— А у меня вчера не было хлопот, и я во всем разобрался. — В низком чарующем голосе послышались добрые нотки. — Захотел поцеловать вас. Хотел почувствовать, какого вы вкуса, с того момента, как увидел вас в аэропорту.

Маргарет растерянно уставилась на спокойного, сильного Федерико, судорожно пытаясь придумать, как с достоинством выйти из сложившегося положения. И принялась нелепо оправдываться.

— Поймите меня правильно, я всего-навсего составляю компанию для Карен и Рикардо, это все!

Она безуспешно пыталась придать голосу хоть какую-то твердость. Ноги ее под красной, волнующего цвета, юбкой вспотели, кажется, стала влажной и спина. Вот еще, не хватало, чтобы он догадался, как она нервничает, как снова хочет его, как мечтает о том, чтобы...

Федерико долго смотрел на Маргарет, потом безо всякого выражения произнес:

— Вы хотите сказать, что повторения вчерашней ночи не будет?

— Естественно! И прощение у вас я уже попросила, — потерянно пробормотала она, — Вашей вины здесь нет. Просто вы начали сражаться со мной с той минуты, как только мы встретились в аэропорту, — не спеша проговорил Федерико низким, но бесконечно нежным голосом, от которого у нее даже мурашки побежали.

Господи, да что это, разве слово «воительница» вытатуировано у нее на лбу? Они будто сговорились — Карен и Федерико...

— Вовсе не сражалась, с чего вы взяли? попыталась защищаться Маргарет.

— Да с того и взял, что чувствовал ваши удары, когда вы вели со мной бои! — Федерико резко выпрямился в кресле. Она вздрогнула, — все-таки перед ней находился непредсказуемый, странный господин, этот Бокерия. — И еще вы боролись с собственным страхом, да и сейчас боретесь! Пытаетесь обмануть свое сексуальное чувство. Ваше тело знает о вашей борьбе лучше, чем ваша очаровательная головка!

Миссис Берн не верила ни глазам, ни ушам. Как? Он действительно сидит перед ней и говорит спокойным голосом подобные слова, не может этого быть! А ее тело? Оно напряжено! Оно хочет соединиться с Федерико Бокерия! Да и лицо не может скрыть ее сумасшедшего желания... Значит, он прав?!

— Все это смешно, вы знаете сами. — Она постаралась ответить ледяным голосом. Федерико покачал головой.

— Нет, я говорю правду, нравится вам это или нет.

— Конечно, не нравится. Вы, верно, принимаете меня за женщину, которая.., которая может заниматься любовью с каждым?

— С чего вы взяли? Может быть, причиной, подтолкнувшей вас к столь нелепому выводу, послужил наш ночной поцелуй? Вы не правы.

Маргарет не знала, что сказать. Он запутал ее в своих сетях.

— Больше ничего не скажу! Не хочу обсуждать эту тему! — вскочив с кресла, выпалила она. — Мне пора идти, готовиться к обеду!

— Тогда встретимся за столом. Родители просили меня с ними пообедать. Не будете против?

— Поступайте, как вам угодно, это ваш дом.

— Благодарю вас, Маргарет!

Сильная рука сжала ее локоть, и она почувствовала жар крепкого тела. Глупо было вырываться, и до самого дома миссис Верн шла с сеньором Бокерия под руку. Голова ее кружилась.

— Ваша одежда в моей машине. Вечером я решил не оставлять ее у бассейна, а утром мне было жаль тревожить ваш сон!

— Спасибо! — сдержанно ответила Магги, уловив некоторую насмешку в его голосе.

— Не стоит! И еще.., если опять захотите искупаться ночью, я всегда готов составить вам компанию.

— Не захочу, не беспокойтесь! — В ее голосе прорезались металлические нотки. Маргарет заторопилась и шла теперь с высоко поднятой головой, распрямив спину. Пусть знает: она все-таки умеет владеть собой, и все его шуточки, улыбки слетают с нее как с гуся вода.

Федерико с непроницаемым видом вышагивал рядом, и что у него на уме, невозможно было догадаться.

В холле дома они без слов расстались. Он вежливо кивнул, она, не глядя, вспорхнула вверх по дестнице. Милые, вежливые люди, хозяин и гостья, какие там страсти!

Маргарет приникла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Кожа лица — безукоризненная, тронутая нежно-золотистым загаром, взгляд ясный. Она коснулась пуховкой щек и наложила на веки легкие тени.

