Секретарь (в сторону). Все ясно. Политикой решил заняться. (Переносит телефон на детский столик.) Алло, алло... "Ежедневные новости"?.. Соедините-ка меня с редактором политического отдела... (В сторону.) В политику решил удариться. Ничего, я ему и как политику пригожусь... Алло. Яяма, ты?.. Слушай, у меня "бомба"... Да-да, сенсация... Мой босс все свои капиталы раздает служащим и благотворительным организациям. Голенький остается. И будет основывать свою партию... Вот-вот... Ну, ты понял, да?.. Ладно-ладно, зайду... Ага... Ну, там поглядим... Ага, давай.
      Сцена погружается в темноту. Секретарь уходит. Хор поет ту же песню, что перед появлением Красавицы. Светлеет. В левой части сцены стоят два пожилых господина в масках.
      Первый господин. Что только на свете творится!
      Второй господин. И не говорите.
      Первый господин. Как он этот свой переворот организовал!
      Второй господин. Ловок, ох ловок. Разве ж это был переворот? Он их всех голыми руками взял.
      Первый господин. И подумать только - всего три года прошло, как он свои капиталы раздал.
      Второй господин. Надо же было додуматься до такого!
      Первый господин. Додуматься? Ну, додумался бы я - все равно у меня таких денег сроду не водилось.
      Второй господин. Ой, не прибедняйтесь, знаем-знаем... У вас, поди, ого-го сколько припрятано! В укромном местечке, в каком-нибудь старом колодце, а?
      Первый господин. Кто же в колодцах деньги прячет?.. Как бы нам самим не пришлось бы вскоре в колодце отсиживаться!
      Второй господин. Чего в наши с вами годы за жизнь-то цепляться? Я старый политик, ко всему готов. Всегда с собой яд ношу - на всякий случай. (Показывает собеседнику пузырек. Во время последующего разговора в рассеянности оставляет яд на столике.)
      Первый господин. Когда армия его поддержала - это был конец!
      Второй господин. Офицерство за его партию в огонь и в воду пойдет.
      Первый господин. Подумаешь, герой! Ему же ничего от жизни не надо так любой героем станет. И власть к тебе придет, и слава. А он все твердил: ни деньги меня не интересуют, ни почести, ни женщины. И убедительно так у него получалось. Вот вам и результат: за каких-то два года всю страну к рукам прибрал.
      Второй господин. И вы так же могли бы.
      Первый господин. Теперь поздно.
      Второй господин. Конечно, поздно.
      Первый господин. И все-таки...
      Второй господин. А что "и все-таки"? Это - не из лексикона политика: "и все-таки" говорят только гнилые интеллигенты.
      Первый господин. Ну-ну, не цепляйтесь к словам. Стало быть, армия у него в руках, парламентом вертит как хочет, молодежь за него горой... Теперь, наверное, воевать пойдем.
      Второй господин. Это можно. Мы готовы. Вы заметили, какими патриотами вдруг стали все солидные люди из тяжелой индустрии? Был вчера в клубе, таких речей наслушался - ого-го-го!
      Первый господин. В клубе пока еще хоть кормят прилично.
      Второй господин. Не говорите, с этой карточной системой совсем житья не стало. Надо, надо хоть раз в неделю пообедать по-человечески. И так печень ни к черту.
      Первый господин. Ваша правда, диктатор чересчур мало внимания вопросам питания уделяет. Думает, если будет и себя морить голодом, родина оценит его жертву... Зато поспать он не дурак.
      Второй господин. Сам дрыхнет, а аппарат за него речи составляет. Потом просыпается и зачитывает. Лицо белое, как у покойника. Демонстрации ручкой помашет, примет иностранных послов и снова на боковую.
      Первый господин. А чего ему? Машина работает и без него.
      Второй господин. Все спит да спит.
      Первый господин. А другие за него политику делают.
