- Моего отца звали Мокей Казарин, он был жрецом пятой каменной таблицы в Саркеле, - тихо кивнул головой Данька, пряча в ресницах презрительный взгляд. - После разрушения Саркела он бежал в Сполох, где вырастил меня по славянскому обычаю...
      - Но с верным коганым сердцем под сермяжной рубахой варвара, патетически подытожил магистр, жмурясь от удовольствия. - Какая прелесть, какая сила в этом голосе! Бесспорно, это и есть Данэил Казарин из Сполоха. Как ты доехал, любезный воин? Что нового слышно в Сполохе и прочих градах земли кривичей? Что видел ты, проезжая Властов?
      - Я не был в городе Властове. - Данька развел руками. - Окул-хан повелел обходить стороной крупные города и посады, дабы не привлечь сыщиков Белой Палицы. И тебе хорошо известно об этом правиле, добрый Скараш.
      - Ах, это мило! - Медлительно поглаживая крашеную бородку, Скараш едва заметно заерзал на стуле. - Какая завидная осторожность! Эти отвратительные негодяи во главе с Белой Палицей так надоели! Моя любезная ученица, очаровательная дива Смеяна тоже рассказывала мне об утомительной опеке этих славянских свиней...
      - Смеяна?! Старшая дочь купца Арона Рауфи, чей дом стоял на каменном мосту через Итиль? - быстро проговорил Данила. "Полумрак, - подумал он. Моего лица не видно".
      - Да-да... Совершенно верно. - Скараш удивленно поднял брови.
      - Она здесь?!
      Что-то негромко ударило сверху по потолку - позванивая, закружились под сводом пылинки; опять поспешный перестук мягких лапок - словно куница легко пробежала над головами по доскам настила... Крышка чердачного люка разом взлетела вверх, впуская в тесную клеть пирамидальный столб нестерпимого солнечного света - облако пыли взметнулось и тихо поплыло с потолка вниз - щелк-щелк! зацокали каблуки по поющим ступеням чердачной лесенки... Остроносые черные сапожки, ровные икры, затянутые в тесные всаднические штаны, сильные бедра в искристом мерцании металлических заклепок, в тихом перезвоне цепей на доспехе из тонкой телячьей кожи Смеяна спускалась сверху не в боевой металлической броне, а в легкой поддевке из темных лоскутов ткани, кожи и меха: цельная шкура черного леопарда, наброшенная на плечо, охватывала подвижную талию - мягкий хвост, белоснежной кисточкой волочившийся по пыльным ступеням, неожиданно придавал каждому движению маленького тела агрессивные интонации хищной кошачьей грации. Ее тело постепенно погружалось ниже, пересекая неширокую полосу солнечного света и утопая ногами в жесткий обрез тени - высокий кожаный пояс на бедрах, опутанный сложной перевязью двух ножен с серебристыми рукоятками кинжалов, затем плотный костяной корсет и маленький бюст в металлической сетке из тончайшей чешуи, нежно охватывающей остроконечные груди с вишневыми пятнами сосков, сквозящих сквозь стальные кольца... Наконец, густая волна волос на плече - еще чернее, еще мягче, чем леопардовый мех, и - в шелковом плеске локонов смуглое с оливковым отливом лицо... прозрачные светлые глаза под непроглядной тенью азиатских ресниц. Забавная деталь - едва заметный шрам на верхней губе - придавал холодному лицу сходство с мордочкой пушистого зверька: очаровательного и по-детски жестокого.
      Данила был сильным человеком. Он сумел оторвать взгляд от этих дымчато-серых глаз и смотрел туда, где из ночного облака прически выглядывало тонкое ушко - изящное как лепесток лунного цветка, с маленькой огнистой каплей на мочке. Данька мгновенно узнал эту крошечную звездочку и уже не стал искать глазами мочку второго уха: он знал, что не найдет там ничего, кроме едва заметной дырочки, словно от укуса кровососущей стрекозы.
      - Смеяна...
      Прозрачно-серые глаза снова нашли его взгляд в полумраке.
      - Ты узнаешь меня? Милая моя Смеяна, ты узнала меня? - проговорил Данила, не чуя собственного голоса.
