Поэтому, не согласятся ли они сыграть роль её родителей? Это будет недолго, и всего лишь один — два раза, пока к ней не вернётся память. Гонорар он предложил довольно приличный, и супруги согласились. И в самом деле, почему бы не помочь бедной девочке?!

Александр рассказал им как можно больше о жизни Ирочки, и они начали действовать. Вот, собственно, и вся история. Вот почему родители не приехали, когда узнали о рождении внучки, и когда Ира рассказала, что Саша в коме. Вот почему «мать» стушевалась, когда «дочь» задала ей вопрос насчёт своего брата, требующего обеда. Вот почему мужчина, назвавшийся её отцом, забыл, что у него есть дочь, и удивился по телефону: — Ирина? Какая Ирина?

Всё враньё! Но как же она узнает, кто она на самом деле, откуда? Где её настоящие родители, кем она была раньше? Кто этот человек, с которым она изображена на фотографии, которую от неё прятал муж? Почему он не рассказал ей всю правду? Что скрывал Саша, кому досадил настолько, что этот человек специально приехал сюда, и выстрелил ему в голову, а потом обронил листок с адресом? Или наоборот — сначала обронил листок, а потом выстрелил?

— Я приду завтра к пяти, — прошептала домработница, — как раз управлюсь у себя по хозяйству, приготовлю всего, а потом сразу к вам! Надо же будет на стол что-то поставить, ведь Новый год завтра…

Ира непонимающе взглянула на женщину. О чём она говорит, какой Новый год? Неужели она думает, что Ира будет его отмечать? Разве она не слышала, о чём говорил следователь?

Она нервно хихикнула.

— Идите, Марина Александровна, и не думайте ни о чём. Завтра не приходите, отдыхайте, празднуйте…

Марина Александровна сочувственно взглянула на Иру и, покачав головой, принялась натягивать сапоги. Ей тоже было безумно жаль свою работодательницу, но чем она могла ей помочь?

Мила примеряла свадебное платье. Оно ей очень шло, поэтому лицо певицы то и дело растягивалось в довольной улыбке. Тем не менее, Мила не привыкла вслух выражать свой восторг обслуживающему персоналу, поэтому надела на лицо маску строгости и озабоченно спросила у швеи, копошившейся у подола, подшивающей его:

— А спина не морщит? Вы уверены? Мне почему-то кажется, что сзади что-то не так!

Сотрудница салона без лишних слов и уверений принесла Миле зеркальце на ручке. Она постоянно общалась с невестами сильных мира сего, и привыкла к их склочным характерам.

Мила встала так, чтобы было видно её спину, и убедилась, что платье сидит идеально.

— Фасон очень оригинальный, — высказалась швея, — вы сами его придумали?

Мила сначала хотела сорваться и высказать, что это не её дело, но потом благостно ответила:

— Нет, это мой будущий свёкр нарисовал. Я вообще-то хотела другое платье, но решила порадовать его.

— И правильно сделали, — подхватила швея, — вы просто красавица!

Мила довольно улыбнулась зеркалу. Она и без платья красавица, но платье действительно очень необычное. Анатолию Максимовичу надо было стать дизайнером!

Она распахнула шторы в огромной примерочной кабинке и показалась в салоне.

Все присутствующие с умилением разглядывали невесту.

— Очаровательно, — похвалила какая-то строгая дама, видимо, обговаривавшая фасон платья для своей дочери.

Мила гордо повернула голову в сторону Насти. Та с самого утра прицепилась к ней, чтобы Мила взяла её с собой.

Мила и взяла, а что тут такого? Настя теперь ведёт себя тише воды ниже травы, и не сердится на Милу, что та её вычислила и представила на суд Резника. А Мила уже отомстила девчонке за то, что она подкинула ей паркеровскую ручку из кабинета будущего свёкра Милы. Они в расчёте, делить им нечего, так почему бы не взять Настьку с собой?