В дверь постучали. Несколько минут назад Карен заглянула в комнату сестры и попросила ее поторопиться к обеду. Поэтому Маргарет решила, что она что-то забыла, и вернулась.

— Уже иду, иду, Карен! — весело отозвалась Маргарет и распахнула дверь.

Привалившись огромным торсом к противоположной стене коридора, напротив ее комнаты стоял Федерико.

Миссис Верн хоть и привыкла к некоторым неожиданностям, случающимся в семействе Бокерия, однако все равно оторопела.

— Извините, я думала, Карен пришла меня поторопить.

Ну что тут будешь делать? Щеки вспыхнули предательским румянцем.

Федерико нагнулся, поднял стоявший у ног пакет и протянул его гостье.

— Ваша одежда!

На губах его играла сардоническая усмешка... Бронзовая кожа и черные волосы на фоне белой стены казались еще выразительнее. Одетый в прекрасный костюм, этот самец, несмотря на свои габариты, воплощал в себе весь лоск цивилизованной утонченности, и Маргарет вновь поймала себя на безумной чувственной мысли, которая привела ее в трепет.

— Спасибо. Я уже иду.

Взяв пакет и положив на стул, Магги обернулась и увидела, что Федерико своей мощной фигурой перегородил дверной проем и внимательно рассматривает ее любимое бледно-голубое платье для коктейлей. От этого дотошного изучения у женщины пропал голос, она еле выговорила:

— Наверное, это покажется странным, если мы вместе войдем в гостиную? Хотите, я подожду несколько секунд, прежде чем...

— Не хочу. — Его голос был скорее дружественен, чем враждебен, и насыщен теми обертонами, которые так поразили ее прошлой ночью.

— Но могут подумать... Федерико фыркнул.

— Маргарет, у моих родителей и у Карен есть более важные темы, над которыми следует размышлять. Ну, входят два человека в гостиную, что тут удивительного?

Под взглядом внимательных глаз, не выражающих ничего, кроме искренности, миссис Берн почувствовала себя дурой. Действительно, она поймала себя на том, что поступает и думает так, будто ей восемнадцать лет, а не двадцать восемь. Или вообще чувствует себя как созревающая девушка со всяким вздором и фантазиями в голове. При появлении Федерико ее здравый смысл мгновенно улетучивался. Стоп, надо сосредоточиться, не говорить и не делать глупостей!

Прихватив сумочку в тон платью, Маргарет хотела, было, юркнуть в дверь, но помешала рука сеньора Бокерии. Прикосновение было мимолетным, но ее бросило в жар, и щеки предательски вспыхнули. Заметил он это или нет?

Спускаясь по лестнице, молодая женщина украдкой бросила взгляд на своего кавалера. Бесстрастный, чеканный профиль... Высокий лоб, черные брови, прямой тонкий нос и квадратный подбородок — все его черты были словно высечены из гранита.

Глаза Магги задержались чуть дольше на правильно очерченных губах мужчины, она вспомнила ночной поцелуй — куда там, вспомнила! Мысли об этом не покидали ее весь день, яркие ощущения отпечатались в подсознании и теперь исподволь тревожили. Она презирала себя за это, но ничего не могла поделать.

Чтобы отвлечься от чувств, которые пробудились от близости вышагивающего рядом Федерико, она стала лихорадочно искать тему для разговора. Но в какой-то момент ей вдруг показалось, что он, внимательный хозяин, лишь выполняет ритуал гостеприимства, и все его комплименты лишь дань вежливости. И даже ночная вспышка страсти им будто напрочь забыта. Что бы это значило? Да то, что он может контролировать себя гораздо лучше, чем она себя. Мысль эта мелькнула и исчезла.

Маргарет уже входила в столовую. Она старалась сохранить на лице маску равнодушия и невозмутимости, с опаской ожидая наткнуться на вопрошающие, удивленные взгляды присутствующих.

Но вопреки ее ожиданиям ничего неприятного не произошло. Федерико и она сели за стол. Обед оказался также хорош, как и вчера. Разговор шел живо, легко, Карен шутила, смеялась Камилла. Подружились, подумала Маргарет.

Домоправительница Кристина превзошла самое себя в приготовлении изысканных испанских кушаний. Маргарет никогда и не пробовала такой замечательной стряпни. Была чудеснейшая копченая рыба, запеченная говядина, всевозможные паштеты и рулеты, изумительный деревенский хлеб, жареная картошка, сыры, оливки и многое другое.