      В наступившей тишине стало слышно, как в сенях ворочается в груде рваного тряпья страшный полуночный оборотень Вретень. Скрипнула скамья Свищ шевельнулся на лавке, когда Смеяна едва заметно покачнулась на нижней ступеньке лестницы, - мертворожденная тень улыбки скользнула по губам пушистого зверька. Стальной взгляд из-под ресниц блеснул в лицо Данилы - и погас: она закрыла лицо обеими ладонями и медленно опустилась на ступени, подгибая под себя длинные ноги. Уперлась подбородком в согнутые колени поток черного шелка залил лицо и ладони, осыпаясь локонами на грудь.
      - Смеяна, сокровище мое! - В тишине неловко прозвучал голос встревоженного Скараша. - Что с тобой? Ты узнала его?
      - Узнала ли я его?! Вы еще спрашиваете! - Тонкое смеющееся лицо разом вынырнуло из взметнувшегося облака волос. Смеяна в веселом изнеможении откинулась затылком к стене: - Да я не верю своим глазам! Это невероятно... Разумеется, я узнала его!
      Щеки ее мгновенно потемнели от взволнованной крови, и из-под верхней губы заблестели влажные зубы...
      - Это же Данька Коваль! - Тонкая рука, затянутая в черную кожу, лениво разогнулась, указывая на Данилу красивым пальцем с золотым ободком перстня поверх перчатки. - Мы искали его несколько дней, а он сам к нам пришел! Что за удивительная встреча...
      И после короткой паузы, по-прежнему сквозь смех:
      - Это счастливая встреча, Свищ. Даже не сомневайся. Можешь оторвать ему голову прямо сейчас.
      Нет, Данила не побледнел. И сердцу не стало тесно в похолодевшей груди. В очередной раз его спасло странное ощущение - абсолютная уверенность в том, что он неуязвим. Что-то должно прийти на помощь, какая-то случайность вот-вот изменит ситуацию в его пользу и сделает победителем... Поэтому он не стал нащупывать за голенищем сапога небольшой ножик с костяной ручкой, не захотел выпрыгивать в окно, выбивая головой прикрытые ставни. Просто улыбнулся и выдержал паузу.
      На помощь неожиданно пришел Скараш: хрустнув пальцами и изумленно играя бровями, подался всем телом вперед на застонавшем стуле:
      - Но... моя милая ученица Смеяна! Разве Данька Коваль не сгорел заживо в собственной кузне?! Разве ты не поведала нам об этом, воротясь вместе с Одинок-ханом из окрестностей города Морама?
      - Да-да, я была уверена, что мы сожгли его. - Смеяна всплеснула гладкой ручкой, словно отмахнулась от насекомого. - Очевидно, дубрович ухитрился выжить! Эти славянские кузнецы - довольно сильные колдуны, они знают заговоры от огня. Он выбрался из пламени... Свищ, не дай ему уйти на этот раз!
      Вместо ответа Свищ склонил бритую голову, сладко заглядывая в глаза Даниле.
      - Это неудачная шутка, - тихо сказал Данька. - И совсем не новая: однажды меня уже принимали за какого-то славянского кузнеца. Это было в Мораме - вчера тамошний десятник Разбита по ошибке пытался схватить меня и засадить в темницу. Но... ведь я не кузнец. Я - воин. И я сумел убедить в этом людей Разбиты - кажется, их было четверо... Умирая, они клялись, что никогда более не спутают меня с ремесленником.
      - Ты лжешь! - Серый взгляд блеснул коротким клинком Даньке в глаза, и рука в перчатке изогнулась, как кобра перед боем. - Я узнала твой лживый голос, эти волчьи глазки! На твоей кольчуге еще видны пятна крови славного Облак-хана... Ты лжешь, дубрович , - и ты умрешь!
      "Ты лжешь, дубрович..." - прозвенело в голове, и Данила понял, что одержал победу.
      - Добрая моя Смеяна! - Данька поднял голову. - Я уважаю твою подозрительность и прошу предоставить мне возможность убедить ваши сердца. Я сделаю это быстро. Есть доказательства...
