Засолка и консервирование

      — Мы прошли долгий путь с тех пор, как продали Манхэттен голландцам за несколько долларов, — покачал головой вождь.
      Дождавшись кивка хозяина, Стептоу вручил индейцу еще несколько бумажек.
      — Пожалуйста, проводите вождя к каноэ, — распорядился Месмерон, — и приготовьте спальни для наших гостей. Завтра на рассвете мы отплываем.
      Клем, Данки и профессор переглянулись:
      — Мы?!
      — Естественно, — кивнул Месмерон. — Я единственный способен привести вас к могиле Молчаливой женщины. Полагаю, возражений не будет?
      При этом Месмерон смотрел прямо на Клема. Впервые с минуты их появления здесь Клем ощутил, что смотритель маяка осведомлен о его присутствии. Он неуклюже стащил с головы шляпу и принялся нервно мять ее в руках, ломая голову в поисках отговорки, любой отговорки, какой бы несуразной она ни казалась. Лишь бы не дать Месмерону присоединиться к ним на конечном этапе их путешествия.
      Клем сокрушенно вздохнул. Как ни старайся, на ум ничего не приходило.
 
      Эта ночь для Клема выдалась бессонной. Уже в который раз. Он лежал в гостевой спальне маяка, прислушиваясь к шуму прибоя, и затягиваясь пенковой трубкой, подаренной адмиралом Сибери. Хоть и треснувшая, она сохранила благородные очертания, и с ней было легче вспомнить лучшие времена и спокойную жизнь.
      — Когда собирается появиться этот чертов призрак? — буркнул Месмерон, сидевший в кресле у постели Клема. И без того не слишком большой запас терпения истощался с каждой секундой.
      — Насколько я знаю, у нее нет расписания, — ответил профессор Стеббинс с другой стороны кровати Клема. В отличие от Месмерона, ему было чем занять себя. Профессор с головой погрузился в огромный том, взятый из библиотеки Месмерона: если верить заглавию, что-то вроде руководства по наиболее эффективному использованию амулетов. Очевидно, мнение профессора по данному вопросу резко расходилось с точкой зрения автора, судя по презрительному фырканью, то и дело раздававшемуся в комнате.
      Мужчины, сидевшие по обе стороны постели, были полны решимости собственными глазами наблюдать материализацию Молчаливой женщины и ради этого соглашались бодрствовать хоть до утра. Данки, со своей стороны, твердо вознамерился избежать подобной встречи и поэтому предпочел провести ночь на люггере. Счастливец! Он уже крепко спал.
      — Какая-то проблема, доктор? — спросил Месмерон после очередного фырканья.
      — Этот писака, — пояснил профессор, — не способен отличить амулет от талисмана!
      — На этот раз я целиком с вами согласен, — заявил Месмерон.
      — Назвать такого жалким любителем — означает сильно повысить его статус, — добавил профессор, с отвращением закрывая книгу и давая моноклю выскользнуть из глаза. — Если не сочтете меня хвастуном, я порекомендовал бы вам свою книгу по этому предмету. Я куда более сведущ, чем этот тип… хотя, должен признать, был несколько обескуражен, не найдя своего труда на ваших полках.
      — Он там есть, уверяю вас. Не сомневаюсь, что начатки знаний, изложенные там, могут помочь даже оперившемуся оккультисту.
      — Ну разумеется, — сухо улыбнулся профессор. — Ваши знания в этой области, несомненно, равны моим… или я себе льщу?
      Месмерон не счел нужным ответить и вместо этого устремил взгляд на Клема:
      — Скажи, как мог такой жалкий человечишка приобрести столь могущественного врага?
      — Врага?
      Клем поперхнулся дымом и закашлялся.
      — Что-то я в толк не возьму, о чем вы.
      — Врага, противника — неважно, — небрежно бросил Месмерон. — Того, кто посадил тебе на шею Молчаливую женщину.
      — Того, кто посадил… вы считаете, это было сделано намеренно? — осведомился профессор Стеббинс, очевидно, шокированный таким предположением не меньше Клема.