Та даже в ладоши захлопала, увидев платье Милы.

— Может, мне тоже попросить дядю Толю, чтобы он и мне нарисовал? — вдруг спросила Настя.

Мила насторожилась.

— А ты что, тоже собираешься замуж?

Настя зарделась.

— Вот, — показала она колечко с крупным бриллиантом, — подарок жениха.

— Ну и ну, — Мила критически окинула взглядом эту деревенскую клушу.

Конечно, Настя живёт в столице чуть меньше года, и уже хорошенько пообтесалась, и всё равно Мила помнила, какой она была несколько месяцев назад. Поэтому и видела перед собой не довольно симпатичную девушку в короткой белой шубке из щипаной норки, а ту самую рыхлую белёсую девицу, пресную, как тесто, которая приехала к Резникам весной прошлого года.

Неужели и на таких находятся желающие? Мила сдавленно хихикнула. Она не хотела портить более-менее сложившиеся отношения, тем более что Настя тоже живёт в доме Резника, и вполне может сделать ей очередную пакость. Их приятельские отношения напоминали дружбу между черепахой и змеёй.

Мила вспомнила эту старую притчу:

Плывёт черепаха, а рядом с ней оказалась уставшая змея.

— Помоги мне, — взмолилась змея, — давай, я совьюсь на твоём панцире, и ты донесёшь меня до берега!

— Но мне же будет тяжело, — возмущается черепаха.

— Возьми меня, а то я тебя укушу, — злится змея.

И так они и плывут к берегу: змея боится, что черепаха её сбросит, а черепаха боится, что её укусит змея.

Некоторые мужчины сравнивают героинь этой притчи с женщинами — подругами.

Но Мила с Настей не подруги, просто живут в одном доме. И приходится терпеть друг друга.

Мила взглянула на часы. Сегодня она договорилась с Ириной, чтобы та представила эскизы украшений — амулетов, обручальных колец. С помощью своего кольца Павлик должен влюбиться в жену без памяти. Или хотя бы просто уважать её и не вздумать разводиться, пока сама Мила этого не захочет!

Ирина уже опаздывала на полчаса, но Мила не волновалась: всё-же живёт та не в Москве, и вполне может задержаться.

Настя тоже ждала, но не женщину. Они с Тофиком договорились встретиться, и она назвала ему адрес этого салона.

Настенька хотела, чтобы Тофик понял, что предложение руки и сердца — это не только кольцо в подарок, а ещё и свадьба, которая сопровождается нешуточными расходами. Ну и, конечно, прежде всего — это платье. Не думает же он, что она будет просить денег у тёти Любы!

Поэтому она и напросилась в спутницы Милы, потому что салон свадебной одежды — это наглядное пособие для брачующихся. Пусть Тофик сообразит, что к чему.

Она увидела подъехавшую к салону серебристую «ауди», и вышла на улицу.

Было тепло, шёл снег, погода стояла чудная, как, впрочем, и в ночь на 31 декабря. Тогда тоже было тепло. Гости в доме Резника полночи проторчали во дворе, пуская салюты и, хорошо зарядившись водкой, красной и чёрной икрой и пирожками, которые разносили тут же одевшиеся потеплее официанты, начали водить хоровод вокруг огромной ёлки, которая была установлена во дворе.

Насте казалось, что лучшего Нового года в её жизни никогда не было и, возможно, уже не будет.

Она подождала, пока Тофик выйдет из машины, и бросилась к нему на шею.

Он нежно поцеловал её, и глаза его были полны любви к ней.

— Пойдём, посмотришь платье Милы, — заторопилась она.

Тофик усмехнулся, прекрасно понимая, к чему клонит Настя, но это его вовсе не разозлило, скорее, наоборот.

— Вечно вам, женщинам, наряды подавай, — шутя, пробормотал он. — То ли дело мы: бронежилет — лучше для мужчины нет!

— Ну и шуточки у тебя, — покачала головой Настя.