      - К черту доказательства! - взвизгнула кошка, вскакивая на ноги. Свищ! Оторви ему голову!
      - Я обязательно сделаю это, любовь моя! - Горец поднял жесткую ладонь, и кошка разом смолкла - только помутневшие от злобы глаза блестят из-под черного крыла разволновавшейся челки. - Я оторву ему голову позже. А сейчас пусть произнесет свои доказательства.
      - Сколько вам нужно доказательств - два, три, дюжину? - Данила выступил на шаг и, задрав голову к потолку, задумался на миг. - Итак, доказательство первое: я никогда в жизни не вкушал пищи. Во-вторых: я умею летать в облаках и жить в морских пучинах как рыба. Довольно ли вам? Хорошо, вот еще: я черен лицом, горбат и слеп, мне четыреста лет и я родился женщиной!
      Пауза длилась недолго. Первым догадался Скараш: картинно закрыл лицо руками и расхохотался, откинувшись на спинку стула.
      - Ха-ха-ха! Блестяще! Это великолепно! - простонал он наконец, обводя окружение повлажневшим темным взглядом поверх дрожащих от смеха ладоней. Он сделал это. Свищ, он доказал...
      Слегка поклонившись, Данька вновь отступил к стене, мягко улыбаясь.
      - Ты понимаешь, моя любезная Смеяна: он солгал! - Подчеркнуто жестикулируя, волшебник обернулся к смертельно побледневшей женщине. Солгал у нас на глазах несколько раз подряд! А это значит, что он... не дубрович! Дубровичи не умеют лгать, понимаешь? А он умеет, и весьма складно!
      - Все правильно. - Данила ниже поклонился взбешенной воительнице. Если я говорю, что я никакой не Данька-дубрович, это значит, что я им действительно не являюсь. Если бы, напротив, я был Данькой, то не смог бы этого опровергнуть... Это сложно понять, но это логическая истина.
      - К черту твои колдовские истины, кузнец, - прошипела Смеяна. - Меня интересует иное доказательство, куда более верное... Покажи нам свою правую ладонь... Клянусь камнями египетской пустыни: на руке не хватает двух пальцев - потому что я сама отрубила твои мерзкие когти в схватке на постоялом дворе в Дрогожиче! Вот что я называю истиной, дубрович! Обнажи ладонь - и навсегда заткни свою лживую пасть!
      Стараясь не смаковать собственного триумфа, Данька молча стащил с десницы кольчужную рукавицу. И повертел перед лицом широкой пятерней с крупными пальцами. Странно: он впервые слышал про схватку на постоялом дворе... Очевидно, это случилось еще до пожара на кузне.
      - Ты удивлена, милая Смеяна? - мягко произнес он наконец. - Что ж... я могу удивить тебя еще больше. Послушай, что я скажу, и постарайся вспомнить: душный вечер... солнце садится за светлый Итиль... по каменному мосту мимо бестиария стучат колеса кибиток - народ возвращается с торга в кочевья...
      Он не видел ее глаз, потому что совсем потерял серый взгляд в черных россыпях прически - но чувствовал, что каждое слово проникает в цель. На секунду даже показалось: он и вправду помнит, как играл в дорожной пыли вместе с тоненькой смуглой девочкой с прозрачными глазами породистой кошки.
      - Мы действительно знакомы с тобой, Смеяна. Только я не славянский кузнец... Меня зовут Даниил Казарин, сын Мокиев. Отец мой был жрецом каменных таблиц, а твои родители жили на соседней улице. Мы были одногодками и часто играли вместе... После пришествия славян и разрушения Саркела отец бежал в землю кривичей, в сумасшедший город Сполох. С тех пор я не встречал тебя, моя милая Смеяна, - только слышал от отца о твоих подвигах... Я ждал этой встречи тринадцать лет - и счастлив видеть, что ты превратилась в прекрасную женщину, в великую воительницу. Это всего лишь неприятная шутка судьбы: ты увидела врага в старом и верном друге.