      Второй господин. Э-хе-хе, ну и фигура! Не правитель, а Спящая Красавица. Помните, был День гвардейца? Пришлось ему стимулятор вкалывать простоял весь вечер столбом, глаза - как блюдца.
      Первый господин. Вот и сейчас, весь город проснулся, а он знай себе спит.
      Второй господин. Во что превратилась наша столица - всюду лозунги, знамена.
      Первый господин. Как я люблю утренние облака над крышами. Только на старости лет замечать их стал - просыпаюсь-то рано.
      Второй господин. О! Слышите? Демонстрация союза молодежи началась.
      Первый господин. Ну и времечко. Молодые раньше стариков встают.
      Вдали звучит духовой оркестр. Шум приближается.
      Хор. Слава Дзиро! Слава нашему Дзиро!
      Первый господин. Слышали? "Нашему Дзиро"! Дожили!
      Хор. Слава Дзиро! Слава нашему любимому Дзиро!
      Первый господин. Раньше-то кричали "Слава государю!". Все в упадок приходит, все. Народ испорчен окончательно и бесповоротно.
      Хор. Слава нашему дорогому Дзиро! Слава!
      Первый господин. У меня от этих воплей только радикулит разыгрывается. Пойдемте-ка в приемную, выкурим по сигаре.
      Второй господин. Охотно. Пока премьер-министр Дзиро не проснулся. Какие у вас?
      Первый господин (уходя). Я думал, вы меня угостите.
      Второй господин (идя следом). Господь с вами, откуда у меня деньги на сигары.
      Хор. Слава нашему Дзиро! Ура-а-а!!!
      Голоса и оркестр постепенно удаляются.
      Появляются Светило в маске и черном костюме, за ним - двое врачей. Они садятся вокруг детского столика и начинают консилиум.
      Светило. Ш-ш. Господин премьер-министр еще спит. Первый врач. Несомненно.
      Второй врач. Несомненно.
      Светило. Пока он не проснулся, коллеги, нам нужно принять весьма ответственное решение. За-акрываем глазки, шарим вокруг ручками... Так-так... Хоп, что-то нашли.
      Первый и второй врачи. Несомненно. Несомненно.
      Светило (открывает глаза). По-моему, это яд.
      Первый и второй врачи. Гениально! Несомненно!
      Светило. Таким образом, уважаемые коллеги, к глубокому нашему сожалению, летальный исход, видимо, неизбежен. Как вам известно, я придерживаюсь теории случайностной терапии. Вы ведь полностью разделяете мой метод, не правда ли? Это совершенно революционная методика, начисто отвергающая сухое наукообразное лечение прошлых лет. Медицины без риска не бывает, а потому следует довериться чистому случаю. Законы вероятности помогут избрать единственно верный способ лечения. Вы сами видели - моя рука совершенно случайно наткнулась на лежавший здесь яд. Значит, согласно моей теории, именно яд и нужен нашему пациенту.
      Первый врач. Профессор, я полностью согласен с вашим заключением.
      Второй врач. У нас на факультете все - страстные сторонники вашего гениального открытия.
      Светило. Итак, коллеги, результаты консилиума неутешительны. Наш дорогой премьер-министр, любимый всеми нами Дзиро выпьет яд. Другого выхода нет.
      Первый врач (обращаясь ко второму). Научное обоснование сомнений не вызывает.
      Второй врач. О да. Согласно нашей славной традиции, врачебная этика неподвластна соображениям политики.
      Светило. Весьма рад, что вы разделяете мою точку зрения. Для нашей страны наступает время решительных действий. Эпохе промедлений и спящих правителей - конец. Господин премьер-министр всю свою политическую карьеру, все три года, спал, не просыпаясь. В эту государственную тайну посвящено всего несколько человек из ближайшего окружения диктатора. На публичные выступления вместо него выпускали двойников. Благодаря этому удавалось удерживать власть в стране. Так предусмотрительная хозяйка, отправляясь по делам, запирает бриллиантовые серьги в сейф, а взамен надевает стекляшки.