Тофик покорно щёлкнул сигнализацией, и вдруг его взгляд упал на женщину, которая собиралась войти в салон.

Увидев её лицо, он остановился и побледнел.

— Ну пойдём же, — тащила его Настенька, но не могла сдвинуть с места.

Жених словно окаменел. Разозлившись, она тоже взглянула на молодую особу, входящую в салон. Ну и что он в ней нашёл? Ничего особенного, кроме хорошей норковой шубы! А так — моль бледная! Не могла же она поразить воображение Тофика! Настя снова озабоченно схватилась за рукав его куртки, и поняла, что он ничего не видит и не слышит.

Ира опаздывала. Она и так задержалась в пути, вернее, не она, а поезд, на котором она приехала в Москву, и теперь боялась, что клиентка не дождётся её. Хотя, впрочем, она и так пошла на уступки, согласившись привезти эскизы колец к этой Миле — Людмиле. Конечно, после всего случившегося она нуждалась в деньгах, ведь Саша всё ещё был в коме. Так что встреча была обоюдовыгодна: клиентка получала эскиз украшений без лишних хлопот и нудного времяпрепровождения в дороге, а Ира — дополнительную сумму, и немаленькую, причём.

Ирина дошла до места назначения, увидела красивое здание свадебного салона и почувствовала щемящее чувство потери. Она не помнила, как сама выходила замуж, не помнила эмоций, бурных и радостных, не помнила, как, когда и почему полюбила Александра. Поэтому ей казалось, что в её жизни и не было никогда свадьбы, и не готовилась она так же, как эта Мила, не бегала по свадебным салонам и не крутилась у зеркала, сооружая себе высокую причёску. Ирине казалось, что она — старая и видавшая виды мудрая обезьяна. Почему обезьяна — она тоже не знала. Может быть, потому, что любой её поступок обусловлен не побудительными причинами, а инерцией или привычкой. Ира давно уже не чувствовала себя живой, и это было тягостно.

Она вошла в салон и сразу поняла, что здесь принимают только элитных клиентов. Суммы на ценниках уже готовой одежды были астрономическими. Ира только покачала головой. А ей ещё казалось, что Надежда завышает цены на услуги их ювелирной мастерской и непосредственно её, Иринины…

Оказывается, в Москве люди оперируют совсем другими цифрами.

Ира почувствовала чей-то взгляд и резко обернулась. Через прозрачное, изумительно отмытое окно салона она отлично видела молодого черноволосого парня со слабо выраженными кавказскими чертами. Кажется, когда она заходила в салон, он тоже на неё пялился. Вот и сейчас, смотрит, не отводя глаз, и с каким-то странным, непонятным выражением…

Ира отвернулась. Ей стало не по себе. Конечно, она не уродина, но вряд ли этот парень настолько ею заинтересовался! Тем более если учесть, что рядом с ним стоит такая же юная блондинка!

— О, вы всё-таки приехали! — не удержалась от язвительного замечания Мила.

— Приехала, — стараясь говорить как можно более спокойно, подтвердила Ира.

Ей не хотелось оправдываться за то, что поезд задержали по каким-то там причинам, которые не стали объяснять пассажирам. Кроме того, она внезапно почувствовала бурный приступ раздражения, и едва сдержалась, чтобы не сорваться на этой избалованной особе. В последнее время такие приступы стали особенно часто мучить Иру, чем вызывали беспокойство врача, который периодически осматривал её и проверял её состояние после амнезии.

— Вот, — Ира протянула Миле пару альбомных листов, на которых она нарисовала эскиз украшений для свадьбы, если только обручальные кольца можно назвать украшениями.

Невеста взяла листки и стала всматриваться в дизайн. На лице её проступила улыбка. Кольца Миле явно понравились.

Ира облегчённо отвела взгляд от её лица, и наконец позволила себе посмотреть на платье, которое примеряла клиентка.