      Смеяна замерла на лестнице, вцепившись в узкие перила - маленький рот полуоткрыт, в льдистых глазах колючие слезы. На мгновение Данила почти пожалел ее - она не знала, что чувствовать и как говорить! Чудесное сходство или дьявольский обман; враг, похитивший воспоминания ее детства, или вновь обретенный друг? "Свищ... я боюсь! Я не узнаю его! - едва слышно проговорила она, страшно бледнея и оттого хорошея безудержно: - Я не помню... не знаю!"
      Бритый главарь разом оказался рядом: подхватил длинной рукой задрожавшую ломкую тень - слабо брякнули цепи и заклепки, бессильно скользнул по полу леопардовый хвост... Смеяна повисла у него на шее потоки черных волос обрушились Свищу на грудь, железный ворон тяжко запрыгал на своем насесте, ловчей перехватывая когтями.
      - Тише, любовь моя, все хорошо! - едва слышно сказал Свищ, подхватывая на руки легкое тело. - Успокойся... пойдем наверх. Скараш! Уже наверху лестницы он обернулся. - Расскажи Данэилу о задании. Верни ему личину и потайный знак, выдай оружие. К вечеру все должно быть готово к началу дела.
      Тяжелые сапоги продавили верхнюю ступень - крышка чердачного люка с треском обрушилась вниз, разом обрывая солнечные лучи. Размеренные шаги прогрохотали по потолку в дальний угол... Снова протяжно и нехорошо вздохнула в сенях грязная тень Вретеня. В наступившей тишине стало слышно, как тихо стучит ножом на кухне хозяйка-славянка. Громко простонала наверху, на чердаке женщина, будто радостно удивляясь чему-то - и снова дробный перестук кухонного ножа... Скараш демонстративно развел руками и сокрушенно улыбнулся.
      - Вот так всегда... Кому-то выпадает доля утешать женщин, а старик Скараш должен рассказывать о задании! - Магистр поправил малиновый бант и не спеша пригладил серебряные пряди на висках. Потом вдруг лукаво подмигнул Даниле: - Твоя подруга Смеяна излишне трепетно переживает встречу... Ну, ничего: Свищ быстро успокоит ее. Они занимаются этим день и ночь - а вся тяжелая работа достанется нам с тобой...
      - Добрый Скараш, я опечален, - хрипло проговорил Данька, подсаживаясь к столу. - Она приняла меня за славянина. Я ожидал более теплого приема.
      - Забудь о женщине, о избранный из воинов! - Скараш сдвинул брови и стал похож на развратившегося Шона Коннери. - Ты прибыл сюда не в поисках прекрасной Смеяны: сегодня нам предстоит не любить, но убивать! Уничтожать...
      Внезапно, словно проникнувшись гремучим смыслом собственных слов, он вскочил со стула - долгие полы аспидно-черного плаща взметнулись, просияв в солнечных полосах алой подкладкой; волшебник разом пробежал шага три по комнате до соседнего стула, вцепился тонкими пальцами в спинку:
      - Судьба всего света решается на наших глазах, и нам предстоит стать протагонистами великой драмы! - Карие глаза в темноте медленно занялись призрачным бледно-желтым светом, высокая фигура в шумном облаке черных драпировок замерла как этрусское изваяние. - Со дня на день огромная славянская земля должна сделать свой главный выбор, выбор судьбы! Старые деревянные истуканы более не в силах управлять многочисленными племенами от Буга до Итиля. Твердыни многобожия рушатся! - Скараш взмахнул мрачным рукавом, и по столешнице с грохотом покатились, как крупный жемчуг, многоцветные глиняные шарики... - Верховный идол Дажьбог полностью попал под влияние своей супруги Мокоши, которая и сама стремительно слабеет, теряя доверие черни. - Докатившись до края, шарики один за другим посыпались на пол. - Однорукий Стожар не в силах усмирить раздоры между князьями. Болезненный старый Траян затворился в своей пещере в горах, а Световит принял крещение и доживает человеческий век в лесной пустыни. Старые боги умирают. Славянам предстоит выбрать новую власть над собой, новый порядок мира - и мы должны помочь им сделать полезный выбор!
      Данила понимающе кивнул, глядя, как на занозистой грани стола танцует вокруг своей оси, вертясь как заведенный, крупный шарик белого цвета в розовых прожилках.
