Мисилюк Валерий Олегович
      Сказка про старого доктора
      Сказка для взрослых
      "Микеланджело в ортопедии". С таким заголовком вышло большинство итальянских газет в июне 1982 года. Речь в них шла, конечно, не о черепашке нинзя, про них тогда еще никто не знал. А о том дядечке, что в 1501 году изваял статую Давида, стоящую теперь во Флоренции.
      Это с ним сравнивали доктора Илизарова. Не знаю, кто больше выигрывает от такого сравнения - гениальный итальянец, или гениальный еврей? Думаю, Микеланджело, будь он жив, гордился бы, назови его Илизаровым в скульптуре. Его юный Давид, несомненно, прекрасен, но не идет ни в какое сравнение с живыми Давидами. Которых профессор Илизаров ваял из итальянских карликов десятками, удлиняя и утолщая их кости, моделируя им форму конечностей.
      Знаете, есть такие карлики: голова и туловище нормальных размеров (а пенис даже больше, чем требуется, и уж намного больше, чем у итальянского Давида). А руки - ноги - маленькие.
      Эта патология довольно распространена среди знатных семей Италии. У них есть свое закрытое общество, состоящее из очень богатых и очень влиятельных людей. Они то в первую очередь заинтересовались докладом советского профессора, доктора медицинских наук, члена КПСС, депутата Верховного Совета, лауреата Ленинской премии и Героя Социалистического Труда, на международном конгрессе в городе Лекко, вблизи Милана. Кстати, доктором он стал, минуя кандидата: его кандидатскую диссертацию сразу признали докторской.
      Но обо всем по порядку. Краткость, она, конечно, сестра таланта, но теща гонорара.
      1978 год. Юный студент четвертого курса медицинского института Ваня Павлов сдает зачет по курсу травматологии и ортопедии. Профессор его спрашивает:
      -Как Вы, коллега, будете лечить перелом голени?
      -Методом компрессионно-дистракционного остеосинтеза по Илизарову!
      -Хорошо, а перелом плечевой кости?
      -Методом компрессионно-дистракционного остеосинтеза по Илизарову!
      -Допустим, а перелом бедра?
      -Методом компрессионно-дистракционного остеосинтеза по Илизарову!
      -Возможно, а перелом предплечья?
      -Методом компрессионно-дистракционного остеосинтеза по Илизарову!
      -Это уже наглость! А перелом позвоночника?
      -Методом компрессионно-дистракционного остеосинтеза по Илизарову!
      -Глупо! Это невозможно! Вы что, и перелом костей черепа будете лечить
      остеосинтезом по Илизарову?
      -Если Вы, профессор не возражаете!
      -Я возражаю! Двойка! Придете пересдавать!
      Десять лет спустя. 1988 год.
      Скромный врач ортопед-травматолог Иван Петрович Павлов сидит в первом ряду аудитории Курганского института травматологии. Лекцию об "общебиологических закономерностях адекватности кровоснабжения нагрузкам и стимулирующего влияния напряжения растяжения для управления новообразованием и ростом сосудов, нервов, мышц, кожи и других тканей", читает сам Гавриил Абрамович Илизаров.
      Иван Петрович на курсах повышения квалификации во Всесоюзном Курганском Научном центре восстановительной травматологии и ортопедии. Писать не надо, он взял у знакомого журналиста диктофон.
      Илизаров быстро передвигается по проходу перед первым рядом, выйдя из-за кафедры. Полы халата развеваются.
      -Кх-кх, - прервался, кашлянул негромко. Тут же ассистент возник рядом, подал стакан минеральной воды.
      -Кх-кх, - и ассистент уже протягивает открытую пачку "Мальборо".
      -Кх-кх, - новая команда профессора, и помощник щелкает зажигалкой.
      Пока шеф прикуривал, он ловко стряхнул щеточкой перхоть с Илизаровских плеч и исчез.
      Иван сидел и полубессознательно рисовал портрет лектора. Это было довольно просто: горбатый нос, черно - седые усы, большие уши. Из носа и ушей торчат длинные седые волосы. Морщины. Умный взгляд усталых карих глаз. Чем-то похож на Эйнштейна. Так же отстранен от прозы жизни, весь в своих идеях. Завершало композицию кольцо аппарата для остеосинтеза над головой. То ли нимб святого, то ли терновый венец. Иван незаметно увлекся рисунком, прикрепил кольцо аппарата к профессорскому черепу спицами, дорисовал на нем выносные тяги, для того чтобы можно было открывать этот череп, как чайник.