Камилла объясняла способы приготовления того или иного блюда, произнося по-испански название каждого из них. Голос ее звучал тихо, спокойно, по-домашнему.

Коньком же Бартоломео были вина: по три сорта белого и красного оказались прекрасным подспорьем к обеду. Десерт и кофе завершили семейную трапезу.

Звездное небо простиралось над патио, когда все вышли во двор. Маргарет вновь тронула нежная забота, которой Бартоломео окружил свою жену. После всех испытаний, выпавших на ее долю, ведь сеньор Бокерия буквально вытащил Камиллу из нищеты, спас от унижений, она расцвела, ее душевное здоровье от любви и заботы супруга поправилось, окрепло. Они были счастливы, живя с детьми в этом роскошном доме, похожем на сказочный замок...

И тут произошла чудовищная история с Мануэлем. Как он был жесток, старший сын Камиллы! Мало того, что напомнил матери о ее тяжелом прошлом, заставил вновь пережить ужас трагедии, окунуться в бездну отчаяния, но и оскорбил несчастную глупыми упреками. Маргарет не могла представить себе, что Федерико был бы способен на такой возмутительный поступок.

Но снова в ее душе тренькнул колокольчик тревоги. А что она знает о Федерико? Да ничего особенного. Разве то, что иногда он бывает жесток и не идет на компромиссы, в точности как Мануэль. Возможно, при каких-то неблагоприятных обстоятельствах ему бы ничего не стоило кого-то обидеть, даже оскорбить. Как бы то ни было, это не ее дело. Никакого отношения это семейство к ней не имеет. Только к Карен и Рикардо. И скоро поездка в Испанию останется всего лишь в ее воспоминаниях. В конце концов, что такое две недели?

Камилла предложила пить кофе в патио, где чувствовался легкий ночной бриз. Все согласились, особенно Маргарет. Ей хотелось переменить обстановку.

Немного прохладная, великолепная ночь царствовала над миром. Золотые звезды дрожали в черном небе. Из парка доносился аромат цветущих роз. Вообще весь воздух был пропитан сладостью, тишиной, покоем, и Маргарет почувствовала, как ее напряженные нервы расслабляются. Она держала чашечку с горячим напитком и прислушивалась к болтовне окружающих.

Кристина предложила еще кофе, но Карен произнесла:

— Думаю, пора проверить, как там Рикардо. Потом повернулась к Камилле.

— Хотите, пойдем вместе?

И та с удовольствием приняла предложение невестки. У Карен благодарно засияли глаза, ей было приятно, что бабушке небезразличен внук.

Когда две женщины встали со своих мест, поднялся и Бартоломео. Он обратился к Федерико:

— Пойду позвоню в Лиссабон. Уточню даты прихода судов из Каира. Скоро вернусь.

И не успела Маргарет глазом моргнуть, как осталась наедине с Федерико среди благоуханной ночи. В этом не было ничего особенного, и никакой тревоги она не почувствовала, но тут до нее донесся его медленный завораживающий голос.

— Отдыхайте, Маргарет. Я не собираюсь на вас набрасываться или досаждать ненужными разговорами.

От неожиданности она резко повернулась к нему, допустив тем самым досадную ошибку, поскольку тут же увидела на его лице сардоническую усмешку и прочитала в глазах, мол, малышка, как мне нравится смущать тебя!

— Не будьте смешным, — строго сказала Маргарет, понимая, как важно именно сейчас поставить его на место.

— Взамен всего остального, мог бы я хотя бы поцеловать вас на сон грядущий? Мне очень хочется это сделать. Как теперь со мной быть?

Она знала и Федерико тоже — между ними прошлой ночью пролетело нечто таинственное, магнетическое, похожее на сильный электрический разряд. И произошло это именно в тот момент, когда он прикоснулся к ее губам. И если бы Магги не вскрикнула: «Пустите меня!» — то неизвестно, что могло бы случиться в темноте, у бассейна.

— Итак, вы решили не сдаваться? Ладно... Удовлетворюсь ролью скромного ухажера. Вам так будет проще. Не хотите знать правду?

— Какую правду? — Маргарет напряглась, приготовившись услышать какую-нибудь гадость.

— Ту правду, какую ваше тело признало с первого момента, как мы встретились. Между нами существует сексуальное притяжение, это случается с очень редкими парами.

— А мы не пара! — парировала она быстро, щеки ее горели. — И вам придется согласиться с тем, что все это вы только что придумали. Ведь мы.., мы...

Она сделала паузу перед тем, как завершить фразу.