      Первый врач. Вот это да!
      Второй врач. Как красиво вы говорите, профессор! Какое счастье быть вашим учеником!
      Светило. Однако время масок и мистификаций прошло. Наша родина отправляется в поход, махина тронулась, ее не остановить. И сердце, источник нашей мощи, - не премьер-министр и не его окружение. Это наша доблестная молодежь! Ее единство и сплоченность!
      Первый врач. Я преклоняюсь перед вами, учитель.
      Второй врач. Вот оно - гражданское мужество подлинного
      ученого.
      Светило. Да, махина тронулась. И диктатор-соня нам теперь не нужен. Пусть умирает.
      Первый и второй врачи аплодируют. Дзиро приподнимается на постели.
      Дзиро. Эй! Эй, вы! Вы что там делаете?
      Светило. Господин премьер-министр, вам нужно попрощаться с родными и близкими. Впустить членов семьи и друзей!
      Входят Красавица, танцовщицы, секретарь. Все в трауре. Рассаживаются вокруг постели и скорбно молчат.
      Дзиро. Вы что все, чокнулись? Чего языки-то проглотили? Эй! (Толкает одну из танцовщиц.) Ты почему плачешь? Обидел кто?.. Дурдом какой-то!
      Светило. Попрощаемся с нашим любимым премьер-министром.
      Все склоняются в прощальном поклоне.
      Дзиро. Опять застыли, как неживые. Эй, жена, безгласный цветок лилии, ты чего?.. Извини, что я ребенка прибил, ладно?
      Светило. Стакан воды.
      Первый врач. Извольте.
      Светило. Вам надо выпить это лекарство.
      Дзиро. А что это?
      Светило. Залпом. Раз-два - и готово. А мы все проводим вас в последний путь.
      Дзиро. Ну и шуточки. Мне умирать еще рано.
      Светило. Не упрямьтесь. Встретьте свой последний час достойно.
      Дзиро. Вот пристал! Я же тебе сказал: умирать мне ни к чему.
      Светило. Ваше превосходительство, не забывайте, кто вы. Не заставляйте всех нас страдать и мучиться.
      Дзиро. Да я жить хочу! Почему вы не остановите этого маньяка? Истуканы бездушные! Вот вы какие, женщины, - реветь ревете, а помощи от вас не дождешься!
      Светило. Не стоит в этот торжественный миг дурно отзываться о своих дамах. Берем стаканчик и быстренько выпиваем.
      Дзиро. Как бы не так. Да пошел ты...
      Светило. Увы, вижу, сцена будет тягостной. Не беспокойтесь, господа, я сумею убедить больного. Оставьте нас вдвоем. Понимаю, что вам хотелось побыть с премьер-министром в последние минуты его жизни, но ничего не поделаешь. Положитесь на меня. (Все прочие удаляются.) Уф! Слушай, Дзиро, я тебе сейчас все объясню, только не перебивай. Мы все - духи, некогда обитавшие в городе Ханьдань. Ну, это ты, наверное, и сам сообразил. Наша подушка - это подушка познания. Тому, кто уснет на ней, пригрезится целая жизнь - да такая, что начисто отобьет вкус к убогой реальности. Так было всегда, с самой древности. Спящий за считанные минуты - еще и каша не успела бы свариться - проживал во сне чудесную жизнь. По-настоящему проживал. В самом конце, когда он становился повелителем земли и моря, ему подносили эликсир вечной молодости и бессмертия. Порядок такой, понял? И подношу это снадобье всегда я. Ну так чего же ты уперся? Ты ведь от жизни никакой радости не получаешь. Тебе же на все наплевать. Даже во сне ты отворачиваешься от всего, что может дать человеку жизнь. Я за тобой внимательно наблюдал.