      - Самоотверженные посланцы от разных крайностей земли в эти дни спешат на Русь в надежде очаровать сердца вчерашних варваров, стоящих на пороге новой всемирной славы. Тысячи рук тянутся к кормилу славянской ладьи, гигантского моноксила, охваченного бунтами и мятежами! Наша великая цель направить этот корабль в гостеприимную и надежную гавань... И не допустить того, чтобы им завладели наши смертельные враги! - Скараш блеснул глазами, словно отшатнувшись от невидимого и ненавидимого противника. - Мы должны помешать недобитым беглецам Империи, которые мечтают склонить славянские народы под сень своего креста!
      Отброшенный жесткой артистической рукой, стул отлетел в угол - Скараш рывком обернул голову в профиль и замер на мгновение, его голова в мутном отсвете на стене выпукло напомнила абрис небывалой камеи Мефистофеля. Не шелохнувшись и словно не раскрывая рта, он кратко расхохотался:
      - Эти греческие глупцы надеются возродить крестовую Империю на славянской почве... Болезнь медленно распространяется: в лесах поселяются отшельники, на дорогах появились первые богатыри с крестами на щитах и под рубахами. Некоторые князья-изгои собирают под свои знамена сторонников новой веры - и прежде прочих молодой негодяй Владимир Святич... Это предельная угроза. Крещеные сторонники погибшей Империи - греки, србы, белогорцы и алыберы - уже выслали на Русь своих миссионеров. Они пытаются передать славянам четыре царских элемента - Алфавит Солнечных братьев. Скипетр Орла, Державу Креста и Меч Константина. Это есть таинственные ключи к новой Империи. От нас зависит, да будут они потеряны навсегда!
      Скараш явно наслаждался своей речью - в голосе его сдержанно грохотали громы грядущих сражений, мерцающие глаза ярче отблескивали во мраке. Данила не смотрел на волшебника - опустив взгляд по касательной к загрязненной поверхности стола, он старательно запоминал услышанное.
      - Церковный Алфавит готовы доставить на Русь Кирилл и Мефодий, два полоумных брата из города Солунца, - звучал в темной избе широкий южный голос, изредка подрагивая на значимых слогах. - Волшебный Меч Константина задумано передать славянам от алыберского царя Леванида Зиждителя, этого нищенствующего горского властителя. Наконец, главные императорские стати Скипетр и Державу - везет с собой из разоренного Царьграда коварный имперский царедворец Колокир...
      Скараш сделал паузу и медленно покачал головой:
      - Это очень опасный человек. Он хитрее лисицы, великолепный лицедей... Ему нет равных в искусстве переодевания и изменения голоса. Без помощи магии Колокир способен перевоплотиться в женщину или старика, в животное или призрак. Несколько недель назад он отправился в свой путь на Русь - и скоро будет здесь, в наших краях...
      Ссутулившись над столом, Данила горячей рукой отвел от лица русую прядь. А в пальцах мага вдруг блеснул лезвием тонкий кинжал. С размаху вонзив острие в отполированное локтями дерево столешницы, Скараш продавил в древесине короткую дугообразную линию.
      - Колокир едет из Царьграда к тайному месту на берегу Глыбозера. В это время с другой стороны, из Престола к Глыбозеру спешит некий крещеный славянин, которому предстоит встретиться с греком и принять от него царские Стати...
      По темному дереву пролегла еще одна узкая полоса, под углом и навстречу первой - не доведя совсем немного до пересечения линий, Скараш с кратким треском вырвал кинжальное острие из тесных древесных тканей.
      - Если они встретятся, на наших надеждах можно поставить крест. Славяне получат древние Стати базилевсов Империи, и тогда... Тогда начнется новое время - эпоха святорусских богатырей... Эту эпоху нам едва ли дано пережить.
      - Как мы можем помешать встрече? - Данила поднял внимательные глаза.