Платье было красивым, с одной стороны, довольно простым, а с другой — оригинальным. Длинное, по фигуре, цвета слоновой кости, открытое, на одном плече оно было схвачено ярко — красным цветком.

Ире стало нехорошо. Её словно ударила молния, и ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Платье! Она уже видела это платье! Где? Когда?

Голова словно поплыла. Перед глазами Иры проносились какие-то картинки, словно видения перед глазами у ясновидящей. Но эти картинки не были видениями будущего, Ира сразу поняла, что это кадры из её прошлого.

— А что это за камень? — поинтересовалась Мила, указывая на рисунок.

— Я бы советовала вам заказать так называемый лунный камень,

— машинально сказала Ирина. — Это разновидность полевого шпата с молочно — белой иризацией. Он, конечно, не слишком дорогой и вычурный, но именно вам он подойдёт…

Она осеклась, заметив, что Мила презрительно смотрит на неё. Наверное, она ожидала чего угодно, только не предложения о простеньком лунном камне.

— Не могу отделаться от воспоминаний об одной моей знакомой, — вдруг произнесла клиентка, скривив губы. — Ну, о той самой, о которой я вам уже говорила. Она погибла несколько месяцев назад. В машине взорвалась, представляете! Девица криминальная была…

Мила, одетая в подвенечное платье, смотрела Ире прямо в глаза и, сняв свою сумочку с вешалки, достала оттуда несколько купюр.

Ира взяла деньги, которые дала ей Мила, и двинулась к двери, ссутулившись, словно придавленная теми яркими вспышками воспоминаний, которые роились у неё в голове. Ей казалось, что весь мир вокруг — чёрно — белый, и только то, что у неё в голове — яркое, цветное.

Пёстрый калейдоскоп продолжал крутиться с бешеной скоростью, мелькали какие-то незнакомые лица, происходили какие-то события, мимо пролетали города, словно Ира неслась на сверхзвуковом самолёте, и всё это проносилось за иллюминатором. И почему —то среди всех этих лиц, городов и событий кружился лунный камень — тот самый, который она только что посоветовала Миле для обручальных колец.

Пошатываясь, она открыла дверь салона, и снова наткнулась на изумлённый взгляд того смуглого парня…

Резник радостно переваривал услышанное. Сегодня наконец — то был официально снят со своей хлебной, сытой должности тот человек из министерства, который не препятствовал азербайджанской группировке ввозить в столицу наркотики, и прикрывал их курьеров, не за бесплатно, конечно.

Мало того — три подпольно действующих автосалона, продающих краденые машины и принадлежащих тому же Шахиду, были закрыты и опечатаны, их владельцы уже томились в КПЗ. Ковалёв умело воспользовался добрым расположением к себе одного депутата, которого захватил с собой на празднование Нового года в дом Резников, и свёл знакомство с лидером партии скинхэдов. Это только считается, что бритоголовые парни — сплошь малолетки, действующие бессистемно. На самом деле над ними стоит человек, взрослый, уверенный в себе, сильный, умный.

Вот с этим человеком и свёл знакомство депутат Ковалёв. Желая помочь своему другу, он натравил бритоголовых парней, ратующих за светлый цвет кожи, не просто на азербайджанцев, а на тех азербайджанцев, которые входили в состав группировки Шахида. Ковалёв знал от друга всю историю с похищением Павлика, выведал у начальника его охраны адрес дома, в котором держали Павла, и передал этот адресок по назначению.

В результате пострадали восемь человек, которые находились в доме или возле него. Трое из них были убиты.

Ковалёв мялся, не зная, как сообщить это Резнику. Тот ничего об этом не знал. Мало того, Ковалёв просил, чтобы парни никого не убивали, разве что так, попугали, ну и попинали немножко. Они же, что называется, вошли в раж, и так избили старшего сына Шахида, что повредили ему глазной нерв.