      — Да бросьте, доктор, — отмахнулся Месмерон. — Не думаете же вы, что Молчаливая самостоятельно освободилась от оков! Как еще она могла… откуда этот омерзительный смрад, черт возьми?!
      Клем потянул носом и скорчил ужасающую гримасу, но, повернувшись, обнаружил, что профессор открыл очередную банку сардин. При этом Стеббинс бессмысленно глядел в пространство, явно затерявшись в глубинах собственных мыслей.
      — Намеренно… я не подумал об этом…
      Волосы Клема вдруг встали дыбом. Бедняга затрясся в ознобе, пронзившем все его существо.
      — Она здесь.
      В комнате стало тихо. Из тишины выплыло слабое, едва слышное причмокиванье. Клем приготовился увидеть зрелище, неизбежно сопровождавшее звуки сосущего грудь младенца.
      И тут у изножья кровати проявилась Молчаливая женщина.
      — По-ра-зительно, — прошептал профессор, таращась на привидение. На губах Месмерона играла злобная усмешка.
      Молчаливая стояла неподвижно, не наступая и не отступая. Клем смотрел поверх ее залитого кровью воротника, туда, где должны были находиться ее глаза, взывая к зеркалу ее души, способному столь многое выразить без слов. Впервые он видел в ней то, кем она была на самом деле: молодой, испуганной, затерянной во времени девушкой.
      И тут Месмерон захихикал, сначала едва слышно, потом все громче и ехиднее, пока смешки не переросли в оглушительный маниакальный хохот.
      И спину Клема снова обдало ледяным ознобом, по сравнению с которым впечатление от явления Молчаливой женщины казалось детской мультяшкой.
 
      Время уже шло к полудню, когда экспедиция пустилась в путь на поиски старого кладбища Питибога. После долгих и жарких споров было решено предпринять путешествие на судне Месмерона. Этот сноб при виде «Артфул Доджера» объявил его полностью непригодным для плавания. Он и слышать не хотел о том, что старый люггер каким-то образом сам нашел дорогу к маяку и ни разу не сел на мель.
      Уже после полудня компания прибыла на тот отрезок побережья, который ближе всего подступал к цели их путешествия. Берег был весь изрезан бухточками, а рифы делали его поистине предательским при высадке, особенно если прилив был невысок. Кроме того, он представлял собой почти отвесную скалу. Ни один опытный моряк не посмел бы высадиться в таком гибельном месте, но Месмерон твердил, что это единственный подходящий участок на много миль вокруг.
      Теперь, цепляясь за почти вертикальный склон обрыва, слыша, как внизу разбиваются волны, Клем всерьез сомневался в собственном здравом рассудке, позволившем ему согласиться на эту авантюру. Пыхтевший у его ног Данки медленно полз по склону, опасаясь глянуть вниз. Припавший к стене профессор Стеббинс методично искал подходящие щели и впадины для опоры. Массивный зад угрожающе нависал над головой Клема. Под мышками пальто темнели потные круги. Отряд возглавлял Месмерон. Его худощавое тело словно влипло в каменистый склон: казалось, то извивается огромная змея.
      — Но, колонисты… просто… не могли быть… похоронены… здесь, — пыхтел профессор Стеббинс, озвучивая мысли, тревожившие Клема. Как, спрашивается, могла команда судна, похоронившая покойных, перенести тела по этому обрыву? Совершенно невозможно!
      Впрочем, почти час назад они своими глазами наблюдали, как с полдюжины Стептоу, подобно гориллам, карабкались по отвесному обрыву, словно каждый день проделывали подобные трюки. При этом каждый тащил мотыги, лопаты, кирки и другие инструменты грабителей могил. Клем полагал, что если матросы были хоть вполовину так ловки, как Стептоу, то, вероятно, проделали восхождение без особых затруднений.
      — Уверяю, кладбище находится в той стороне, — крикнул Месмерон, уже добравшийся до вершины. Клем отметил оставшееся расстояние и задался вопросом, почему Стептоу не сбросили им в помощь веревки. А он-то думал, что Месмерон послал слуг вперед именно с этой целью!
