Да уж, этот подонок, Мальчик, получил по заслугам! Теперь он лежит в своём роскошном доме на полу с дыркой в голове. Шахид выстрелил быстрее. Мальчик что-то непозволительно расслабился. А ещё говорил, что его зовут Асланбек… Мальчик он, а не Асланбек Цагароев!

Шахид вспомнил, какая напряжённая тишина воцарилась в доме после того, как они с мальчишкой перебросились парой фраз насчёт того, что же делать с ним, с Шахидом. Мальчик не собирался его отпускать живым. А Шахид точно знал, что ему надо убить этого шакала, отомстить за смерть брата. Жанна всё-таки не успела… А ведь он дал ей слово, что, если она не убьёт Мальчика, тогда это сделает он, Шахид. Тогда, когда он говорил с ней об этом и обещал ей, то не верил в то, что она говорила правду. Откуда она знала, что это воспитанник Малика убил своего наставника? Такая мысль никому в голову не могла прийти!

Хотя это уже неважно. И Жанна, и Асланбек мертвы.

Шахид, сидя напротив Мальчика, всё время думал только о том, чтобы успеть первым. Ему не хотелось, как Малику, лежать с пулей в сердце… Это отличительный штрих Мальчика: он никогда не делает контрольный выстрел в голову, потому что убивает точным выстрелом в сердце. Или пользуется при этом ножом, которым мастерски владеет.

Но Шахид — не киллер. И поэтому, осторожно добравшись до пистолета, он вскинул руку, и, не целясь, выстрелил Мальчику в голову. Он знал, что если только ранит его, ему самому не жить. Мальчик, даже смертельно раненый, успеет убить и Шахида. Поэтому нужно стрелять только в голову — при таких ранениях обычно не выживают.

Мальчик несколько секунд сидел, таращась на Шахида, а потом упал, но изумлённое выражение на его лице осталось. Он до последней секунды не верил, что Шахид обойдёт его! А Шахид смог!

Это наполняло его сердце радостью и восторгом. Он был горд самим собой. И всё-же существовала некоторая опасность. Ему следовало как можно быстрее и дальше оказаться от места преступления. Тем более что он не сразу уехал. После того, как он выстрелил в Асланбека, Шахид стал искать тайник или сейф.

Ведь не случайно копия договора на покупку дома Мальчика лежала в банковской ячейке у Малика. И ведь тот не оставил координат места, где хранил деньги, и драгоценности. Где они все?

Шахид был уверен, что деньги украл Мальчик. Перед тем, как убить Малика и скрыться. Он уже давно планировал это, поэтому и купил дом заранее…

Шахид осмотрелся и полез в камин. Первое правило: если хочешь что — то спрятать, прячь в том месте, которое доступно и обозримо.

Но он не был бы главой Семьи, если бы не знал о таких местах. Особенно если учесть, что когда-то сам Мальчик сказал ему о том, что, если в доме есть камин — это самое удобное место для тайника.

Естественно, за приступочкой камина с помощью кочерги Шахид обнаружил железный ящик.

Вытащил его, отряхнул от золы, и понял, что никогда не откроет эту дверцу. А тащить с собой металлический ящик, не зная, что в нём находится, Шахид не решился.

Он несколько раз выстрелил в сейфовый замок, и дверца открылась.

Шахид разочарованно рассматривал вещи, оказавшиеся там. Пистолет, нож, явно сделанный на заказ, большой коричневый пухлый конверт, и фотографии. Вот почему Мальчик не убил его сразу — у него не было при себе оружия! Наверное, он собирался убить Шахида голыми руками и играл с ним, зная, что тот никуда не денется!

Шахид вновь почувствовал гордость. Он смог убить самого хитрого хищника — Мальчика!

Он взял фотографии и удивился, что Мальчик хранил фотографии Жанны и Малика. То есть, на фото в основном была изображена Жанна, чаще всего одна, но было и несколько фотографий с Маликом и даже с ним самим, с Шахидом. Он вспомнил, что фотографировался с племянницей несколько лет назад.