Тем не менее, как бы Ковалёв не увиливал, а рассказать Резнику об этом ему придётся. Или не рассказывать? И вправду, лучше уж он сделает вид, что непричастен к этому. Неизвестно, как поведёт себя Анатолий, когда узнает, что сын Шахида ослеп.

— Думаю, теперь они поостерегутся, — заявил Резник. — Знаешь, что сам Гусейнов попал в автокатастрофу, и его отправили на лечение в Швейцарию? По крупицам собирать будут… Без него никто ничего не станет предпринимать, так что можно будет расслабиться. Пашка дома, он взялся за голову. Свадьба, опять же, через две недели. Я уже молодым и подарок приготовил, — подмигнул он будущему родственнику.

Ковалёв приготовился услышать о суперподарке, например, пятикомнатной квартире в центре Москвы или о вилле в Беверли — Хиллз, которую Резник решил отписать Миле с Павликом. Отчего-то депутату казалось, что это обязательно будет недвижимость.

И, тем не менее, он ошибся.

— Я заказал у тибетских лам цветок, — улыбнулся Анатолий Максимович, — сумасшедшая редкость! Растёт медленно, как самшит. А цвести начинает, когда ему исполняется восемнадцать лет! Представляешь, восемнадцать, как совершеннолетие, — восторгался он. — И цветёт после этого только раз в два года. Зато, когда цветёт, красота необыкновенная!

— Это тебе лама сказал? — улыбнулся Ковалёв, у которого на душе было всё-же неспокойно.

Он в последний год практически ничего не скрывал от Резника, они после долгой размолвки вновь стали близкими друзьями. И также он знал, что друг не одобрит его действий в адрес азербайджанской диаспоры. И, кто знает, а вдруг он только навредил семье Резников своими штучками? Стал депутатом, и совсем оборзел, как сказала дочь.

— Это я прочитал, балда, — хмыкнул Резник, отвечая на вопрос о цветке. — А видел я фотографию. Это, скажу тебе, настоящий аленький цветочек!

— Как называется — то?

Ковалёв изо всех сил пытался оттянуть неприятный момент, когда придётся рассказать Резнику о случившемся. Он решил, что надо всё-же предупредить его. А вдруг будут какие-то последствия?

— Забыл, — спохватился Анатолий Максимович. — Очень сложное название, из двух частей, длинное.

— Мандрагора, что ли?

— Мандрагора — это не длинно, и не сложно, и не из двух частей.

— Толик, — выдохнул депутат, не в силах больше тянуть волынку, — прости меня. Кажется, я дров наломал…

— Знаешь, она какая-то странная, — делилась Мила с Кравчуком последними новостями. — Стояла — стояла, а потом как рванёт к выходу, как чумная, честное слово!

— Ну, мамочка, может, она и есть чумная, — резонно возразил Кравчук.

Они с Милой ходили по просторному помещению и рассматривали картины на только что открывшейся модной выставке. Вообще-то Мила не любила живопись, и не понимала её. Однако считала нужным присутствовать на любых важных светских мероприятиях, чтобы напомнить всем о том, кем она стала. Вернее, станет, уже очень скоро, станет. К тому же вокруг сновали фотографы, и не исключено, что её фото появится в модных журналах. Она теперь любимица публики. Ещё бы: ей удалось захомутать такого видного холостяка! Мила достала из сумочки маленькое зеркальце и придирчиво осмотрела макияж. Вроде бы всё в порядке: тушь не потекла, блеск для губ на своём законном месте, волосы тщательно уложены. А то, не дай бог, попадёт она на обложки журналов в таком же виде, в каком попала Керри Брэдшоу, героиня сериала «Секс в большом городе». Бедняжка выглядела просто ужасно. А в довершение ко всему над этой жуткой фотографией сверху была надпись: «Одинокая и ослепительная?». После этой серии фильма, который Мила обожала, она стала более тщательно следить за собой, чтобы ни в коем случае не уподобиться журналистке из Нью — Йорка!