— Мы вместе не спали!

— А мне очень хочется проверить свою теорию, — проговорил Федерико, лениво откидываясь на спинку стула и забрасывая ногу за ногу. Его смеющиеся глаза смотрели на Маргарет в упор, лицо же оставалось совершенно серьезным.

Миссис Верн с укором покачала головой.

— Ах, как это вежливо с вашей стороны. Только я не хочу вам в этом помогать.

Сеньор Бокерия ухмыльнулся, уселся на то место, где раньше располагалась Камилла, и оказался лицом к лицу с упрямой гостьей.

— А вы знаете, у вас очаровательные глаза. Они куда голубее, чем у Карен. И волосы другие светлее, чем у вашей сестры. Они почти серебряные, словно вода, освещенная луной. Вы совершенно не похожи на свою ближайшую родственницу, — сказал он тихо, проникновенно, как будто самому себе.

Федерико был так близок, что целиком захватил ее в плен собственной ауры, ей даже стало трудно говорить.

— Значит, вы нас не перепутаете? Магги не могла не понимать, что с каждой секундой все больше и больше поддается его магической, завораживающей силе.

— Конечно.

Он взял ее за тонкое запястье, как будто у него было такое право, а когда Маргарет попыталась отнять руку, ладонью накрыл трепетные пальцы и начал гладить.

— Мягкая, нежная, шелковая, — урчал он себе под нос. — Ах, какая прозрачная кожа.

Он поднес ее руку к губам и медленно поцеловал. Затем выпрямился, уселся поудобнее и стал смотреть на нее, уткнувшись подбородком в ладонь.

— Завтра пообедаем с тобой вдвоем? Я знаю одно местечко у моря, тебе понравится.

Он что сумасшедший? И она не ослышалась — без предупреждения перешел на «ты». Нахал.

— Нет. Благодарю вас.

Маргарет специально подчеркнула «вас». Пусть знает, что гостья относится к нему как к чужому человеку.

— Почему же? — Он слегка нахмурился. А то сам не знаешь, возмутилась про себя Магги, но вслух добавила:

— Просто.., не хочется и все тут.

— Это не ответ. У вас есть серьезная причина для отказа? Или вы опасаетесь быть вместе со мной, маленькая датская мышка? Думаете, я способен надругаться над вами? Или, чего доброго, вы боитесь самих себя, своих страстей и эмоций? А? Наверное, так оно и есть?

Он, несомненно, опытный человек. Завлекает ее в сети, обволакивает паутиной слов. Хорошо, что на «ты» не настаивает... Маргарет чувствовала себя так, будто только что пробежала по раскаленным углям.

— Я оказалась в вашей стране, в этом доме исключительно из-за Карен, чтобы поддерживать ее в трудной ситуации, а не для того, чтобы развлекаться с каждым Томом, Диком или Гарри, — произнесла она механическим голосом. — И вам стоит считаться с этим.

— А давайте забудем и Тома, и Дика, и Гарри. Вы ведь только что сказали, что не сможете завтра составить мне компанию именно из-за Карен. Так?

Вот нахал! Он и не собирается отступать. С какой такой стати она должна все бросать и мчаться с ним в ресторан?

Напряженную ситуацию разрядил Бартоломео, появившись в освещенном дверном проеме с бутылкой коллекционного вина. Бокерия-отец протянул ее Федерико.

— Что? Хороша ночка? Только бы сидеть, любоваться на звезды да потягивать винцо, решая судьбы мира, а?

— Превосходная ночь, папа. Но я не могу сидеть с вами и дальше, поскольку мне нужно ехать.

Федерико, улыбнувшись, лениво поднялся, взглянул на Маргарет и отца.

— Опять спешишь... — развел руками Бартоломео.

— Поеду домой. Мне сегодня вечером надо просмотреть кое-какие документы. Поль уже ждет у подъезда. Я сказал ему, что мы отъедем в половине одиннадцатого.

— Сынок, ты все работаешь? А когда будешь развлекаться? — Камилла секунду назад вошла в патио и была в великолепном настроении. Чувствовалось, что между нею и сыном существует незримая, сильная связь.

Федерико вздохнул.

— Да, вот хотел, было, отвести душу, отдохнуть как все люди, но Маргарет воспрепятствовала сему благому порыву. Представляете, она наотрез отказалась посетить Паллини, поскольку вынуждена быть все время рядом с Карен.