      - Как я уже сказал, грека перехватить невозможно. Никто не знает, как на самом деле выглядит Колокир и какое обличье он решил принять на этот раз. Остается только один путь: искать славянина. - Подобрав подол плаща, Скараш присел на край стола, по-прежнему задумчиво вглядываясь в свежие шрамы на досках. - Как сообщает нам из Престола Окул-хан, один крещеный славянин недели две назад выехал в наши края... Очевидно, он уже находится в окрестностях Глыбозера в потайном месте, где назначена встреча - где-нибудь на незаметном лесистом острове или в глухой протоке. Найти его не составит труда: нам известно его имя и богатырская внешность. И даже то, что он приехал вместе с женой - что лишний раз подчеркивает славянскую тупость...
      - Как его имя? - лениво спросил Данила, делая вид, что тоже разглядывает глубокие царапины на досках. Они почти встретились, эти две линии - похожие на дугообразные крылья нарисованной птицы.
      - Его имя? Ха-ха! Забавное имя! - отозвался Скараш. - Этого богатыря зовут Михайло Потык. "Потык" - это прозвище. Кажется, оно означает "птица".
      XII
      Как и было их да три братца названых,
      Да тут-то молодцы и поразъехались,
      Добрынюшке-то путь держать за киян-море,
      Там корить языкушки поганые,
      Даниле Казарину-то во чисто поле,
      Прибавлять земельки святорусския,
      А Михайлушке Потоку за грязи за черныя,
      За гнилы корбы да затрясины
      К самому Калину-царю тороканскому
      Отбивать у собаки дань за двенадцать лет...
      Сказание о богатыре Михайле Потъке
      Скараш еще долго метался из угла в угол тесной комнаты, замирая в эффектных мизансценах и рассказывая о том, как его невидимые стрекозы рыскали по берегам Глыбозера в поисках Потыка. Теперь область поиска сужена до границ небольшой старицы безымянной речушки, впадавшей в озеро с востока, - там, в горячих березняках, летучие сыщики учуяли слабый намек на запах костра и человеческой стоянки... Осталось подождать до заката, когда в паучьем зеркале при свете луны можно будет разглядеть то, что видели своими сетчатыми глазками волшебные легкокрылые слуги. Если потайная стоянка славянского богатыря будет найдена, Скараш сочтет свою высокооплачиваемую роль завершенной. И придет черед боевиков: Одинок и Данэил уничтожат настоящего Потыка и его жену. Их место в лесном шалаше займут Свищ и Смеяна, переодетые в славянские одежды, - ожидать появления в условленном месте Колокира с его драгоценной ношей.
      Вот уже несколько минут Данила слушал волшебника менее сосредоточенно - краем глаза он поглядывал в тесный просвет за печкой, где на грязной кухоньке возились две славянки - толстая Малкуша и ее подрастающая дочка в желтом сарафане. Вовсе не крепкая фигурка русокосой девочки с оформившейся грудью под тонкой застиранной сорочкой, не милое проворство молочно-белых ручек в высоко засученных рукавах привлекли его внимание - на кухне творилось нечто совершенно подозрительное. Мать и дочка, воровато оглядываясь в темную комнату, вдруг замерли, склонившись над столом голова к голове... в маленьких пальцах мелькнула острая палочка - под маменькину диктовку, прислушиваясь к неслышному ее шепоту, девушка что-то наспех нацарапала на куске бересты...
      - Девка! Меду неси! - громогласно потребовал Скараш, раздраженно отшвырнув на дальний край стола опустевшую плошку. Клочок бересты мигом исчез из виду - толстая хозяйка метнулась было из кухни к столу, но испуганно замерла, остановленная визгливым окриком волшебника: - Пошла прочь, старуха! Зови свою дочку - пусть послужит нам!
      Желтый сарафан беззвучно мелькнул мимо печки - низко опустив голову и едва удерживая в руках тяжелый горшок со сладостью для незваных гостей, девочка приблизилась... "У-у-у, мой птенчик! - густо пропел южный голос, и бледные пальцы цепко легли на пухлое плечико, медленно поглаживая гладкую кожу повыше локтя. - Как тебя звать, краса-девица?"
      - Бустя... - Синий взгляд беспомощно запрыгал по столу, горшок в руках накренился, и вязкие темные струйки потекли по пальцам. - Меду вам принесла... Отведайте, добрые гости!