Саша, её дядя, ходил в модные салоны, чтобы узнать новости, сплетни, и подцепить себе одноразового дружка, или даже, если повезёт, друга многоразового и многоцелевого использования. Он снова был один, и очень от этого страдал. Его приятели не задерживались у него более чем на три месяца.

— Смотри, Стасик, — Мила указала на толстоватого певца, с которым у её дяди был роман полгода назад.

— Что-то его разнесло, — недовольно сказал стилист, и отвернулся.

Саша Кравчук любил разнообразие, и никогда не возвращался к старым привычкам, так же, как и к старым друзьям.

— Да, так что там с этой твоей… каменьщицей? — подобрал он нужное слово.

Мила хихикнула.

— Да предложила мне использовать в кольце лунный камень, представляешь! Эту дешёвку, которой все лотки завалены! Стала плести о какой-то легенде, что, якобы, именно лунный камень имеет магическую силу приворота, и что женщина, у которой украшение с этим камнем, никогда не останется одинокой. Ну, что — то в этом роде. А потом и вовсе вроде спятила! Бросилась к выходу, наткнулась на дверь. Я ей вслед кричу, оставь фотографию — то! А она как не слышит. Пришлось ещё раз крикнуть!

— Какую фотографию, мамочка? — удивился педик.

Он делал вид, что рассматривает картины какого-то новомодного художника, хотя на самом деле усердно косил в сторону совсем молоденького мальчика, потягивающего в одиночку бокал сока через соломинку. Официант на праздновании Нового года у Резников ему не обломился, оказался отъявленным натуралом. Саша хихикнул: отъявленный натурал в данном контексте звучал как отъявленный негодяй!

— Ну, ту, на которой мы с Пашкой. Она же представляет камень в образе человека, или наоборот, человека в образе камня, — запуталась Мила, — поэтому ей нужно иметь под рукой этого человека, или его фотографию. Вот я ей и привезла наш снимок! Еле забрала обратно! Представляешь, она вытащила фотографию из сумочки, протянула мне, а потом посмотрела на неё и аж затряслась! Я даже испугалась, думаю, вдруг, больная какая?

Мила ожидала от дяди язвительных реплик, которыми он всё поставит на своё место. Но Кравчук неожиданно как-то дико посмотрел на племянницу и отшатнулся.

Мила и предположить не могла, что её дядя стал плохо себя чувствовать, и недавно сдал анализы крови на СПИД. Просто так, на всякий случай.

Тофик не мог поверить собственным глазам. Перед ним была Жанна, собственной персоной! Жанна, которую они недавно похоронили! То есть, похоронили они её уже довольно давно — внутри себя, а вот тело её похоронили меньше двух месяцев назад. Но ведь это она, она!

Жанна вошла в салон, о чём-то переговорила с Милой, которую Настя показала ему в доме Резников, когда они отмечали Новый год, и быстро вышла.

Тофик засомневался. Или это не Жанна? Мало ли на свете похожих людей! У этой девушки волосы выкрашены в белый цвет, и стрижка короткая. А настоящая Жанна никогда бы не стала обесцвечивать и укорачивать свои роскошные косы! Она с презрением относилась к различного рода женским ухищрениям для того, чтобы выглядеть более привлекательно. Её всегда устраивала она сама, как и всех по-настоящему сильных и уверенных в себе людей. Она даже не красилась!

К тому же, если это Жанна, его двоюродная сестра, то почему же она сделала вид, будто не узнала его? И почему спокойно общается с Милой, хотя Тофик знает, что та на днях станет женой жениха Жанны?

Хотя Жанна — хитрая. Она вполне могла законспирироваться, чтобы её никто не узнал! Кто знает, что у неё на уме?

И всё-же, Тофик никогда бы не простил себе, если бы не убедился в том, что это не его сестра.

— Жанна, — крикнул он вслед девушке, которая направлялась в сторону метро. Она не обернулась, но Тофик заметил, как под роскошной шубой вздрогнули её плечи и узкая спина.