      Внезапно почувствовал запах хорошего табака - Илизаров стоял рядом и рассматривал его творение.
      -Неплохая идея, коллега! - Нечто подобное я запатентовал еще лет пятнадцать назад, для замещения без трансплантации дефектов костей свода черепа за счет формирования дистракционного костного регенерата дозированным перемещением в дефекте отщепленного от его края костного фрагмента. Но все равно поздравляю!
      -Кашлянул, подзывая ассистента, шепнул что-то ему на ухо. Через минуту тот принес большую, черно - белую Илизаровскую фотографию. Профессор небрежно расписался через весь снимок и коротко предложил:
      -Меняю!
      -Иван, не веря происходящему, отдал рисунок.
      -Сам маэстро с ним заговорил! Назвал коллегой! Да еще подарил фотографию с автографом!
      -Продолжим. Я расскажу о наших опытах по удлинению позвонков, по изменению формы позвоночника в желаемом направлении. У нас так же получены первые положительные результаты в опытах по восстановлению функции спинного мозга после оперативного частичного, (почти полного) его пересечения!
      Иван Петрович был горд, что великий профессор одобрил его идею. Он не был новичком в ортопедии, и, дойдя до многого своим умом, уже имел опыт удлинения голени на двенадцать сантиметров. А то, что Илизаров все это уже давно придумал, так на то он и гений!
      Сотни и тысячи врачей учились в Кургане и его филиалах, работали по методике автора самостоятельно и под его руководством. Многие были умны и талантливы. Но основные идеи своего метода профессор Илизаров запатентовал еще в пятидесятые, шестидесятые годы - больше двухсот изобретений. А за сорок два года работы под руководством Илизарова удалось защитить только семь докторских диссертаций. И ничего революционного в них не было.
      А характер у маэстро был ох как не прост.
      Особенно доставалось его сотрудникам. В Курганском центре одновременно ежедневно работали двенадцать операционных, оснащенных самым современным оборудованием. В бестеневые лампы, освещающие операционное поле, были вмонтированы видеокамеры, микрофоны и динамики - для двусторонней связи с кабинетом Илизарова. В кабинете стояли двенадцать мониторов, и босс мог наблюдать ход любой операции. Оперирующему можно было нажать ногой кнопку, и проконсультироваться по ходу дела у профессора. Но хирурги Центра очень не советовали курсантам нажимать эти кнопки, даже случайно!
      Тотчас раздавался голос "с небес", усиленный мощными динамиками:
      -Что, дураки фуевы, ничего без меня не соображаете?!
      Но чаще он сам, несмотря на возраст, оперировал и людей, и собак. Для последних имелся огромный виварий, на триста пятьдесят животных. Ничем не отличающийся от "человеческого" медицинского центра. Только двери были на кодовых замках - там испытывались самые последние идеи профессора.
      В центре тоже были закрытые отделения, куда курсантов не пускали: для богатых иностранцев, для добровольцев, согласившихся впервые испробовать на себе идеи маэстро(были, например, отделения, где "выращивали" недостающие части конечностей - кисти рук, пальцы, стопы)
      Профессор большую часть дня проводил в своем Центре, часто оставаясь и на ночь. Все душевные силы он отдавал пациентам и совершенствованию своего метода.
      И люди, несмотря на грубость, любили его. Жители Кургана его просто боготворили. Ничем ранее, кроме производства танков, неизвестный город, гремел на весь мир.
      Часто можно было наблюдать такую картину:
      Едет профессор Илизаров на личном "Мерседесе" по городу. Вдруг машина останавливается.
      Маэстро не разбирается в "Мерседесах" - наверно что-то сломалось. Он выходит, бросая незапертую машину посреди дороги. В тот же миг десяток водителей останавливаются, наперебой предлагая подвести. Илизаров задумчиво садится в ближайшую машину, и счастливый шофер везет его к институту. Через полчаса кто-то пригоняет на институтскую стоянку "Мерседес". В нем просто кончился бензин. Профессор даже не знает, куда его нужно заливать.