Эту фотографию Шахид забрал с собой, и заглянул в конверт. Там лежали деньги, но совсем не та сумма, на которую он рассчитывал. Он на глаз определил, что в конверте примерно тридцать — сорок тысяч долларов.

Деньги Шахид тоже изъял в свою пользу. Хоть это и не бог весть сколько, всё же они не помешают!

Бросив последний взгляд на бесчувственное тело Мальчика, он осторожно выскользнул за дверь, осмотрелся по сторонам, и юркнул в машину. Хорошо, что он догадался поставить её не у ворот дома, а в стороне. Гораздо больше шансов, что машину не свяжут с происшествием в доме.

Он постарался расслабиться и даже принялся подпевать незатейливой песенке, несущейся из динамиков радио. А потом вдруг увидел, что правая его рука — в крови. То есть, она, конечно, не была в крови целиком, алые капли не стекали с неё на пол машины, просто рукав светлой дублёнки забрызган кровавыми пятнами. Видимо, он испачкался, когда переворачивал Мальчика, чтобы убедиться, что тот действительно мёртв!

Шахид одной рукой достал из бардачка бутылку с минеральной водой, и принялся оттирать рукав. Ему было очень неприятно видеть кровь на своей одежде. Казалось, что, как только он ототрёт эти капли с дублёнки, то сразу же очистится внутренне.

Он настолько увлёкся этим занятием, что заметил «Камаз», двигающийся прямо на него, только в самый последний момент. Шахид даже не успел испугаться как следует…

Резник в своём кабинете пил коньяк с новоиспечённым депутатом и наблюдал, как тот изменился. Ковалёв даже выглядеть стал по-другому, приосанился, из глаз исчезло затравленное выражение неудачника. Теперь на хозяина смотрел уверенный в себе мужчина в самом расцвете сил, как говорил Карлсон. Правда, в отличие от того же Карлсона у Ковалёва не было пропеллера на спине, но хорошего качества, добротный костюм покрывал этот недостаток.

— Я так благодарен тебе, Толик, — искренне проговорил Владимир Ильич. — Ты изменил мою жизнь в корне, и это я всегда буду помнить.

— Да успокойся уже, — улыбнулся Резник.

Он слышал эти речи уже в который раз, и они ему порядком надоели. Лучше бы Ковалёв заговорил на иную тему, потому что они сейчас общались не по поводу работы.

Оговаривалась свадьба Павлика и Милы. Резник с Ковалёвым теперь становились не просто друзьями, а родственниками.

Ковалёву свадьба была на руку, потому что он и так чувствовал себя обязанным Резнику. А, если Мила, дочь, выходит замуж, значит, Резник помог ему не только по-дружески, и с далеко идущими планами, но и по-родственному. И, не дай бог чего, если вдруг Ковалёв не сможет оправдать надежд своего друга, тогда они всё равно останутся родственниками! Получается, теперь они — одна семья. А семья всегда поддерживает своих членов, помогает им, прощает…

Конечно, Ковалёв из кожи вон лез, чтобы услужить другу. Он уже понял, какой вопрос стоит первым на повестке дня у Резника.

Тот хотел расквитаться с обидчиками Павла, с азербайджанцами, которые не давали Резнику спокойной жизни в последнее время. Конечно, Анатолий Максимович мог бы рассчитаться с ними и своими силами, с его-то службой безопасности! Но тот не хотел пачкать руки, предпочитая подождать, пока кавказцы сами угомонятся. Резник не любил скандалов и тягомотных разборок как в узком семейном кругу, так и в более широком смысле. Но после истории с похищением Павла его терпение лопнуло.

Ковалёв примерно представлял себе, как он может повлиять не только на недругов Резника, но и на остальную смуглую братию, населившую столицу.