Он решил догнать её, несмотря на недоуменные возгласы Настеньки, как вдруг его мобильный разразился тревожной трелью.

Этот сотовый предназначался только для своих, для родственников. Поэтому он, выругавшись, схватил трубку, не выпуская из поля зрения девушку, так похожую на Жанну.

Но уже после первых фраз он забыл про неё.

— Что? Это шутка? Где? — заорал он, и Настя отшатнулась.

— Что-то случилось? — осторожно спросила она.

— На наш дом был совершён налёт, говорят, что это были скинхеды, — быстро ответил Тофик. — Рафат в больнице, в тяжёлом состоянии…

Настя знала, что Рафат — старший брат Тофика, а также знала и то, что после смерти Малика они всей семьёй переехали в его загородный дом, очень большой и удобный, словно предназначенный для многочисленной родни. Именно там и держали заложников, и Павел сидел в подвале именно того дома. Тофик, правда, редко там появлялся, у него была своя квартира. Но вот Рафат поселился там вместе с родителями.

Тофик наспех попрощался с Настей, и поехал в больницу к брату. По дороге он размышлял о странных совпадениях. Недавно попал в аварию отец, вследствие чего его отправили на лечение в Швейцарию. Теперь вот что-то случилось с Рафатом, врач не хотел говорить по телефону.

Сказал только, что на дом было совершено нападение. Скинхеды? Тофик задумался. Всем известно, что эти бритоголовые изверги не нападают на дома, это не их стиль. Подкараулить в подворотне, избить до полусмерти, либо пырнуть ножом на улице — вот так они действуют. Но совершить налёт на дом…

Это было странно и подозрительно. Как-то всё складывается одно к одному: после того, как отец совершил похищение сына Резника, на Семью валятся сплошные неудачи. Община постепенно разваливается, словно кто-то действует целенаправленно. После того, как отца отправили на лечение, за него остался Рафат. А теперь и Рафат в больнице, и неизвестно, что с ним, и как долго он будет в недееспособном состоянии. Семью кто-то подтачивает и сверху, и изнутри. Поток наркотиков прекратился, каждый день община теряет огромные суммы. Ангары, в которых рабочие перебивали номера краденых машин, опечатаны, то есть Семья лишилась и этого вида заработка. Кроме того, два рынка, принадлежащих азербайджанской общине, прикрыла неизвестно на какой срок пожарная служба, в связи с нарушениями правил противопожарной безопасности.

И в довершение ко всему это нападение на дом! И охраны не побоялись, перестреляли всех!

Тофику пришло в голову, что это вовсе не совпадение. Уж слишком целенаправленными выглядели эти действия. И не виртуальный кто-то это делал, а вполне реальный человек. Тофик даже знал его в лицо и мог назвать его фамилию — Резник.

А его племянница помогает ему! После того случая, когда он засёк Настю, то наверняка перевербовал на свою сторону! И это она рассказала ему, где содержится Павел! Теперь Тофик знал это точно. Раньше он только подозревал, но старательно пытался не думать о своих подозрениях. А теперь всё стало ясно. А он-то, ишак, даже предложил ей выйти за него замуж! Она согласилась только потому, чтобы шпионить за ним и его семьёй, и потом докладывать это своему дяде, иного и быть не может! И где была его голова, когда он делал ей предложение? Разве непонятно, что они никогда не смогут быть вместе, потому что… Потому что у него — своя Семья, а у неё — своя. Они слишком разные, фатально разные.

Так же получилось у Жанны с Павликом. И, самое обидное, Тофик знал их историю, но всё равно попался на удочку! Как там в пословице — гусь свинье не товарищ?!

Он в сердцах ударил по рулю. Ну почему, почему? Зачем она докладывает своему дяде о семье человека, за которого согласилась выйти замуж? И он, дурак, всё ей рассказывал, по привычке, ведь когда-то она здорово помогла им. И почему он не подумал, что такая продажная душонка — не пара ему?