      Когда остальные добрались до вершины и перевели дух, Месмерон снова пошел вперед, углубившись в густой прибрежный лес, через который была проложена хорошо протоптанная тропа. Впереди слышались стук, визг пил и грохот. Наконец вся компания очутилась на маленькой поляне, где уже орудовали Стептоу, и Месмерон объявил, что они прибыли. Клем был приятно удивлен тем, что карта оказалась неверной: старое кладбище находилось не так далеко в глубине материка, как ему казалось вначале.
      По команде господина Стептоу рассыпались по поляне и принялись атаковать землю лопатами и мотыгами. Клему вновь показалось, что Месмерон просто хвастался своими познаниями в топографии, иначе Стептоу не стали бы рыть ямы где попало.
      Работа шла медленно. Все орудия находились исключительно в распоряжении Стептоу, и в душе Клема росло отчетливое ощущение, что любая предложенная помощь еще больше замедлит дело. Ничего не оставалось, как без толку шататься по поляне. Вдруг Клем споткнулся и беспорядочно замахал руками, чтобы сохранить равновесие. Случайно опустив глаза, он обнаружил, что балансирует на краю широкого, представляющегося бездонным провала, ведущего, казалось, к центру Земли.
      — Черт, да ты едва не сверзился в эту громовую ямищу, Клем! — воскликнул Данки, подбегая к приятелю. Оба уставились в бездонную пропасть, прислушиваясь к шепоту океанского прибоя где-то далеко-далеко внизу. Судя по звуку, провал, вполне вероятно, соединялся с прибрежной пещерой, находящейся на уровне моря. Подобные провалы достаточно часто встречаются на каменистом побережье: во время прилива волны бьются о стенки пропасти, и эхо отдается от этих стен оглушительным ревом. Отсюда и название таких пустот: громовые ямы.
      Клем и Данки принялись исследовать поляну в поисках потенциальной опасности. К этому времени каждый из Стептоу успел вырыть по несколько ям, очевидно, рассудив, что изобилующая булыжниками почва вряд ли позволила выкопать глубокие могилы. Но пока что не было найдено ни одного скелета.
      День близился к концу. Профессор Стеббинс предложил попробовать заняться лозоходством, дабы обнаружить заброшенные могилы, но Месмерон посчитал это излишним, поскольку был уверен, что с минуты на минуту кладбище будет обнаружено.
      На землю спустились сумерки. Несколько Стептоу отложили лопаты, чтобы зажечь принесенные с собой фонари. Остальные принялись разводить костер. Клем и Данки вызвались собирать хворост, радуясь хоть какому-то занятию. Их внимание привлекла высокая груда срубленных и сложенных вертикально веток. Они проворно вытащили самые толстые. Груда обрушилась, обнаружив длинное лицо с горящими демоническими глазами. Данки с воплем ужаса плюхнулся на землю. Клем в испуге уставился на дьявольскую физиономию, едва различимую в тусклом свете, и довольно быстро сообразил, что это тотемный столб, изображающий злобную горгулью с головой и рогами американского лося, клювом и когтями орла и крыльями летучей мыши.
      Рядом затрещали сучья: это профессор Стеббинс ломился к ним сквозь заросли, услышав крик Данки.
      — Любопытно! — воскликнул он при виде тотема и, немедленно взявшись за монокль, принялся изучать уродливую фигуру.
      — Изображение Памолы, бога грома индейцев пенобскот.
      В этот момент поднялась очередная суматоха — на этот раз среди Стептоу. Горбуны размахивали какими-то маленькими предметами, радостно окликая хозяина. Профессор немедленно направился к месту раскопок, чтобы взглянуть, в чем дело.
      Словно в награду за все свои труды, Стептоу, похоже, отрыли сразу несколько могил. Профессор Стеббинс присоединился к Месмерону, изучавшему первую находку — разбитую трубку мира.
      Профессор слегка поморщился, но взял следующий артефакт — потрепанную головную повязку с грязным пером. Далее последовал полусгнивший мокасин. Еще один Стептоу принес сломанный лук и стрелы. Потом обнаружился томагавк.