Став депутатом, ему под силу поднять вопрос об ужесточении регистрационного режима в Москве для иммигрантов из бывших союзных республик, а точнее — именно для азербайджанцев. Запретить им открывать всё новые и новые ПБОЮЛ, отобрать у них все рынки, не разрешать покупать жильё в течение хотя бы пяти лет постоянного проживания в столице. Тогда, измученные постоянными проблемами с правоохранительными органами, эти «урюки» вернутся на родину, поднимать Азербайджан.

Хотя, конечно, всё это — только мечты. Правительство весьма благосклонно относится к выходцам из бывшего СНГ, ведь именно из-за них идёт небывалый подъём цен на жильё, а строительные компании, в свою очередь, одаривают весьма крупными взятками чинов из администрации города, ведь строительство — это очень прибыльный бизнес. Но получить землю под строительство можно только с помощью одаривания тех, кто ответственен за её распределение.

Мэр прикрывается тем, что кричит на каждом углу, будто экономика столицы поднимается с колен благодаря налогам, которые платят те же строительные корпорации. А кто поставил экономику на колени, разве не те же кавказцы?!

Но было ещё кое-что, чем Ковалёв мог реально помочь своему другу. Правда, пока что он предпочитал об этом молчать: если не выгорит дело, никто и не узнает об этом. А если получится — Резник будет очень доволен!

Но пока что надо вернуться в разговор о свадьбе.

— Молодые ещё не решили, где хотят справлять торжество? — поинтересовался Ковалёв, раскуривая любимую трубку.

Резник пожал плечами. Он ещё не спрашивал у Павлика, что они с Милой наконец решили. Зато он дёрнул ящик стола и вытащил оттуда какой-то листок.

— Главное на свадьбе — это платье невесты, — шутя заявил он. — Смотри, я сам нарисовал эскиз для Милы!

Ковалёв с интересом взял листок. Платье действительно было красивым и довольно необычным. Скорее, оно больше было вечерним, нежели свадебным, но уж торжественным — точно. А если пошить его из белого атласа, тогда и вправду будет как свадебное!

Тем более что вряд ли Мила захочет фату и всё такое. Всё-же ей уже тридцать, а не восемнадцать. И они с Павлом давно живут вместе.

— Очень красиво, — похвалил Владимир Ильич. — Неужели сам рисовал?

— Ты забыл, что я собирался стать художником? — улыбнулся Резник.

— Тогда уж дизайнером, — в том же тоне подхватил Ковалёв.

— Если вдруг разорюсь, прислушаюсь к твоему совету.

Владимир Ильич с ужасом взглянул на нового родственника и суеверно сплюнул три раза. Ему совсем не хотелось, чтобы тот разорился, особенно теперь, когда некоторые выгодные проекты можно пропихнуть в Думе лишь посредством крупных вложений!

Резник усмехнулся и взглянул на эскиз. Он не стал говорить другу, что платье это нарисовал уже давно, и не для Милы, а той девушки, Жанны, которая погибла так нелепо и странно.

Ирина ничего не понимала. Дверь в дом оказалась открытой. Значит, муж должен быть дома? Но окна не светились, выходит, его всё же нет! Не может же он спать в шесть вечера!

Или может? Устал и прилёг? Но тогда почему дверь открыта?

Она почувствовала острый приступ страха. Нет, здесь что-то не чисто. Саша не мог бросить её, тем более сейчас, с ребёнком!

Ирина осторожно вошла в холл. Минуту постояла, чтобы глаза привыкли к темноте.

А потом включила свет и увидела мужа. Он лежал, неуклюже повернувшись на бок. Неподалёку от него лежал какой-то грязный металлический ящик, вокруг были разбросаны фотографии…

Ирина бросилась к мужу.

— Саша, что с тобой? Тебе плохо?

Она перевернула его на спину и закричала: ближе к левому виску в голове мужа зияла дыра от выстрела.

Кровь уже запеклась, значит, убийство было совершено довольно давно, по крайней мере, несколько часов назад. Или даже суток? Ведь он уже третий день не был в больнице!

Или нет, в него выстрелили недавно? Она же совсем не разбирается в пулевых ранениях, откуда ей знать!