Придётся забыть её, вырвать из своего сердца! Теперь ему надо противостоять Резнику, а для этого следует держаться подальше от предательницы, и иметь холодную голову.

Тофик уже подъехал к больнице, и только сейчас вспомнил, что упустил Жанну. Или всё-же это была не она?

Ирина находилась в полной прострации. Она сидела в поезде, отходящем в её город, и внешне выглядела просто задумчивой. Но на самом деле она ничего не видела и не слышала.

Как он её назвал, тот смуглый парень? Жанной? Он тоже показался ей знакомым! И это платье, это свадебное платье на Миле… Но самое главное — фотография. Когда она возвращала снимок клиентке, то взглянула на фото, и вдруг увидела ЕГО!

Ира была уверена, что знает этого парня. Знает очень хорошо, потому что, когда она увидела его лицо, её словно пронзила мощная, но очень тёплая волна. Волна нежности к нему. Она впилась взглядом в лицо молодого человека, и не могла разжать пальцы. Но Мила вытянула фотографию из её рук, и как-то странно на неё взглянула. Но ведь Ирина долго смотрела на фотографию ещё дома, когда мучительно думала о том, какой же камень нужен Миле для того, чтобы её жених любил её. И ничего — она его не узнавала!

Мозаика складывалась по кусочкам. Во-первых, сама клиентка, эта расфуфыренная Мила, сказала ей, что она очень напоминает одну её знакомую, погибшую такой трагической смертью. Потом, Ирина не могла отделаться от мысли, что ей очень знаком этот город, Москва. Она уверенно двигалась в метро, и откуда-то знала название улицы, на которой и располагался свадебный салон. Она знала, как идти туда! Откуда?

И этот красивый парень на фотографии… Он, конечно, не такой красивый, как её муж, но всё — равно какой-то такой… необычно привлекательный. И она его УЗНАЛА! Только вот не вспомнила его имя, и какие отношения их связывали. Если Мила не ошиблась, и сказала, что она похожа на её подругу, которая умерла, то, может быть, они и вправду с Милой были подругами? А этот парень на фото — это жених Милы, следовательно, она, Ирина, его тоже знала. Но это только предположения, только желание найти кого — то знакомого из прежней жизни. Того, который мог бы рассказать ей всю правду… Ирония судьбы в том, что она помогает своим клиентам менять их судьбы с помощью камней. А вот свою судьбу изменить никак не может. Да что там изменить — хотя бы понять, где её судьба, а где просто выдумка, иллюзия её жизни!

Калейдоскоп событий и лиц, которые мелькали в её памяти, не давая рассмотреть никого поближе, вдруг потускнел и вскоре вообще пропал. Она почувствовала сильную усталость, и даже опустошённость. На душе было тоскливо. Ира прижалась лбом к холодному стеклу, наблюдая, как в нём отражаются люди, сидящие неподалёку. Кто-то из них читал, кто-то спал, одна женщина вязала что-то. Конечно, у каждого из них были свои проблемы, но Ира почувствовала острую зависть.

Несмотря ни на что, каждый из них жил своей жизнью, и помнил все события, которые происходили именно с ним. Ира бы отдала всё, что имеет, кроме Полинки, конечно, только чтобы узнать правду о себе.

Анатолий Максимович сидел в своем зимнем саду, и задумчиво смотрел на коал. Трое взрослых — две самочки и самец, и малыш, родившийся полгода назад, лениво сидели на эвкалиптах.

Со стороны казалось, что они спят, но рыжий Джонни уверял, что они наблюдают за людьми. Резник, конечно, в байки ветеринара не верил. Дай тому волю, и неизвестно, что он ещё напридумывает. Конечно, замечательно, что он так любит своих подопечных, вон, даже койку свою поставил неподалёку. И всё-же порой ветеринар раздражал его. Вот и сегодня Резнику пришлось даже выгнать его отсюда в оранжерею.