      — Не понимаю, — произнес профессор, обозревая находки. — Ни одна из этих вещей не принадлежала английским колонистам. Похоже, мы отрыли…
      — Индейское захоронение, — докончил гелиево-высокий голос. Из леса на противоположную сторону поляны выступила мадам Зорайя.
      Профессор, явно озадаченный столь внезапным явлением, безмолвно уставился на крошечную спиритуалистку. Спрятавшись за деревьями, Клем и Данки в ужасе наблюдали, как Месмерон зашел за спину профессора и поднял индейскую боевую дубинку, которую все это время скрывал под длинным пальто. Они и вскрикнуть не успели, как Месмерон опустил дубинку на затылок Стеббинса. Профессор желеобразной массой расплылся по земле.
      — Простите, доктор, — вымолвил Месмерон без малейшего намека на искренность и, порывшись в карманах пальто своей жертвы, вытащил спектральные оковы.
      Мадам Зорайя устремилась к центру поляны, по обыкновению перемешивая воздух правой рукой.
      — Я чувствую присутствие… здесь, — вещала она, проходя мимо могил.
      Клем, раскрыв рот, наблюдал, как Месмерон поднял спектральные оковы над клочком земли, указанным мадам Зорайей. Оба принялись декламировать странные стихи на языке, которого Клем раньше не слышал. Бесформенные силуэты Стептоу, подобно потусторонним ду хам, мелькали на фоне высокого огня.
      «Ритуалы черной магии!» — взвыл про себя Клем и украдкой глянул на Данки, чье искаженное ужасом лицо без слов убедило его: это не игра воображения. Страх одолел обоих. Приятели дружно помчались в чащу леса и так же дружно споткнулись о нечто, распростертое на земле. Клем встал на колени, чтобы лучше разглядеть препятствие. К собственному удивлению, он обнаружил, что наткнулся на вождя Луи Пулоу, добросовестно связанного и с кляпом во рту.
      — Боже мой, что с вами случилось? — прошептал Клем, дернув за кляп. Данки тем временем старался ослабить веревки на руках и ногах вождя.
      — Стептоу, — пророкотал вождь Луи глубоким баритоном. — Они одолели меня. Я подозревал, что после нашей встречи на маяке Месмерон отправится прямо сюда, вот и успел первым, чтобы залечь в засаду.
      — Что это за место? — спросил Данки, нервно жуя еловую смолу и поглядывая на стоявший неподалеку тотем индейского демона грома.
      — Древнее поле битвы, где захоронены павшие, — заявил вождь. — Мои люди поставили здесь тотем, чтобы отпугивать случайных путников. Стептоу завалили столб ветками, пытаясь скрыть от вас его присутствие.
      — Захоронение? — повторил Клем с упавшим сердцем. Всякий нормальный человек знал, что никогда и ни в коем случае не стоит тревожить мертвых индейцев.
      — Микмак Моу и его шайка воинов-мстителей были убиты и похоронены здесь.
      Вождь Луи поднялся, стряхивая остатки веревок.
      — Месмерон попытается использовать спектральные узы, чтобы покорить дух Микмака Моу, — продолжал он. — Но у него ничего не выйдет.
      — Они уже начали, — сообщил Клем.
      — В таком случае нужно действовать быстро, — сказал вождь и повел их к краю поляны. Месмерон и мадам Зорайя по-прежнему стояли в центре, с неослабевающим усердием бормоча заклинания. Стептоу окружили их, благоговейно взирая на происходящее. Месмерон одной рукой поднял индейскую дубинку, а другой — спектральные оковы.
      В воздухе перед ним сгущался странный зеленоватый туман, постепенно принявший облик покрытого боевыми шрамами индейского воина с незажившей дырой в щеке. Клем и Данки уже видели это лицо на старой боевой дубинке Месмерона.
      — Опоздали! — покачал головой вождь. — Быстрее к костру!
      Приятели без вопросов и возражений последовали за индейцем и, рискуя быть обнаруженными Стептоу, подобрались как могли ближе к ритуальному кругу и подтащили к огню бесчувственное тело Стеббинса.
      Вдруг профессор издал слабый стон, ресницы его затрепетали, глаза открылись. Профессор сел, потирая шишку на затылке.
      — Сотрясение мозга, — объявил он диагноз.