      Хоть он и жил, как при коммунизме, личные потребности у него были очень скромные. Все, что зарабатывалось, шло на новые исследования, на помощь больным. В наше время он был бы долларовым мультимиллионером.
      Взять хоть тех же богатых итальянских карликов. Человек, несмотря на огромное состояние и титул графа или маркиза, всю жизнь вынужден смотреть обычным людям в пупок. И вдруг оказывается, что руки - ноги его можно удлинить на сорок - пятьдесят сантиметров! При этом можно ходить и действовать руками с первого дня после операции! Да они были готовы любые деньги отдать и любые муки вытерпеть.
      Им тянули аппаратами Илизарова иногда сразу два бедра и две голени, или два плеча и два предплечья - удлиняли. А для начала оперативно ломали кости, чтобы потом формировать костный регенерат. Организм еле справлялся, у него не хватало сил вырабатывать костную ткань. Нужно было что-то делать.
      Маэстро велел есть хаш. И чесночный запах хаша стоял по всему институту.
      Помогало, но не так, как хотелось бы.
      Новая идея гениального профессора. Через неделю ушлые ассистенты доставили в отделение первую партию "стимуляторов костных регенератов" - пятнадцати, шестнадцатилетних курганских проституток.
      Карлики быстро обучили их fellacio (оральный секс - по-итальянски),
      и прочим итальянским штучкам (в Европе итальянский секс, что у нас армянский). И костные регенераты стали крепнуть намного быстрее.
      А росли они со скоростью - один миллиметр в сутки. При самом быстром темпе в нормального человека можно превратиться лишь за два - три года.
      Простые больные, конечно, не могли позволить себе оплачивать валютных проституток, но стимулировать остеогенез хотелось всем. Поэтому хаш стал национальным курганским блюдом.
      И с ранней весны до холодов в парке вокруг института, а затем по темным закоулкам и лестничным клеткам центра был слышен стук аппарата Илизарова об аппарат.
      Женские отделения объединялись с мужскими, ради всеобщего скорейшего выздоровления. Персонал этому не препятствовал.
      Доктора только запрещали раскручивать детали конструкций аппаратов. Даже если они очень мешали любви.
      Был случай, когда муж и жена были одновременно прооперированны по поводу дефектов бедра (бывают и такие семейные пары). Муж через два месяца бегал, ухаживал за женой. Аппарат ему сняли. А у жены никак не формировался костный регенерат. И хаш ела, и любовью занималась, - нет эффекта! Потом выяснили, что ее супруг, слесарь, на ночь разбирал аппарат жены. А утром скручивал снова. Мешал он его любовным упражнениям.
      Вот такие физиологические процессы происходили в советском институте травматологии и ортопедии. А партия и правительство молчали в тряпочку, потому что Илизаровский центр давал стране намного больше валюты, чем Курганский тракторный завод, выпускающий танки для слаборазвитых, но идущих социалистическим путем, стран.
      Кстати, полигон для их испытаний был недалеко от общежития курсантов.
      Общежитие - по тем временам - почти западный отель. Одно, двух, трех и четырехместные номера. В четырехместных жили, в основном славяне, в одно-двухместных - богатые доктора с лицами кавказской национальности.
      Иван Петрович, как всегда, опоздал к началу курса на один день. И случайно получил двухместный номер - вместе с дагестанцем Магомедом.
      Мудрый Магомед стал за две недели до отъезда отправлять ежедневно на свое имя посылки в Курган из Дагестана. Чтобы потом ехать налегке. С одним кошельком, пистолетом и депутатским значком.
      Первая посылка пришла точно в день приезда.
      -Садись, пакуший! Каньяк выпий, знакомиться будим! - сказал Ивану Магомед.
      Они быстро подружились. Магомед обладал феноменальным обаянием. Невысокий, тонкий в кости, с пальцами пианиста, он работал главным врачом и одновременно травматологом в небольшой районной больнице. Был депутатом. С очаровательной улыбкой брал деньги со всех, от него зависящих. Даже милиция и ГАИ, если им что-то нужно было изменить в больничных документах, платили Маге! И при этом с друзьями был щедр необычайно.
      Девчонки - "стимуляторы остеогенеза", обслуживающие иностранцев, не брезговали и кавказцами. На следующий день Магомед привел двух таких - одну себе, одну - новому другу Ване.
