У старицы забота-усыпить подозрительность любознательной новообращенной сестры. Вадим не дурак, видно, знает, когда свои придут. А что, если его схватят до прихода? Тогда все полетит к черту? А счастье-то рядом. В мечтах своих видела себя Елизавета игуменьей большого женского монастыря. В большом храме золоченый иконостас. Храм высокий и гулкий.
      Стройный девичий хор на клиросе. Заливается колокольный звон. Свой, зазывной, заливистый: "Приидитеприидите, приидите-приидите" - и ответный басовитый из мужского монастыря: "Приидем-приидем, приидемприидем". А она, окруженная всеобщим поклонением и почитанием, самовластная хозяйка и страдалица...
      - Верь моему слову, Евдокия, все будет хорошо, дождешься ты земного счастья. Вон какая ты ладная да красивая, кровь в тебе так и играет. По себе знаю.
      Вера наша не перечит желаниям плоти, когда душа предана богу. А уж я тебе так устрою, что век за меня будешь богу молиться. Жениха подберу тебе такого, что и во сне не привиделся. Я заметила, какими очами взирал на тебя наш гость. Женю я его на тебе, и будете вы оба счастливы.
      - Ты о ком это, матушка?
      - Притворщица, будто не знаешь? Вадимом его величают. Скоро, очень скоро станет он большим человеком, и ты с ним попадешь в самое высокое общество.
      При твоей красоте и при твоем уме многого можно достигнуть. А я уж постараюсь. Прикипело мое сердце к тебе не знаю как.
      Дуня слушала старицу и удивлялась: как непохожи эти ее речи на те - о бренности земного существования.
      - Иди, Дунюшка, домой, наберись терпения и жди. Недолго осталось. Проведай наших затворников, позаботься о них. Завтра к вечеру я буду у тебя. Ты сама пока на глаза не показывайся никому, пусть думают, что у тетушки.
      XII
      Ночью Афоня пошел во двор, оступился впотьмах и повредил ногу. Ох, и ругал же его Вадим!
      - Разгильдяй! Кто дал тебе право портить конечности? Ты должен включиться в активную борьбу. А ты что? Я уже в центр донес, что ты в походе, заверил командование, что задание будет выполнено.
      - Это очковтирательство.
      - А ты не симулируешь? Я сейчас проверю. Которую ногу подвернул?
      - Левую.
      - Ложись, сейчас, вправлю, - схватил больного за ногу и дернул на себя.
      Афанасий завопил не своим голосом.
      Немец выругался и зажал ему рот.
      - Молчи, скотина! Услышат - капут нам. - И, помедлив, спросил: - Легче стало?
      - Маленько полегчало. Знаешь что? Принеси-ка ты мне палку, опираться буду и разомнусь: со мной это не впервые. Не завтра, так послезавтра включусь в дело. Ты за меня не волнуйся, я свое задание выполню в срок, а может, и раньше.
      Принесенный со двора кол Афанасий обрезал и обстругал ножиком. Славная палка получилась - увесистая.
      Всяк занялся своим делом: Афоня на лавке у дверей подшивал к нижней рубахе потайной карманчик, а
      Вадим колдовал у рации. Послышался осторожный стук в окно. Немец торопливо спрятал рацию.
      - Откройте, это я, Дуня, - послышалось из-за окна.
      Афоня поковылял к двери. Вадим засветил пятилинейную лампу. Пока Дуня снимала мокрое пальто, Вадим не сводил с нее глаз. Румяная, веселая, она была чертовски привлекательной. Вадиму не терпелось остаться наедине с ней.
      - Марш в свой закуток и спи! - приказал он своему подручному.
      Бросился к дверям, чтобы запереть сени. Дуня остано&ила:
      - Не торопись, успеешь! Мне еще выйти надо.
      Потом произошло все, как в кино: вместо Дуни в избу вбежал Иван Петрович Киреев с двумя своими сотрудниками. Вадим кинулся к лампе. Не успел он поднять пистолет, как получил удар по руке увесистой палкой, оружие покатилось по полу. Помощники Киреева скрутили руки шпиону.
      На стареньком грузовике^ Дуня вместе с двумя сотрудниками отделения приехала в Куйму. В подземных тайниках были взяты Федор Козодеров с девой Марией и Софрон. А потом были вытащены из убежищ и другие дезертиры, выданные отцом Федором.
      Старица Елизавета как сквозь землю провалилась.
      Ее изба оказалась пустой, зато в подполье вахтер Дружинин, известный по имени Сереня, обнаружил целый склад продовольствия: мясные консервы в ящиках, целый мешок сахара, два мешка пшена, два ящика водки, ящик чая...
      Сереня вытащил все это на улицу, а сбежавшиеся колхозники недоуменно разводили руками: "Откуда, ведь нигде не работали?"
      Фекла тоже прибежала, волоча за руку Маньку.
      Бежала в ожидании чуда. Вот бог сейчас и покарает поднявших руку на пастырей. Но чуда не произошло.
      Увидев гору ящиков, Маня спросила:
      - Мама, а где сахар? Он сладкий?
      И тут произошло неожиданное: Фекла бросилась к арестованному отцу Федору и завопила:
      - За что погубили моего Васеньку? Бабоньки, голодом я его заморила ради царствия небесного, а они...