      — Слушайте! — призвал вождь Луи. Клем навострил уши, не зная, к чему прислушаться. И тут раздался неестественный звук, словно шум налетевшего урагана, сначала отдаленный, но с каждым мгновением становившийся ближе и распространявшийся во всех направлениях. Постепенно звук становился все отчетливее, приобретая интонации индейского боевого клича.
      Месмерон и мадам Зорайя, казалось, ничего не замечали, зачарованно таращась на маячивший между ними призрак.
      — Взгляни на свою темницу! — провозгласил Месмерон, показывая спектральные оковы прозрачному образу Микмака Моу.
      — Оковы ни за что не удержат его! — крикнул профессор Стеббинс, с трудом поднимаясь на ноги. — Силы стихий не могут распространяться в нужном направлении…
      — Молчать, жалкий научный червь! — скомандовал Месмерон. — Как легко ты забыл о той, что изготовила этот талисман! Позволь напомнить, что не кто иной, как сама Морская старуха преодолела силы природы, чтобы запечатлеть свою волю на этом кусочке слоновой кости. Слова и мысли, нюансы и полутона, материал, место, время, заклинания и расположение звезд, иные факторы, о которых ты и понятия не имеешь, — все это она применила при создании спектральных оков, которые я сейчас держу в руке. Она-то знала истинную тайну покорения этих сил и умела заставить их склоняться перед ее волей.
      Профессор покачал головой.
      — Вы не понимаете. Могущество оков больше не…
      — Могущество? — повторил Месмерон, смакуя каждый слог. — У меня будет достаточно могущества, чтобы утвердить свою власть над сбитым с толку, запуганным населением, как только дух этого дьявольского дикаря будет надежно заключен в оковы.
      К этому времени накатывающая волна какофонии стала настолько громкой, что даже Месмерон и мадам Зорайя прислушивались. Профессор Стеббинс нервно вздрогнул.
      — Мадам Зорайя, надеюсь, вы не пожелаете участвовать в этом?
      — Неужели вы ничего не понимаете, профессор? — удивилась мадам Зорайя. — Имея такое могучее оружие, как эти оковы, мы восстановим прежнюю славу и назначение Бейнбриджского университета и снова займемся миром сверхъестественного и непознанного! Поэтому я и указала вам на логово Месмерона. Когда Микмак Моу окажется в нашей власти, деканы будут вынуждены прислушаться к доводам разума, и мы сможем заставить их…
      — Все это никуда не годится! — завопил профессор. — Вы не знаете самого важного: на спектральных оковах отсутствует Главная руна. Без нее они ни на что не способны.
      Злобная улыбка разлилась по изуродованной физиономии Микмака Моу. Он выхватил из-за пояса призрачный томагавк и, откинув голову, издал высокий вибрирующий крик, после чего ударил, целясь в голову Месмерона.
      Томагавк прошел сквозь череп, будто солнечный луч через стекло, не причинив зримого вреда. Однако этот эфемерный удар сразил Месмерона. Он повалился на землю с воплем боли. Клем вспомнил, как профессор Стеббинс предостерегал по поводу прикосновений духов и их смертоносного, свертывающего кровь воздействия.
      Стептоу сгрудились рядом с упавшим хозяином, высоко держа фонари, чтобы отпугнуть дух индейца. Боевой клич раздавался теперь по всему периметру поляны. Буйный ветер раскачивал толстые стволы деревьев, и Клему показалось, что в ветвях время от времени появляются лица в боевой раскраске и руки, сжимающие оружие.
      И тут внезапный порыв ураганного ветра пронесся по поляне, затушив фонари Стептоу, и почти погасив костер. Поляна погрузилась во мрак.
      — Разожгите огонь! — крикнул вождь Луи и, схватив палку, принялся ворошить едва тлеющие уголья.
      Костер разгорелся снова, отбрасывая на поляну мерцающие отблески. Клем увидел слуг, по-прежнему толпившихся возле упавшего господина. Однако в их облике произошли некие неуловимые метаморфозы. Большие глаза навыкате потеряли всякий цвет, а губы потрескались, словно пересохший пергамент.