      -У меня денег нет, - отказался Иван.
      -Я угащаю!
      Но Ваня продолжал отказываться и тут же получил кличку Гоги.
      Кличку Мага замотивировал таким анекдотом:
      -Идут, слюший, два грузин в горах, вдруг одного змэя за члэн укусила!
      Он заплакал - Вахтанг, бэги к фэлдшер, узнай, что нужно сдэлать, чтобы не умерэть?
      Вахтанг прибэжал к фэлдшэр,
      Тот гаварит - нужно яд атсасать!
      Бэжит назад.
      -Гоги в нэтэрпэнии - что фэлдшэр говорил?
      -Говорил - умрешь ты, Гоги!
      Очень хохотал, намекая, что так же и Иван, умрет без fellacio . Кличка "Гоги" прилипла намертво!
      Богатые хохлы тоже весело проводили время. Говорили Ване:
      -Что ты все учишься, у тебя, наверно вавка в голове. Возьми зеленку и помажь!
      Но Иван наслаждался атмосферой великих изобретений, царившей в институте.
      О таких простых и мудрых решениях, принимаемых на сотнях операций в Центре, раньше он даже не слышал. А теперь мог видеть своими глазами!
      Он вспомнил, как врачом - первогодком придумал аппарат, отдаленно напоминавший Илизаровский, как цеплял его себе на здоровую ногу под местной анестезией, проверяя эффективность и безопасность. Смех, да и только!
      В то время об Илизарове мало слышали, многие ученые отвергали и хаяли его метод. Некоторые "изобретали" аппараты, содранные с Илизаровского, и называли их своими именами. Сейчас сказали бы - беспредел.
      А сами аппараты выпускал, в основном, чеченский завод в Гудермесе. Комплектация была примитивная, прилагалась куцая инструкция для лечения трех видов переломов. До остального доктора доходили своим умом. Учебников у Илизарова тогда не было.
      А тут гениальные идеи можно было увидеть не только на лекциях, практических занятиях, в операционных и палатах. Но и в коридоре, на лестнице, в гардеробе, туалете! Любая поломка дверей, столов, перил - скреплялась, как конструктором, деталями аппарата Илизарова. Даже крышки унитазов крепились с помощью дуг и шарниров аппаратов.
      При Ване какой-то раздолбай, резко заболевший белой горячкой, расколотил об стенку деревянную табуретку. Так два молодых доктора за полчаса произвели остеосинтез перелома табуретки по методике великого маэстро. Так она потом и стояла - живой рекламой компрессионо-дистракционному остеосинтезу!
      Благо - железа тогда хватало. При институте были экспериментальные мастерские, сверхсекретные! Вход туда возбранялся. Там изготавливали все Илизаровские изобретения и новинки. Но за бутылку у работяг можно было купить самый сверхсекретный вариант аппарата и запчастей к нему, патент на который за бешеные доллары купили десять европейских стран.
      Шквал информации требовал осмысления и Иван решил, что насчет вавки в голове украинские коллеги правы. Нужно и отдыхать уметь.
      В субботу они с Магомедом пошли в корейский ресторан. Мага очень легко со всеми сходился, он случайно обаял хозяина ресторана, и тот пригласил их (- у меня еще друг Гоги есть!) на свой день рождения. В руководстве института тоже был кореец, поэтому в городе открылся корейский ресторан (правда, из алкоголя в нем было только пиво).
      Рассказывали, что этот начальник, за спиной Илизарова, здорово наживался на имени профессора. Брал деньги с иностранцев за дополнительные услуги (те же проститутки), за ускорение очереди (очередь на операции в Центре была на пять лет вперед).
      Их компания торговала по сумасшедшей цене домами в Кургане, продавая их будущим пациентам.
      Курганский Горком КПСС постановил, что жители города могут оперироваться в институте без очереди. Любое лицо денежной национальности, покупая дом в Кургане, прописывалось там, и становилось жителем Кургана. Значит, можно оперироваться без очереди. И вроде нет никакой взятки, есть покупка дома.