Грязная лживая крыса! Миссис Верн еле сдержала себя, чтобы не наговорить лишнего и не обидеть при этом пожилых людей. Все! Эти Бокерии ни единого слова из нее не выжмут!

— Маргарет, да вовсе нет необходимости быть рядом со мной каждую секунду. И ты прекрасно знаешь это, — раздался голос Карен.

Оказывается, сестра появилась в патио вслед за свекровью и посчитала необходимым вмешаться в этот бессмысленный разговор.

Не успела она закончить фразу, как в беседу вновь вступила Камилла.

— Маргарет, нам, конечно, очень приятно, что вы вместе с нами, но не сковывайте свою свободу, поезжайте, куда захотите. Обещаю — за Карен и Рикардо мы присмотрим.

Один Бартоломео сидел молча, его темные глаза смотрели на Федерико, улыбаясь. И этот его сынок, хитрый, противный интриган, вдруг сказал:

— Так-то, Маргарет! Ведь вы на отдыхе и могли бы оказать мне большую честь, разрешив продемонстрировать вам кусочек настоящей Испании. Прямо завтра и начнем экскурсию, о'кей?

Ох, и плут этот Федерико Бокерия! Надо же так все повернуть! И не подкопаешься... Миссис Верн была ошеломлена и продолжала упорно молчать. Тогда он повернулся к Карен и приятным медовым голосом произнес:

— Конечно, вы также приглашаетесь мною. Хотя, я думаю, наверняка предпочтете остаться дома на тот случай, если Рикардо захочет с вами пообщаться.

— Это уж точно, — немедленно согласилась Карен.

Все-то Бокерия-сын предусмотрел, даже подсказал, как Карен должна отреагировать на его лживое приглашение. Маргарет в раздумье уставилась на носок своей туфельки. Как он ловко манипулирует людьми! И где только научился этому? Хорош, нечего сказать. Думает, один такой умный!

А, была не была! Глупо молчать, сейчас он от нее услышит! И Магги чуть срывающимся голосом весьма ехидно ответила;

— Хорошо. К которому часу прикажете мне быть готовой? Может быть, к семи? Голос его был сама любезность.

— Пожалуй. Только не мудрите с одеждой, Маргарет. Никаких вечерних туалетов. Или вы предпочитаете более официальное место, нежели Паллини?

— Паллини так Паллини.

Она кивнула... Конечно, куда эффектнее было бы в ответ запустить в него чашкой с остывшим кофе.

— Все, стороны пришли к соглашению. Тогда до завтра! — Он улыбнулся ей, отцу, поцеловал мать в щеку и пошел прочь, оставив миссис Верн в полушоковом состоянии. Но его голос еще долго преследовал ее, она даже услышала его темпераментную речь, когда тот уже вышел из дома, о чем-то разговаривая с Полем. Вскоре раздался приглушенный звук автомобильного двигателя и визг покрышек по гравию. Наконец все стихло.

Хорошо, хорошо, Федерико Бокерия! Будет тебе завтрашний обед, будет тебе ночь, будет тебе все, что ты хочешь. Если думаешь, что меня можно скрутить в бараний рог за одну секунду, то ошибаешься. Кого-нибудь другого или другую — возможно, но только не меня. Тебя, мой заносчивый дружок, ожидает большое разочарование! — с едва скрываемым раздражением размышляла миссис Верн.

Что-то заставило Маргарет поднять глаза. На нее смотрел Бартоломео, и глаза его были как у Федерико — прищуренные и умные. Она изобразила улыбку, начала вести светскую, ничего не значащую беседу — сделала комплимент прекрасному саду, клумбам, и Бартоломео моментально включился в разговор. Все правильно, он — радушный хозяин дома.

Через час все четверо поднялись, отправляясь на покой. Бартоломео, пропустив вперед себя Камиллу и Карен, взял Маргарет за руку.

— Надоел он вам?

Бокерия-старший почему-то даже не упомянул имя сына, лишь глаза его по-доброму улыбнулись.

— Да, — ответила она просто. — Есть немного.

— Вы не расположены отобедать в компании Федерико? Ведь так? А я, думаю, вам бы очень понравился визит в Паллини.

Господи, хочет или не хочет она отобедать с красавцем-мужланом где-то в Паллини, откуда ей знать? Они с Федерико чужие люди...

Миссис Верн посмотрела в лицо Бокерия-отца и вздрогнула. По сути дела, перед ней стоял Федерико, но только старше себя сегодняшнего лет на тридцать.