      — Э… профессор… смотрите.
      Клем указал на Стептоу, опасаясь, что он единственный заметил столь странное изменение внешности преданных слуг.
      — О небо, — пробормотал профессор, поняв суть происходящего. — Вот это, Клем, и есть одержимость.
      — Помогите мне, идиоты! — выдохнул Месмерон. Сжимая голову, он с трудом поднялся на ноги и оглядел слуг, которые, казалось, вовсе не собирались ему подчиняться.
      — Вы меня слышите? Какого черта с вами творится?
      От костра отошла мадам Зорайя, встала перед толпой Стептоу и, оглядев собравшихся, приказала хриплым мужским голосом, совсем не похожим на ее собственный:
      — Убейте его!
      Стептоу схватили лопаты, кирки и мотыги, до сих пор лежавшие на земле.
      — Немедленно прекратить! — вскричал Месмерон.
      Один из Стептоу запустил киркой в своего господина. Та пролетела в нескольких дюймах от головы Месмерона. Смотритель маяка взвизгнул, увернулся от очередного удара и помчался к тем, кто стоял у костра.
      — Что это на них нашло? — спросил Данки, когда Стептоу стали наступать.
      — В мадам Зорайю вселился дух Микмака Моу, — пояснил профессор Стеббинс.
      — А мои слуги? — выпалил Месмерон.
      — Подозреваю, что они, как породистые собаки, предрасположены к определенным генетическим дефектам, — осторожно ответил профессор Стеббинс, — а в этом особом случае обладают уникальной восприимчивостью к одержимости.
      — К одержимости! — вскричал Месмерон. — Все сразу? Но это невозможно!
      — Возможно. И если правда, что Стептоу были намеренно выведены вашими предками с целью рабского подчинения, то Стоддарды ответственны за их нынешнее состояние.
      А тем временем горбуны с дружным боевым кличем продолжали атаковать. Клем едва успел поймать лопату, прежде чем она опустилась на его голову, но другой удар поверг его на колени. Уже падая, он успел заметить, что Данки и Стеббинсу приходится не лучше: на каждого из них наседал Стептоу, и бедняги уже покрылись синяками и порезами. Месмерону удалось вырвать мотыгу у одного из слуг. Теперь уже он безжалостно избивал взбунтовавшегося раба. Вождь Луи со своим гигантским ростом и немалой физической силой успешно противостоял миниатюрной мадам Зорайе, одновременно повторяя древнее индейское заклятье в попытке изгнать из ее тела злой дух Микмака Моу.
      Клем повалил Стептоу на землю в опасной близости от костра. Отчаявшись победить врага, он схватил небольшой камень и ударил горбуна в висок: раз, другой, третий, пока не почувствовал, как тот обмяк. Вскочив, он заметил, что окровавленный предмет в его руке был вовсе не камнем, а спектральными оковами.
      — Хоть на что-то сгодился, — громко объявил он.
      — Это… я виноват… что оковы… не срабатывают, — вскричал Данки, пытаясь вырвать у противника кирку. — Оставь… я их… в своей… хибаре… где держу приманку… они… были бы… целы…
      — В хибаре? — переспросил Стеббинс, сдерживая атаку очередного Стептоу. — Я думал, ты с самого начала хранил его на «Артфул Доджере»?
      — Не-а!
      Данки все-таки вырвал кирку у соперника, но в процессе сам опрокинулся вверх ногами.
      — Перенес их на «Доджер» только после того, как сделал бабке Фигл новую брошку.
      — Брошку для бабки Фигл? — ахнул Стеббинс. — Ты же толковал насчет ладьи для шахматной доски адмирала Сибери?
      — А может быть, я выточил новую запонку для парадной рубашки Хорнпаута, — промямлил Данки, усердно жуя смолу.
      — Да не все ли равно! — проорал Клем. Он в это время отражал нападение Стептоу. Горбун бросился на него, как одержимый, каковым, он, впрочем, и был, вынуждая Клема отодвигаться от защитного сияния костра. За кругом света столпились призрачные индейские воины, время от времени посылавшие призрачные стрелы, которые таяли в воздухе, оказавшись в непосредственной близости от костра.