Ира схватила телефон и позвонила в «скорую помощь». Потом набрала номер милиции. Она действовала быстро и чётко, удивляясь самой себе.

В ожидании приезда обеих служб, она не двигалась, пристально глядя на металлический ящик, оказавшийся простреленным. По всей видимости, это был сейф. Значит, преступник решил ограбить их и убил Сашу?

Ира понимала, что не сможет внятно ответить на вопросы представителей закона. Она ведь даже не знала, что у них был сейф, так откуда же может знать, что именно оттуда забрали?! Это было неприятно. Неприятно не знать того, что происходит у тебя под носом. А муж мёртв. Ира обхватила себя за плечи и принялась раскачиваться из стороны в сторону, стараясь не смотреть на недвижимого Сашу.

Первой приехала милиция. Трое мужчин в форме прошлись по дому, задавали Ире какие-то вопросы, она послушно отвечала. Да, они здесь живут не так давно. Чем занимался супруг? Не знаю точно, каким — то бизнесом. Кажется, недвижимостью. Нет, не знаю, была в роддоме. Да, родила девочку. Спасибо. Не помню, потому что у меня была амнезия. Говорю же, что не помню!!! Сейфа никогда не видела. Фотографии? Понятия не имею!

Нож? Не знаю, не видела. Где вы его нашли, под креслом? Да, конечно, можете забрать. Скажите, вы найдёте убийцу? Может быть, это его нож и там есть отпечатки его пальцев? Пистолет? Откуда я знаю, конечно, в целях самообороны… Не успел… Да забирайте всё, что хотите!

Ира послушно отвечала на каждый вопрос, не имея представления о том, зачем всё это нужно. Как показывает практика, убийц редко находят! Редко! И даже если найдут, зачем это нужно, ведь Саша-то мёртв! Саша, который так любил её, баловал, который был так молод и так красив, как бог!

В голове у неё что-то напряжённо гудело. Звук напоминал гул ламп дневного света в операционной. Только с той разницей, что лампы можно было выключить, и избавиться от гула. А звук в её голове не выключался.

Приехавшая команда медиков погрузила Сашу на носилки. Ира вскочила, глядя, как врачи ловко перекладывают его с пола. Кто-то даже, кажется, пощупал ему пульс. Зачем? Неужели и так не видно, что он мёртв? Разве выживают люди с дыркой в голове?!

— Куда вы его… — еле двигая губами, спросила она, страшась услышать ответ. Что она будет делать, когда они равнодушно сообщат, что повезут его в морг? И чтобы через три или сколько там полагается дней она его забрала, и похоронила?

Как ей жить дальше, после этого?

— Да он жив, — вдруг воскликнул один из медбратьев. — Пульс едва прощупывается!

— Давай быстрее, — воскликнул второй.

Они быстро понесли носилки по направлению к машине. Гул в голове Ирины вдруг исчез. Она вдруг с ясностью поняла, что делать дальше. Быстро сообщила милиционерам, в какой больнице она лежит, и побежала за носилками. Саша жив? Саша жив!!! И, если он смог выжить с дыркой в голове, значит, обязательно поправится!

Ира села в машине рядом с носилками и взяла холодную руку мужа в свои руки. Ей казалось, что ему очень холодно, и она пыталась согреть его…

Мила задумчиво рисовала непонятно что на бумаге. Она не умела рисовать, но иногда ей почему-то хотелось схватить карандаш и что-нибудь начёркать на листке.

Она расслаблялась таким образом. Вот и сейчас Мила думала, а рука выводила непонятно что.

Мила обратила внимание, что чаще всего в её абстрактном рисунке встречаются круги. Это напоминало обручальные кольца. Надо же, как действует подсознание! Она думает о предстоящей свадьбе, и рука рисует обручальные кольца!