— Понимаете, — чуть-чуть подумав, спокойно ответила Маргарет, — я предпочитаю в таких случаях решать проблему сама.

Это был правильный ответ. Бартоломео кивнул.

— Я вас понимаю. Федерико бывает.., как бы это помягче.., чересчур настойчив, если что-либо взбредет ему в голову.

Удивительное дело. Отец говорил неприятные вещи о сыне, но в голосе его звучала скрытая похвала. Настойчив! Да если бы Бокерия-старший знал обо всех выходках своего обожаемого великовозрастного отпрыска! Однако от него не укрылось раздраженное выражение ее лица.

— Знаете, а ведь Федерико будет полезно однажды понять, что далеко не все ему доступно. Он... — Бартоломео неожиданно остановился, но тут же добавил:

— Извините меня, Маргарет, могу я говорить честно?

Она кивнула.

— Мой сын, как это ни странно, не охотник, а жертва. Не преследователь, а преследуемый. Он богат, прекрасно выглядит, все это, как магнит, притягивает некоторых женщин. Точнее — большинство женщин.

Миссис Верн несколько оторопело уставилась на пожилого сеньора, раздумывая, не хочет ли тот предостеречь ее от пустой погони за столь замечательным сыном.

— Все это не очень хорошо для положения Федерико, — Бартоломео все еще держал ее за руку, — потому что будит в нем чувство пресыщения и недоверия одновременно, которое отталкивает его от женщин. Мой сын — высокоинтеллигентный человек, и все понимает. Он познал женскую природу, и для него не загадка, что можно ожидать от, так сказать, некоторых представительниц прекрасной половины человечества.

Маргарет кивнула, соглашаясь с ним. Потом насупила брови.

— Не понимаю только, зачем вы мне это говорите? У меня абсолютно нет желания кружить голову вашему сыну.

Да кем бы он ни был, я не стала бы с ним связываться!.. Правда, это не стоит говорить Бартоломео, все-таки старый человек.

— Дорогая, я просто объяснил некоторые особенности поведения моего сына сегодняшним вечером. — Бартоломео по-отечески пожал ее руку.

— Понятно.

Хотя для Маргарет ничего не было понятно.

— Но одну вещь, Маргарет, я желаю добавить. В жизни Федерико уже были разочарования, сделавшие его поведение несколько циничным. И все же он — хороший парень. Хороший, но сложный.

Да вся семейка такая! Замысловатая настолько, что Маргарет тут же вновь задумалась, стоит ли рисковать, оставляя Карен даже на какое-то время здесь одну. Некоторым усилием воли молодая женщина выдавила улыбку.

— Да уж. Внешность и внутренняя суть людей — веши очень разные. Моя мама говорила... — Маргарет сделала паузу: продолжать ей или не продолжать? В конце концов этот пожилой господин — отец Федерико...

— Да? — переспросил Бартоломео. — Что ваша мать говорила?

Она понимала, что слишком открылась перед Бартоломео, и разговор завел ее уже далеко.

— Мама часто повторяла, что мужчины и женщины могут быть самими собой только с маленькими детьми. Друг перед другом взрослые постоянно выстраивают стены.

— Вы верите в это? — Глаза Бартоломео внимательно изучали лицо гостьи.

Она пожала плечами.

— Не совсем. Мой отец плохо поступил со всеми нами. Он бросил и ее, и нас. Это было для нее ударом.

— Печально. — Бокерия-отец низко склонил голову. — Скажу вам. Я всегда естественно чувствую себя с Камиллой, а она, можно надеяться, со мной. Эта удивительная женщина знает все, что происходит с ее мужем — и хорошее, и плохое, да всякое...

Он улыбнулся. Его последние слова должны были как-то смягчить тяжелый разговор, и Маргарет улыбнулась тоже.

— Да, вы с Камиллой счастливые.

— Чаще всего нужно собственной душой, сердцем и великим терпением обеспечивать счастье, о котором все так любят говорить, — произнес Бартоломео. — Понимаешь это особенно отчетливо лишь с возрастом.

Он взял ее под руку, проводил до дверей.

Позднее, лежа в теплой темноте своей спальни, Магги обнаружила, что все еще смущена, и душа ее растревожена больше, чем прежде. И ее отношения с людьми складываются теперь как-то сами по себе, без оглядки на привычные правила.

Обычно перед сном она успокаивала себя, зажав руку между коленей. Сегодня ей не захотелось этого делать. Пометавшись на горячих простынях, Маргарет забылась тяжелым сном.