      Дзиро. Ты мне, дед, голову не морочь. Уж хоть во сне-то я могу быть свободным? Хочу - живу, хочу - не живу, не твое дело.
      Светило. Но мы столько для тебя сделали. Где же благодарность?
      Дзиро. Плевать мне на благодарность.
      Светило. Зато мне не плевать. Такого нахала в жизни не встречал! Попробуй втолкуй ему, что человеческая юдоль - суета и тлен! В конце концов, я серьезным делом занимаюсь, а он... Не-ет, голубчик, мы тебя живым не выпустим - ни в коем случае. Я свой долг выполню!
      Дзиро. Да не хочу я умирать, ведь сказано же.
      Светило. Ты сам себе противоречишь! Где логика, где?!
      Дзиро. О чем это ты?
      Светило. Ты же сам говорил, что приперло тебя, что жизнь твоя кончена. Ведь ты и так - живой покойник! Так какого же черта упрямишься?!
      Дзиро. Не, умирать не буду.
      Светило. Глупо. Вот выпей - увидишь, что будет.
      Дзиро. Как бы не так. Поживу еще!
      Выбивает стакан из руки Светила. Свет гаснет.
      Потом за окном начинает пробиваться рассвет. Дзиро лежит в постели в прежней позе. Старик исчез. За окном щебечут птицы.
      Входит Кику и трогает спящего за плечо.
      Кику. Деточка! Будет спать!
      Дзиро. А?.. Ф-фу...
      Кику. Вставай! Как сладко спал-то, ровно ангел. Совсем как в старые времена.
      Дзиро. Бр-р-р...
      Кику. Давай-давай, просыпайся. Я уж и завтрак сготовила. Рис вкусный, горячий. Ты маленький был - только мой рис и кушал, другого не признавал.
      Дзиро. Что, уже утро?
      Кику. Светло на дворе. Денек ясный будет.
      Дзиро. Ну и насмотрелся же я всяких снов...
      Кику (встревоженно понизив голос). Ну и...
      Дзиро. Не бойся, я не такой, как другие. Посмотрел я, что такое жизнь. Все в точности как предполагал. Обошлось без сюрпризов.
      Кику. Так ты не сбежишь, как муж?
      Дзиро. А хотела бы, да? И чтобы я тебя с собой взял? (Кику молчит.) Не надейся. И про мужа лучше забудь. Никуда я не сбегу, так что и ты остаешься здесь.
      Кику. Ну и слава Богу. Будто камень с души свалился, самой чудно.
      Дзиро. Так теперь и живи. Это и есть жизнь.
      Кику. Если бы и ты еще остался у меня. Ты ведь не бросишь меня одну?
      Дзиро. Не брошу. Если сама не прогонишь.
      Кику. Вот радость-то! Не зря я комнату наряжала! Все будет по-старому: мой мальчик и я, и больше никого. Будто десять лет с плеч долой.
      Дзиро. Я, пожалуй, останусь у тебя - и надолго. Может, до самой смерти.
      Кику. Бог с ним, с мужиком-то моим. И думать о нем не стану. Заживем с тобой совсем по-другому, словно в новую страну переехали. Ох, утро-то какое ясное, ты только погляди! Будто и не было такого никогда.
      Дзиро (подходит к окну). Ух ты! Вот это да! Сад-то твой ожил! Весь в цвету!
      Пение птиц делается громче.
      Кику. Ожил? Мой сад!
      Дзиро (вышел во двор. Кричит оттуда). Лилии, розы, хризантемы, вишни, фиалки - все сразу! Ого!
      Кику (стоит у окна). Чудеса да и только. Вот уж утро - всем утрам утро!
      Дзиро (издалека). Кику! Где у тебя колодец?
      Кику. Там, слева!
      Дзиро (издалека). Смотри, тут тоже цветы!
      Кику. Чудеса... Диво-дивное... Сад-то, выходит, живой.
      ЗАНАВЕС