      Клем припомнил, как реагировал Месмерон на удар томагавка Микмака Моу, и преисполнился решимости не испытать того же от индейских стрел. Поэтому он ринулся на парочку Стептоу, заставив обоих вертеться в неестественном, неуклюжем танце. Остановились они на некотором расстоянии от костра, хотя в пределах защитного сияния. Но тут Клем почувствовал, как дрожит под ногами земля, и, опустив глаза, обнаружил, что снова балансирует на краю громовой ямы. Непонятно, как он не сообразил раньше: дыра ревела, подобно разъяренному льву. Начинался прилив.
      Повернувшись к огню, Клем увидел Данки и профессора, яростно споривших о том, на какое изделие пошла верхушка оков. Даже Месмерон присоединился к обсуждению. Неожиданно все трое повернулись к Клему. И стали кричать что-то в один голос, яростно жестикулируя. Только вот слов было не расслышать за оглушительным ревом громовой ямы. Секунду спустя земля под ногами Клема разверзлась, и он вместе с одним из Стептоу рухнул в пропасть.
      Однако падение продолжалось недолго. Клем с оглушительным стуком приземлился на карниз провала, футах в пятнадцати ниже края ямы. Стептоу повезло меньше. Он пролетел мимо уступа и упал в бушующие воды.
      Клем, не успев отдышаться, почувствовал, что его атакуют со всех сторон. В темноте он едва различал нападающих: Данки, Стеббинса и Месмерона, которые, очевидно, подбежали к провалу и стали спускаться вслед за Клемом. При этом они продолжали дико орать на него: совершенно бесполезное занятие в громовой яме. Наконец его грубо схватили за руки. Клем вырвался, решив, что они, подобно Стептоу, одержимы духами индейских воинов.
      Он попытался вскарабкаться наверх, но Данки опрокинул его на землю, вцепился в горло и полез в рот. Профессор Стеббинс тяжело уселся ему на грудь, грозя переломать все ребра, и одновременно шарил в карманах в поисках очередной банки с сардинами. Данки насильно оттянул подбородок Клема как раз в тот момент, когда профессор вынул из банки ключ и попробовал сунуть тот конец, что с петелькой, в рот Клема.
      Паника овладела несчастным. Он стал отчаянно вырываться, выбив ключ из руки профессора и локтем ударив Данки в челюсть. Высвободившись, он умудрился подняться. Но тут вмешался Месмерон и сумел нанести несколько метких ударов, прежде чем Клему удалось лягнуть его в голень.
      Судорожно сглотнув, он принялся подниматься по предательски отвесной стене ямы. То и дело ему приходилось сплевывать кровь. Оказавшись наверху, он застал оставшихся Стептоу, одолевавших вождя Луи, которому, очевидно, так и не удалось изгнать злой дух из тела мадам Зорайи, и теперь она подкрадывалась к нему со спины, держа наготове лопату.
      — Вождь Луи, берегись! — крикнул Клем, но рев громовой дыры заглушил его голос. Он проковылял через поляну со всей возможной скоростью. Мадам Зорайя в тот момент опускала лопату на голову могучего вождя. Клем выхватил лопату и огрел мадам Зорайю. Та рухнула на землю.
      — Прекратить! — раздалась чья-то команда. Клем обернулся. Профессор Стеббинс, Данки и Месмерон, успевшие выбраться из ямы, бежали к нему.
      Клем взмахнул лопатой. Ему не слишком хотелось драться с друзьями, но что делать, если и они одержимы злыми духами?!
      — Брось лопату, Клем, — велел профессор Стеббинс. — Ты ничего не понял. Мы пытались тебе объяснить: все дело в твоем зубе! Данки выточил тебе зуб из верхушки пирамиды!
      Клем опустил лопату. Так вот она, пропавшая деталь головоломки! Его зуб! Вот что кричали ему «одержимые» друзья! Вот что профессор пытался вытащить у него изо рта!
      — Берегись! — крикнул вождь Луи, сталкивая лбами двух Стептоу и швыряя их на землю. Краем глаза Клем увидел зеленоватый туман, поднимавшийся от тела мадам Зорайи. Слегка поблескивая в полумраке, он сгустился в фигуру Микмака Моу.