Мила уже свыклась с мыслью о предстоящем замужестве, и не чувствовала особой радости, когда думала об этом. Мало того, её охватило какое-то удивительное спокойствие и уверенность, что теперь в её жизни всё будет хорошо и стабильно. Правда, раньше Мила не любила этого слова — стабильность и признавала его только по отношению к своему материальному положению. Но пришла пора остепениться. Может быть, они даже заведут детей… Мила хихикнула, представив себя с коляской во дворе этого дома. И тут же отмахнулась от этой мысли. Иметь ребёнка ей не хотелось. Зачем это кричащее, изматывающее создание? Как сказал Мягков в фильме «Служебный роман», дети — это обуза.

А Мила теперь будет жить в своё удовольствие. Объездит весь свет, будет развлекаться, а если захочет — вернётся к сольной карьере. Если честно, Мила уже стала забывать о том, что когда-то мечтала выйти замуж за Павла только затем, чтобы записать новый альбом. Вернее, чтобы позаимствовать у его отца кучу денег на запись этого альбома. Потому что, хоть её отец и отец Павлика друзья, но Резник ни за что не стал бы одалживать ей такую сумму. Тем более что выпуск нового альбома — это всегда риск, даже для суперзвёзд. А Мила далеко не звезда, и никогда ею не была. Так, певичка среднего пошиба… Теперь же она считала, что пора привыкать к новому званию миссис Резник, и везти светский образ жизни, не затрудняя себя мыслями о финансах. Мила добилась того, что отныне её финансовое положение весьма и весьма стабильно. К тому же она может заниматься благотворительностью, как Любовь Андреевна! Да у неё и времени — то свободного почти нет! Недавно Милу пригласили для фотосессии в один толстый женский журнал. А на днях её попросили об интервью в « Модном журнале». Она будет рассказывать о том, каково это — стать невестой одного из самых завидных женихов России. Кроме того, теперь ни одна вечеринка и модная тусовка, ни один светский приём не обходится без неё! Мила просто завалена приглашениями! Но, по иронии судьбы, как раз сейчас ей вовсе не хочется посещать все эти злачные места. Она устала от одних и тех же людей и одних и тех же разговоров. Надо же, а ведь ещё полгода назад она билась на смерть как раз из-за этих тусовок…

Она вновь взглянула на кольца, которые нарисовала. Ей вспомнился разговор с дядей, который утверждал, что где-то живёт женщина, способная изменить жизнь человека с помощью украшений. Конечно, в это верилось довольно смутно, но Кравчук был не единственным, который рассказывал Миле чудесные истории об этой даме.

И ей вдруг пришла в голову мысль: а что, если заказать у этой тётки обручальные кольца? Пусть она подберёт камни для Милы и Павлика. Пусть сделает так, чтобы он полюбил её, и любил всю жизнь. И чтобы ни за что не передумал жениться, а тем более, когда-нибудь развестись, и оставить Милу с носом!

Певица повеселела. Действительно, ей давно не мешало развеяться, так почему бы не съездить в этот Зажопинск, где живёт эта народная умелица!

Тофик удручённо слонялся по коридору больницы. Он уже знал, что отец попал в аварию, и что находится в очень тяжёлом положении. Его жизнь — на волоске. И он, Тофик, отцу помочь ничем не может. Больница, в которой делают операцию Шахиду, самая лучшая. Старший брат Тофика, Рафат, собрал возле отца лучших московских светил, осыпав их деньгами. Отец должен выжить, и да спасёт его аллах!

Тофик даже помолился за отца. Если вдруг он умрёт, что станет с Семьёй? И так после смерти Малика на них сваливаются одни неприятности!

Кто станет у руля, кто будет держать в руках бразды правления, если Шахид окажется на том свете?

Тофик загрустил. Ему не хватало Настеньки, которая после отказа от дальнейшего сотрудничества с Семьёй перестала встречаться и с ним. Самое странное, что раньше он терпеть её не мог. Всё ждал, когда же наконец можно будет бросить эту пухлую хохлушку с её высказываниями типа « паста „Чумак“ — наипомидорнейша томатна паста» или « купи мне крим, а то шкира усыхае». Волосы она называла волосьями, а его самого, Тофика, — Сонечкой.

Когда он впервые услыхал это слово от Насти, то разозлился.

