнала человека, который вышел из спальни. Тренч был прав. И были ее показания на этот счет. Но полицейские потребовали, чтобы она забыла имя человека, которого видела, и сказали, что, если она хочет остаться на свободе, она будет должна опознать Слейтера.
      Когда об этом интервью узнала та девочка, которую возили в Америку, чтобы опознать Слейтера, она согласилась встретиться с Конан Дойлом и Парком. Она рассказала о том, как на пароходе, шедшем в Америку, детективы день за днем заставляли ее повторять нужную им версию, пока она не выучила ее наизусть. И подтвердила, что человек, которого она видела на улице, не был похож на Слейтера.
      Показания обеих женщин были официально запротоколированы и переданы в министерство внутренних дел. И под давлением этой кампании, хотя и не сразу, со скрипом и затяжками, Слейтер был все же выпущен из тюрьмы в 1927 году, правда условно.
      Это Конан Дойла не устраивало. В нем проснулся старый борец. Он не остановится до тех пор, пока Слейтер не будет полностью оправдан.
      Только еще через год удалось передать дело в апелляционный суд, созданный, кстати, после дела Эдалджи, который полностью оправдал Слейтера и даже выплатил ему в качестве компенсации за девятнадцать лет в тюрьме 6000 фунтов стерлингов. Лысый, беззубый старик, вышедший из тюрьмы, по крайней мере, мог доживать свои дни в достатке.
      И когда через несколько дней после суда Конан Дойл получил письмо от Слейтера, в котором говорилось: "Вы - разрыватель моих оков, борец за правду и справедливость. Спасибо вам от всего моего сердца!", он мог сказать себе - последнее дело Шерлока Холмса все же завершилось благополучно.
      Впрочем, имя того мужчины, который вышел из спальни мисс Гилкрист, так и не было опубликовано. По крайней мере, я нигде не встречал его, ни в статьях, ни в книгах о криминалистике, ни в воспоминаниях. Что тому причиной - не знаю. И не знаю, открыл ли это имя для себя Конан Дойл.
      А ему оставалось прожить на свете всего три года. За это время он успел совершить путешествие по странам, известным ему с молодости, - он добрался даже до Южной Африки и увидел снова те места, где провел самые страшные месяцы жизни среди умирающих солдат в полевом госпитале. Он успел еще написать перед смертью последнюю книгу рассказов о Шерлоке Холмсе "Записную книжку Шерлока Холмса", как бы прощаясь с ним и со своей молодостью. Эти рассказы не имеют ничего общего с жизнью Европы конца 20-х годов. Шерлок Холмс остался в XIX веке, а читали эти рассказы уже пожилые люди, для которых тридцать лет назад подвиги великого сыщика были откровением.
      7 июля 1930 года в возрасте семидесяти лет сэр Артур Конан Дойл, свидетель и участник революции в криминалистике, великий английский писатель и гуманист, умер, сидя в кресле в своем кабинете и глядя через широкое окно на поля и дальний лес. Он сидел в кресле, держа в руке руку Джин. Вдруг Джин почувствовала, что Артур сжал ее пальцы, словно хотел что-то сказать - она обернулась. Пальцы писателя раскрылись, и рука бессильно упала вниз...
      А Шерлок Холмс жив и сегодня.
      И сегодня приходят на Бейкер-стрит тысячи туристов, чтобы поглядеть на дом 2216, из подъезда которого столько раз выходил знаменитый сыщик.
      Корней Чуковский утверждал в статье о Конан Дойле, что тот водил его к дому на Бейкер-стрит, чтобы показать жилище своего героя. Не знаю, было ли так на самом деле, потому что в рассказе Чуковского есть очевидные несообразности. Например, он утверждает, что встретился с Конан Дойлом в 1916 году в Лондоне и "в то время он был в трауре. Незадолго до этого он получил извещение, что на войне убит его единственный сын. Это горе придавило его, но он всячески старался бодриться". Во-первых, сын Конан Дойла умер осенью 1918 года, во-вторых, у Конан Дойла было еще два сына от Джин. К сожалению, на русском языке еще нет серьезной биографии Конан Дойла, а воспоминания великих людей о великих людях порой недостоверны, так как великий человек доверяет своей памяти куда больше, чем банальным документам.
      Но образ писателя, стоящего вместе с гостями у дома его героя, зрелище удивительное и поучительное.