      — Дело в моем новом зубе, — крикнул Клем вождю. — Вот почему Молчаливая осаждала меня. Она прикована ко мне, вернее, к моему зубу.
      — Я слышал, — кивнул вождь. — Немедленно вырви его! На нем — Главная руна.
      Клем обвел языком окровавленный рот, и там, где еще недавно стоял зуб, обнаружил пустое место.
      — Он пропал!
      Все разом повернулись к духу Микмака Моу, все еще колеблющемуся над телом мадам Зорайи. В темноте снова раздался боевой клич индейцев, а злобный ветер удвоил усилия.
      — Клем, немедленно давай сюда зуб! — завопил профессор. Клем оттянул уголок губы, чтобы показать дыру.
      — По-моему, Месмерон выбил его в этой чертовой яме! Приятели заглянули в провал, понимая полную тщетность своих усилий.
      И тут перед ними возникла Молчаливая женщина. Клем мгновенно ощутил перемены, произошедшие в ней. Понял, что впервые за многие столетия Молчаливая пребывала в ярости. Ребенок шипел, как змея, выражая эмоции, на которые не была способна его мать.
      Молчаливая женщина прыгнула вперед. Люди в страхе рассыпались во все стороны. Она пролетела по образованному ими проходу, не коснувшись ни одного. Посмотрев ей вслед, Клем понял, кто был ее истинной мишенью.
      Микмак Моу уже ждал ее, с поистине садистским злорадством размахивая томагавком и целясь ей в голову. Однако Молчаливая женщина вряд ли была подходящим кандидатом на скальпирование. Она ринулась вперед и сомкнула пальцы на горле Моу, тщетно пытаясь выдавить жизнь из безжизненного тела.
      Мужчины столпились на краю поляны, прижавшись друг к другу. Ветер прочесывал поляну во всех направлениях, угрожая раз и навсегда загасить костер. По небу катились черные тучи. Клему послышался раскат грома.
      Молчаливая и Микмак Моу яростно боролись, с каждой минутой увеличиваясь в размерах. На глазах потрясенных наблюдателей происходила битва призрачных титанов.
      — Клем, твой зуб! — напомнил профессор Стеббинс.
      — Я туда больше ни ногой! — завопил в ответ Клем.
      — Нет. Ты не понимаешь! Молчаливая женщина здесь! Значит, и зуб тоже где-то поблизости. Клем покачал головой.
      — Но Месмерон его выбил. Если он не в яме, значит…
      Он уставился на всю честную компанию. Те уставились на него.
      — Он может выйти через несколько дней, — пробормотал Данки.
      У них не было и нескольких минут, не говоря уже о днях. Поэтому вождь Луи сжал кулак величиной с голову ребенка и с силой мчащегося на всех парах локомотива всадил его в живот несчастного Клема. Тот от неожиданности согнулся, обхватив себя руками. Зуб пулей вылетел из желудка и приземлился на некотором расстоянии от Клема.
      Преодолевая напор бушующего ветра, Клем поднял зуб и поднес к костру. На поверхности змеилась странная, изогнутая буква какого-то неведомого алфавита.
      — Клем, возьми это, — крикнул профессор, шаривший по земле, среди маленьких белых камешков, каждый из которых мог сойти за оковы. Наконец подняв один, он швырнул его Клему. Тот легко поймал камешек.
      — Они не будут действовать, как следует, пока вновь не станут единым целым.
      Клем повертел в руке маленький белый предмет. Действительно, это оковы! Он поместил зуб на изуродованную верхушку, но обломок никак не хотел держаться.
      — Попробуй это, — посоветовал Данки, вынимая изо рта комок смолы.
      К этому времени размеры борющихся призраков достигли поистине гигантских размеров. Из черных туч с неестественной частотой и адской яростью били изогнутые молнии, ударяя в крошечную поляну. Бесчувственное тело мадам Зорайи все еще лежало на земле, почти рядом с потусторонними противниками. Клем положил на оковы комок еловой смолы и прижал к нему зуб.