— Зачем ты называешь меня женским именем? — вспыхнул он тогда.

— Женским? — удивилась Настя. — Та ни, это же значит, солнышко. Сонечко, а не Сонечка!

И всё равно Тофик запретил ей так себя называть. И заговаривать о сале в ресторанах. Правда, справедливости ради надо сказать, что Настя так вела себя в первые два месяца после их знакомства. А потом у неё почти исчез украинский акцент, она стала лучше выглядеть, и научилась более-менее правильно разговаривать. А уж как хороша она была в постели!

Тофик даже почувствовал приятное возбуждение. Ему не хватало Настеньки, хотя он и злился на неё частенько, и ссорились они, и ему даже было неловко за её поведение перед друзьями. Правда, в постели они мирились. Но Тофик самодовольно считал, что он найдёт такую же горячую штучку, только не украинку, а москвичку. Чтобы можно было её вывести в свет, и чтобы перед друзьями не было стыдно. Он постоянно ныл и капал на нервы отцу.

И даже не ожидал, что Настя сама прекратит отношения с ним.

Сначала он почувствовал удивление и что-то сродни облегчению. Но очень скоро понял, что скучает по ней. Настя была забавной, очень хитрой, но ему не было с ней скучно. Она всегда умела поднять ему настроение.

После того, как они расстались, Тофик даже шутить перестал. Ходил унылый и задумчивый. Родственники даже испугались, что он заболел.

А он не заболел, а просто соскучился. Неужели он влюбился? Да нет, просто привык! И вообще, хватит думать о Насте, пора подумать об отце. Он сейчас находится в операционной, а Тофик блуждает по коридору больницы, и ждёт чуда. А Рафат на чудо не надеется, поэтому и вызвал всех именитых врачей.

Тофик с тоской поднял глаза к потолку и подумал, что у него уже нет сил находиться в таком напряжении. Скорее бы уже что-то выяснилось! Скорее бы кто-то из врачей вышел из операционной, устало снимая перчатки, и заявил, что опасность миновала, и Шахид будет жить…

Ирина тупо смотрела в стену. Там висела картина европейского художника — мариниста, на которой был изображён большой красивый корабль, горделиво несущий своё громоздкое тело по спокойным волнам.

К живописи Ира была равнодушна, но Саша очень любил картины, и покупал их с удовольствием. Она не протестовала: какая разница, что будет висеть на стенах — картины или какие-нибудь дурацкие настенные тарелки.

Но сейчас дело было совсем в другом: час назад снова приходили люди из милиции. Они задали Ире кучу странных вопросов о Саше, записали адрес и телефон её родителей, и уже под конец сообщили, что нож, который был обнаружен под креслом, был отправлен на экспертизу. Выяснилось, что именно им была убита Верочка. Рану полностью идентифицировали, а на ноже нашли капли крови, идентичные Верочкиной.

— Значит, тот же убийца стрелял в моего мужа, — ахнула Ира.

Милиционеры переглянулись.

— На ноже обнаружены отпечатки вашего мужа, — сухо ответил один.

— Ну конечно, — воскликнула она, — может быть, убийца угрожал ему ножом, они стали бороться, и Саша выбил нож из его рук! И тогда убийца достал пистолет…

— Вы не поняли, — повторил представитель закона, — на рукоятке ножа обнаружены отпечатки ТОЛЬКО вашего мужа, впрочем, как и на пистолете…

Они ушли час назад, и до сих пор Ира не могла прийти в себя. Не может быть! Значит, это Саша убил Веру? Саша, умный, добрый, красивый, заботливый? Да за что ему убивать незнакомую девушку!

Память услужливо подсказывала Ирине, что в тот день, когда Верочка устроила скандал и пообещала разрушить так ярко начинающуюся карьеру Ирины, муж слышал угрозы. И, увидев расстроенную жену, даже пообещал убить недовольную клиентку!