      - Поклон тебе за медок, Бустенька... - бархатно пророкотал голос, медные пальцы с узкими ногтями скользнули по нсзагорелому плечу выше, тихо задирая рукав сорочки. - Сколько же тебе годочков от роду, девица?
      - Тринадесять исполнилось, батюшка! Деточка совсем... - выскочила из-за печи толстая Малкуша, боязливо пригибая голову в темном платке. Младшенькая моя, болезная...
      - Пошла прочь! Тебя кто звал, дура старая! - Волшебник подскочил на стуле, мгновенно багровея лицом. Бустя, мелькнув косой, шарахнулась в темный угол, а Данила почувствовал, как судорогой свело стиснутые зубы.
      - В сарай упрячу! Будешь сидеть со своими скотами без воды! - не унимался Скараш, будто плетью размахивая в воздухе скрюченной кистью с длинными пальцами. - Молчать, свинья славянская! Знай место на кухне! А ты, деточка, не уходи... Куда же ты убежала, Бустенька?
      Бустя вдруг вышагнула из тени - синие глаза как два пятна на бледной мордочке:
      - Дядька, мне белье стирати треба! Я на реку стирати пойду. Пустите на реку!
      Хлестким движением руки перебросила на спину тяжелую косу - и замерла перед столом, пряча в складки сарафана стиснутые кулачки. Данила быстро опустил голову, разглядывая царапины на столешнице.
      - Ну-ну, ступай, моя красавица! - Скараш со сладкой улыбкой откинулся на спинку стула и добавил, поглаживая кончиками пальцев черные волосы в бородке под нижней губой: - Дядька Скараш добрый, он тебя побалует... Сходи постирай, Бустенька, - только недалеко, а то дядька Одинок осерчает! Ха-ха-ха...
      Подхватив тяжелую корзину, девка скользнула к выходу - сухо отстучали по мостам босые ножки, и хлопнула дверь. Вверху на чердаке снова что-то гулко ударило об пол; протяжно, как во сне, застонала женщина... Данила рывком встал со скамьи, ухватил в ладонь горшок с медом, сделал пару тягучих глотков...
      - Я на двор схожу, - сказал он глухо. - Посмотрю, не убежит ли девка в лес.
      Тонкая улыбка знатока искривила бледные губы в крашеной бороде волшебника. Взгляд подернулся мутной суспензией удовольствия.
      - Удачи тебе, о избранный из воинов. Потешь свое доброе сердце! - Маг даже облизал зачем-то кончики своих холодных пальцев. - Ты прав: эта славянская птичка не хуже нашей прекрасной Смеяны... Но прошу тебя: не съешь всю целиком... Оставь немного и мне на вечер! Чтобы было чем заняться старому Скарашу, когда вы отправитесь убивать Потыка. Ха-ха-ха...
      Данила не нашел в себе сил для ответа. Он вышел поспешно и более не встречаясь с магистром глазами. По двору пошел тихо и чуть пригибаясь под кусты черемухи у плетня - чтобы не попадать в поле зрения рогатой тени в блестящих доспехах: недвижим и похож на мертвого трансформера, Одинок-хан по-прежнему возвышался среди развешенных неводов, охраняя запертых в сарае жителей починка. Тихо ступая сапогами по траве, Данька прошел до конца стены и осторожно заглянул за угол - туда, где узкая тропка спускалась к песчаному берегу, тонувшему в зеленом облаке трепетного ивняка. Сквозь полупрозрачную завесу ветвей он различил солнечно-желтое подвижное пятно у самой воды - быстро пробежав по теплому дощатому настилу мимо одинокого стула, на котором давеча восседал дремлющий Свищ, девочка на ходу уронила корзину на мостки... чуть оскользнулась на мокром дереве, взмахнула руками и - замерла на миг над водой. Ее тело мягко изогнулось - наклонившись и ухватив подол просторного сарафана, Бустя быстро прибрала его до пояса, обнажая ровные ножки и крепкий зад, еще раз вильнула телом, стаскивая платье и сорочку через голову... Бросила комок одежды поверх корзины, тряхнула кудрявой головкой - толстая коса ударила по плечам и повисла вдоль спины, - потом осторожно присела на край настила и тихо скользнула в воду, мгновенно погрузившись с головой. Сверху Данька увидел, как быстро замелькало в зеленой воде белое голенькое тело, по-жабьи разводя ногами, и, стараясь не шуметь, сам тяжело запрыгал по тропке к воде, на ходу распутывая под подбородком кожаные завязки шлема, стягивая кольчугу. Наскоро свернув тяжелый доспех, затолкал вместе с сапогами под белье в корзину и, медленно опускаясь на напряженных руках, бесшумно сполз в теплую воду прямо в рубахе и портах. Озерная вода ласково приняла его тело, утомленное полуденным зноем и тупой тяжестью кольчуги, - с наслаждением раскрыв глаза в изумрудной пузырчатой воде, он поплыл прямо навстречу горячей струе небесного света, пронизавшего воду, изредка вырываясь мокрой гладкой головой на поверхность, чтобы найти глазами крошечную черную точку, маячившую впереди над озерной гладью. Данька не хотел плыть быстро - чтобы не сразу нагнать и не спугнуть девчонку.