      Ну да ладно. Пришли они в этот корейский ресторан. А там народ сидит солидный. И на каждом столике стоит банка с водой, а в ней какие-то рыбки мелкие плавают. Оказалось - тоже гениальное изобретение курганцев. Выпиваешь пару кружек пива, для создания аквариума в желудке, а с третьей кружечкой нужно ловко проглотить живую рыбку. И пока она, пьянея, плещется в желудке и щекочет тебя изнутри - ловишь кайф! Гениально!
      Кореец расстарался, приготовил национальное блюдо - собачатину. Очень вкусная, как молодой барашек. Заедали капустой, простой и морской, морковкой, бобами, грибами - все по национальным рецептам. Лопали так, что за ушами трещало. Кстати, Мага отказался от маринованных свиных ушей. Мусульманин!
      Иван даже косточки обгрыз. Вдруг видит - костный регенерат на кости сантиметров восемь длинной, следы от спиц....
      -Ты что, морда узкоглазая! Илизаровскими собачками нас кормишь?!
      -А что, с улицы брать заразных? В институте их мясом кормят, они там сытые, толстые, обследованные!
      Наживались на Илизаровском изобретении и итальянцы. Профессор Монтичелли, директор института ортопедии при Римском университете, сначала Илизарова осмеял:
      -Невозможно, - говорит, - удлинять конечности без пластики на двадцать сантиметров! - Что-то тут русский доктор приврал!
      Но быстро смекнул свою выгоду и набился к нему в друзья. Купил патент на изготовление аппаратов и на право преподавать Курганскую методику. Учил потом немцев, французов, испанцев, португальцев, англичан, американцев, мексиканцев, бразильцев, аргентинцев. Вроде он - любимый ученик Илизарова. Хотя сам оперировал мало. Больше у него продавать аппараты получалось.
      Итальянские аппараты, сделанные из какого-то голубого сплава, хотя и выглядели изящнее, но результаты давали намного хуже.
      - Биополе не то! - говорил маэстро.
      Друзья, Магомед и Гоги, учились и отдыхали. Купались на Голубых озерах, ходили глядеть на реку Тобол, с желтой, как моча, водой (пить ее не советовали). Посещали сауну, в лесу за общежитием совершали пробежки, стреляли из Магиного ТТ по бутылкам и сусликам. По вечерам, если кто-то забывал закрыть окно, их ело пять видов курганских комаров.
      А какие картинные галереи располагались в палатах и коридорах Центра. Больные лежат годами, многие сами рисуют, потом дарят картины институту.
      В простенке между туалетом и лестницей долгое время висела невзрачная картина, подаренная какой-то благодарной старушкой. Изображен на ней был мрачный, пустынный морской берег. Потом какой-то яйцеголовый курсант заподозрил, что это Айвазовский. Девятнадцатый век. Оказалось, ее аукционная стоимость около двухсот тысяч долларов. И картина куда-то исчезла.
      Перед окончанием курсов желающим предложили "защитить диссертацию". Описать какую-нибудь свою гениальную идею на тему остеосинтеза по Илизарову. Вдруг что-то интересное промелькнет у курсантов.
      На прощание, маэстро лично выдал каждому курсанту красивые "корочки" из кожзаменителя.
      На темно - вишневой обложке красовался "пентагон" курганского института. Внутри - удостоверение об окончании курсов, с подписью профессора.
      -Метод мой еще полного признания в Союзе не получил, поэтому, если у кого возникнут проблемы, я их решу. Вот телефоны, запишите, звоните. Вы мне теперь - как дети!
      Слякотным осенним вечером в приемный покой постучал человек. Дежурным травматологом был Иван Петрович Павлов. Он увидел похмельного, избитого мужика, в пиджаке на голое тело, спортивных штанах и тапках. На тапках таял снег. Его подпоили в поезде, добавили клофелина. Обворовали, забрали почти всю одежду. Потом проводники выкинули "безбилетного" пассажира из вагона.
      - Обобрали! Подогрели! - тупо и горестно повторял он.
      Из документов осталась только маленькая темно-вишневая книжечка Илизаровского института. Иван Петрович развернул ее, посмотрел регистрационный номер.
      - После меня учились, коллега.
      Доктору выделили отдельную палату, дали вместо пижамы чистое операционное белье. Показали, где душ. Медсестра принесла больничный ужин. Иван Петрович развел казенный спирт. Выпили по чуть - чуть. Помолчали.
      А о чем говорить. Все и так ясно.