Но он крикнул это в сердцах, потому что Ира была беременна, и ему, конечно же, было очень жаль жену, к тому же он тревожился за здоровье ребёнка. Мало ли кто, положа руку на сердце, говорил, что убьёт — гадкую тёщу, учительницу сына, постоянно ставящую ему двойки, соседку сверху, в очередной раз затопившую квартиру…

Но ведь это не значит, что они тут же направятся с ножом на обидчика! Так уж повелось, что, высказываясь агрессивно, мы выплёскиваем из себя эту агрессию, и успокаиваемся.

Сердце Иры сжалось. Но если всё так, и муж просто со злости, выпалил эту фразу, каким же образом нож с его отпечатками оказался в их доме?!

Она даже забыла сообщить родителям, что с Сашей случилось несчастье, и он в коме. Врач, конечно, говорил что-то ещё, но Ира не запомнила. Ей это было менее важно. Главное — что муж в коме, что каждую минуту он может умереть. И что шансы на выздоровление минимальные.

— Но он же выжил с таким ранением, — восклицала она в разговоре с врачом. — Значит, должен поправиться!

Врач пожал плечами.

— Знаете, всякое бывает. Но вы должны быть готовы к… худшему, — сочувственно сказал он.

Ира со слезами на глазах смотрела на мужа, подключённого к медицинским приборам и капельницам. Теперь его жизнеобеспечение зависело только от оборудования. Именно поэтому Ира перевела его в другую палату, и платила за его содержание, а заодно и медперсоналу, чтобы они лучше ухаживали за её мужем.

Было и ещё кое-что: в тот жуткий день, когда она обнаружила полумёртвого мужа, на полу валялись фотографии, которых она раньше не видела.

Ира не стала рассматривать их сначала, а потом и вовсе забыла, сложила в ящик стола. Но теперь, когда её выписали, и она вернулась домой с Полиной, то вспомнила о них.

После того, как представители милиции ушли, Ира бросилась к столу и вытащила фотографии. Ей надо было занять себя чем-то, только чтобы не думать о том, что её муж — убийца.

На фотографиях была изображена она сама, в обнимку с каким-то пожилым мужчиной ярко выраженной кавказской национальности.

Только на снимках у неё были чёрные волосы, и длинные. Она беззаботно улыбалась, обнимая незнакомца. То есть, конечно, это сейчас он ей незнаком, а тогда, когда она фотографировалась, она его, безусловно, хорошо знала. Кто этот человек? Почему Саша прятал фотографии от неё? И ещё: когда она очнулась после амнезии, у неё уже были короткие обесцвеченные волосы. Саша говорил, что у неё всегда была такая причёска! И ведь у неё есть фотоальбом, на снимках в котором она с этой причёской! Муж утверждал, что она не любила свой тёмный цвет волос, и всегда носила короткую стрижку, и обесцвечивала волосы!

Но вот, перед ней фотография, где она — с длинными, тёмными волосами, и они ей, безусловно, к лицу! Возможно, даже больше, чем эта обесцвеченная стрижка… С ума сойти, как сильно причёска меняет внешность человека!

Может быть, Саша просто не знал? Может, когда они с ним встретились, она уже красила волосы и носила именно такую причёску? Но, раз он прятал фотографии, на которых она с длинными волосами, значит, не мог не знать…

Ира запуталась. Что есть такого криминального в этих снимках, что муж их скрывал от неё? Дело только в причёске? Или в мужчине, изображённом рядом?

Она решительно подвинула к себе телефон. Надо позвонить родителям и уточнить этот вопрос. Может быть, этот мужчина и есть тот самый Павел, у которого отбил её Саша?

Но нет, это смешно: скорее, этот мужчина годится ей в отцы, а не в мужья!

Заглядывая в блокнот, она набрала номер. Кстати, надо бы сообщить родителям, что она родила девочку!

— Да? — спросил весёлый голос.

— Кто это? — не поняла Ира.

— Это я, — ответил голос, принадлежащий молодому парню. Наверное, тому самому, который просил у матери что-нибудь поесть, когда Ира звонила в прошлый раз.

— А … мама дома?