      Бустя оказалась неплохим пловцом - не менее четверти часа Данька преследовал ее и уже начал уставать, когда из-за очередного острова внезапно просветлела среди кустов притихшая протока, отгороженная от большой воды плотной грядой поверженных деревьев - их черные силуэты торчали из глубины наружу, словно мачты затопленных парусников. Дальше с обеих сторон старицы прямо от воды начинался звонкий березовый лес, гудевший многоголосым и жарким кипением зелени. Бустя, блеснув мокрой спиной, осторожно выбралась из воды на черный горб толстой коряги и, поспешно переступая крохотными подошвами по скользкому дереву, разом пробежала по гряде бревен к берегу будто давеча по мосткам. Данила замер в воде, охватив рукой гниловатый ствол и глядя снизу сквозь шумящие над водой ветки, - среди крапчатой ряби березняка ему вдруг почудилось сизое пятнышко дыма... Так и есть: словно шляпка большого гриба торчит у самого берега серая крыша крошечного домика.
      Ничуть не беспокоясь о собственной наготе, девчонка спешила по-над берегом к избушке - светлым подвижным пятном отражаясь в зеленой воде, нежным маленьким зверьком мелькая в кружевной березовой тени. Только однажды остановилась на мгновение - отжать воду из потемневшей развивающейся косы да вынуть изо рта берестяной свиток с мамкиной запиской. Наконец, привычно перебирая ножками крутые земельные ступеньки на подъеме, цепляя руками скользкие корни, взобралась до крыльца и, решительно дернув перекошенную дверцу, исчезла внутри. "Вот она, секретная база святорусского богатыря Михайлы Потыка, - с улыбкой подумал Данька, карабкаясь по корягам к берегу. - И никаких волшебных стрекоз не нужно, чтобы найти..."
      Крадучись, подобрался к замшелому крыльцу. Не касаясь визгливых перил, прильнул плечом к косяку, заглянул в узкую щель под дверными петлями внутри клубился жаркий полумрак, как в бане, - редкие солнечные зайчики грелись на выскобленном дощатом полу, по половицам мелькнули босые белые ступни и тут же исчезли. Какие-то полки с горшками и тазиками, кустистые вороха веников под потолком - а точно ведь банька, улыбнулся Данила. Перед глазами пугающе близко просветлело мягкое плечо в пушистом облаке распавшейся косы - подбросив полено в разгоряченную печурку (Данька мог видеть розовые отсветы огня на полу), Бустя поднялась с колен и протянула по-детски пухлую ручку куда-то за пределы его зрения, ограниченного тесным просветом щели. Рука вернулась с небольшим глиняным жбаном. Заметно прогибаясь в спине от его тяжести, девочка осторожно поднесла наполненный сосуд к губам и стала пить, с каждым глотком чуть закидывая голову - темные струйки кислющего свежего кваса весело покатились по подбородку, посыпались каплями на грудь и живот. "Нехорошо, конечно, подглядывать за неодетыми девушками", - подумал Данила, и - вмиг ему стало нехорошо от пронзительной боли в плече! Словно железной лапой сдавило кости!