Возникла секундная заминка, пауза, потом трубку положили на стол, Ира услышала дробный топот, словно человек побежал за родительницей. Что, чёрт возьми, происходит? Если у неё есть брат, почему ей об этом ничего не известно?

Внезапно трубка разразилась противными пищащими короткими гудками. То ли звонок сорвался, то ли… её просто бросили на рычаг!

Ну нет! Ирина упорно продолжала нажимать на кнопки. Она всё равно дозвонится!

После четвёртого гудка трубку наконец сняли.

— Да? — вопросил знакомый голос. — Аллё, говорите же!

— Мама, — с облегчением вздохнула Ира. — Это я!

— Здравствуй, доченька! Почему не звонила так долго, я уже стала беспокоиться! Звоню, а трубку никто не берёт! У вас всё нормально? — запричитала мать.

— Почти, — вздохнула Ира. — Я родила девочку, назвала Полиной…

— Ой, какая радость, — взвизгнула женщина. — Поздравляю, дорогая! Она, наверное, хорошенькая, вся в тебя?

— Пока рано судить, — невольно улыбнулась молодая мама. — Слушай, а кто сейчас брал трубку?

— Не поняла, — после маленькой паузы удивлённо ответила мама. — Ты позвонила, и я подошла к телефону. А никто больше трубку не брал, потому что я дома одна. Отец на работе.

— Странно, — пробормотала Ира, и устало потёрла переносицу.

Ей неудержимо хотелось спать. После рождения Полинки она очень мало спала по ночам, девочка часто просыпалась и требовала или молока, или чистых ползунков.

— Как жаль, что я не могу сейчас приехать к вам, — огорчилась мать. — У нас тут некоторые проблемы… Папа снова стал пить, я не хотела тебе говорить об этом…

Ира удручённо слушала её. Надо же, оказывается, в прошлый раз мать была так напряжена, потому что отец, оказывается, алкоголик! Наверное, поэтому он и не узнал её тогда…

— У нас тоже проблемы, — осторожно сообщила она, — Саша в больнице. В него стреляли. Он в коме. Приходила милиция, я дала ваш телефон.

— Стреляли? Какой ужас, — заголосила мать. — А зачем милиции понадобился наш телефон?

— Не знаю, — Ира сказала чистую правду. — Они просто попросили, и всё. Может быть, и звонить — то не будут! Но я думаю, что вы — единственные люди, которые могут что-то рассказать о Сашином прошлом. Он же сирота, а я не помню ничего, что было раньше. Остаётесь только вы. Я сказала, что у вас хорошие отношения с моим мужем, и они…

— Зачем ты дала телефон, надо было сказать, что не знаешь, — выпалила мать, и осеклась.

Ира удивлённо прислушалась. Что это значит?

— Извини, если бы я знала, что ты так отреагируешь, — начала она.

— Прости, это нервы, — извинилась мать. — Я просто в ужасе. Даже не знаю, о чём говорить с милицией.

— Ну я же говорю, что они, может быть, и не приедут, — пожала плечами Ира.

Её вновь охватило странное чувство. Неужели мать что-то знает и боится это рассказать? Ира свернула разговор и попрощалась. Она была уверена, что с самого начала попала именно туда, куда было нужно. И трубку схватил не кто иной, как её младший брат. Почему же его от неё скрывают? Сделали вид, будто она попала не туда.

После разговора остался неприятный осадок. Мама была так ласкова и любезна, пока не узнала о случившемся с её мужем. А потом и вовсе закричала, поняв, что к ним собирается нагрянуть милиция. А чего ей пугаться — то, если она не причастна к убийству зятя! И, потом, Ира так надеялась, что родители приедут к ней и поддержат в эту трудную минуту. Но мать отговорилась отцовским алкоголизмом… Приехала бы тогда одна!

Ира почувствовала возбуждение. А почему бы ей самой не съездить к родителям и не потребовать от них правды? Что они скрывают?

Она решила, что, как только окрепнет окончательно, обязательно съездит к ним вместе с Полинкой. Заодно и внучку покажет!